000
ОтложитьЧитал
И если даже никто не возвращался из путешествия таким, каким уходил в него когда-то, то может сложиться и так, что возвращаться назад не останется смысла… Что, всё-таки, такое этот «дом» и где же та самая дорога?..
Глава 1
– …и был первоначально культ старого, ныне забытого божества. Древнего, кровожадного подземного бога, жнеца душ и жизней, страшного демона. Именно ему и подносились в жертву упомянутые коренья, сжигаемые в жаровнях, поднимающийся дым от которых уносил идолопоклонников в потусторонний мир, попросту опьяняя и затуманивая разум. Мутным взором они заглядывали внутрь себя и видели там отражения «пророков». И лишь затем, спустя долгие столетия, культ этот обрёл современные очертания и вошёл в наши верования, обернувшись Полти́нным, среди жрецов коего так распространены «врачеватели» и «провидцы», которые, не что иное, как одурманенные мошенники… Что это, спрашивается, за глупости?! – голос звучал возмущённо.
– Ну… – второй же, наоборот, на редкость тихо и спокойно, – не у меня это спрашивайте, досточтимый господин…
– Как не у Вас?! Вы же Учитель. У кого же тогда, любопытно узнать?..
– Разумеется, у того, кто это написал…
Собеседник закашлялся от негодования.
– Учитель, – голос говорящего сделался уверенным и твёрдым, – нам нужно срочно от него избавляться. Просто необходимо. То, что он пишет – возмутительно! У нас тут не сборище любителей народного творчества, мы наукой занимаемся. Вдруг случится так, что он вздумает, ох простите… что он «выяснит», будто наш славный верховный Бог, Великий Бледный Суллу́н, Белый Свет, тоже всего лишь отголосок древнего культа, какого-нибудь стародавнего королевства, земли и верования которых Империя приютила? Почему Вы, уважаемый человек на великой должности, такие мысли вообще допускаете и поощряете среди подчинённых? Думается мне, он вдруг решит искать истоки на юге, за горами. Понимаете, о чём я?
Знатный господин средних лет недовольно повел бровью, но ответа от старца так и не дождался. Потеребив в нетерпении записи члена Палат, вызвавшего столько гнева и нареканий со стороны вышестоящих над Главным Чтецом, учёный продолжил речь:
– Наши палаты славятся не громкими, беспочвенными заявлениями, а другим. Тем, что от этого… с позволения сказать, летописца и историка, не представляется возможным дождаться. А он… он только собирает всякие небылицы. Да мало того, ведь его труды ещё и общественной огласке придаются! Нам этого не нужно, палате этого не нужно. И уж точно, это не нужно Империи. Этот… этот Валенто́р затрагивает… как бы выразиться… запрещённые, ненужные темы. А ведь сколько не объясняй ему, он не успокоится. Пройденный этап!
– Знаю, знаю, – равнодушно продолжил учитель, рассыпаясь в безуспешных попытках выгородить любимого последователя, – но ведь он правнук основателя палаты, внук великого летописца… Да и ничего плохого Валентор не делает. Просто мальчишку интересуют легенды, он отчего-то считает, что все они связаны между собой и корнями уходят в одну общность. Взращённую… сами знаете где.
– Да это возмутительно! Его срочно нужно отгородить от деятельности палаты! Точнее, палату нужно отгородить от этого горе-учёного. А то такое может случиться… ему это не понравится.
Многочтимый собеседник учителя ехидно улыбнулся, самозабвенно перебирая в голове мысли о том, чтобы он собственноручно проделал с проблемным Валентором, дабы заткнуть тому рот и отнять руку упрямца от пера навек.
– Вы ведь в курсе, что старому Императору это не понравится. Ваше решение, относительно моего ученика, – недоверчиво молвил наставник, беспокойно потирая кольцо на пальце.
– Старый Император? Старый Император отошёл от трона, уступая место внуку. Вам это известно, как и каждому, кто не живёт на задворках земель Ри́вер-Немма. Жрецам культа Полтинны не очень-то по душе, когда их объявляют лжецами и обманщиками. Культ важен для Империи. Как и для нового Императора. Ему не понравились изъявления Валентора, он желает избавиться от этого простака, да поскорее, только по-тихому. Без громких слов, обвинительных процессов. Во-всяком случае, заслуги его деда велики перед Империей, как и отца парнишки. Хоть те и никогда не принадлежали к знатной крови.
– И как Вы собираетесь от него «избавиться», дорогой Вартра́н, наместник Палат и Главный Чтец? – не без тревоги спрашивал старый учитель.
– У меня имеется одна идея… и идея эта должна остаться лишь между нами. Слышите? Потому что её внешний вид никак не соответствует содержанию. Никто, повторяю, никто не должен о ней знать. Особенно сам Валентор.
Вартран протянул седому старцу одну из первых работ угодившего в немилость ученика Палат Славословия.
– Что это? – недовольно пробурчал собеседник, ведь взор его уже давно затуманили прожитые годы.
– Это, почтенный учитель, одна из первых челобитных вашего подопечного… зверька. Он просился отпустить его на юг, за горную цепь… Да, да. Ту самую. В Дикие Земли. Дадим же ему такую возможность, обрисуем всё, словно отправляем наглеца в заветные места, проводить свои… «исследования». Выпишем ему лист путешественника, и, для нас с Вами, как и для самого Валентора, лучшим исходом очутится, если печатей об возвращении на границы Ривер-Немма никогда и никто на бумаге не проставит. А то за него возьмутся другие ведомства. Стражи Ллойн, к примеру.
Я сразу понял – что-то случилось. Учитель находился в дурном расположении духа и даже нервничал, что было ему совершенно не свойственно. Его подмастерье, мрачный Алкадар, всегда отличался скверным нравом, но сегодня он особо резво дёргался.
– Валентор, сын мой… – уныло приступил к делу Учитель, будто собирается в последний путь меня отправить, – ты был верен мне на протяжении десяти лет, показал себя как ответственный, преданный своему делу учёный…
Если честно, терпеть не могу всякого рода напыщенность и высокопарность, хоть и являюсь членом Палат Славословия, но в данном случае меня потихоньку начала распирать гордость. Видно, Учителю понравился мой последний трактат. Но почему же тогда он так необычно себя ведёт?..
После недолгого молчания почтенный, седой старец продолжил:
– …поэтому мы с Алкадаром, посоветовавшись, решили поручить тебе особое задание… – ещё более мрачно проговорил наставник.
Передо мной на столе появился мешочек из синего бархата. Деньги. Я дивился. Рядом Алкадар опустил длинную грамоту, написанную на отменной, плотной имперской бумаге, заверенную печатью Главой Палат и Верховным Чтецом, господином Вартраном.
– Что… это? – моему удивлению не виднелось предела.
– Это Ваше пособие на время путешествия, мой молодой друг. И лист путешественника, со всеми положенными заверениями и полномочиями, – ответил на сей раз подмастерье.
– Какого ещё путешествия?! – недоумённо, но воодушевлённо поинтересовался я.
По правде говоря, меня повергли в такое оцепенение, что пальцы перестали двигаться.
– Валентор. Ты верой и правдой служил Палатам на протяжении десяти лет, и теперь твоё усердие окажется вознаграждено! Господин Главный Чтец решил, наконец, удовлетворить твою сокровенную просьбу, и сделаться пособником в дальнейшем исследовании Диких Земель. По секретному указу правительства, ты должен отправиться в Дикие Земли немедленно, для того, чтобы…
После словосочетания «Дикие Земли» я уже не мог ничего слышать, поэтому цель задания мне осталась неведомой.
Они что, с ума посходили? Да ни за какой мешок золота я не отправлюсь в Дикие Земли. Это безумство! Один шаг за границу Империи – и меня ждёт неминуемая гибель!
Но разве не сам я столь страстно желал когда-то посетить эти запретные, далёкие земли, именно к границам которых уходит большинство нитей, тянущихся от наших культов, верований, обычаев. Да что там? Даже от языка!
Очнулся я лишь в повозке с этим треклятым бархатным мешочком в руках. Это как же так получается?! Мне даже попрощаться с невестой не дали. Или же дали, и я сделал это словно в каком-то сне, околдованный и зачарованный? Благоверная моя улыбнулась, подмигнув, и радостно приняла часть выделенных средств на поездку. Что я взял с собой из вещей? Взял ли достаточно? Всё как в тумане.
Дикие Земли… ничего на свете хуже и не придумаешь…
Спустя некоторое время мысли прояснились. Да. Собственно, всё не так уж и плохо. Мне выделили прекрасную, обширную и удобную повозку, наняли и личного извозчика, отлично знающего все центральные дороги Ривер-Немма. Но отчего тогда на каждом проверочном пункте, у стола каждого соглядатая Империи ведомства перемещений, моё сердце так отчаянно билось, а дыхание учащалось? С каждой печатью, проставленной на длинный лист путешественника с громким звуком, я вздрагивал. Каждый раз, когда этот пронзительный стук раздавался в тесной коморке над городскими воротами, я повторял про себя оберег: «священный белый свет во мне, взор Бледного Суллуна, одного свыше, лучшего».
В конце концов, ни я ли самый многообещающий летописец и историк Империи? И кого же ещё мог Учитель избрать на столь ответственное задание?! Разве что самого себя. Но Учитель не выдержал бы такого долгого и утомительного переезда, он уже слишком стар даже для того, чтобы крепко сжимать гусиное перо в руке и выводить чёткие буквы, не оставляя на бумаге лишних помарок и следов.
Я должен всё подробно записывать, ведь в Палатах ждут точного отчёта о продвижении, наверняка, затаив дыхание. Ведь никто, ещё никто из Империи… да что там, из людей, не совершал подобного! Исход моего задания определит будущее всего человечества!
Мы никогда не знали практически ничего об истоках жизни, по легендам вышедшей прямиком из Диких Земель. Место это окутывал ореол тайны. Но именно там следовало искать ответы на главные вопросы. Первоначальный вздох мира, причины его создания, магия, волшебные, могущественные твари, наподобие драконов – всё это непосредственно относилось к Диким Землям. А особенно вопросы, интересующие лично меня.
Мифы, пронизывающе наше существо, имеют под собой нечто общее. Неуловимое, и неуловимо истекающие из заветных земель. Даже следы имперского языка, на котором теперь говорил каждый от восточных берегов Крайнего Моря до западного Ржавого плата Одиночества Лила, непременно уводили за южные границы Ривер-Немма.
Ни люди, ни бессмертные эльфы (которых я никогда не видел), никто не знал о том, что я пытался раскрыть в собственных исследованиях. Но как же можно было упустить из виду тот факт, что на свете существуют перворожденные? Ныне именующиеся древними? Они-то уж точно помнят всё, всё знают и могут пролить свет на многое, столь волнующее умы государственных учёных мужей.
Вообще-то, я догадываюсь, почему это очутилось упущенным… Те, кто когда-либо отправлялся в Дикие Земли, никогда не возвращались.
Если честно, мы не имеем ни малейшего понятия, кто именно сейчас заселяет обозначенные угодья, и что из себя представляют местные жители. По преданию, там одни ужасы…
Но я всегда хотел развеять пелену сказаний, окунуться в быт и нравы неизвестной науке народности. Посвятить себя изучению их обычаев, жизни, и, разумеется, легенд, что незримым полотном объединяют все земные расы и происхождения. И вот у меня появился шанс исполнить мечту. Я смогу прослыть великим первооткрывателем, описавшим столь непонятные и далёкие края, своё путешествие.
Продвигаясь от города к городу, я старался сосредоточиваться на мыслях приятных и не думать о тех опасностях, что непременно будут поджидать меня на долгом пути. В каждом новом селении, всё больше отдаляющемся от столицы Империи и моей родины, Ле́мна, тревожные мысли становились более осязаемыми. Чёткими и не размытыми, не разбавленными пьянящим призраком славы (которой я непременно покрою себя и целое семейство по возвращении). В отличие от чернил, с помощью которых стражники и пропечатывали лист путешественника. Чем ближе к периферии Империи, тем оттиск делался бледнее. Обесцвечивался.
Я задержался в маленькой деревне в десяти днях пути верхом от границы земель Ривер-Немма и Диких Земель. Люди мне здесь показались диковатыми. Мало кто знал последние новости столицы, а с таким родом деятельности как «историк» никто и вовсе не сталкивался. Но это, собственно, не важно. Когда я завершу свою миссию, они точно услышат и об истории, и о древних, и обо мне…
Не хотелось долго засиживаться в неприглядном, провинциальном городке, но я прибыл вечером и в рабочем состоянии находился лишь трактир. Один-единственный на всю округу. А мне нужна была почтовая служба. Скорее всего, посыльный тут бывает редко, поэтому письмо придётся оставлять у управляющего деревней. Я хотел отправить весточку своей Дамале, которую так подло бросил пару-тройку лун назад. Она, конечно же, пребывает в ярости (лишил невинности, сожительствовал, а в жёны взять не успел), но, когда получит письмо и всё осознает, будет даже рада. Вернусь знаменитым, героем, женюсь, у нас появятся любые блага, о которых можно только мечтать…
Хотел ли я этого на самом деле, или же родители мне внушили, что так следует поступать? Сами выбрали невесту, назначили свадьбу по договору – обворо́к, а моего мнения забыли спросить. Оттого ли, что я всю жизнь провёл, прячась за книгами Палат?
Но управляющий деревни как назло уже спал, а меня (в отличие от него) в сон не клонило. Заглянул в трактир, поперебирал записи, пропустил пару кружек вина, отведать которого на просторах Диких Земель вряд ли удастся. Дошёл до известного состояния и всё-таки отправился на покой.
С утра вместе с посланием я передал управляющему и несколько имперских серебряников, что удалось скопить по пути, отказываясь от дорогостоящих угощений. Дамале деньги пригодятся больше. Надеюсь, они в целости и сохранности дойдут до Лемна с посыльным, который посещает данное захолустье всего раз в одну-две луны. На всякий случай, в письме обозначил высылаемую сумму. Завершив все намеченные дела, и получив оттиск последней пограничной печати (бледнее бледных), я тронулся в путь.
Эти десять дней прошли наискучнейшим образом. Единственное, что напоминало о быстротечности времени – пейзаж. Он менялся, и делал это стремительно. Деревья, прежде зелёные и пышущие здоровьем, постепенно хирели, сбрасывали листву, сохли и уменьшались, и, в конце концов, превратились в редкие мёртвые скелеты. Небо заволокло тучами. Вдали сизел горный хребет с названием, не известным ни мне, ни моему извозчику. Думалось, будто этих гор вообще никогда не существовало, и только сегодня ранним туманным утром они появились на свет. Вынырнули из недр земли.
В воздухе повисло что-то холодное, звонкое, то, что появляется лишь в морозное утро. Напоминание о приближении зимы, до которой ещё оставалось очень далеко, но я уже чувствовал её ледяное дыхание где-то на затылке.
Лето сдавало позиции и на смену ему приходила промозглая осень, но… всё это произошло так быстро, внезапно, что я не успел опомниться и попрощаться с погожими деньками. В глубине души я боялся, что всему виной Дикие Земли, а далеко не превратности погоды…
С природой менялась и дорога. Из мощёной она превратилась в проселочную, затем и вовсе в узенькую пыльную тропинку. Повозку нещадно трясло, и меня начало укачивать, ведь я не привык к дальним поездкам. Вообще не имел привычки покидать рабочий кабинет в Палатах или же домик в Лемне без яркой надобности. Лишь изредка посещал родителей среди пышноцветных Зелёных Холмов в деревеньке Старая Корчма.
Наконец, вдали появился указатель. Вскоре я смог прочесть надпись: граница Земель Империи Ривер-Немма и Дикой Пустоши. Какой-то проходимец подписал неказистым почерком: «обратно хода нет». Не поленился даже чёрную краску раздобыть ради такого дела в столь отдалённых от нормальной жизни местах.
Внезапно моя повозка дёрнулась, я вздрогнул.
– Всё, парень, выметайся! – прорычал извозчик.
– Что?! – тихо, но всё же возмущённо поинтересовался я.
– Оглох? Говорю, выметайся! – повторил неотёсанный мужик средних лет, до сего момента исправно служащий мне и не пререкающийся.
– Но…
Я было принялся протестовать, но извозчик ловко спрыгнул с ко́злов и резво направился ко мне.
– Что, «но»? Пошёл вон! Дальше не поеду! Мне заплатили довезти тебя до границы. Ни больше, ни меньше, – с деловитым видом молвил он, складывая руки на груди в замок и выжидая, когда я покину господский пост в укрытии.
– Я… я могу доплатить. Сколько надо? Двадцать серебряников? Тридцать?
Плохо представлял себе, сколько вообще могла стоить моя поездка, ведь в ценах совершенно не разбирался. Но деньги у меня водились, особенно теперь, когда Палаты Славословия оплачивали все расходы на исследовательское путешествие.
Мне жуть как не хотелось разгуливать пешком по Диким Землям, но мужик оказался неумолимый. Влез в телегу и без лишних слов выкинул все мои вещи наружу. После чего я поспешно выбрался, ибо не хотел разделить судьбу поклажи.
– Ну и придумал же! Да я бы за корону Империи, за распрекрасную и безотказную девицу, за самого резвого на свете скакуна, за благосклонность Великого Бледного Бога туда не повёз, не то, что тебя! – принялся распаляться грозный малый, попутно выбрасывая остатки моего скарба.
– Постой, разве тебе не заплатили за путешествие по Диким Землям, а не до них? – недоверчиво спросил я, пытаясь скорчить из себя невозмутимого проныру. – Нехорошо так людей обманывать, я не последний человек в Палатах Славословия в Лемне, знаешь ли.
– По… или до… какая, к демонам, разница?! – продолжал возмущаться мужик, и усатое лицо его раскраснелось от гнева. – Может, я плохо слышу? Оглох! Я вот помню, что там было «до»! Я те говорю, никого не повезу туда, за границу. Разбирайся сам. Твои деньги мне не к чему, жизнь дороже.
– Но ведь тебе уже заплатили…
– Проваливай, благородный господин! – наигранно восторженно проговорил мужичок, забираясь на ко́злы. – Или что же, своим кинжалом взмахнёшь и снесёшь мне голову с плеч? Смотри, как бы боком не вышло. Ты вон какой щуплый, не то, что я.
Негодяй уже разворачивал повозку, а я так и стоял, не способный и словом обмолвиться.
– Иди, пожалуйся в свои палаты… или куда там… тут тебе не Лемн! Что вздумал… везти его в Дикие Земли! Даже псы туда не бегают, никакая птица не летит в сторону проклятых гор, а я, видите ли, должен везти его… туда… в последний путь… – голос извозчика затихал по мере того, как он удалялся, постепенно превращаясь в крошечную, растёртую точку на фоне одноцветных, побуревших полей.
– Я не благородный, – тихо прошептал я.
Прекрасно.
Солнце клонилось к закату, небо наливалось кармином, а я смотрел, как мельчает на горизонте печальная повозка. Мне в жизни не было так одиноко и страшно. Пока.
И что делать? Возвращаться домой? Но как я могу предать доверие дорогого Учителя? Предать Палаты и всю Империю, дело своего деда, по стопам которого и последовал однажды. С самых ранних лет зная, где мое истинное место.
Проснулся от ледяного, колючего ветра. Спина затекла – всю ночь подушкой мне служило дерево, потому что вещами пришлось укрываться. Безумно хотелось обратно, в приветливый Лемн. Почему же раньше я не ценил тёплую постель? Горячую еду? Заботу Дамалы?
Спустя пару мгновений, меня охватил ужас. Ну её, эту заботу, еду и постель. Я ведь толком не знаю, где нахожусь. Да у меня и хорошей карты нет, одни лишь представления! Да демоны побери карту, коня нет! Я умру здесь, словно какое-то животное, от голода и холода! Если, конечно, не решусь отправиться обратно, в захудалую деревушку на границах.
У меня мало еды, нет полноценного оружия, один только кинжал, и любимый нож для очинки перьев. Хуже того – я не умею обращаться с мечами, даже охотиться не умею, не умею огонь добывать! Огонь! Всю жизнь провёл среди книг и исследований и толком не научился обходиться собственными силами. Да и в столице Империи подобные знания казались пустяком. Лишь забавной игрушкой, пригодной только на потеху высокому мнению о себе. Зачем я вообще ввязался в это предприятие? Зачем я согласился? Отправился куда-то без надлежащей подготовки, как последний дурак.
В отчаянии обхватил голову руками.
О, Всевышние, да как такое получилось? Всё время я писал о жизни разных поколений, не имея ни малейшего понятия о ней… О, как было бы хорошо оказаться в кабинете, среди книг, чернил и пыли…
Пробившись в истерике какое-то время, я принял решение идти вперёд. Несмотря на имеющиеся недостатки, я всё-таки мужчина, а не какой-нибудь там червь…
Возвращаться назад не менее бессмысленно, чем двигаться вперёд. Даже если повезёт, и я не заблужусь (а я точно заблужусь), первый населённый пункт встречу уже к тому времени, когда вся провизия иссякнет, в том числе и запасы воды… да я просто с голода умру!
Бестолковое задание, бестолковый Учитель. Выбрал единственного, совершенно не подходящего соискателя. Ненавижу ходить пешком.
Но разве мог я так просто сдаться и повернуть назад? В принципе, добраться до деревни не так уж и трудно. Отложив отчаяние на закуску, я принялся размышлять, что окажется верным и правильным в данной ситуации? Навлечь позор на весь свой род (мой старший братец будет крайне «счастлив») и вернуться домой, провалив ответственное государственное задание? Или двинуться дальше, за границы Империи, в сторону неизвестности и Диким Землям?
Помявшись недолго на месте, я принял решение всё же попробовать. Неспроста ведь Учитель избрал именно меня, неспроста меня избрали Палаты, а, возможно, и сам Император. Определённо – надо двигаться вперёд.
Тщательно разобрав собственные вещи, я побросал всё, что уже не казалось столь необходимым, если учитывать то обстоятельство, что мне придётся нести это на себе долгое время. Мои белые рубашки, чистые сорочки, расшитые платки, неплохие камзолы и кафтаны, всё пришлось оставить подле дорожного знака, сослужившего вчера ночлежкой. Даже книги, справочники растений, различные списки наименований местности, которые могли очутиться вполне полезными, как я полагал прежде.
Оставив после себя гору ненужных вещей и снарядившись, я тронулся в путь. Навстречу неизвестности, обременённый лишь рюкзаком, и небольшой сумой через плечо, почти полностью набитой съестными припасами.
Разве можно писать о приключениях, ни разу в жизни так и не ввязавшись хотя бы одно? Впереди виднелся длинный горный хребет, и я радостно вышагивал в предвкушении всего того, что сумею разузнать за ним, на просторах Диких Земель.
Спустя день, один лишь день, я полностью вымотался. И сильно усомнился в верности своего решения, и Учителя с заданием ругал словами похуже, чем просто «бестолковые».
На второй день я проклинал уже и древних, и Всевышних, и весь мир. Временами размышлял о бессмысленности золотых монет, которых у меня имелось с пригоршню. Я даже пищи получше купить не могу, не то, чтобы коня! Ведь вокруг не наблюдалось ни торговых лавок, ни харчевен, ни души. Никаких признаков культуры, жизни, процветания. Никого, лишь я, и мои удручённые мысли. Глупые, никчёмные деньги…
Горы всё приближались, как и тот «славный» день, когда у меня закончатся припасы, на пару с водой. Не обнаружив по пути источника, я всё более погружался в уныние и отчаяние. Кажется, идея продолжить путь оказалось глупой. Наиглупейшей. Я просто умру тут, одинокий заблудший странник, и мои кости обглодают местные звери. Кажется, кажется, кажется…
Мысли принялись путаться, ведь я так давно не встречал кого-то живого, способного поддержать беседу. Последним утешением для меня стал дневник. Записи, что я исправно вёл с самого начала пути. Скоро еда закончится, осталось совсем немного сухофруктов и пару кусков вяленой говядины и костлявая, сушеная рыбина. Скорее закончится только вода.
Куда я иду? Для чего?
Один день, другой, третий. Четвёртый?
Тем временем безымянный горный хребет увеличивался вместе с частотой появления мыслей о смерти. Всё же, я решил нанести скалы на карту (лист бумаги, на котором уже пометил знак, отделяющий имперскую границу и то дерево, под которым спал в первую ночь; так, для потомков… вдруг мое бездыханное, замёрзшее тело всё-таки обнаружат). Горы так и прозвал – безымянные. Не хотелось придумывать ничего умней, либо интересней. Настроения, как-то, не наблюдалось…
На третий день пошёл снег. Нет, на пятый? Крупные, пушистые хлопья падали с неба. С белого неба. Земля тоже постепенно побелела. Красота. Вскоре я не мог разобрать, где что, будто почва и небеса слились в единое молочное марево. Мы снегу были очень рады (мы – это я и мой новоиспеченный друг, зовут его также, но он моложе, красивей и сообразительней; ведь если ни с кем не разговаривать так долго, можно сойти с ума… или сумасшествие – это когда ты разговариваешь с воображаемым другом?! долго думал, так и не выбрал правильный ответ).
Снег – это хорошо. Это застывшая вода, и можно наполнить опустевшие бурдюки.
Жажда отступила, зато проснулся страшный голод. Казалось, будто в животе образовалась дыра. Попытался её заполнить остатками костлявой сушеной рыбины, но совершенно безуспешно.
По предгорьям я добрался до перевала и принял решение двигаться вдоль него.
Через неопределенный промежуток времени заметил на небе маленькую вереницу серых точек. Думал птицы. Подошёл ближе – нет. Дым. О, чудный момент! Там кто-то есть! Никогда не чувствовал такого сильного и всеобъемлющего прилива счастья и любви к роду человеческому.
Спустя сотню-другую тяжёлых шагов, правда, я скорей испытывал ненависть, чем любовь к этому дурацкому роду. И хватило же кому-то ума организовать стоянку так далеко?! Отвратительно. Живот почти прилип к позвоночнику, ноги еле двигались, но я всё шёл и шёл, в надежде, что скоро окажусь на месте, мне встретятся вполне нормальные люди (которым не жалко воды и хлеба для бедного и несчастного продрогшего путника), и я поем.
Не знаю уж, сколько времени прошло… я перепел себе под нос все песни, которые смог вспомнить в сей жуткий момент, и вот оно случилось. Я у Безымянных гор посреди небольшого перевала, меня окружают низкорослые, запорошенные снегом деревья, а впереди стоит маленький деревянный дом с белой (от снега) крышей. Наличие дома меня обрадовало. Дом лучше костра с парочкой подмороженных глупцов, теснящихся около огня, которым, как и мне, «повезло» угодить в столь «чудные» края!
Снег медленно опускался на лицо. Лошади, ждущие хозяев недалеко от дома, под навесом, переступали с ноги на ногу, тихо фыркая друг на друга. И пахло так аппетитно… что же это за запах… сырое сено?
Я вломился в дом без лишних церемоний… даже без стука, собственно. На месте хозяев сам бы не обрадовался такому «воспитанному» путнику. Лучше, конечно, не водилось бы здесь хозяев, а имелась хозяйка… стройненькая, молоденька… и её сестра.
Пока я выдумывал все эти небылицы, до меня дошло – никакой это не дом. Это постоялый двор! (ну дом, конечно, что ж ещё… не пещера же).
– Ура! – прокричал я во всё горло.
Но, к радости, никто не заметил моих, столь бурных, чувств. Крик не задался, обернувшись хриплым шёпотом. Видно, я напрочь лишился голоса.
Помещение оказалось маленьким, но очень тёплым, даже горячим. За столиками сидели и распивали свои вина (или что там ещё) вполне нормальные особи человеческой расы, или же происхождения, как говорили ещё в незапамятные времена. Я даже удивился. Дикие Земли, всё-таки. Никаких вам огромных, вонючих уродцев зелёного цвета, никаких карликов с длинными бородами, ни горбатых старых ведьм с ручными драконами, ни даже девушек, облачённых в бронированные набедренные повязки (о последнем, я, может, даже и пожалел). Пахло, правда, отвратно. Постоялый двор явно не проветривался добрый десяток лет – и перегар тебе, и пот, и что душе угодно.
– Ура… – зачем-то снова прошептал я. Безответно.
Весь потрёпанный, холодный, голодный и без голоса, я доплёлся до прилавка, за которым (очевидно), стоял хозяин, бросил перед ним мешок с деньгами и прохрипел как можно громче:
– Свободная комната у вас имеется?..
Получилось как-то неуверенно.
– А то, – ответил хозяин, будто такие вот личности с кошелями, набитыми монетами, к нему постоянно приходят. – Чем будем платить? – продолжил он.
– Как чем? – я на собеседника вылупился как на эльфа (коих не видел ни разу). Что значит, «чем платить»? Платят обычно деньгами…
Мужик на меня взглянул исподлобья, протирая огромную пивную кружку передником. Затем надменно хмыкнул и отчётливо произнёс:
– Комната три ри стоит, у тебя имеются деньги? Или ты не местный, может, торговец? Я могу тебе уступить ночлег и харчи и за подходящий товар. Что у тебя есть ценного?
Я недоверчиво передёрнул плечами, не способный решиться, стоит ли говорить коренным жителям правду, или же лучше придумать себе историю под стать.
– Старик, что ты имеешь ввиду под товаром? – недовольно нахмурился я, ведь совершенно не привык к подобным расспросам в тавернах. Они тут что, контрабандистов ловят?!
– Ну чем торгуешь? Золотом, лошадьми, пушниной… или, может, живым товаром? – на последней фразе он лукаво улыбнулся, но я, разумеется, ничего не понял. Живой товар, это что, свиньи что ли? Какой идиот сюда свинью потащит? Или… они здесь работорговлей промышляют?!
– Хозяин, ты всё не так понял. Я вообще не торгую, просто путешествую.
Мужик провёл пару раз рукой по седеющей бородке и громко засмеялся.
– Путешествуешь? Ну что ж, добро пожаловать в Мирсвари́н! Так чем платить-то будешь? Я и пальцем не шевельну, пока деньги не покажешь.
Мирсварин?
Как же славно, что встреченные мне люди говорят на чистом имперском! Не пришлось изображать что-то и объясняться жестами.
Я порылся в кошелях и извлёк пригоршню медяков со словами:
– Господин трактирщик, я не знаю, что это такое, ваши ри, но у меня имеются имперские монеты. Серебряники и медяки, пойдёт?
Хозяин осмотрел деньги, блестящие в тусклых лучах солнца, что сумели пробиться через потемневшие окна. Затем добродушно кивнул в знак соглашения. И я нервно выпалил:
– Никакого живого товара. Конечно.
Это глупое «конечно» добавил, чтоб владелец ничего лишнего не подумал. А то, кто его знает… Я в чужой стране, вдруг у них тут тоже имеется свой император, а работорговля запрещена. И спросил меня этот милый пузатый старичок о «живом товаре» специально для того, чтобы сдать страже, к примеру…
Видно, я опять плету какой-то бред. Ответ «имперскими монетами» хозяина устроил, и даже более чем. Пока я раздумывал о возможности показаться иноземным работорговцем, меня усадили за стол, принесли жаркое и налили эля, даже не спросив, а надо ли мне всё это.
Молча вкушал запах, исходящей от блюда, стоящего передо мной. Работая в палате, я как-то раз прочёл, что если долго не есть, не следует набрасываться на пищу как сумасшедший, а необходимо начинать кушать медленно, не спеша… Но каково же было искушение сожрать всё и сразу, по-быстрому! По подсчётам, я толком не ел уже три дня… и было бы просто безумием съесть это жареное мясо, запивая элем. Но мне ли говорить о безумии? Я недавно общался с воображаемым другом! Которого, к слову, и след простыл.