Барракун. История последнего раба, рассказанная им самим

© Новикова Т.О., перевод на русский язык, 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Посвящается Шарлотте Мейсон, моей крестной, матери всех первобытных людей, которая вместе с богами в безграничном пространстве заботится о простых сердцах.

Эта история рассказана бывшим рабом – но не похожа на остальные. Она записана в 1927 году. Идея записать ее и издать в виде книги возникла у ставшей впоследствии знаменитой афроамериканской писательницы, а на тот момент единственной чернокожей студентки Барнардского колледжа Колумбийского университета Зоры Нил Херстон. Херстон было тогда уже 36 лет, она изучала антропологию и этнографию, начинала писать и была известным персонажем так называемого «гарлемского ренессанса». В Алабаму, на ее родину, Херстон послал ее научный руководитель Франц Боас, считающийся одним из основателей современной антропологии. Но главное, что отличает сегодняшнюю историю от остальных, – это судьба ее героя. В отличие от остальных Куджо Льюис, или Коссула, как его по-настоящему звали, родился и вырос свободным человеком – в Африке. Херстон считала его единственным оставшимся на тот момент в живых бывшим рабом, привезенным в США из Африки.

Куджо Льюис. 1930-е.

Из архива Doy Leale McCall Rare Book and Manuscript Library, University of South Alabama

Предисловие

Это история жизни Куджо Льюиса, рассказанная им самим. Не следует считать эту книгу научным документом, но в целом он был довольно точен. Если в рассказе и есть какие-то неточности, то, учитывая, что прошло шестьдесят семь лет, их можно простить. Цитаты из рассказов путешественников по Дагомее использованы не для того, чтобы придать этой биографии научный вид, но чтобы подчеркнуть уникальную память этого человека.

Я нашла три названия племени Куджо – аттако, такку и таккау. Но, скорее всего, правильным нужно считать его собственное произношение. Поэтому я решила использовать в книге название «таккой».

Записать эту историю меня послала женщина, которая обладала уникальным пониманием коренных народов Африки. Теперь я сознаю, что главная задача заключалась в установлении истинного доверия, а не в сборе фактических деталей, которые часто ведут нас к ошибочным выводам. Куджо смог рассказать свою историю собственными словами, без вмешательств и ложных истолкований. Исторические факты я позаимствовала из Journal of Negro History^[1] и из материалов Mobile Historical Society^[2], за что бесконечно признательна.

17 апреля 1931 года

Вступление

Африканская работорговля – самая драматичная глава истории человеческого существования. Об этом написано множество книг и статей. Кроме того, существует масса устных рассказов неграмотных людей, которые они пронесли через моря и земли.

Те, кто по тем или иным причинам оправдывал рабство, сказали свое слово. Среди них оказалось несколько рабовладельцев, которые похвалялись тем, как успешно эксплуатировали контрабандный живой товар. А те, кто выступал против этого преступления, описали свои чувства в объемистых томах.

Все напечатанное и высказанное было связано с кораблями и продовольствием, парусами и погодой, с уловками, пиратством и лавированием между ветром и водой, с вождями племен и греховными сделками, с племенными войнами, фабриками рабов, резней и махинациями, с помощью которых люди, перевозимые в барракунах^[3], из свободных африканцев превращались в домашний скот. Эти истории рассказывали об удержании, кормежке и голоде, о страданиях, болезнях и смерти, о вони кораблей работорговцев, о бунтах экипажа и черного груза, о доставке груза под охраной пушек британских крейсеров, об аукционах, продажах, прибылях и убытках.

Все это писалось продавцами, но никогда слово не предоставлялось продаваемым. По указу монархов и капитанов двигались корабли. Но ни разу не прозвучало мнение «груза». Мысли «черной слоновой кости», «золота Африки» не имели рыночной ценности. Посланцы Африки прибывали в Новый Свет, работали, умирали и оставляли след, но не записывали свои мысли.

Из миллионов чернокожих, доставленных в Америку из Африки, остался лишь один человек, Куджо Льюис. Он живет в Планто, штат Алабама, в пригороде Мобила. И перед вами история этого человека.

Я познакомилась с Куджо Льюисом в июле 1927 года. Доктор Франц Боас послал меня, чтобы записать его рассказ о том, как его схватили в Африке, сделали рабом и доставили в Америку. Этот рассказ должен был появиться в «Журнале негритянской истории»^[4]. Я вновь встретилась с Куджо в декабре того же года и несколько раз в 1928 году. По рассказам Куджо и материалам исторического общества Мобила я написала историю последнего груза рабов, доставленного в Соединенные Штаты.

Четыре человека, организовавшие эту последнюю сделку накануне поражения Ли при Аппоматтоксе^[5], завершили 364-летнюю историю работорговли на Западе. Речь идет о трех братьях Мехер и капитане Билле Фостере.

Джим, Тим и Бернс Мехеры были уроженцами Мэна. Они владели мельницей и верфью на реке Алабама в устье Чичасабог-Крик (ныне Тримайл-Крик). Там они строили скоростные суда для прорыва блокады, для пиратских вылазок и речной торговли.

Капитан Фостер был деловым партнером братьев Мехер. Он родился в Новой Шотландии в семье англичан.

У экспедиции в Африку в 1859 году было несколько причин. В этот период Соединенные Штаты переживали великие потрясения. Страна раскололась. Кое-кто утверждает, что экспедиция была просто результатом пари. Это маловероятно. Возможно, организаторы считали, что аболиционистам^[6] никогда не добиться своего. А может быть, экспедиция просто казалась им выгодным делом – и они решились на плавание.

«Клотильда» была самым быстрым из их кораблей, и именно ее выбрали для экспедиции. Судно принадлежало капитану Фостеру – наверное, именно поэтому он принял командование. Судя по таможенным документам, «Клотильда» отплыла к западному побережью Африки за грузом пальмового масла. Фостер набрал команду из янки^[7] и отправился прямо в Виду – порт работорговли в Дагомее.

«Клотильда» вышла из Мобила в обстановке предельной секретности, чтобы не привлекать внимание правительства. Корабль спокойно добрался до островов Кабо-Верде, но потом поднялся ураган, и пришлось заходить в порт для ремонта.

Пока корабль чинили, матросы взбунтовались. Они потребовали больше денег, угрожая сообщить о цели путешествия британским властям.

Фостер сразу же пообещал прибавку жалованья, но его жена часто рассказывала, с какой легкостью он при первой же возможности нарушает обещания. Когда ремонт был закончен, он сделал подарки португальским чиновникам и их женам и благополучно покинул острова.

Вскоре «Клотильда» бросила якорь в Гвинейском заливе близ Виды. Гавани там не было, корабли стояли в открытом море, а с берегом сообщались посредством лодок – этим промыслом занимались люди из племени кроо^[8].

Затем капитан Фостер сошел на берег. Туда же доставили его груз – специи и другие товары. Его встречали шестеро рослых чернокожих. Капитана проводили к принцу Дагомеи, но с королем ему встретиться не удалось.

Фостера в гамаке понесли к принцу, а тот встретил капитана, сидя на троне. Принц был любезен и гостеприимен, Фостеру показали достопримечательности Виды. Явное богатство Дагомеи произвело на Фостера впечатление. Особенно поразил его большой квадратный загон с тысячами змей – ему сказали, что их держат для церемониальных целей.

Принц выразил сожаление, что Фостер чуть запоздал и не смог увидеть дагомейский торговый «Обычай» (касавшийся внешней торговли – то есть почти наверняка речь шла о работорговле). Тем не менее общество капитана ему столь приятно, что принц хочет сделать ему подарок. «Он пожелал, чтобы Фостер осмотрелся и выбрал человека, который покажется ему наилучшим, – в этом он полагался на великую мудрость и возвышенный вкус капитана».

Фостер огляделся и выбрал молодого человека по имени Гумпа. Выбор этот капитан сделал, чтобы польстить принцу, – ведь Гумпа был его близким родственником. И Гумпа стал первым дагомейцем в грузе «Клотильды».

Церемонии закончились. Фостеру не составило труда заполнить свой корабль. Помещения для рабов в Виде были переполнены. Белые работорговцы умело стравливали племена чернокожих друг с другом, в ходе междоусобных войн появлялось множество пленных, и они пополняли рынок рабов. Об этом много писали в американских газетах. Вот выдержка из The Mobile Register^[9] от 9 ноября 1858 года: «С западного побережья Африки мы получили известие, датируемое 21 сентября. Конфликт племен, обитающих на берегах реки Сьерра-Леоне, весьма негативно влияет на ситуацию».

В Дагомее не было особой нужды в подстрекательстве. Король Дагомеи давно сосредоточил все свои силы и ресурсы на поставке рабов на иностранный рынок. В Виде существовала твердая ставка – 50–60 долларов за раба. Огромное количество африканцев доставляли на побережье в качестве «экспортного товара».

Король Гезо располагал значительной армией в 12 000 человек, из которых 5000 были амазонки.

Год в Дагомее делился на две части – войны и праздники.

В ноябре или декабре король объявлял ежегодные войны, и они велись до января-февраля. Их целью никогда не являлись простые завоевания – дагомейцы должны были показать свою силу более слабым племенам.

Король похвалялся, что никогда ни на кого не нападает просто так – только на тех, кто оскорбил его королевство, при этом его собственный народ должен три года подряд требовать от короля войны против агрессоров. И только тогда он соглашался выступить и истребить племя обидчиков.

Но воинственных вождей и королей было очень много, и воинам Дагомеи, несмотря на их сопротивление, приходилось оставаться на тропе войны.

«Целые народы были вывезены и истреблены – их имена были забыты. Вспоминали о них только на ежегодном фестивале завоевателей, когда глашатаи выкрикивали названия покоренных стран в честь победителей» («Форбс», «Дагомея и дагомейцы»).

Когда король Дагомеи отправлялся на войну, он скрывал от солдат имя врага, пока они не оказывались в дне пути до цели. Обычно нападение происходило при свете дня. Чтобы застать врага врасплох, использовались всевозможные хитрости и уловки. Враги сдавались – после сопротивления или без оного. Всех стариков обезглавливали на месте, а молодежь отправляли в барракуны Виды.

В январе король возвращался с войны, поселялся в Канне и «делал фетиш», то есть приносил жертвы и оделял народ щедрыми дарами. Одновременно он покупал пленных и головы (воины всегда отрезали головы убитых врагов и несли домой). Рабов продавали работорговцам, а на эти кровавые деньги устраивали «обычаи» хуае-нооива – так ежегодные праздники назывались на дагомейском языке.

Главный праздник года был организован в марте – си-кве-а-хи. На нем приносилось в жертву множество рабов, и король с гордостью демонстрировал свое богатство.

Праздник масштабом поменьше устраивали в мае или июне – успешную торговлю отмечали музыкой, песнями и танцами.

В июле король устраивал праздник в честь Фетиша Великих Вод.