Кубики

И Костик, понимая, что тут крыть ему нечем, стал хиреть на глазах. Нет, не хиреть. Покрываться жирком.

Сначала в ход пошли макарошки с сыром и шаурма, отполированные Кока-Колой. Пришли пять килограмм и прописались. Потом Костик стал фелонить и даже в магазин не ходил, а ездил на своей колымаге. Ещё пять кэгэ пришли без приглашения и в наглую завладели филейной частью. Потом в ход пошли пиво и диван с телеком. И вот Костика оккупировало иго лишней массы тела вкупе с одышкой и плешью. Но сам Костик, чьи формы менялись постепенно, вроде как не замечал за собой кардинальных изменений. Конечно, если бы он взглянул на себя глазами девичьей толпы, которая сейчас с недоумением взирала на него, он бы понял, что трансформация была такой же существенной как перемены во внешности Майкла Джексона. И тут даже не скажешь, у кого получилось хуже.

Первой от толпы отделилась та самая барышня, что ходила топиться в пруд. Шажок за шажком, по стеночке, молча, пока не застукали, она шмыгнула за угол и растворилась на соседнем огороде. Пару минут спустя ряды поклонниц заметно поредели, остались только тётка Люба да ещё пять особо стойких. То ли ноги не шли от такого зрелища, то ли любопытно было, чем дело кончится.

Костик спустился с крыльца, при этом колыхнув своими необъятными телесами, чем спугнул ещё одну деваху. Разговор не клеился. "Приехал? – Ага. – Надолго? – Посмотрим. – Как город? – Большой, да смотреть нечего. – Понятно."

Девки прятали глаза, стараясь не смотреть на мамон. Тётка Люба, наоборот, таращилась. Она-то, собственно и приняла весь огонь на себя. Расспрашивала Костика, закидав вопросами как из пулемёта, а пока тот что-то рассказывал, шепнула девкам "Тикайте!" Валентина вслед сверкающим пяткам понимающе смотрела да грустно вздыхала. С прежним Костиком исчезла и вся та магия, что окружала её персону ореолом матери первого парня на деревне. С тех пор перестали к ней ходить девки. Никто больше не приносил ни Советского, ни заливного, ни пудру польскую. Не слушали её советов, не делились секретами.

Зато друзья Костика встретили его с распростёртыми объятиями. Никто вроде как и не замечал, что друг их не похож стал на прежнего себя. И только Володька, с которым Костик вместе тырил яблоки у Митрыча, ухмыльнулся и надел незримую корону на себя. По привлекательности рыльца и кубиков он раньше брал серебро, а теперь у него в руках были и Олимпийское золото и Оскар с Нобелевской премией. Недолго думая, он приударил за Лариской, первой красавицей, да женил на себе пока та не очухалась. И так всяк, кто стоял раньше на ступеньку ниже в этой иерархии, порасхватали всех девок. Надо сказать, что оборона барышень заметно ослабла с крушением розовой мечты окольцевать Костика.