Революция (сборник)

Кто он?

 
Проклятой памяти безвольник,
И не герой – и не злодей,
Пьеро, болтун, порочный школьник.
Провинциальный лицедей,
 
 
Упрям, по-женски своенравен,
Кокетлив и правдиво-лжив,
Не честолюбец – но тщеславен,
И невоспитан, и труслив…
 
 
В своей одежде неопрятной
Развел он нечисть наших дней,
Но о свободе незакатной
Звенел, чем дале, тем нежней…
 
 
Когда распучившейся гади
Осточертела песнь Пьеро, –
Он, своего спасенья ради,
Исчез, как легкое перо.
 
 
Ему сосновый скучен шелест…
Как претерпеть унылый час?
А здесь не скучно: гадья челюсть,
Хрустя, дожевывает нас.
 
 
Забвенья нет тому, что было.
Не смерть позорна – пусть умрем…
Но увенчает и могилу
Пьеро – дурацким колпаком.
 

Март 1918

СПБ

Где он?

Близкому – далекому

 
Я знаю, что жизнь размерена,
  и круг ввивается в круг.
Но где он, опять потерянный,
  опять далекий друг?
 
 
Горя каким томлением
  и судьбы чьи – верша,
стремит к своим достижениям
  уверенная душа?
 
 
Мне милы ее огромности,
  то срыв – то всплеск огня.
И все ее сложные темности,
  прозрачные для меня.
 
 
Я знал, какие извилины
  лежат на его путях.
Но конь  не споткнется взмыленный –
  поводья в крепких руках.
 
 
Спокойно в алые дали я
  гляжу – совершений жду.
И что бы ни было далее –
  я верю в его Звезду!
 

Апрель 1918

СПБ

Желтое окно

 
Иди сюда, взгляни-ка
Сквозь желтое стекло.
Взгляни, как небо дико,
Подземно и светло.
 
 
Клубясь, ползет червивый
И дымный ворох туч.
Мертво рудеют ивы
Над желтью жарких круч.
 
 
Ручей по дну оврага –
Как черное вино.
Как жженая бумага –
Трава в мое окно.
 
 
Бессмысленно-кровавы
Тела апрельских рощ.
Накрапывает ржавый,
Сухой и горький дождь.
 
 
И всюду эти стекла
Проклятого окна.
Земля моя поблекла,
Земля опалена!
 

Апрель 1918