Действительно, прав г. Боцяновский в «Руси»: летом как-то нечего читать и не о чем писать. Ничего не «случается» в литературе, нет «событий» в журналистике, даже маленьких; от больших мы давно отвыкли, их нет и зимой. За литературное «событие» многие приняли весенний сборник т-ва «Знание», или, если не весь сборник – то, по крайней мере, первый рассказ, Леонида Андреева, «Жизнь Василия Фивейского». Рассказ хороший, не спорю; Леонид Андреев, Как это давно признано, самый талантливый из всей группы московских беллетристов; я даже издавна осмеливаюсь утверждать, что он гораздо талантливее самого «Максима», не говоря о всех других его последователях; однако вряд ли можно смотреть на появление последнего рассказа этого одаренного писателя как на «литературное событие». Именно «события»-то и не было. Ничего не совершилось. Все осталось на своих местах. И Леонид Андреев остался за чертой некого круга, в котором живут все, талантливые и не талантливые писатели «после Максима Горького». Горький все-таки в центре этого круга, а они теснятся вблизи. Я боюсь что никакой художественный «талант» не может дать силы переступить эту черту. Нужно что-то иное. Вероятно нужна и «мысль», к которой так неловко и бессильно начинает простирать руки сам Максим Горький. Впрочем бессмысленность и бессмысленность его «Человека» (в том же сборнике «Знания») достаточно доказывает всю случайность и заведомое бесплодие этих простираний. С Горького и талант уже начинает слезать, вытираться на нем, как сусальная позолота на деревянном идольчике; Леонид Андреев не вытрется так скоро, может быть, никогда не вытрется. Тем хуже. Как сверкало бы это золото под лучами солнца! Как жаль – нас: мы лишены видеть его под солнечными лучами, не увидим никогда, если Л. Андреев не выйдет из своего погреба. Выйдет или нет – предречь это, конечно, не может никто.