На всю жизнь
В спешке завязывая сбившийся набок платок, заправляя под него густую прядь чёрных волос, по сходням, а потом уже по ступенькам вбежала на строительный объект, запыхавшись, Галина Самар:
– Девочки! Мария из Хабаровска приехала!
На мгновение остановились отделочные работы. Взвизгнули, отключаясь от электросети, затирочные машины, перестали крутиться их диски. Девчата-отделочницы строительного управления № 2 треста Комсомольскжилстрой были рады встрече со своей подругой, потому что это было для них общая радость.
– Внимание! Раз, два, три – оркестр, давай музыку! – крикнула Галина.
– Действие второе, сцена первая, – полушутя, но с заметной ехидцей сказала совсем ещё молодая девчонка в потёртых заляпанных джинсах.
– Тише ты, не язви, – оборвали её. – Работай с умением, и тебя так же встретим.
Не пряча улыбки, навстречу им шла Грудцина – в спецодежде, готовая к работе. Радость её была искренней, неподдельной: бюро крайкома партии, исполнительный комитет краевого Совета народных депутатов, президиум крайсовпрофа и бюро крайкома ВЛКСМ признали её лучшим в крае штукатуром…
– Ну, Мария Евдокимовна, – распростёрла объятия бригадир Клавдия Новикова, – молодчина ты у нас!
– Что там было интересного, Мария Евдокимовна? – наперебой интересовались молодые работницы, обступив её тесным кругом.
– Часы мне подарили на память, именные. Приехала домой, к уху приложила, а они не тикают. Перепугалась я – ведь подарок! А потом оказалось, что я их от волнения завести забыла.
Все добродушно засмеялись.
– Посмотри, как мы работнули без тебя за два дня! – не без гордости сообщила бригадир, показывая рукой на гладкие стены. – Ну, ладно, – перебила она сама себя. – Время не ждёт! На досуге ещё поговорим. По машинам, девчата!
И снова вздулись рукава, наполненные растворов, зажужжала малая механизация. Глухо захлопали мастерки. Влажное, бугристое покрытие стены разравнивалось, медленно застывало, превращаясь в гладкую ровную поверхность. Будет здесь людям и тепло, уютно, в этих просторных комнатах… Пусть живут и радуются, а уж мы для них постараемся, не пожалеем труда… Так или примерно так думала Мария Евдокимовна Грудцина, погружаясь в знакомую работу.
Она отвлеклась, совершая привычное дело, думая о своём… Припомнились ей слова Григория Васильевича Андрианова, первостроителя города, сказанные им на встрече , в честь 45-летия Комсомольска. Он сказал, что строители, как художники и поэты, живут в своих произведениях и поэтому бессмертны. А произведения их – здания, кварталы, города…
И вот ещё вспомнился случай… Был в соседней бригаде на практике учащийся из ГПТУ. Весёлый такой парнишка, развитой – и о новых фильмах расскажет, и о книгах, и о заморских странах. Эрудированный был, ничего не скажешь. А вот работу свою будущую не любил, это было заметно. Станет он строителем или нет – не в том дело. Самым страшным, по мнению Грудциной, было то, что не понимал юноша всей красоты профессии. Ему говорят: «Володя, учись уголки выкладывать, пригодится». А он на это в ответ щурил глаза и говорил:
– А зачем это надо, кому?
– Кому?! – возмутился один из рабочих. – Да тебе, мне, народу! Всем людям! Стране, чёрт возьми!
Приумолк после этого парень, стараться стал. Но чувствовала и Грудцина, и все остальные, что не лежит у него душа к профессии строителя.
А Мария Евдокимовна всегда любила и ценила свою работу. И за этими словами скрывается не просто обычная для людей привязанность к повседневному занятию, а нечто большее… В бригаде Новиковой, кого ни возьми, – у каждого интересный характер, нелёгкая судьба, каждый – мастер своего дела. Эльмира Лескова, Анна Ветрова, Нина Болохова, Таня Машкина – это настоящий коллектив: дружный, сработанный.
Все они своей судьбой и профессией обязаны Комсомольску-на-Амуре, строительному управлению № 2 треста Комсомольскжилстрой. Яркий пример тому – Клавдия Кирилловна Новикова, бригадир, начавшая свою трудовую биографию тоже здесь девочкой-неумехой. Единственное, что у неё было – энтузиазм, желание города возводить. А теперь она считается одним из самых лучших строителей, да и бригадиров, в крае. И наград у неё много. Подруги спрашивали – какая, мол, самая дорогая? Новикова отвечала: «Нами построенные дома, в улицы собранные».
Неподалеку от Грудциной выглаживала стенку Раиса Буркова. То и дело она производила промер толщины отштукатуренной поверхности. Немного раздражённо, с настойчивостью исправляла небольшой перекос. Рая – новичок в бригаде. Ей всего-навсего восемнадцать лет, а показать себя неопытней других не хочется.
– Ты, главное, не спеши, – остановила её Грудцина. – Ты потихонечку снимай, вот так…
И показала, как надо делать.
– Многим вы, наверное, свой опыт передали, – устало улыбнулась Буркова.
– Да, немало их было. Честно говоря, я и фамилии забыла, а вот лица, имена – это помню…
– Эй, труженицы! – весело крикнула Самар. – Кончай работу!
День кончился незаметно, но завершился он, как часто бывало, новым рекордом: дневную норму перевыполнили в полтора раза. Давно у них было это стремление – подойти к выработке 17 квадратных метров на человека в смену.
– Молодцы, девчата, неплохо сработали, – заметила Новикова. – Перед новой Конституцией в долгу не останемся. К её годовщине, как обещали, план трёх лет и трёх месяцев пятилетки сделаем.
Пока спускались вниз, переодевались, приводили себя в порядок – к объекту подкатил автобус. Из бытовок на его шум и фырканье заспешили рабочие.
Душа у Марии пела Всего-то несколько дней не была она в родном Комсомольске, а как уже успела соскучиться по его улицам.
– Маша! – кричали ей из автобуса. – Давай к нам, место тебе у окна припасли!
Она постояла в нерешительности, потом сообщила бригаде:
– Пешком до трамвайной остановки пройдусь, на город посмотрю.
– Я с вами! – из автобуса выскочила Раиса Буркова.
…Медленно шли он по царству зимы, в немом молчании зданий, встречая редких прохожих. Когда вышли на изгиб улицы Калинина, девушка спросила:
– А как вы, Мария Евдокимовна, на стройку пришли?
– Да, в общем-то, обычно, как многие другие.
И она рассказала о том, как мечтала строить высотные белокаменные здания, как детстве бегала смотреть на то, как возводили, как возводили в селе новый клуб, восхищалась аккуратной и точной кладкой. Помянула добрым словом свою первую учительницу Антонину Яковлевну Ботову. Когда она вела уроки географии, особенно занимательно рассказывала о городах-новостройках – просто заслушаешься. О том, как на необжитом месте вырастали Днепрогэс, Магнитка, Комсомольск-на-Амуре…
На вопрос учительницы – кем ты станешь, когда окончишь семь классов, Маша отвечала: строителем.
– Хочу, чтобы города росли, чтобы люди в домах, построенных мной, жили и меня добрым словом вспоминали.
– Труд, Маша, любой в почёте, – пояснила учительница. – Но когда это ещё и мечта – вдвойне ценно. Хороший ты сделала выбор. Города – они, как люди, шагают в завтрашний день, становятся красивее, лучше.
Отец Машу поначалу не понял, даже слушать не хотел, хотя в душе понимал, что строительная профессия нужная, а теперь даже модная – вон ведь, как вокруг строят!
– Если она решила, – говорила Машиному отцу учительница, – то это серьёзно, на всю жизнь. Поверьте, Евдоким Васильевич, моему опыту.
– Похвально, конечно, – соглашался отец. – Но почему обязательно из Амурской области ехать в Комсомольск?
– Понимаешь, папа, – объясняла дочь. – Я много слышала о Комсомольске, о том, как его строили. История у него интересная… А главное, – тут голос у неё стал серьёзным, не детским. – Хочу самостоятельной стать. Всё-таки, у вас с мамой, кроме меня, – четверо.
– А может, дочка, останешься? На ферму устроишься или ещё куда-нибудь? – с надеждой спрашивала мать. Дел-то на нашей земле, слава богу, хватит.
– Мама, не беспокойся, я каждый год буду вас навещать.
Слово она своё сдержала. Приезжала часто в родные места – сначала одна, потом с мужем, а после уже и с детьми. Душой отдыхала в родной Варварьевке, где она ещё ребёнком погружалась в мечту о своём будущем.
Приехала она в Комсомольск в 1957 году, и город поразил её. Красивые деревянные дома растягивались вдаль, не было районов, где не велось бы строительство. Каменных домов, конечно, меньше. Но она этого не замечала – ведь, честно говоря, других городов не видела ещё.
– Нам сейчас просто позарез нужны каменщики, бетонщики, штукатуры, – откровенно сказал директор ФЗО № 18. – Отгрохали мы здесь очень много и строили на совесть. А теперь всё это ломать надо и возводить добротный белокаменный город. Вот так.
Мария понимала, почему он перед ней всё наболевшее высказывает – потому, что видел будущего строителя перед собой, которому внушал, что надо хорошо учиться, во всё вникать. Честно сказать, Грудцина уже потом отчётливо поняла, что в о время готовили их, всё-таки, в спешке – нужны были, как можно скорее, рабочие руки строителей.
Она продолжала рассказывать. Рая слушала
…Молодой бригадир добродушно посмеивался: неопытная ещё девчонка, мастерок, как ложку держит.
– Машенька, да ты не сердись, я же беззлобно шучу, говорил он ей. – Я ведь и сам строителем не родился. А ты присматривайся, делай, как я. И всё у тебя пойдёт.
Интересным парнем казался ей бригадир – энергичным, особенным. «Такого, наверное, девушки любят», -тайком вздыхала она и тут отгоняла от себя «личные мысли»…
За считанные месяцы многое Мария сумела понять. Время ценить научилась, стены штукатурила быстро, но уже без ошибок. Одного только не понимала: почему, когда останавливались возле неё ребята из соседней бригады словом перекинуться, мрачнел и злился её строгий наставник. И даже порой обрывал беседу на полуслове: хватит, мол, лясы точить, когда дело ждёт. А однажды подошёл к ней после смены и глухо – шутя, что ли, сказал:
– Фамилия что-то твоя мне не нравится – непонятная какая-то… Си-мо-нен.ко.
Маша вспыхнула:
– Знаешь что, ты мою фамилию не тронь! Понял?
– Да что ты… – заволновался Геннадий. – Я же не о том… Я про то, что моя фамилия тоже ничего… Словом, – выдохнул он, – прошу тебя стать Грудциной, супругой моей, то есть.
Рая Буркова шла рядом с Марией Евдокимовной, слушала её рассказ и поражалась той простоте, с какой наставница делилась с ней самыми сокровенными своими воспоминаниями. Буркова, как и её подруги, молодые строительницы, многое слышала о бригаде Новиковой, старейшем коллективе всего треста и управления. Именно новиковцы строили швейную фабрику, участвовали в пуске первого в городе трамвая, работали на строительстве депо, возводили здание библиотеки имени Николая Островского, а жилых домов, детских садов и школ столько построили за долгие годы – не счесть.
Многое доводилось им делать впервые, и это понятно. Ведь СУ-2 – старейшее в городе юности, созданное из тех комсомольских бригад, которые штурмовали в далёком 1932 году глухую тайгу. Они шли тогда на кедровую падь с топорами и пилами, при помощи ломов и верёвок валили столетние деревья, буквально отвоёвывая каждую пядь земли у непроходимой чащи.
– Я, Рая, вот уже больше десяти лет в бригаде Клавдии Кирилловны, -завершила свой рассказ Грудцина. – Ты тоже люби и цени наш коллектив. Это настоящие рабочие люди. Каких, впрочем, немало… И ещё, – добавила она. – Нет ничего твёрже и ценнее, чем слово рабочего человека. Я, к примеру, решила план трёх лет пятилетки выполнить к 13 августа, ко Дню строителя – и слово своё сдержу.
Они прошли до конца всю улицу Калинина На трамвайной остановке Рая попрощалась с Марией Евдокимовной. Справа, сквозь наплывающий вечер, едва вырисовывался силуэт строящегося здания. Рая зажмурила глаза и представила, как въезжают в этот дом новосёлы, как рядом строятся такие же высокие, красивые, похожие и не похожие на этот. Растут, словно из-под земли. Она подумала, что творение их рук – эти новые жилые массивы – шаги в завтрашний день, который не имеет предела.
«Гвардейцы десятой пятилетки», г. Хабаровск, Хабаровское книжное издательство, 1978 год
Апельсины для Полярного
На чёрном зимнем небе мириады звёзд. Вселенная, встречая Новый год, украсила себя несметным числом ярких и слабо мерцающих огней. Давно уже самолёт набрал высоту и летит с огромной скоростью, но, кажется, что он застыл на месте, провис над спящей землёй. И если бы не шум мощных реактивных двигателей Ил-76, не редкие «воздушные ямы», ощущение полёты было бы ещё меньшим.
Не диво ли, что этакая махина летит в ночном небе, подвластная рукам и разуму людей? Жаль, что многому мы разучились удивляться. А большинство пилотов и штурманов утверждает, что якобы, что машина «чувствует», «мыслит», «понимает»… Наверное, равнодушный профессионал не смог бы так выразиться. Не дано ему видеть в самолёте живое существо. Но таких в авиации мало. Больше тех, кто в буднях рейсов по-настоящему обретают крылья, волнуются за штурвалом, будто в первый раз, в мыслях разговаривают с самолётом, как с товарищем. И никуда от этого не деться. Здесь, в небе, ремесло становится искусством.
Из грузовой части самолёта в пилотскую кабину вошёл бортоператор Михаил Владимирович Кривицкий. Пахнуло ароматом апельсинов и яблок.
– Чаёк уже закипает, ребята, – сообщил он. – Взбодриться не помешает. Евгений его там до ума доводит.
– Вот и славно, – командир экипажа Беляков снял наушники. – Что значит настоящий запах фруктов. Воздух насквозь пропитан. В Полярном довольны будут.
– Мы северянам, по сути дела, новогоднее настроение везём, засмеялся второй пилот Кутырев, – свежие фрукты и новости…
Истоки сплочённости экипажа начинаются на земле. Людей сближает не только профессия, думы и разговоры о ней, но и «мелочи жизни». «Мы к тебе, Слава, на чай нагрянем», «Послушай, у тебя есть крючки на карася?», «Ты объясни мне, как полки для книг делал». Но главное, пожалуй, не это. Есть между людьми, близкими по характерам, взглядам на жизнь, невидимые связующие нити… И хорошо, когда они прочны.
Не один десяток рейсов совершил экипаж Вячеслава Дмитриевича Белякова на самолёте третьего поколения Ил-76. Это и Душанбе, и Владивосток, и Красноярск… Перевозка народнохозяйственных грузов, оборудования, продуктов питания. С высоты ему хорошо видно, как преображается земля, предприятия новые строятся, дороги, поля пшеничные зеленеют, где их раньше не было. Но самая знакомая для экипажа дорога в якутский посёлок Полярный, к добытчикам алмазов. Доставляется туда всё: от специального оборудования до охотничьего снаряжения.
Эта воздушная трасса вообще близка иркутским лётчикам. Пожалуй, редко встретится пилот или штурман в Восточно-Сибирском управлении гражданской авиации, который бы не летал на север. С каждым годом таких рейсов всё больше и больше. Обживаются глухие и неведомые края, обрастают людьми. Недалеко то время, когда поднимутся в таёжных местах Иркутской области нефтяные вышки. А это значит, что прибавится и у лётчиков хлопот.
Знакомыми и близкими стали за долгое время работы в авиации для Вячеслава Дмитриевича Белякова и сами люди, и их заботы. Помнит он, как в аэропорту Полярного просто спросил у якута-пастуха:
– Как живёшь, отец?
– Шибко хорошо. Приплод у оленей в стаде большой. Обе внучки в институте учатся…
Около тридцати лет назад закончил Беляков Сасовское лётное училище, что в Рязанской области. За эти годы приходилось летать на многих самолётах. Когда ему предложили переучиваться, осваивать новую машину, он без колебания согласился. Знал, что займёт это немало времени и создаст массу хлопот, но отказываться не стал. Высота для лётчика – это не только беспредельное небо, но и глубокие знания самой современной техники. Так он считает.
Свободное время пришлось ужать. Да, честно говоря, его и не стало. Надо специальную литературу проштудировать и «новичка-машину» по-настоящему руками потрогать, понять сердц3ем и разумом, что и как. Часто в трудные минуты вспоминался ему старый добрый «кукурузник» – Ан-2. Славная машина, надёжная, послушная, но, как говорят, время диктует моду. А в авиации – это скорость, комфорт, растущий тоннаж…
Недавно Беляков прочитал в одной из газет о том, что Пол Брэгмэн, бывший штурман американского самолёта В-29, который принимал участие в атомной бомбардировке японского города Нагасаки, накануне сороковой годовщины этой акции покончил жизнь самоубийством.
– Вот видите, как в жизни происходит, – сказал своим товарищам Беляков, – было, значит, у него чувство раскаяния…
– Нелегко, конечно, с такой ношей жить, – кивнул головой Капустин. – Как на улицу-то выходить, в глаза людям смотреть?
Всё возвращается на круги своя. Нет-нет, да и промелькнёт в печати сообщение: такой-то американский лётчик рассказывает, как бомбил города и сёла Вьетнама, сжигал напалмом густые джунгли, превращая их в пепел. И только через долгие годы до некоторых из них дошло, что дом они свой бомбили – Землю.
– А у нас вот, – задумчиво сказал Беляков, – апельсины на борту, радость для ребятишек.
Давно уже люди привыкли к гулу самолёта. Перестал он быть дивом. Просто транспорт, грузовой и пассажирский, без которого не обойтись, особенно там, куда «только самолётом можно долететь». И люди в форме работников гражданской авиации на улицах города – картина привычная.
Но как бы там ни было, и поныне, и в будущем профессия лётчика всегда останется романтической, хотя и нелёгкой. А для Белякова и его товарищей она единственная. За всю свою жизнь многие тысячи тонн груза доставил он в пункты назначения по «воздушным мостам».
– Пролетаем над Мирным, – сообщил по радиосвязи из своей кабины штурман Николай Леонидович Капустин. – Красота-то какая!
– Город весь в огнях, как наряженная ёлка, – заметил второй пилот Кутырев. – Сейчас будет Айхал, а там и Полярный.
В числе первых, как и его товарищи, «пересел» на Ил-76 и Владимир Степанович Кутырев. Освоил сложную технику, на деле подтвердив, что знает её на все сто процентов. Начинал он в 1966 году после окончания Бугурусланского лётного училища, как и многие, с Ан-2. По натуре Кутырев технического склада ума. Всегда стремился знать и уметь больше. Чуть свободное время появится, он в схемах копается, сравнивает нынешние самолёты с теми, что раньше были.
На одном из новогодних вечеров сказал он своим товарищам, что собирается поступать в Киевский институт гражданской авиации.
– Инженером решил стать? – удивился один из них. – А как же небо?
– Нет, летать буду, как и раньше. А инженерные знания пилоту всегда пригодятся.
Хоть и заочно учился, но потрудиться во время экзаменационных сессий пришлось. То конспекты по ночам делал, то курсовыми занимался…Такова студенческая жизнь. И в это время, как и его однокурсники, мечтал о дипломе авиационного инженера. Но, всё же, не это было главным, главное – знания, к которым он всегда тянулся, которые накапливал самостоятельно из года в год.