Испанская партия

Вступление

Японская империя к i885 году завоевала не только небольшие феодальные государства Аннама и Сиама, но и одержала блистательную, но тяжелую и кровавую победу над огромной и сильной империей Великой Цин. В стране, тоже совсем недавно феодальной и патриархальной стали развиваться промышленность, как добывающая, так и высокотехнологичная. Торговцы получили, столь необходимые им капиталы и инструменты ведения международной торговли. Страна восходящего солнца увеличила к моменту войны с поднебесной армию, а в текущее время шел процесс переброски резервных войск обратно в метрополию, для привлечения молодых мужчин, оторванных от дома к мирному труду на шахтах, фермах и заводах.

Для несения полицейских и охранных функций привлекались резервные туземные бригады, в которые набирались выходцы из Вьетнама и народа Лао. Регулярные воинские части имеющие штаты¹ по образцу германской армии и вооруженные современным европейским оружием передислоцированы в свои городки и занялись боевой подготовкой.

Но, это совершенно не значит, что страна восходящего солнца перешла на мирные рельсы и прекратила свою экспансию. Успехи подобны опиуму, вкушать его хочется еще и еще. И вот на верфях строятся канонерки и корветы, заводы, производящие стрелковое оружие и артиллерию, работают без выходных, да еще и на европейских верфях строятся бронепалубные крейсера новейшей конструкции с орудиями-монстрами способными пробить любую существующую броню, заказываются новые миноносцы, совершенствуется береговая оборона.

Глава 1

Мужчина средних лет потянулся и открыл глаза. Всю богато украшенную гобеленами и картинами просторную комнату застилал белый утренний свет, за окном раздавалось пение экзотических птиц. Дорогое и качественное постельное белье было приятно на ощупь, и совсем не хотелось так рано вставать, но было надо, как обычно позаниматься физическими нагрузками и фехтованием, а затем позавтракав, изучить свежую прессу, так как того требовали его дела и специализация.

Поместье, которое «серый кардинал» Испанской империи купил себе на врученные русским адмиралом деньги находилось на невысокой скале, с него открывался прекрасный вид на воды Бискайского залива, воздух был свеж и чист и пах всегда морем, как и любил дон Кондратиас – под этим именем все в округе знали и ценили, приветствовали, когда видели на утренней пробежке, воспринимая это не иначе, как чудачество, но, что от этих русских возьмёшь? Да, именно так, наш герой² выходец из центральной части среднерусской равнины, из села где-то под Мологой. Он и сам плохо помнил его название, оно ничем не примечалось на фоне остальных деревень, но было уютное, тихое и живописное. Народ жил здесь работящий, занимался животноводством и выращиванием хлеба. Отец пошёл рыбачить и не вернулся, а мать поехала с караваном по Тихвинской водной системе в столичный город Санкт-Петербург для того, чтобы наняться прачкой либо служанкой в какой-либо дом.

Кондрат был мальчик любознательный – пострел³, как его любил называть дед Ефим, который тоже преставился, тяжела была жизнь в деревне. И мальчик пока мать ждала где-то очередного приема увлекся сперва собачкой, затем лошадью, затем на шпили Питерские засмотрелся, потерялся, наткнувшись на какого-то военного, которому никак не смог объяснить где его мать, и всего лишь твердил что прибыл с караваном на барже, хочу домой и все в таком духе, и воровать ничего не собирался.

Военный оказался не военным, а моряком и взяв Кондрата к себе в эскадру Дмитрия Николаевича Сенявина, приходившую в Кронштадт пополнить запасы воды и провизии, постепенно дослужившись до ординарца самого адмирала русской эскадры, уходящей сегодня из морской гавани Санкт-Петербурга в океанские просторы. Раздумывал он быстро, да и думать особо не приходилось, ибо рассудил так: «Останусь при матери, буду ей обузой в незнакомом месте, ей и самой очень тяжело сейчас, а уйду в плавание человеком стану, приеду с деньгами и помогу ей, купим домик или комнату, есть будем вдоволь да платок красивый ей куплю».

Вероятно, данная мысль была ниспослана ему свыше, так как обернулась совершенным благом для Кондрата. Стал он сперва совсем сухопутный пацан выполнять всю грязную работу на корабле, драить полы, натирать медяшки, повару помогать, матросам и боцманам, не чурался никакой работы, но и себя в обиду не давал. Морской воздух и корабельная еда, которая хоть и не была вкусной, но регулярной, сделали свое дело, и молодой паренек постепенно возмужал, окреп, не боялся на реях работать и в вороньем гнезде сидеть. Стал Кондрат к моменту прибытия эскадры русских кораблей на красивую Адриатику в i861 году, а летоисчисление было у него в чести, обожал он полюбопытствовать, что где и когда происходило, крепким отроком⁴ способным не только приносить пороховые заряды в бою, но и в абордажной схватке ружья перезаряжать, да матросикам подавать.

Помнил пострел, момент прибытия на остров Корфу, где коренное не богато одетое население радушно встречало русскую эскадру, как начинал учить он язык греков, в плавании на линейном корабле «Рафаил» офицеры понатаскали его даже в английском и французском языке, который он своей светлой головой схватывал еще и еще, как голодный еду, и по прибытию на живописный средиземноморский остров с дружелюбным православным народом, смог даже с некоторыми образованными людьми общаться и упражняться, многое узнав о жизни и обычаях такого далекого территориально, но в тоже время такого близкого культурно народа.

После дней отдыха, когда офицеры регулярно уезжали на берег, для увеселений, шла обычная судовая жизнь, но вот на корабле объявили 2 марта i861 года идем на взятие крепости Бокка-ди-Каттаро, захваченную французами. Не было права у тринадцатилетнего отрока спрашивать, что и как. В бою подтаскивал боеприпасы, и фашины⁴ кидал в ров. Пули свистели над головой, и падали рядом сраженные ими боевые товарищи.

Тогда и заметил его сам адмирал Сенявин Дмитрий Николаевич, который руководил сражением, увидел его удачливость, да ловкость и взял себе в посыльные. Все было в этот год, и удачная атака на итальянскую коммуну Брено, чтобы выбить оттуда французов, и неудачная атака Рагузы⁵, слишком сильно укрепились в ней войска противника, а дома все каменные, под красивыми черепичными крышами, на холме возвышался форт, и парусные корабли несмотря на использование тороидальных⁶ орудий ничего не смогли с ним поделать, то ли мало кораблей было в подчинении адмирала, то ли республика строила свои укрепления в расчете на такое возможное воздействие.

Старинная карта Которского залива, с многочисленными галерами в виду мелководья залива, да и всего Средиземного моря в то время.

Но русские моряки не сдавались и не падали духом, и в сентябре захватили город Кастельнуово, или просто новый замок, языки и словообразования Кондрат к этому времени знал хорошо, Замок, или по простому большой завод, как пояснил адмирал, располагался на высокой горочке, окруженный стенами, которые служили еще дополнительно акведуками по доставке воды на производство, а сверху небольшого уровня воды отплывали для отгрузки на корабли или склад плотики с изготовляемой продукцией, все технологии промышленного производства прошлого просты, универсальны и многофункциональны, и впрямь, зачем строить отдельно дорогу по отгрузке чугуна, если поступает по акведуку вода, проще и рациональней приспособить поверхность водной глади, ограниченную бортиками по бокам, под транспортировку стандартизированных по размерам плотиков. И уж в только том случае, когда вода иссыхала, по верху стены прокладывали рельсы, а к основанию плотиков прикреплялись колесные пары, вот и получались импровизированные вагонетки.

Остров Тенедос из литография из книги Броневского «Записки морского офицера».

На следующий, i862 год флот перебазировался из уютной и такой домашней Адриатики на остров Тенедос, перед самым носом Оттоманского султана, который снюхался с Англичанами и отказал в попытке форсирования проливов и возвращения домой русской эскадре. Да и русской на тот момент ее было можно назвать весьма условно, так как матросы и выборные офицеры разговаривали на разных языках: арабском, греческом, и разнообразных балканских. У многих матросов появились на Корфу жены и нехитрое хозяйство, и моряки мечтали туда вернуться.

Разнообразил быт команды захват большого торгового корабля с грузом ковров, обычно все грузы продавали, а вырученные средства делили по законам призового права, но в данной ситуации заплатить достойную цену никто не захотел, и адмирал с офицерами принял решение распределить груз по кораблям отряда. И тогда русские корабли уподобились плавающим султанским дворцам, куда не ступишь везде под ногой не жесткое дерево, а персидский ковер. Правда добавлялась обязанность чистить их, но это не так удручало, как радость от комфортных ощущений. Именно тогда Кондрат Пчелкин – дали ему фамилию за быстроту, как на борту судна, так и в бою, решил во что бы то ни стало жить в роскоши, которая не только, конечно, дорогая и требует затрат на содержание, но и дарит ощущение гармонии, красоты и спокойствия.

Оттоманскому султану, не понравилось, ни захват корабля с грузом ковров на огромную сумму, ни блокада проливов, так удачно образовавшихся после глобального потопа произошедшего лет сто назад, примерно в i750 году, как учил Кондрата адмирал Дмитрий Николаевич. Приказал султан своему флоту выйти из гаваней и сразиться с зарвавшимися русскими, оставшимися в то время одни, так как англичане выполнив свое обязательство, по уничтожению оттоманских батарей, причем самую важную роль сыграл в этом русский десант, который высадившись на необорудованном побережье, под ураганным ружейным огнем неприятеля, сумел захватить один форт за другим, заклепали пушки, взяли, что смогли унести и представляло ценность, а операцию преподали, как будто все это Англичане сотворили, так как еще оставалась надежда, что эскадру пропустят в родной Севастополь. С той вылазки храниться у Кондрата оттоманский кинжал с инкрустацией и арабской вязью, которую отрок решил во что бы то ни стало выучить и прочитать научные книги на арабском, а потомки Магомета ведь большие изобретатели, одни только насосы, да механические куклы стоят, не говоря о многом другом, где Европе и не снилось.

Но надежда улетучилась, когда из вороньего гнезда, Кондрат первый заметил эскадру противника, показались на горизонте корабли эскадры Бекир-бея и Сеида-Али-паши. Парусники противника построены из более лучшего дерева, имели рациональные обводы, присущие французской судостроительной школе, и в целом более быстроходны. Русские же корабли, мало, того, что придерживались при изготовлении английских лекал, так еще несли в своей конструкции бремя обмелевшего финского залива, после поднятия уровня вод, и поэтому обладали меньшей осадкой, нежели оттоманские но и большей шириной, так как длину увеличить представлялось делом сложным в виду прогиба киля при увеличении нагрузки. Что отрицательно сказывалось, как на маневренных качествах парусных кораблей, так и на скоростных, но позволяло установить мощные орудия, которые при грамотном использовании могли компенсировать особенность конструкции.

Корабли же султана построены лучшими судостроителями Франции, на них даже предусматривалась установка брони, правда пока дубовой, так как новые орудия европейских стран, стали обладать такой мощностью, что пробивали стандартный парусный фрегат с борта, в борт, а это уже никуда не годилось, необходимо срочно, что-либо предпринять. Орудия на кораблях султана установлены лучшие французские, да и вообще союз с Наполеоновской Францией благоприятно отобразился на экономике, обществе и нравах оттоманской империи, в пику общепринятому мнению, являвшейся более европейской страной, нежели азиатской. Все ее видные деятели промышленности, науки, культуры армии и флота являлись выходцами из стран балканских, Греции, Египта и Европы, а сама территория страны была центром Античной цивилизации, с ее архитектурой, технологиями и правом.

Оттоманы причем пользуясь, попутным ветром и лучшими характеристиками своих кораблей подошли к Тендосу, высадили десант, и стали штурмовать русские бастионы. Флот Сенявина, медленно словно черепаха пытался приблизиться к противнику, но ветер не благоприятствовал. В эти два дня Кондрат, решил осмотреть трюм «Рафаила» откуда был прогнан старшиной Прохором, да еще получил затрещину, но самое главное понял, что там где храниться балласт – этакие круглые шары с амальгамой⁷ внутри, идут множество металлических шин, причем, как от медной обшивки днища, так и от стоячего такелажа кораблей к верхушкам мачт. Как все это работает, он с первого раза не смекнул, но дал себе обещание разобраться, да уж больно голова болела от затрещины.

И грянул бой! Русские корабли «Рафаил», «Селафаил», «Мощный», «Твердый», «Скорый» спустились по ветру на противника и атаковали его флагманский корабль «Мессудие⁸».

– Смотрите русские даже захваченный у шведов «Ретвизан⁹» притащили! – показал на 64-пушечный линейный корабль контр-адмирала Грейга оттоманский младший флагман Бекир-бей, – видимо совсем плохо с кораблями у русских, да и идут они не ровным строем, а вразнобой, видимо и с управляемостью у них не очень.

– Но они могут продолжить славное дело своего адмирала Ушакова, и атаковать наш флагман, – предположил капитан «Оплота морского¹⁰».

– Но ты погляди какие у них корабли в отличие от наших! – продолжил Бекир-бей, – давно в море, их днища обросли ракушками, да и вступили они в бой лишь потому, что мы уже два дня штурмуем их базу, и вот-вот возьмем, и тогда не пощадим, тех, кто вздумал портить жизнь столице славной Порты.

Афонское сражение 19 июня 1807 года. (Алексей Боголюбов 1853 год).

Корабли сблизились на пистолетный выстрел и обстреливали сквозь пороховой дым друг друга, не щадя никого. Русские дрались не на жизнь, а на смерть, так как в случае поражения отступать им будет некуда. Оттоманские моряки осознавали, что не победи они сейчас и в огромном Стамбуле начнутся голод и волнения, так как едоков там много, и если подвоз угля на Черном¹¹ море небольшими парусными фелюгами¹² относительно безопасен, то фрукты, вино и мясо, а также хлеб доставляемые через Средиземное и Эгейские моря доставлены не будут. Причем Бекир-бей вспомнил и злосчастный корабль с грузом ковров, захваченный русскими, там была и его доля. Адмирал вложил по совету еврейского торговца с кем состоял в дружеских отношениях свое десятилетнее жалование, в надежде преумножить, а оказалась судьба дала ему очередной урок, которых в его жизни и так было много, что необходимо заниматься лишь одним делом и лишь тогда ты его будешь делать хорошо, как настоящий мастер.

Русские матросы абордажных партий уже вскакивали на палубу «Седд Аль-Бахра» грозно размахивая палашами и стреляя из пистолетов во все стороны. Адмиралу Бекир-бею пришлось окончить свои сожаления о потере груза ковров, и командовать на юте¹³ своего флагмана преданными офицерами штаба, которые выстроившись полукругом, обнажили сабли, полные готовности отдать жизни, но не сдаться. Первая атака нападавших была отбита, но ружейный огонь с мачт «Ретвизана» положил много защитников в то время, как мачты турецкого корабля сбиты и расположить там своих стрелков не представлялось оттоманским офицерам возможным.

Во вторую волну десанта, русский младший флагман английского происхождения Алексей Самуилович Грейг привлек весь экипаж, вооружив даже канониров и трюмных матросов, раздав им все вооружение предназначенное для абордажа, и даже свою богато украшенную коллекцию пистолетов и шпаг, а также все ножи с кухни, и все оружие уже погибших при первом штурме боевых товарищей. Русские моряки кинулись на палубу противника с боевым криком «Ура!», блеском в глазах, размахивая разномастным оружием, и полные решимости довести начатое дело до конца. Отряд адмирала обстреляли с особой тщательностью марсовые стрелки, и Бекир-бей пал, сраженный сразу двумя пулями, а великолепный турецкий младший флагман вошел в строй русского флота под именем «Седель-Бахр».

– В русском флоте была традиция сохранять за кораблями противника, взятыми на абордаж их родные имена, – поучал Кондрата Сенявин, показывая буксируемый «Серафаилом» на Корфу бывший вражеский младший флагман, – они храбро сражались и должны получить должное к себе отношение.

«Русский флот после Афонского сражения». (А. П. Боголюбов).

– Но, у него же все мачты пришли в негодность, где мы здесь их возьмем? Ни на Тендосе, ни в Морее¹⁴, ни на Корфу таких длинных прямых стволов нет, да и обтесывать и подготавливать дело долгое.

– Но на что же есть морская смекалка! – улыбнулся и прищурил глаза Дмитрий Николаевич, – у нас в эскадре есть транспорт-госпиталь, ранее бывший линейным кораблем прославленного Ушакова, где твой друг Прошка на излечении лежит.

До Кондрата стала доходить задумка адмирала и он спросил:

– А как госпиталь передвигаться будет, на буксире?

– Мачты, как ты догадался возьмём со «Святого Михаила», они ему теперь без надобности, – Сенявин в уме планировал свои действия, а Кондрат был нужен ему просто как свободные уши, да и нравился ему этот малый своей искренностью¹⁵, расторопностью и цепким умом, – а корпус давно меня просили критские купцы на пиломатериалы продать за 5000 талеров. Получим отличную боевую единицу совместив оттоманский линкор с крымскими мачтами, да и жалование всей эскадре раздадим.

– Как же госпиталь? – Кондрат переживал за здоровье, такого же расторопного, как он паренька с соседнего корабля, с кем они сдружились пока укрепления на Тендосе устраивали.

– Не понадобиться он нам боле. Местное население весьма лояльно к нам, можно даже сказать считает родными в отличие от французов и прильнувшим к ним оттоманам, да и места эти тесно связаны экономически с нашим свободолюбивым государством.

– Так зачем же уходить отсюда через Испанию и Португалию и дальше в Петербург? – Кондрат не понимал необходимость этого, – экипажи по большей части набраны в Крыму и Одессе, а также островах греческого архипелага. Офицерами служат германцы, англичане, шотландцы и голландцы, зачем нам в Санкт-Петербург идти русскому императору кланяться?

– Прав ты Кондрат, – Сенявин с грустью говорил ему эти слова, – эскадра наша принадлежит Великой Тартарии¹⁶, которая предается одним своим союзником за другим, и окраинные государства, такие как Англия и Оттоманская империя, бывшие некогда сателлитами¹⁷, сейчас воротят нос от бывшей метрополии. Причем островное государство, которое совсем недавно не было таким положило лапу практически на весь флот, некогда единой огромной страны, а Блистательная Порта¹⁸ на всю торговлю в Средиземноморском бассейне.

Высокая Порта (ворота) во времена Османской империи.

– Так почему не вернуться обратно? – спросил пылкий юноша.

– Не пускают нас форты Стамбула, а сил форсировать их, как это было сделано ранее сейчас у нашей все тающей эскадры, с разъедаемыми древоточцами днищами кораблей у нас нет, и вопрос стоит, где мы интернируемся, в Австро-Венгрии, и бросив свои корабли по сухопутной дороге возвращаемся по домам, или же плывем дальше, и пытаем счастья в Италии, Испании.

– Что там делать то? – удивился даже Кондрат, – в таком захолустье, там же окромя¹⁹ руин ничего нет.

– Не тебе сопле учить меня, сейчас нет, а скоро будет, – Сенявин и так и так смотрел на отрока, на которого вкладывал все свои надежды, – не Англичанам же пойти сдаваться, как сделала большая часть флота великой страны, так они воевать пошлют по всему миру, а я навоевался. Флот свой уже разделил, Салтанова с двадцатью призами²⁰ отправляю в Севастополь, так что долг перед Родиной мы выполнили, а поляку капитан-комендору Баратынскому приказано брать всех тех, кто желает служить русскому императору, по непонятным мне причинам и идти в мелкое Балтийское море.

– Нам то какая судьба уготована? – Кондрат даже подумать боялся, о плавании в Латинскую Америку или далекую Чину²¹.

– Идем пока в Португалию, – Сенявин принялся рассказывать свои планы.

– Откуда такое смешное название? – Кондрат чуть не рассмеялся.

– Все же в названии сказано порт голландцев. Великие мореплаватели использовали удобный порт, для кренгования²² и пополнения запасов своих кораблей, ведь через Голландию прошло огромное количество населения, выжившее при катаклизме и бежавшее на север из некогда погибшей Северной Африки и Средиземноморья. Вода поднялась на 180 метров примерно сто лет назад и унесла с собой огромное количество населения, почти всех великанов, чей рост достигал 3-5 метров, которые и создали почти все архитектурные постройки современности, для ремонта даже которых у нас нет сил.

– Уж не на костях этих гигантов, прибитых течениями и волнами, растут кораллы, такие диковинные растения, которые привозили с Красного моря, – Кондрат интересовался буквально всем до чего мог добраться его удивительно любопытный разум.

– Так и есть, только не перебивай старших, у тебя два уха чтобы лучше слышать, и один рот, чтобы говорить, – назидательно произнес Сенявин, – так вот, идем в Испанию, и там, несмотря на обстоятельства высаживаю тебя со своим самым доверенным матросом Саней Волком, который мне жизнь спас, поймав в грудь пулю мне уготованную, а затем выживший, и служащий мне верой и правдой, но инвалид с тех пор, задыхается и кашляет, ему тоже благодатный климат не помешает. Отдаю Вам все свои накопления, покупаете дом за высоким забором, или небольшой замок, обустраиваете все и ждете меня.

Фрагмент карты Африки Фредерика де Вита i688 год с городами и реками, а также вполне сформировавшимися государствами, уничтоженными падением большого небесного тела, засыпавшего все песком и последовавший исход народов с некогда благодатной земли в сторону Англии, Скандинавии, России и других регионов.

– Так я же не приспособлен к жизни на суше, язык испанский еще кое-как разумею, но ничего более не знаю, что делать, а если грабители? – Кондрат стушевался²³.

– У нас есть еще полгода, я распоряжусь, тебя обучат лучшие абордажники²⁴ эскадры, в государственном устройстве и истории самолично тебя обучу, ну а морскому делу никто лучше Волка тебя не навострит.

И дни полетели один за другим. Подъем и без того ранний сопровождался обливанием холодной водой, скорым завтраком и постоянными схватками то с одним, то с другим бойцом абордажных партий. Причем, против кого-то требовалась ловкость, против другого сила и обманный прием. Сперва ничего не выходило, но через несколько недель, в ходе которых Кондрат не сдавался, а проявлял присущую ему твердость духа и достаточное разумение, кое-что начало получаться. Увидит глаза противника мелькнули вправо, значит и топор оттуда полетит, а нога ослабла, значит по ней ударить нужно, вскоре все стало налаживаться. Кондрата командир абордажников Семен Булат обучил и навыку борьбы с несколькими противниками приговаривая:

– Ты закрутись как волчок, и каждому в уязвимое место и ударь, кому в горло, кому в пах или пузо, опять же что преследуешь, или жизни лишить, или на время обездвижить, да проучить. Душу то погубить каждый может, только за нее ответ держать затем придется, вот и сумей и в поединке выжить и лицо сохранить.

– А какой поединок самый сильный у меня может быть? – спросил окрепший пятнадцатилетний Кондрат, смотря на командира одним глазом, а вторым на проплывающий вдалеке берег Иберийского полуострова, на котором и располагалась Испания с Португалией.

– Самый сильный поединок у любого человека с самим собой! – назидательно сказал Булат, – любого можно победить силой или ловкостью, пистолетом или палашом, не сейчас так потом, но от себя никогда не уйдешь, и если не поддашься лености, чревоугодию, соблазнам сытной жизни, будешь самым сильным и проживешь достойную судьбу как предки наши, и будут тобой гордиться.

И тренировки продолжились в тесных трюмах корабля «Рафаил», развивая навык ориентирования в темноте, на мачтах и раскачиваясь на фалах, развивая ловкость и акробатические способности. Но в перерывах Волк рассказывал об устройстве судна, распределении грузов, питании и быте матросов, учил вязать узлы, и многое другое, тряся концом фала:

– Кроме этой веревочки у тебя в руках ничего может и не быть, а я научу тебя соплю сделать и гамак их нее, связать зверя, чтобы не шелохнулся, и силки на мелкого зверя поставить, противника обездвижить опять же, куда без веревочки то.

– Вроде бы как просто, а как сложно, – сказал никак уже не тянувший на соплю Кондрат, а голосом, в котором чувствовались первые басовые нотки спросил, – а зачем в канат красная нить²⁵ вплетается?

– Канат с флота великой Тартарии, который сейчас разошелся по всем портам, и поднял разные флаги вместо нашего благородного флага с совой и грифоном, символами чести, мудрости, силы и правды, в каждым их этих слов можно еще ассоциировать множество других, но смысл остается прежним.

Герб Империи Тартарии. Пьер Дюваль Д’Аббевиль, «Всемирная география», i676.

– Что сложного с распределением груза на корабле? – Кондрат хотел все уточнить, – навалил в трюм, да и дело с концом.

– Э нет, – рассмеялся в усы наставник, – ты, видел хоть раз, чтобы на кораблях так было? Грузы могут срываться со своих мест и кататься по трюму, что привело к гибели даже такого огромного корабля как «Васса» в Швеции три десятка лет назад.

– Так это же произошло лет двести назад? – Кондрат подумал, что бывалый матрос все перепутал, – я в книге о доме «Васса» читал, у них на гербе сноп колосьев еще нарисован, чудно все это, то орлы и львы, а то колосья.

– Ты это лучше у адмирала спроси, он по книжкам мастер, а я со старым шведским беззубым матросом разговаривал в кабаке Венеции, так он говорил, что еле выскочить успели, а грузы не закреплены. А еще имеет значение, что если грузы разместить чуть ближе к корме, за грот мачтой, то корабль будет легче всходить на волну, не говорю, о том, что самые тяжелые грузы на дно ставить необходимо, для увеличения метацентрической²⁶ высоты судна.

– Зачем нужна эта высота? – Кондрат думал, откуда у старого матроса столько знаний в голове, и как она не лопнет.

– Чтобы корабль не перевернулся, парусов можно было больше поднять, круче по ветру идти, орудийный огонь точнее, много плюсов у данной величины, – отвечал бывалый матрос.

– С питанием матросов то, что может быть не так? – юноша недоумевал, – ешь что кок положит и все отлично.

– Самое наиглавнейшее, разнообразить питание матросов лимонами, или другими фруктами во избежание цинги. Солонина и сухари, конечно, лучший наш друг, да хлеб, который на корабле удастся испечь, но без фруктов никуда, можно пропасть.

– Почему мы рыбой не питаемся? – у Кондрата появился вопрос, – ведь ее в воде так много.

– Рыба²⁷ питается падалью, что найдет на дне, от затонувших людей и динозавров, и сама того не осознает, как становиться ядовитой для нас, вот поэтому и вырастает гигантских размеров, и ее очень много, океан буквально ею кишит, иногда кажется ходить по ней можно, но матросы в море могут остаться голодными, а некоторые смельчаки, которые все же от безысходности попробуют ту рыбу, поймать то ее не сложно, хоть голыми руками со шлюпки лови, впадают в горячку, или три дня с животом мучаются.

– Ладно, пойду к адмиралу, к нему опаздывать нельзя, сразу розги и больно за уши дерет, – Кондрат стал собирать вещи.

– Он, по-отцовски, уму разуму тебя хочет научить, чтобы ты не пропал в далекой стране, – бывалый боцман стал подбадривать салагу, – я с тобой тоже на берег сойду, но сколько протяну не знаю, но помогу чем смогу.

Адмирал Сенявин учил Кондрата разным языкам, понимая, что за столь короткий срок такой влив знаний невозможен, отдавал предпочтение испанскому и английскому, географии и гидрологии, метеорологии. И учитывая, что тот должен рачительно вести хозяйство и лишний раз не высовываться, то и обустройству дома, его охране, а также промышленному производству, практикующемуся у каждого уважающего себя дворянина. Преподал Сенявин и основы металлургии, изготовления кирпича, геополимерного²⁸ бетона, сверления металлов и камня специальной бурой, которая раскручивается от воздействия на нее магнитного поля и данному приспособлению было все равно, что сверлить: металл, камень, дерево или базальт²⁹ – один из самых твердых материалов в природе. И много материалов по астрономии, химии, физике и другим предметам еще было передано преемнику. Но Сенявин был приверженец не обучения разным предметам, а сторонник рассмотрения конкретного ученого, например Ньютона.

«Ньютон» Вильяма Блейка; здесь Ньютон изображен как «божественный геометр».

– Который своими трудами предвосхитил открытия современности, – говорил адмирал, – изобретя ветряную мельницу с мышью, водяные часы, рефлектор ньютона³⁰, самокат и даже бумажный змей!

– Которому яблоко на голову упало? – усмехнулся Кондрат.

– В данном эксперименте есть куда большая доля смысла, чем Вы себе представляете молодой человек, – назидательно произнес Сенявин, – сэр Исаак озаботился расчетом сил притяжения нашей планеты, и какое усилие необходимо выделить из химических веществ, чтобы данное сопротивление преодолеть, и устремиться за пределы гравитации.

– Я еще читал про три закона движения³¹, – гордо сказал Кондрат.

– Ваше усердие похвально, – благожелательно отозвался Сенявин, – но он еще изобрел и философский камень, позволяющий преобразовывать ртуть в золото, а также смог рассчитать ускорение, например, корабля, которое до него никто не использовал, а измеряли на глазок.

– Так ртуть в золото просто превращается, крутиться в балластных шарах, под воздействием создаваемой магнитной силы медной обшивкой корабля, и вырабатывает ток, который специально уполномоченный офицер своим аксельбантом замыкает на орудия установленные в батарее и происходит тороидальный выстрел – вихрем, который разрушает все на своем пути, – удивился Кондрат, – что тут непонятного? Вы мне лучше расскажите уважаемый Дмитрий Николаевич про хронологию, а то, чем больше читаю, тем больше запутываюсь. Недавно только в книжке читал, что шведский корабль «Васса» построенный Густавом Адольфом³² Вассой потонул в 1628 году, а мой наставник говорит, что общался с одним из матросов, хотя сейчас октябрь i862 года, я в этом точно уверен.

– Просто разные страны используют свою систему счисления, – Сенявин объяснял Кондрату как недотёпе³³ прописные истины, которые знал, но многие и взрослые люди не утруждают себя такими познаниями, – летоисчисление по нашему календарю Великой Тартарии правильное и основное. Сейчас идет 862 год от Иисуса, великого мудреца и тектона³⁴ придумавшего основные законы, по которым мы живем, и много чего еще замечательного, что сейчас уже не используется. Так вот, это произошло 862 года назад, или 19 веков назад, если взять век в 45 лет.