Последний Иван на престоле. Рождение, жизнь и смерть под властью женщин

© Николай Буканев, текст, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2023

* * *

Введение

Погожим петербургским днем солнечные лучи дополнительно украшают царственную усыпальницу русских государей в Петропавловском соборе. Справа от алтаря собран наш блистательный XVIII век: Петр Великий, его жена Екатерина I. С ними рядом их племянница Анна Иоанновна, дочь Елизавета Петровна, внук Петр III по соседству со своей женой Екатериной II. На первый взгляд может показаться даже милым, как все эти императоры и императрицы собрались вместе дружной семьей.

Не верьте этой благодати. Жизнь Дворца и Семьи в XVIII веке не была такой безмятежной. Достаточно вспомнить, что нет здесь двух государей того периода. Тех, кто занял трон будучи ребенком. И если с Петром II все намного проще – родился, воцарился, умер, торжественно похоронен, – то судьба Ивана Антоновича и его семьи представляет собой клубок хитросплетений и интриг, череду нелепых случайностей и ещё много чего удивительного. Обо всем мы расскажем по порядку.

Дети в истории

Если человек в наши дни претендует на то, чтобы стать главой России, то ему помимо соответствия другим требованиям следует проверить и свой возраст. Конституция позволяет^[1] участвовать в выборах только тем кандидатам, которым уже исполнилось 35 лет. Это не наша отечественная инициатива. Если мы откроем^[2] конституцию США, то во второй статье найдем ровно то же самое возрастное ограничение. А, к примеру, в Казахстане^[3], Турции^[4] и Республике Беларусь^[5] претендовать на должность президента можно только с 40 лет.

Связано это с тем, что общество понимает этапы развития личности. Человеку следует получить образование, состояться в профессии, обзавестись семьей, попробовать хотя бы своих детей воспитать, да и умерить собственную юношескую горячность. Только после этого имеет смысл подходить в практическом плане к столь глобальной миссии, как руководство государством, что подразумевает прямое влияние на судьбы миллионов людей в самой стране, а также на политику в глобальном масштабе. Очевидно, что в рассматриваемых обстоятельствах даже самый талантливый юноша или лучшая ученица-олимпиадница, набравшая максимальные баллы в выпускных экзаменах, не могут возглавить государство при всем желании.

Но так было не всегда. Если обратиться к мировой истории, то сразу же вспоминается четырехлетний «Луи-Дьёдонне», ставший в этом нежном возрасте Людовиком XIV и правивший потом более семидесяти лет. Его рекорд решительно превзошел глава Свазиленда Собуза II, ставший правителем в четыре месяца и руководивший страной почти 83 года. Хорошие примеры, знаковые. Но есть в истории и куда менее счастливые судьбы. Эдуард VI надел короны Англии и Ирландии на свою детскую голову в девять лет, но – увы – прожил лишь 15 лет. Ставшая королевой Шотландии в три года Маргарет «Норвежская дева» и вовсе сумела дожить лишь до семи лет.

Разумеется, в этих примерах речь идет о государствах с монархической системой правления, где главным аргументом для вступления на престол является правильное происхождение. Возраст в таком случае не имеет никакого значения. Хотя, сами же поспорим с этим утверждением. Ведь зрелость монарха всё же имела огромное значение для его окружения. Понятно, что, вступая на престол в возрасте двух, семи или даже двенадцати лет, венценосная особа править самостоятельно не способна. А значит за неё правили те, кто был определен регентами на время взросления и становления. Разумеется, в интересах временных управителей было продлить этот благословенный период как можно дольше. Именно малый возраст порой становился определяющим фактором при выборе нового государя.

Отечественная история богата малолетними особами на престоле и событиями, с детьми связанными. Проблемой детства преемника буквально открывается наша летописная история. В 879 году, как сообщает нам Повесть временных лет^[6], Рюрик, покидая сей бренный мир, передает княжение своему родственнику, но не сыну. Зачастую, Олега, принявшего власть, называют регентом при малолетнем Игоре. Но это не так, ведь «передал княжение свое Олегу – родичу своему, отдав ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал». Из этой летописной фразы следует ровно то, что Олег:

1) стал преемником власти Рюрика

2) принял на воспитание (на руки) малолетнего сына Игоря.

Олег был полновластным правителем, не регентом. Этим и объясняется, что тот правил целых 33 года, до самой смерти, и не помышляя о передачи власти даже после совершеннолетия сына Рюрика. Игорь уже наследовал Олегу, а не своему отцу. А это значит, что воспитатель справился со своей задачей, вырастил из ребенка достойного человека и в благодарность Рюрику передал власть его сыну.

Но уже на следующем этапе случается новая история малолетства наследника и, теперь уже настоящего, регентства. Не будем сейчас вспоминать печальную и весьма поучительную цепочку событий, приведших к гибели князя Игоря Рюриковича – для нас имеет значение сейчас, что осиротевшему сыну его было всего несколько лет от роду. Достойные мужи в его окружении были. По примеру Рюрика власть могла перейти зрелому мужу из числа тех, кому доверял Игорь: воспитателю наследника Асмуду, или воеводе Свенельду. Но произошла первая в нашей истории наследственная передача власти.

Разумеется, главную роль в этом процессе играла княгиня Ольга, которая жестко и оперативно отреагировала на убийство мужа, показав, в первую очередь, своему окружению, что случится с теми, кто покусится на власть её сына. Как мы увидим из следующих примеров, в том числе и из истории героя нашей книги, именно роль матери наследника становилась решающей в его дальнейшей судьбе. В случае с Ольгой имела место удивительная отвага и настоящая мудрость, которой объясняется стремление с самых ранних лет Святослава указывать именно на то, что настоящий правитель здесь он, пусть пока и ростом невелик. Вспомним, когда Ольга собирает войско идти на древлян, не она отдает команду к бою и не наделяет этим правом воеводу. Только представьте эту картину. Маленький мальчик, сидя на коне, вероятно с матерью или с воспитателем, бросает вперед копье, настолько недалеко, что оно, всего лишь пролетев между ушами коня, валится вниз. К тому же, наверняка и само копье было небольшое, специально сделанное под рост и вес. Кто мог это заметить? Именно поэтому тут же звучат громкие авторитетные голоса Свенельда и Асмуда: «Князь уже начал; последуем, дружина, за князем!».

Следом будет большой период в истории, когда становились удельными князьями и в раннем возрасте, но это не было полноценным правлением, за происходящим следил ещё живой отец или другой старший родственник. Присутствие малолетнего князя – жест больше символический с отложенным эффектом. В качестве типичной ситуации вспомним назначенного в Новгород Владимира Святославича, который первое время жил там под чутким руководством дяди и воеводы Добрыни. В том же Новгороде в семилетнем возрасте стал князем Александр Невский. Принцип везде один – при помощи воевод, отцы с ранних лет готовили своих сыновей к самостоятельной жизни, к правлению.

Но никто не готовил Ивана IV Васильевича. Его дед и отец буквально только что собрали большую страну из разрозненных княжеств. Требовалась сильная рука, чтобы хотя бы сохранить доставшееся по наследству. Увы, Василий III скоропостижно скончался, когда его старшему сыну и четырех лет не было. И вот здесь, как в случае с княгиней Ольгой после гибели Игоря, сыграла значимую роль именно мать. Елена Глинская, несмотря на свою молодость – ей было 23 года – сумела не только сохранить власть для маленького сына, но и значительно проредить количество возможных конкурентов в борьбе за власть из числа родственников почившего мужа. Ранняя смерть самой Елены Васильевны привела к тому, что семилетний мальчик оказался лицом к лицу с алчными и склочными боярами, которых он считал виновных в её отравлении. Иван всё понимал и искренне переживал, видя, как неподобающе к нему относятся, как делят между собой князья самые сытные места у власти. Помнил, как поступала мама с неугодными, верил, что настанет такое время, когда сам будет волен казнить и миловать. Потому и рано повзрослел, сказалось мамино воспитание. В 13 лет проявил характер: обвинил Андрея Шуйского в бесчинии и самовольстве, да без суда всякого предал псарям.

Сравните это с другим 13-летним нашим государем, Петром II, который, лишенный сызмальства родительской заботы, воспитания и защиты, в этом возрасте был полностью во власти других людей, занимался не мыслями о будущем своем правлении, а исключительно развлечениями. Не было даже никого, кто заботился бы о его здоровье, оттого даже и до 15 лет не дожил, никаких значимых следов после себя не оставил.

У главного героя этой книги, Ивана Антоновича, живы были и мама, и папа, но это никак не помогло ему ни удержаться на троне, ни даже обрести счастливое детство. Этот мальчик, равно как и его семья, изначально был полностью искусственно смоделирован влиятельными людьми для решения застоявшихся в государстве династических проблем, но в итоге оказался в полнейшем водовороте событий Женского века. Да, именно женщины сыграли в его судьбе важнейшие роли. Одна его создала, другая видела в нем инструмент для достижения собственного благополучия, третья не смогла уберечь его власть и будущее, четвертая лишила человеческого будущего, а пятая создала именно те условия, в которых он лишится жизни. Обо всех этих прекрасных дамах, их роли в жизни Ивана VI мы поговорим в нашей книге. Вспомним всех тех людей, которые были втянуты в водоворот событий вокруг этого ребенка, хотя он сам об их существовании даже и не подозревал. Наконец, еще раз убедимся, что не прав был Шекспир, когда утверждал, что нет повести более печальной, чем про Ромео и Джульетту.

Часть 1. Создание императора

Глава 1. Кому понадобился наследник

Поиск корней проблемы

Такова уж история, что любое происходящее событие нельзя рассматривать отдельным и самостоятельным. Вспоминаются строки из стихотворения Есенина: «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянье». При анализе биографии исторического деятеля, причин возникновений того или иного события: конфликта, войны, любого другого изменения, следует обращаться к истокам, пытаться найти корень, узреть, когда стали зарождаться предпосылки. Иногда этого корня и обнаружить нельзя, столь глубоко уходит в глубину времен, а порой произрастает событие не из одного корня, а из нескольких сразу, чтобы сплестись в замысловатое кружево, которое разглядывать и разгадывать в нем фигуры и сюжеты, так непросто, но интересно.

Если мы с вами взялись говорить об Иване Антоновиче, то один из корней трагической судьбы этого человека мы находим ни много, ни мало, а за 70 лет до его появления на свет. В конце 60-х годов XVII века на Руси правит царь Алексей Михайлович, прозванный Тишайшим. Он счастлив в браке с Марией Милославской, которая честно исполняет главное предназначение монаршей жены: на свет появилось более десятка детей. Может быть, именно это и подорвало здоровье царицы, в 1669 году она умерла.

Вроде бы необходимости вступать в новый брак нет у Алексея. К тому времени живы семеро детей, из которых двое – мальчики: Фёдор да Иван. Наследниками обеспечен. Но с другой стороны, этому мужчине всего 40 лет. Царь чувствует в себе силы и для новых семейных свершений, а главное, это чувствуют окружающие люди. Например, близкий соратник, и можно вполне уверенно сказать, друг – Артамон Матвеев. Один из первых ярких западников в русской политике. Царь любит бывать в доме у Матвеева, а у того и амбиции к карьерному росту, и родственница в наличии очень подходящая, чтобы скрасить жизнь царственному вдовцу. Не прогадал. Запала в душу Алексею Михайловичу эта 19-летняя Наталья Нарышкина. В 1671 году она становится ему женою. Организатор брака Матвеев после свадьбы становится думным дворянином, потом окольничим, потом московским дворянином, фактически заправителем всех дел государственных. Но Артамону Сергеевичу было невдомек, что он, своей ролью свахи, создал корень, из которого вырастут ситуации, которые не только убьют самого же Матвеева, но и станут проблемами для страны в целом, и царской семьи в частности.

С той поры появилось две противоборствующие при власти политические силы, называемые по фамилиям родов, из которых происходят жены Алексея: Милославские и Нарышкины. У первых из козырей были наследники Федор и Иван, у вторых маленький, но всё же мальчик Петр.

Сам Алексей Михайлович меньше всего хотел вражды между своими потомками, потому в наследники свои определил, как и полагается, старшего своего сына, рожденного Марией Милославской. Но Фёдор не стал продолжателем рода, он правил всего шесть лет, в основном болел. Хоть успел побывать в двух браках, потомства не оставил (родившийся в 1681 году мальчик Илья вскоре умер). По логике на опустевший трон должен был воссесть следующий по возрасту Алексеевич, а именно Иван.

Но Нарышкины оказались проворнее. Заручились поддержкой бояр и церкви, возвели на престол своего маленького царя, при котором могли бы продолжать укреплять свою власть – 10-летнего Петра. Рассудили просто, лишенный своей очереди Иван – юноша слабый и болезненный, сильно не обидится. Да и что он может сделать? Действительно, сам 16-летний Иван Алексеевич сделать ничего не мог, да он и не стремился ни к какой власти, ему, может, и в радость было, что в покое оставили. Но тут формируется новый корень нашей истории. Не воспринимаемая никем всерьез по причине принадлежности к женскому полу, 25-летняя Софья Алексеевна, которая за годы правления слабого брата Федора уже привыкла к возможности влиять на власть и политику, учинила настоящую бурю. Ей не хватало смелости предъявить собственные права на престол, да и без петровских реформ, не готово было общество к такому крутому повороту. Посему со своим любезным другом Василием Голицыным они вступили в сговор со стрелецким командиром Иваном Хованским, чьи полки устроили бунт, в котором как раз и погиб упомянутый Артамон Матвеев, а также некоторые Нарышкины, да и многие другие. Но главное, в результате этой Хованщины на престоле оказалось сразу два царя при регентстве Софьи. Она, конечно, в итоге проиграет, окажется в монастыре, но влияние на историю уже она оказала, обеспечив короной сразу и Петра, и Ивана. А это уже прямое влияние на события нашей книги. Ведь и оба этих царя имели потомство, и два клана стали восприниматься равными в правах на престол.

Иван V был абсолютно инертен в отношении политики, но, несмотря на свои серьезные проблемы со здоровьем, раннюю смерть в 29 лет, оказал на развитие событий колоссальное влияние. Он успел подарить жизнь пятерым дочерям, про двух из них мы ещё вспомним.

Но прежде нам надо найти ещё два корня, а они оба кроются уже в петровских делах. Первый русский император, который, как и его отец Алексей Михайлович, был женат дважды, образовал тоже две ветви наследников. Но если у папы всё было чинно и благородно, в привычной и законной последовательности: свадьба, а лишь затем дети, то у Петра Первого, отправившего первую жену в монастырь, к моменту официального вступления во второй брак, имелись уже от невесты две дочери. Один корень. Другой кроется в том, как Петр изменил порядок престолонаследия.

В начале 1720-х император остался в ситуации, когда у него нет человека, которому можно передать в будущем власть. Сын от Евдокии Лопухиной царевич Алексей после обвинения в заговоре и пыток в заключении, таинственно, но так необходимо умирает. Оставшийся сиротой внук и полный тезка императора Петр Алексеевич мало пока интересует деда, тот всё надеется, что появятся наследники во втором браке, от Екатерины (урожденной Марты Скавронской), но там, как назло, мальчики хоть и рождаются, но рано умирают. А ведь придется передавать власть когда-то. А кому? «Я подумаю об этом завтра», – решает государь в духе Скарлетт О’Хара, и принимает Указ о престолонаследии 1722 года.

Согласно этому документу отменялась существовавшая многие века традиция передачи власти прямым потомкам по мужской линии. Теперь император сам был волен выбирать, кому передать власть. С одной стороны, очень удобно, но главное в этой ситуации – успеть назвать преемника до скорбного часа своего. Увы, Петр Великий с этой задачей не справился.

Да начнётся Великая Чехарда!

И она началась. Теперь влиятельные личности политического Олимпа страны решали, кто возглавит страну, а не монархи. Всесильный друг и соратник Петра Александр Меншиков сумел осуществить после смерти своего государя переход власти к его безутешной вдове Екатерине. Не стихийное решение. Сам Меншиков когда-то и познакомил Марту Скавронскую с Петром, а уж она умела быть благодарной, к тому же теперь у нее не осталось другой поддержки. Потому Александр Данилович мог не переживать за сохранение своего влияния. По всей логике, Екатерина, не имея сыновей, должна была назначить наследницей одну из своих дочерей, но одна вышла замуж в Голштейн, другая, Елизавета Петровна, вполне могла подойти на эту роль, если бы не ряд препятствий. Активная и харАктерная взрослая женщина никак не устраивала Меншикова, да и пресловутое рождение ее вне брака, могло тоже оказаться зыбкой почвой для того, чтобы строить на ней своё светлое будущее.

Наиболее удобной кандидатурой представлялся забытый всеми к тому времени сын опального царевича Алексея, Петр. Одиннадцатилетний мальчик должен был не только сохранять власть Меншикова, но и вступить в брак с его дочерью, чтобы уже навсегда укрепить его позиции. Убедить Екатерину I объявить наследником чужого ей мальчишку Александр Данилович сумел. Видимо, под гарантии безопасности дочерям. Дочь Екатерины и Петра Анна объявлялась наследницей, только если Петр II умрет, не оставив потомства. После Анны Петровны должно было править её потомство.

Но Меншикову не довелось воплотить свой план в дальнейшем. Как и Артамон Матвеев был сметен последствиями своих дел.

Мальчик на троне, Петр II, перейдя из рук Меншикова в руки клана Долгоруковых, теперь должен был обеспечить их мечты, женившись на княжне из их фамилии. И опять крутой поворот случается. Ослабленный организм после переохлаждения на параде не перенес оспы, Петр умирает, подведя черту под прямой мужской линией наследования рода Романовых. Сам он не успел назвать своего преемника – кто же ждал, что жизнь императора прервется в 14 лет? Да и кто бы ему дал такое право – преемника называть.

Вспоминаем мы, что есть завещание Екатерины I, по которому должна вступать в право наследование теперь её дочь – Анна Петровна. Но её нет уже на свете два года. Значит «потомство её», а потомство есть. Двухлетний Карл Петер Ульрих в Голштинии. Если бы исполнили волю императрицы, то уже в 1730-м году стал правителем Петр III. Он действительно станет императором, но спустя 31 год, будучи той одиозной личностью, которой явно бы не стал, если б тогда, в два года, был привезен в Россию и взят под опеку. Надо полагать, что регентом при нем стал бы тогда кто-то из Долгоруковых, которые так неудачно выпустили из рук Петра II.

Но от следования заветам Екатерины было решено отказаться, словно их и не было вовсе. На этом этапе были отстранены от принятия решений все птенцы гнезда Петрова. Власть ведь была в руках московских фамилий. Помимо Долгоруковых это влиятельнейшие Голицыны. Задачей было не упустить нити управления государством, а для этого планировалась тонкая работа по выбору очередного монарха. Не было и речи, чтобы возводить на престол кого-то из потомков Петра Первого. Хватит, наигрались в реформы, в формирование новых элит. Нужен тот, кто обеспечит если и не контрреформы, то по крайней мере, не будет продолжать петровское дело. Кого-то из своей среды выбрать, зачинить новую царскую династию, не решались. Требовался тот, кого на законном основании примет народ, но кто при этом будет совершенно лишен властных амбиций. А потому обратили взор на дочерей Ивана V, которых при дворе называли просто «Ивановны». Их три. Старшая, Екатерина, хоть и вернулась домой, сбежав от неудачного брака, все еще продолжает оставаться замужем за живым супругом. Да не просто живым, но ещё и «беспокойным», как характеризовала^[7] его жена английского резидента леди Рондо в своих письмах. С таким багажом и потенциальной угрозой старшей из сестер не приходилось надеяться на престол. Самая младшая из сестер, Прасковья, в морганатическом браке состоит, да и болезненная какая-то. Остается только одна подходящая кандидатура.

Анна Иоанновна

Анна Иоанновна, как и ее старшая сестра, волей своего дяди была выдана замуж за иностранного принца. Вообще, для Петра I племянницы, представлялись настоящими козырями, которыми можно было вершить внешнюю политику. Законные по рождению, даже порфирородные, как называют родившихся уже после вступления на престол отца. Мать тоже из благородного дворянского рода. Идеальный вариант для постоянно активного матримониального рынка Европы. Старшую Екатерину дядя выдал за герцога Мекленбург-Шверинского. Пока оставим эту пару.

Анне предстояло выйти замуж за герцога Курляндии, что располагалась некогда примерно на западе современной нам Латвии. В 1710 году приехал юный, но уже повидавший и побег, и жизнь в изгнании, Фридрих Вильгельм в Санкт-Петербург жениться. Разумеется, он не представлял точно, как выглядит его суженая. Вероятно, был показан ему прежде некий портрет, который, как мы понимаем, передает ровно ту достоверность, которую позволено художнику обеспечить. Но 18-летнего правителя Курляндии внешность Анны интересовала если не в последнюю, то уж точно не в первую очередь. Может быть, и портрета не видел никакого. Он благодаря России и ее победе над Швецией смог вернуться в свое герцогство из долгой вынужденной жизни на чужбине, а уж породниться с влиятельнейшим Петром, о таком можно было только мечтать. При таких обстоятельствах на его власть точно никто не покусится.

Разумеется, был подписан брачный договор. Вероятно, Фридрих Вильгельм на какую-то минуту почувствовал себя полноправным партнером российского государя, оттого и попытался прописать^[8] пункты, регламентирующих, что его Курляндия не обязана участвовать в войнах России, которая в свою очередь должна вывести все свои войска с территории герцогства. Конечно, не стал на это Петр Алексеевич соглашаться, более того, сумму приданого он разбил на две части: 40 тысяч рублей непосредственного самого причитающегося в таком случае и 160 тысяч в качестве займа на конкретную цель выкупа заложенных владений. При этом, определяли, что супруг должен ещё и регулярно выплачивать своей жене по 10 тысяч ригсталеров, а если с ним что случится, то ежегодная её пенсия должна составлять 100 тысяч рублей.

На том и порешили. Свадьба состоялась в ноябре 1710 года.

Начиналось всё чинно и благородно – с венчания 11 ноября. Но уже здесь возникли первые сложности. Фактический глава русской церкви митрополит Стефан отказался проводить венчание^[9] по православному обряду. Причина очевидна – жених состоит в лютеранской вере. Поэтому проводить таинство было доверено архимандриту Хутынского монастыря Феодосию, который был духовником Петра, а посему не смог отказать. Для церемонии пришлось нашему священнику произносить фразы на латыни, чтобы герцогу понятнее было, чтобы мог и ответить «да», когда следует. Царь держал венец над Фридрихом Вильгельмом, а над невестой держал Александр Меншиков.

Ну а затем всё веселье и началось в лучших традициях и привычках петровского двора. Стреляли орудия, играла музыка, плясали люди, на потеху им были разнообразные карлики, их, кстати, Анна Иоанновна очень потом любила, может именно с этим радостным днем они у нее и ассоциировались. Карлики даже выскакивали из пирогов, читая приветственные речи. Ели много, пили еще больше. Гуляния продолжались даже глубоко за полночь, уже непосредственно в спальне у молодых. Наедине их оставили лишь около трех ночи.

Но гульбища этим не были завершены. Продолжались они без остановок неделю, затем другую. Когда стало очевидно, что повод свадебный уже и отстает по временной шкале все дальше, то решено было обновить причину торжеств. Срочно организовали новую свадьбу. Кого на этот раз сочетать браком? В 20-х числах ноября женили карликов и карлиц. Устроили потешную процессию из людей с различными физическими особенностями – радостям публики не было предела. Чтобы читатель не переживал, что это как-то шокировало молодую Анну, вспомним, что в 1740-м она фактически повторит эту трагикомедию, устроит шутовскую свадьбу. Сама же будет руководить маскарадной комиссией, в том числе и по устройству легендарного ледяного дома. В нем заставит проводить первую брачную ночь впавшего в немилость князя Голицына с Авдотьей Бужениновой.

Лишь в январе 1741 года Фридрих Вильгельм сумел начать сборы домой, вернее сказать, позволили ему домой собираться. Но отправиться в путь ему было непросто. Болел, его лихорадило. Пришлось переносить дату выезда. Наконец, ему стало совсем уже лучше. Выехали. Дело сделано. Анна Иоанновна замужем. Отношения с Курляндией славно закреплены. Можно ставить галочку?

Не так все просто. Проехав около сорока километров от очень гостеприимного Петербурга, 18-летний герцог банальнейшим образом умер. Не выдержал он, по всей видимости, всей широты русской свадьбы и ее последствий. Так все для него старались, а он вот как…

Вся надежда была, что окажется вдова в положении, ведь брак фактически состоялся, но, увы. Молодая герцогиня логично полагала, что ее теперь оставят жить в России, но всемогущий дядя через некоторое время приказал все же отправляться в Митаву (нынешняя Елгава) курляндскую.

Девятнадцатилетняя Анна была вынуждена жить, хоть и с титулом герцогини, но в чужой стране, без мужа, без детей, без перспектив. Она просилась вернуться, но Петр не позволял, женщина была символом российского контроля над герцогством. По брачному договору полагалась ей пенсия в случае смерти супруга, но платить маленькое государство попросту было не в состоянии. Сумма оказалась неподъемной. Да и не хотелось прагматичным курляндцам содержать русскую царевну. Потому к Анне был приставлен гофмейстер Петр Бестужев-Рюмин, в задачи которого входило изыскивать средства для ее существования, а заодно следить и за самой герцогиней, и за делами в герцогстве, которое попало под власть местных дворян, а ими, в свою очередь, руководили из Речи Посполитой.

Анна писала письма Петру, писала своей матери. Хотела поддержки моральной, от дяди еще и денег ждала. Правда, и того, и другого получала в ответ весьма скромно. Российский царь лично и придирчиво согласовывал, сколько и на какие цели выделять племяннице, какие сумму ей можно тратить на еду, на одежду, на украшения.^[10] А мать, Прасковья Фёдоровна, постоянно находила поводы в чем осудить, да за что отчитать.

Могла ли тогда Анна надеяться, что когда-то станет самодержицей российской? Ответ очевиден, вряд ли даже такую перспективу она в фантазиях для себя формулировала. Просто проживала свою жизнь. Хотела лишь одного – обычного человеческого, если позволите, сугубо женского счастья. А реализовать его не было возможности. О возникшей её близкой связи с находившемся рядом Бестужевым-Рюминым, который был старше почти на 30 лет, тут же стало известно в Петербурге. По этой причине испортились и без того непростые отношения с матерью. Вдовствующая царица простила свою дочь лишь незадолго до своей смерти, да и то, после вмешательства и личной просьбы императрицы Екатерины Алексеевны, которая всегда благоволила курляндской «пленнице».