000
ОтложитьЧитал
Дед Телемей дважды в день топил печку, и в избе было тепло. Однажды, под Новый год, вышел старик во двор за дровами. Был поздний вечер. На темном небе, как блюдце из тончайшего фарфора, висела полная луна. Она освещала туманным светом все вокруг: и белый покров снега на земле, и застывшие деревья, и поблескивающий от инея палисадник перед избой. Низкий и темный дровяник, с огромной шапкой снега на крыше, смотрел на деде Телемея одним глазом открытой настежь двери. Тропинка от крыльца до нее составляла не более двадцати шагов, но как тяжело давались они старым и больным ногам деда Телемея. Постояв немного на крыльце, и как бы собираясь с силами, он сделал шаг по направлению к сараю, как вдруг из темноты на свет вышла тень. Сначала дед Телемей подумал, что это собака, но приглядевшись, увидел в шагах десяти от себя лису. Она стояла на сугробе легкая и изящная. Рыжая и пушистая шкурка блестела от инея, тонкие лапки в черных носочках и почти такого же размера как сама лиса был у нее хвост. «Лиска!» – дед Телемей удивленно смотрел на животное. И лиса тоже, чуть пригнув голову, смотрела на деда, готовая в любой момент броситься наутек. «Ах, ты горемыка! Холодно да голодно тебе в лесу. Погоди, я сейчас» – сказал Телемей и заторопился в дом. На снег перед лисой положил он горбушку хлеба с маленьким кусочком сала сверху. «Для запаху», – как говорила экономная бабка Марфа. Лиса бесшумно бочком подошла к подношению, сало съела сразу, а хлеб обнюхала, аккуратно взяла в пасть и скрылась в темноте. Дед еще немного постоял, ожидая, что лиса вернется и побрел в сарай за дровами. С этого дня лиса каждый вечер приходила к дому одиноких стариков. Темнота скрывала ее, но стоило распахнуться двери и неяркому свету узкой дорожкой осветить мрак, как тихо и стыдливо выходила лиса на свет. Дед Телемей был рад ей не меньше, чем лиса радовалась скромному стариковскому угощению. Как-то вечером, лиса не ушла как обычно, а съев хлеб, стала наблюдать за стариком с интересом. Телемей потоптался на месте, огляделся вокруг, но ничего кроме кромешной темноты их не окружало. Лиса не уходила, и деду так захотелось сказать ей что-нибудь доброе, человеческое: «Лиска, если бы ты знала, какая тяжелая у меня была жизнь!»