Пролог
Наверное, мне не стоило откликаться на то странное письмо. Совершенно точно не стоило… Но когда это я упускала возможность лишний раз наступить на грабли? Никогда. Вот и тем летним солнечным утром, вместо того чтобы перепутать окно с дверью или хотя бы споткнуться на пороге и, сломав ногу, отправиться в больницу, я благополучно спустилась в парадное и вытащила из почтового ящика длинный конверт из плотной бумаги с тисненой виньеткой по краю.
«Однако… кому это я понадобилась?» – промелькнуло в голове, пока я перечитывала собственное имя, о чудо, написанное без ошибок: «Секлетинье Ивановне Маравой, лично в руки».
Посасывая порезанный об острый край бумаги палец, я кое-как одной рукой вытащила послание и, развернувшись к мутному окошку подъезда, прочитала короткий текст:
«Уважаемая Секлетинья Ивановна. Ждем Вас сегодня к двум по адресу: Прошкин переулок, 17 по поводу вступления в права наследования имущества. С верностью, нотариальная контора «Вольф и партнеры».
Прошкин переулок я знала: как-никак уже несколько лет срезала через него дорогу на работу. Но вот никаких нотариальных контор мне там не попадалось. Впрочем, эту странность я быстро выбросила из головы. Сама ситуация выглядела куда «страньше», как говорила Алиса. Я выросла в детском доме, и, кроме высокой старухи, считавшейся то ли троюродной теткой, то ли двоюродной бабкой, за двенадцать лет появившейся в комнате для посетителей раза три, родственников у меня не наблюдалось. Мне даже комнату в коммуналке от государства выделили как круглой и совершенно нищей сироте. И вот, поди ж ты, наследство.
Все еще размышляя, что за родственники у меня вдруг появились, я сама не заметила, как оказалась в Прошкином переулке. Только тут до меня дошло, что эта коротенькая улица с покосившимися двух- и трехэтажными домиками имеет вполне цивильное официальное название, а Прошкин переулок – что-то вроде неизвестно откуда взявшегося народного топонима. Если бы это дошло до меня еще дома, то я, скорее всего, никуда бы не пошла, но, уже добравшись до места, возвращаться не захотела. В надежде обнаружить паршивца-шутника, не пожалевшего денег на красивый конверт, лишь бы вытащить меня из дома в законный выходной, я, пыхтя от злости, потопала по булыжной мостовой в поисках нужного дома. Именно тогда и началась эта безумная история…
Глава 1
Добро пожаловать в…
Солнце весело играло бликами на завитушках бронзовой вывески, слепя глаза и мешая разобрать вычурные буквы. Я прищурилась: «Нотариальная контора «Вольф и партнеры». Основана…» Дату за особенно жирным солнечным зайчиком рассмотреть не удалось, но я и не слишком старалась. Все-таки несколько лет работаю в городском архиве и уже знакома с такими любителями истории. Кто-то разыскивал родовитых предков и ничуть не смущался, если выяснялось, что искомые «предки» не имеют никакого отношения к пытливому «потомку». А кто-то вроде владельцев этой конторы любил красивые даты на вывесках. Один из моих коллег получал приличную прибавку к зарплате, как раз собирая упоминания о кофейнях, ресторанах и прочих старинных предприятиях нашего города. А потом эти заведения внезапно возрождались из небытия шустрыми дельцами. Так что солидному уточнению я придала не больше значения, чем одной из завитушек, окаймлявших кованую табличку, и толкнула тяжелую входную дверь.
Интерьер оказался сродни вывеске: массивная мебель под старину, высокие потолки с золоченой лепниной и застекленные шкафы, забитые толстыми книгами в кожаных переплетах. Мысленно прикинув, во что мог вылиться владельцам подобный антураж, я присвистнула и полезла в сумку за утренним письмом: не может быть, чтобы меня пригласили именно сюда.
Но адрес совпадал до последней буквы, и я наконец отлипла от резной створки двери и шагнула на пушистый кремовый ковер. И словно нажала на невидимый звонок. В противоположной стене распахнулся… шкаф. Нет, я ничего не перепутала и не сошла скоропостижно с ума. Большой книжный шкаф плавно очертил ножками полуокружность, впуская в пустынный холл сноп света, гул голосов и мужчину в костюме, за версту выдававшем в нем юриста. Только это племя носит такие отутюженные темные костюмы из матовой ткани, словно вопящие: «Моя цена как твоя зарплата за год! Не тебе со мной тягаться!»
Впрочем, стоило дядьке подойти ближе, как я поняла, что костюмом его сходство с адвокатом и заканчивается. Ростом под два метра, широкоплечий, с буйной гривой непослушных, чуть тронутых сединой волос, он напоминал бывшего спортсмена-тяжеловеса, в крайнем случае героя какого-нибудь боевика.
– Секлетинья Ивановна! – Здоровяк распахнул медвежьи объятия и пошел на меня. – А мы уж заждались!
Я попятилась, опешив от такого буйного приветствия, и будто задела очередную кнопку. Из-за портьеры в том месте, где, по моему пониманию, должно было бы находиться окно, мягко выдвинулся еще один атлет. Но если первый был тяжеловесом, то этот казался спринтером: узкое лицо с тонкими аристократическими чертами, волосы, отливающие медью, гладко зачесаны назад, и ко всему этому длинные пальцы пианиста. Но что-то мне подсказывало, что, приди ему в голову свернуть мне шею, это заняло бы у него едва ли не меньше времени, чем у громилы из шкафа.
– Не волнуйтесь, Секлетинья Ивановна, – вкрадчиво проговорил медноволосый, бесшумно подходя ближе. – Здесь вас никто не обидит: контора гарантирует. Простите, что вас не встретили, но мы должны были убедиться, что вы… не преподнесете нам какой-нибудь неприятный сюрприз.
Пока я, убаюканная его тоном, хлопала глазами и пыталась сообразить, какой такой неприятный сюрприз могла бы устроить этим великанам скромная сотрудница архива весом пятьдесят два кило, меня мягко подхватили под локоть и повлекли к гостеприимно распахнутому шкафу.
– Прошу сюда, Секлетинья Ивановна, – продолжал ворковать мужчина, склонившись к моему уху. – Вы удивительно пунктуальны. И не обращайте внимания на господина Бера. Он у нас по хозяйственной, так сказать, части, а по наследству – это вам, в первую очередь, ко мне. Я – Фокс. Генри Фокс к вашим услугам. Прошу.
Он усадил меня в широкое кожаное кресло и предупредительно пододвинул небольшой столик.
– Чай? Кофе? Молоко? Или что-нибудь другое?
– Чай, наверное, – кое-как выдавила из себя я, во все глаза рассматривая хозяина огромного кабинета.
В том, что сидевший за столом здоровяк являлся именно хозяином, не возникало никаких сомнений. Это сквозило в каждом взгляде седого гиганта, в каждом движении, в каждом слове, небрежно роняемом в ответ на пространные монологи его визави. А вот тот внушал скорее какую-то иррациональную гадливость. Совершенно лысый, стройный, как хлыст, он постоянно находился в движении, хотя ни разу не поднялся с места за то время, что я ждала обещанный чай. Мало того, он притягивал взгляд, как магнит.
– Секлетинья Ивановна! – послышалось сбоку, и я вдруг поняла, что не могу посмотреть куда-то еще, кроме этой узкой спины, обтянутой светлой тканью пиджака.
Боковым зрением я уловила какую-то тень, и секунду спустя передо мной вырос медноволосый, закрывая неприятного человека. Я со свистом втянула воздух, словно не дышала все это время. Фокс с недоумением оглянулся через плечо и тут же расплылся в понимающей улыбке.
– Не волнуйтесь. Это господин Снейк. Он на всех производит такое впечатление. Я сам себя несколько неуверенно чувствую в его присутствии. Но это ни о чем не говорит. Милейший человек, милейший. Он у нас по кредитам и займам.
– Понятно, – машинально отозвалась я, хотя не понимала ровным счетом ничего.
– Ваш чай, Секлетинья Ивановна. – Он сел напротив, заботливо пододвинув кресло так, чтобы перекрыть мне вид на специалиста по кредитам.
Маневр я оценила и, с благодарностью кивнув, пригубила ароматный чай.
– Итак, давайте поговорим о вашем наследстве. – Фокс выложил на столик большую кожаную папку. – Уладим, так сказать, все формальности.
– Мне действительно оставили что-то в наследство?
Я наконец сумела выбросить из головы мысли о розыгрыше: ни у кого из моих знакомых не было денег на шуточки такого масштаба. На освободившееся место тут же полезли радужные мечты о ремонте в коммуналке, а может быть, чем черт не шутит, пока бог спит, и отдельной квартире.
– Разумеется, – снова улыбнулся рыжий. – Иначе мы бы с вами тут не сидели. Вы не поверите, но нам пришлось хорошо потрудиться, чтобы найти вас.
Я окинула взглядом богатое убранство кабинета, недешевые костюмы странных юристов, и в душе снова зашевелились подозрения.
– Разве найти меня такая проблема? Я ни от кого не прячусь.
– Вы – да. Но поиски в мире жив… людей не наша специализация. Пришлось спешно осваивать новое, вспоминать забытое старое…
Непонятные оговорки Фокса превратили смутные подозрения в реальное беспокойство.
– И что же мне такое завещали? – натужно рассмеялась я. – Надеюсь, не кредиты и займы?
– О нет, что вы. – Рыжий тоже отпустил смешок. Правда, получилось у него это куда натуральнее, чем у меня. – В отношении вашей собственности подобные сделки не рассматриваются. Индивидуальные особенности, так сказать. Но перейдем к делу. Если позволите, я буду говорить своими словами: специфические формулировки вряд ли будут вам понятны.
Я недоверчиво поморщилась.
– Потом вы сможете прочитать все сами, если у вас возникнет такое желание, – быстро добавил он, поймав мой взгляд.
– Пока не прочитаю, ничего подписывать не буду, – предупредила я.
– Разумеется, – деловито закивал Фокс. Но в его голосе мне почудилась доля облегчения.
Впрочем, задуматься, что бы это значило, мне не позволили.
– Ваша двоюродная бабка по материнской линии завещала вам следующее имущество, – быстро затараторил рыжий. – Особняк «Врата» и прилегающий участок…
– Это у нас в городе, что ли? – опешив, переспросила я.
Работая в архиве, я не раз сталкивалась с манерой местных жителей давать домам имена вместо номеров. Конечно, в наше время это превратилось в милую причуду, но документы прошлого века пестрели разнообразными «Обителями», «Звездами» и «Сердцами». Больше всего почему-то было именно «Сердец». Порой мне приходилось перелопатить горы пыльных бумажек, прежде чем я хоть примерно могла понять, о каком доме вообще идет речь. Но вот «Ворота» до сих пор не попадались.
– Да, конечно, – невнимательно отмахнулся от моего вопроса Фокс, сосредоточенно разыскивая что-то в бумагах. – Это там, где Ореховая горка. Старое кладбище знаете? Ну вот.
Орешку, торчащую почти в центре города, я знала. Как и заброшенное кладбище у ее подножия. Там давно никого не хоронили, но вездесущие строители высоток, как ни странно, так и не сумели справиться с табличкой «Исторический памятник. Охраняется государством». И заросшая орешником горка вместе с покосившимися крестами и полуразвалившейся церквушкой выглядела так же, как и на фотографиях прошлого века.
Бывала я там редко, а потому навскидку сообразить, какой из окрестных домов прочат мне в собственность, не смогла. Но уже само понятие «особняк» вселяло оптимизм: больше никаких очередей к умывальнику по утрам, исчезающих из холодильника продуктов и графика посещений в туалете. Где-то на задворках сознания здравый смысл нашептывал, что мне так не повезет ни за что на свете и особняк вполне может оказаться непригодными для жизни развалинами или вообще хитрым разводом. Но кто думает о здравом смысле, когда буквально на глазах сбывается мечта?
Фокс наконец нашел нужный документ. Им оказался длинный свиток плотного желтоватого пергамента. Брови сами собой полезли на лоб: как архивный работник ошибиться в материале я не могла. Но само присутствие подобного предмета в обычной современной нотариальной конторе выглядело несколько неуместно. Ну хорошо, согласна. Контора была не совсем современной и уж точно необычной. Но даже для таких условий шершавый пергамент с длинным списком имен и бурыми пятнами напротив каждого из них – это было слишком. Розовые мечты о личной ванной быстро выветрились из головы, сменившись мыслями о нелепых телевизионных программах с розыгрышами легковерных граждан. Я поднялась.
– Хорошо. Я поняла. Где тут у вас камеры?
– Камеры? – Фокс оторвался от свитка и непонимающе уставился на меня. – Вообще-то внизу, в подвалах. А что?
– Очень хорошо, – кивнула я. – Туда я не пойду.
– Так вас и не приглашают… – еще больше удивился рыжий.
– Ну сюда же пригласили, – зло фыркнула я. – И кому я этим обязана?
– Я же вам уже объяснял, – терпеливо, как маленькому ребенку, начал говорить Фокс. – Ваша двоюродная бабка по материнской линии завещала…
– Да нет у меня никакой бабки! – окончательно обозлилась я.
– Так, подождите, – насторожился рыжий. – Вы Секлетинья Ивановна?
– Да. И что это меняет?! Если у меня дурацкое имя, то я идеальный кандидат на роль клоуна в какой-нибудь идиотской постановке?!
– Вы, должно быть, не поняли меня, – порозовел Фокс. – Подбором актеров для театра мы не занимаемся. Я, конечно, могу порекомендовать вам…
– Да вы что, издеваетесь?! – взорвалась я. Расставаться с розовой мечтой было очень неприятно.
– Но, Секле…
– Достаточно.
Я повернула голову и увидела ряд матовых пуговиц на расстоянии двадцати сантиметров от своего носа. Хозяин этой съемочной площадки почтил нас своим вниманием. Пришлось потратить какое-то время, медленно скользя взглядом по широкой груди, темному галстуку, булавке с каким-то драгоценным камнем, обвитой венами мощной шее… Тогда, когда уже казалось, что задрать голову еще выше я просто физически не в состоянии, мне наконец удалось посмотреть новому актеру этого театра абсурда в глаза.
Два серых камешка. Вот и все, что я увидела. Даже у мраморной статуи во взгляде было бы побольше эмоций.
– Секлетинья Ивановна, вас никто не разыгрывает, – властно заявил он. – Вы являетесь наследницей особняка «Врата» и прилегающих территорий. Вы принимаете наследство?
– Ну… Если это правда дом… И без долгов… – разом растеряла весь боевой настрой я.
– Никаких долгов! Отличный особняк, – засуетился Фокс.
Но я его почти не слышала, как кролик на удава глядя на хозяина кабинета, который даже представиться не потрудился.
– Ну, если так… Тогда, наверное… Да… Принимаю…
– Вот и отлично! – встрепенулся Фокс, и в следующую секунду я увидела удаляющуюся спину седого великана. – Вот здесь капельку крови… Специфика такая, с тех пор как Врата существуют. Инструмент одноразовый, не беспокойтесь. И все формальности закончены.
– Мракобесие какое, – проворчала я, наблюдая, как он выдавливает из моего пальца алую каплю. Кровь упала на старинный пергамент, и у меня в глазах на мгновение помутилось. Я сморгнула, уже чувствуя, что вокруг что-то неуловимо изменилось, но еще не понимая, что именно. Заметила только, что странный документ со стола исчез.
Впрочем, задуматься об этом мне не позволили. Да я и сама не очень стремилась. Внутренне я готовилась противостоять этим странным юристам, когда мне начнут совать в руки ручку. «Самое главное ничего не подписывать, пока не увижу, что мне там завещали», – как мантру, мысленно твердила я.
Результат такого однобокого отношения не заставил себя ждать. Я опомнилась, когда передо мной распахнулась дверца машины, приглашая выходить. И то мозг заработал лишь потому, что из салона открывался чудный вид на то самое заброшенное кладбище. Рыжий Фокс со слащавой улыбочкой склонился, подавая мне руку:
– Прибыли, Секлетинья Ивановна.
Я неохотно выбралась из ставшего вдруг безумно уютным салона и огляделась. Ничего хотя бы отдаленно напоминающего обещанный особняк в обозримом пространстве не наблюдалось. Не считать же за таковой видневшийся за кованой решеткой покосившийся склеп.
Рядом уже озирался Бер, а с другой стороны с водительского места выскользнул хозяин нотариальной конторы, чье имя мне так и не сказали. Сейчас они оба меньше всего походили на радушных хозяев. Хищники перед броском. В крайнем случае секьюрити из какого-нибудь блокбастера. Но уж никак не адвокаты, привыкшие все споры решать словами. Только Фокс продолжал лучиться услужливостью.
– Добро пожаловать домой. – Подхватив меня под локоть, рыжий с видом радушного хозяина обвел рукой печальный пейзаж. – Вот ваше царство.
– Вы шутите, я надеюсь, – прошипела я, покосившись на кладбище.
– Ничуть, – сверкнул в улыбке белоснежными зубами Фокс. – Входите и все поймете. А что не поймете – я с удовольствием объясню. Если вы позволите мне войти.
Переваривая двусмысленные фразочки, я поглядывала на улыбающегося мужчину и пыталась понять, что же мне не нравится. Он обернулся, настойчиво подталкивая меня к некогда красивым, а теперь ржавым воротам:
– Ну что же вы, Секлетинья Ивановна?
Солнечный зайчик скользнул по приторной улыбке, и тогда я сообразила: зубы! У рыжего были мелкие, острые, совсем не человеческие зубы с выдающимися клыками. Запоздало удивившись, как умудрилась не заметить этого раньше, я уже открыла рот, чтобы завизжать, и тут… Тут события завертелись с такой скоростью, что орать мне стало некогда.
Громко хрустнула какая-то ветка в кустах за машиной.
– Лис, шевелись! – вполголоса рыкнул седой, пригибаясь.
Улыбка мгновенно слетела с лица рыжего, сменившись звериным оскалом. Он схватил меня за руку и, не заботясь о такой мелочи, как вежливость, потащил к ржавым воротам.
Я попыталась вырваться, но куда там… Такое ощущение, будто предплечье зажали в тиски, а тиски прикрутили к паровозу: или быстро, очень-очень быстро перебираешь ногами, или собираешь мордой все окрестные кочки. Оставив бесплодные попытки высвободиться, я обернулась, чтобы позвать на помощь. Но крик застрял в глотке.
У машины разгорелась настоящая битва. Седой и Бер, прикрывая друг друга, отбивались от десятка нападавших самой разнообразной наружности. Тут были байкеры в кожаных куртках с цепями в руках, оборванцы, сильно смахивавшие на бомжей, и высокая бледная девица, словно сошедшая с обложки журнала. Впечатление не портила даже бейсбольная бита, с которой она обращалась очень умело: на моих глазах огромная ручища Бера с гадким хрустом повисла плетью. Впрочем, уже в следующую секунду он вырвал деревяшку из тонких наманикюренных пальцев и с треском сломал о чью-то голову.
– Быстрее, – подгонял Фокс, тоже оглядываясь через плечо. – Положите руку на ворота! Они вас пропустят! Ни в коем случае не выходите, пока мы не вернемся! И никого не приглашайте внутрь!
Он буквально швырнул меня на ворота. Чтобы не впечататься лицом в ржавые завитушки, я рефлекторно выставила вперед ладони. Но под пальцами не оказалось даже намека на преграду. Что-то сверкнуло, едва не ослепив меня, и я с запоздалым визгом кувырком полетела куда-то вперед.
Глава 2
Слишком мертвый и слишком живой
Кое-как поднявшись на четвереньки, я первым делом закрутила головой. Слава всем богам, меня не преследовали. Ворота, в которые я только что влетела, были закрыты, и сквозь кованую решетку не проникал ни один звук. Впрочем, через нее вообще ничего не проникало, за створками клубился плотный непроницаемый туман. Нервно икнув, я выпрямилась и, поминутно оглядываясь, пошла вперед по усыпанной сухими ветками и листьями дорожке. Разумеется, ни к чему хорошему это не привело: запнувшись в какой-то выщербине, я снова растянулась во весь рост. А когда отплевалась от песка, наконец увидела его…
Ну что ж… Особняк существовал не только в воображении драчливых юристов. Однако, стоя на тропинке между двумя склепами и машинально отряхивая джинсы от налипших прошлогодних листьев, радоваться этому у меня пока не получалось. Я вообще не могла решить, что же мне такое досталось в наследство: подарок судьбы или основательно подгнивший плод фигового дерева.
В доме, сложенном из массивных, почти черных каменных блоков, было три этажа. Высокие стрельчатые окна упорно навевали мысли о средневековых замках и бойницах. Зато длинные шпили и загнутые края крыши словно сошли с китайских гравюр. Несколько метров пространства под темными стенами занимал чахлый газон, окруженный низким заборчиком, который даже я с моим невеликим ростом спокойно могла бы переступить. Калитка была гостеприимно приоткрыта, а рядом на витом столбике висела покосившаяся вывеска. Облупившаяся краска и толстый слой пыли делали ее совершенно бесполезной.
Проскользнув сквозь калитку, я поднялась по каменным ступеням к входу в особняк. «Дуб, не иначе, – с невольным уважением подумала я, всем телом повиснув на позеленевшей от времени медной ручке. – Мореный какой-нибудь…»
Тяжелая створка поддавалась нехотя, но мне все-таки удалось ее немного сдвинуть. Порадовавшись, что никогда не отличалась крупным телосложением, а о груди и вовсе только мечтала, я протиснулась в образовавшуюся щель и оказалась в огромном гулком холле. Дверь моментально захлопнулась за моей спиной, но я этого не заметила, разинув рот разглядывая убранство.
Честно говоря, я так ошалела, что осознать сразу всю картину была попросту не способна. Взгляд выхватывал отдельные детали, мозг их отмечал, но и только. Прямо у входа начиналась длинная мраморная стойка. За ней высились шкафы с множеством узких картотечных ящиков. По углам торчали старинные доспехи в два моих роста. В простенках висели даже на вид пыльные портьеры, а потолок терялся где-то в полумраке. Чуть дальше широкая лестница, на месте которой современный архитектор выстроил бы целый дом, уводила куда-то на второй этаж. И все это великолепие освещалось десятком свечей в замысловатом канделябре из черненого серебра.
«Мне достался в наследство музей? – сорвался с губ нервный смешок. – Или я просто адресом ошиблась?» По углам зашелестело эхо, и сразу стало как-то неуютно. В тот момент я почти хотела, чтобы где-нибудь наверху лестницы появилась строгая бабулька с высокой халой на макушке и заявила, что музей закрыт. Или вообще отругала бы меня… Но лестница оставалась пустой.
– Есть кто живой? – вполголоса позвала я.
– А вам именно живой нужен? – прозвучал в ответ приятный бархатистый голос, и раздались цокающие шаги.
Мистическая атмосфера мгновенно рассеялась без следа, и я рассмеялась от облегчения. «Надо же, до чего меня, оказывается, легко напугать, – мелькнула в голове веселая мысль. – Впихнуть на старое кладбище, и вот уже…»
– Скелеты мерещатся!
Мысль превратилась в дикий визг: из-за дальних доспехов вышел самый настоящий скелет, а цокали по мраморному полу не каблуки смотрительницы, как я вообразила, а костяные пятки.
Сама не заметив как, я оказалась у двери и замолотила в нее кулаками:
– Люди! Помогите!
– Вам только люди подходят?
– Что? – опешила я, оглядываясь через плечо в безумной надежде, что монстр мне только померещился. Какое там?! Чистенький, какой-то ухоженный скелет стоял посреди холла, нервно постукивая ногой, и пялился на меня пустыми глазницами.
«Вот бы сейчас в обморок упасть… – тоскливо подумала я, прижимаясь спиной к упрямой створке.
– Люди, говорю, обязательно нужны? – повторил бархатный баритон. – Их тут давненько не было.
– А кто был? – пискнула я, не отводя взгляда от монстра в нескольких метрах перед собой.
– Кого тут только не было, – раздался какой-то мурлыкающий смешок прямо рядом со мной, и я в панике шарахнулась в сторону. – Да что ж вы такая нервная, девушка?
С хрустом врезавшись лопатками в мраморную стойку, я заморгала и уставилась на нового собеседника.
– Ну… разве я такой страшный? – показал в подобии улыбки острые клыки крупный рыжий кот, и я наконец-то рухнула в спасительный для разума обморок.
Сознание возвращалось медленно и неохотно. Сначала я почувствовала, что лежу. Потом осознала, что подо мной что-то мягкое, а на лицо льется вода. И только долгие секунды спустя с визгом подскочила, пытаясь одновременно и увернуться от ледяной струи, и стереть то, что на меня уже вылилось.
– Не любишь воду? – В поле зрения появилась рыжая усатая морда. – Понимаю. Сам все эти купания терпеть не могу. Но что поделать? Иногда по-другому никак. Вот я даром что бессмертный, а блохи меня, как любого дворового крысолова, кусают. Только ванна с шампунем и помогает.
– Где я? – жалобно пискнула я.
– Дома, – оскалился кот, и у меня в глазах опять помутилось. – Эй! Не смей снова отрубаться!
Новая порция ледяной воды пресекла попытку отключиться на корню. Пришлось признать, что скоропостижное помешательство – это всего лишь мечты, а болтливый кот – суровая объективная реальность, и снова открыть глаза. В памяти всплыли нечеловеческие зубы прилизанного Фокса.
– А те… адвокаты, которые меня сюда привезли… Они тоже коты? – спросила я. Звуки собственного голоса немного успокаивали. Хотя бред, произнесенный вслух, казался еще бредовее.
– Оборотни, что ли? – Котище запрыгнул на кровать, где я лежала, брезгливо потряс лапой и, выбрав место посуше, уселся напротив. – Вроде была у них премиленькая киса… Девушку видела? Черненькую такую, с белыми полосочками над ушками?
– Нет, там одни мужики крутились, – покачала головой я.
Страшно хотелось выбраться из неприятной прохлады мокрых простыней. Да и кот, ведущий светскую беседу, не внушал спокойствия. Но я боялась обернуться и снова увидеть проклятый скелет, а потому лежала смирно. Кот, даже болтливый, все же казался предпочтительнее для моих и без того перегруженных сверхъестественным мозгов.
– Тогда не знаю. Мне же не сообщили, что тебя сегодня привезут. Хотя Серый мог бы и озаботиться. Но нет, дождешься от них, как же… Никакого уважения.
Котяра театрально вздохнул и принялся вылизывать лапу.
– Слушай, а ты мне точно не мерещишься? – с тайной надеждой уточнила я, осторожно садясь.
– Доказать?
– А как?
– Могу оцарапать. – Из лапы, секунду назад невинной и мягкой, выдвинулись четыре немаленьких когтя, едва не сверкнувшие в неверном свете свечей. – Или укусить.
– Пожалуй, не стоит, – невольно отодвинулась я.
Тут сработало мое пресловутое «везение». Сдвинувшись в сторону, я угодила задом в самое промокшее место на постели. Если прилипшие к шее мокрые волосы я еще терпела, то мокрые трусы стерпеть не смогла и резво выскочила из кровати.
Разумеется, босые пятки тут же заскользили на отполированных влажных половицах. Взвизгнув, я покачнулась и едва не рухнула на пол. Едва, потому что мою неуклюжую тушку с характерным пощелкиванием подхватили нежные костлявые руки и аккуратно поставили обратно на ноги.
– Спасибо, – ляпнула я прежде, чем успела сообразить, что, собственно, произошло.
– Вот и правильно, – одобрительно промурчал кот, пока я хлопала глазами, решая, что делать в первую очередь: визжать, бежать или падать в обморок. – А то визги, писки… Прям истеричка какая-то, а не госпожа Потусторонья.
– Госпожа чего?
– По-ту-сто-ронь-я, дубина, – по складам повторил котяра таким тоном, что падать в обморок мне сразу расхотелось. Зато возникло труднопреодолимое желание прихватить нахала за рыжий загривок и хорошенько встряхнуть.
– Ты выражения-то выбирай, скотина рыжая, – обозлилась я.
– А ты мозги включи, тогда и я для тебя другие эпитеты подбирать буду. Прав был Серый, чучело ты, как есть чучело.
– Ну это уже ни в какие ворота! – Я уперла кулаки в бока. – Ты уж реши, кто я: дубина и чучело или госпожа чего-то там?
– Так это не мне решать, – ехидно оскалился котяра.
– А кому?!
– Тебе, милая, – пропел он и грациозным движением соскользнул с кровати.
Мягко переступая мощными лапами, он мимоходом потерся об мои ноги, едва не усадив меня при этом обратно в мокрые простыни, и, толкнув лобастой головой дверь, вышел вон.
Я плюнула ему вслед и покосилась на скелет, замерший за спиной.
– А ты? Ничего не хочешь сказать? Не стесняйся, выскажись, что молчишь-то? Может, я слишком разговорчивая? Или на мне мяса слишком много для госпожи посторонья?!
– Потусторонья, дубина, – донеслось из-за двери. – По-ту-сто-ронь-я! Неужели так трудно запомнить? Мало того что истеричка, так еще и склерозная тупица!
– Почему это я – тупица?! – Я даже ногой притопнула от злости на наглое болтливое животное.
– Заметь, с тем, что «склерозная», ты не споришь… – фыркнул кот, высунувшись из-за двери. – А тупица потому, что умная давно бы сообразила, почему скелет молчит!
– И почему же?
– И ты еще спрашиваешь, почему «тупица»? – ухмыльнулся рыжий гад и, увернувшись от мокрой подушки, снова исчез.
– А ты мог бы не выкаблучиваться и просто ответить?!
Ответа я не дождалась. Обернулась было спросить у скелета, но вовремя спохватилась и прикусила язык. Впрочем, перепалка с котом имела и положительные последствия. Ругаясь с ним, я напрочь забыла о дикости ситуации, в которую угодила. А когда кот ушел, истерить уже не хотелось. Да и скелет, торчавший в углу, стал чем-то привычным и даже вызывал некую симпатию: он, по крайней мере, не хамил.
– Ну ладно… Ладно же… – Я погрозила кулаком двери и присела на край кровати, предусмотрительно выбрав сторону, где топтался кот.
Я подтянула поближе кроссовки, которые кто-то с меня снял и аккуратно поставил на половичок. Хотя почему кто-то? Ясно кто. Вот он, в углу стоит, набор костей заботливый.
– А носки куда дел? – спросила я, не надеясь в общем-то на ответ.
Ответа я и не получила. Зато скелет шустро метнулся в другой угол комнаты и с поклоном подал мне на серебряном подносе мои не первой свежести носочки. «Ну скелет, ну и что? – мысленно уговаривала я себя, забирая свою собственность. – Не кусается, не рычит… И даже не воняет… Тьфу ты… Что за дурь в голову лезет?!»
В обуви я сразу почувствовала себя увереннее. Первое желание – бежать отсюда куда глаза глядят – отступило на второй план, уступив первенство моему вездесущему любопытству. «Ничего плохого не случится, если, прежде чем удрать и выбросить эту идиотскую историю из головы, я немного осмотрюсь!» – решила я. Слабый голосок чувства самосохранения, напоминавший, что именно с таких слов обычно начиналось большинство моих неприятностей, заглох сам собой.
– Итак, – заговорила я, расхаживая из угла в угол. – Вариант, что со мной сыграли дорогостоящую шутку, отметаем сразу. Сколько бы денег ни влили в свое шоу телевизионщики, говорящий кот им не по силам. Как и ты. – Я покосилась на скелет, вернувшийся в облюбованный угол. – Второй вариант: Секлетинья Маравой скоропостижно сошла с ума и смотрит дикие мультики, а ее тушка валяется где-нибудь в комнате с мягкими стенами. Это мне тоже не нравится. Лучше буду ловить глюки я, чем санитары будут ловить меня. Тем более что моим глюкам я же и хозяйка. Как там кот говорил? Госпожа чего-то там.
– Потусторонья, дубина! – В дверь снова сунулась рыжая морда. – Боги, за что вы послали нам это создание?!
– Подслушивать?! – вскочила я и бросилась к двери. – Ну, все! Глюк или нет, а лететь тебе сейчас во двор мышей ловить.