Сказания Анци/The Stoties of Anzi/2022
Входит в сагу «Пендрагон-Армитейдж». Четыре монолога Анны Палестрины, бабушки Бена Палестрины, одного из главных персонажей саги, несущем многие биографические черты драматурга. Анна приехала в Америку из деревни, скорее, маленького городка, Анци на юге Италии, и монологи эти – рассказы о малой родине[1].
Посвящается бабушке Нигро, которая рассказывала мне истории.
1
«ТеатрАнци/The Theatre of Anzi/2022».
Приключения Анны, тогда маленькой девочки, и ее сестры Нины, исследовавших развалины театра в их маленьком городке, который они предпочитали называть деревней.
Посвящается Татьяне Кот.
Один персонаж, АННА ПАЛЕСТРИНА, которая разговаривает со своим внуком, сидя за кухонным столом, готовит макароны.
(Один персонаж, АННА ПАЛЕСТРИНА, итальянская иммигрантка, которая говорит со своим внуком, сидя за кухонным столом, готовит макароны).
АННА. Мои родители, твои прадедушка и прабабушка, приехали сюда из Анци, прекрасной и очень старой деревни на вершине горы в Басиликате, далеко на юге Италии. Наши предки жили там издавна, до начала истории, поднялись на вершину горы, в поисках более безопасного места, обосновались в пещерах. Потом построили каменные дома над пещерами, которые теперь подвалы в этих домах, так что в Анци все подвалы связаны между собой, а это удобно, если деревню занимают римляне, или немцы, или кто-то еще, и все эти прекрасные каменные дома, на самой вершине и чуть ниже по склонам, связаны вымощенными камнем улицами и узкими переулками, иногда с арками над улицами, соединяющими дома, так что в Анци все связано, как в мозгу Бога.
И жители Анци – счастливые люди, добрые и хорошие, по больше части, если не считать нескольких паршивых овец, как и везде, даже в Америке, да только работы там не было, поэтому мои родители отправились во Францию, чтобы работать на виноградниках, а потом в Америку, чтобы работать на кирпичных заводах. Я родилась в Пенсильвании, но потом они вернулись, поэтому выросла я в Италии, и очень любила нашу деревню, иногда мне снились тамошние люди, женщины и дети, животные, ароматы готовки в соседних домах и театр.
Ты, конечно, удивишься, Бен, но в Анци у нас был большой театр, что выглядело весь необычным для маленькой деревни на вершине горы. Жители Анци любили устраивать представления, пели, плясали и разыгрывали старые пьесы на улице. Да только если шел дождь, все промокали до нитки, если было холодно – подхватывали воспаление легких, а в жару просто падали замертво. И барон Анци, самый богатый человек в деревне и самый уважаемый, решил построить в деревне театр, чтобы люди разыгрывали свои представления под крышей, не получая теплового удара на солнце и не промокая под дождем.
Барону Анци принадлежал старый дворец на окраине деревни, чуть ниже по склону. Он потихоньку разваливался, но барон его подновил, и театр построили внутри, со сценой и всем прочим. То есть, войдя во дворец, приходилось пройти по многим комнатам, пока ты не попадал в большую комнату, в дальнем конце которой находилась сцена с занавесом. Моя бабушка рассказывала мне, как там было красиво, когда она сама была маленькой девочкой, хотя театр и тогда уже начал ветшать. Дворец отчасти пустовал, когда девочкой была моя мама, а в моем детстве это был большой, пугающий, населенный призраками дом. Но когда театр только построили, и годами позже, актерские труппы, которые колесили по всей Италии, приезжали туда и давали представления в Анци. Об одной труппе, Гриффони, мне рассказывала моя бабушка. В свое время они были знаменитыми, и моя бабушка видела их в прекрасной пьесе, с масками и призраками, и запомнила на всю жизнь.
Но в Италии случилась революция, барон, он поддерживал людей, которые хотели, чтобы Италия стала свободной страной, единой страной, и однажды в деревню приехала полиция, барона арестовали и увезли в Неаполь, или в Поленцу, или в другое место, и бросили в тюрьму, и, думаю, там он умер. Во всяком случае, больше никто не управлял театром Анци, не осталось денег, чтобы приглашать гастролеров, и постепенно, по прошествии многих лет, большой старый дворец, который на самом деле был множеством соединенных вместе домов поменьше, начали делить на отдельные дома, в которых селились люди, а ту часть, где находились сцена и зал, просто закрыли.
Но твоя двоюродная бабушка Нина и я, когда были девочками, мы проникали туда, где раньше находился театр Анци, а теперь были темные коридоры и комнаты, которые вели в другие комнаты, с паутиной, старыми сундуками, книгами, костюмами, бутафорией и прочими вещами, которые мы исследовали. Я боялась, а вот моя сестра Нина тогда не боялась ничего. Она была очень красивой, и очень умной, и отчаянно смелой, и смелость эта иной раз навлекала на нее неприятности. Но все это было до происшествия с топором. А случилось с топором следующее: моя сестра Нина колола дрова, каменный топор слетел с топорища и обухом сильно ударил Нину по лбу. Она все равно осталась красивой, только на лбу появился шрам, а мозги превратились в болтушку, из которой жарят яичницу.
Но даже до происшествия с топором моя сестра Нина говорила мне, что она слышит голоса, шепчущиеся в ее голове, и руины театра Анци были тем местом, где шепота этого было особенно много, потому что призраки всегда шепчутся. Меня это пугало, я не хотела туда идти, но в те дни, до того, как топор ударил ее по голове, и она стала очень странной и тихой, я не могла сказать «нет» моей сестре Нине, которая родилась во Франции, где наши родители собирали виноград, и слышащей голоса, которые не мог слышать никто.
Ты должен понимать, Бен, что Анци было очень, очень старым местом, и люди жили в пещерах до рождения Иисуса, и, возможно, до всех этих пророков из Ветхого завета, так что призраков там хватало. Люди, когда они приходили на представление, входили в одну дверь, с одной из улиц, а вот актеры, они заходили через служебный вход, далеко внизу, шли по подвалам под театром, которые когда-то были пещерами и где хранились декорации и разная бутафория, а потом поднимались в гримерные комнаты, и еще выше, на сцену. И было одно темное место, под сценой и ниже, которое моя сестра Нина хотела исследовать, потому что там голоса в ее голове звучали громче всего.
Есть много историй, Бен, которые я рассказывала твоему отцу, когда он был маленьким мальчиком, и он заставил меня пообещать, что тебе я рассказывать их не буду, поскольку в детстве они очень его пугали, но истории именно для того и нужны, чтобы пугать, так? Моя мать рассказывала мне истории, и моя сестра Нина рассказывала мне истории, и я рассказывала твоему отцу истории, скажем, о том случае, когда мой отец на повозке возвращался домой поздней ночью и увидел маленький белый сверток на перекрестке дорог. Подошел, чтобы поднять, потому что из свертка доносилось хныканье, словно плакал ребенок. Но когда откинул край одеяла и увидел, что внутри, бросил сверток на землю, запрыгнул на повозку, уехал и никогда никому не рассказывал, что увидел в одеяле. Потому что давным-давно, когда люди жили в пещерах, там жили и демоны, которые крали человеческих младенцев, а взамен оставляли подменышей, демонское отродье, в полночь, на перекрестке дорог. Но я не могу рассказать тебе эту историю, Бен, потому что обещала твоему отцу. Его она обычно пугала, когда я рассказывала ее, и я не знаю, почему.