000
ОтложитьЧитал
Глава 4. Человечество тоже озабочено воспроизводством!
– Роб, я запуталась… А как ты умудряешься жить в России и говорить по-человечески?
– По-русски?..
– Ой… Да. По-русски. В Перу же основной язык испанский?
– Знаешь, просто драконы легкообучаемы, умны, обладают хорошей сноровкой. К тому же мы плагиаты.
– Что?.. Полиглоты, что ли?
– Ой! Ну да, полиглоты и эрудиты, и…
– А то, что с собаками говорите – это ты пошутил?
– Э-э, нет. Ментальное считывание. Телепатия. А рык и без знания языка все понимают.
Если вы в состоянии управлять своими эмоциями, велика вероятность, что их у вас немного.
Алёна подошла, встала на колени, взяв меня за бёдра и повернув так, что её лицо оказалось как раз напротив моего очень неравнодушного к ней органа.
– Что ты делаешь? – просипел я, потеряв голос и оглохнув от удара пульса в ушах.
– Собираюсь тебя обмерить, – деловито сообщила Алёна, стаскивая с шеи ленточку метра. – Штаны снимай, или ждешь, когда я сделаю?
С трудом протолкнув комок в горле, я отстегнул ремень и спустил молнию на ширинке.
– Стой!
Так, теперь уже ее сердце грохотало в моих ушах. Вот уж не думал, что пролетев полмира, меня и здесь будут домогаться. Но в отличие от попыток дракониц, я был не против уступить Алёне.
– Ты нижнее бельё в принципе не признаешь, или специально для меня не носишь?
Черт, я запутался.
– А какая разница?
Её положение было крайне провокационное, особенно когда она посмотрела на меня снизу вверх. Мою реакцию не затушили даже сердито сдвинутые брови.
– То, что ты теперь работаешь здесь, не дает тебе права приставать ко мне!
– Я думал, это ты приставать будешь.
Алёна резко подскочила, а меня прострелило от того, как крепко при этом она вцепилась мне в бёдра, поднимаясь. Фух, сознание отключалось под давлением инстинктов!
– Вот, надень плавки, – она метнула в меня яркий кусок тряпки, и я рефлекторно перехватил его в воздухе, даже не взглянув. – Как наденешь, продолжим.
Она стояла ко мне спиной, пока я нервно сжимал в кулаке плавки и пытался удержаться на грани сознания.
Нет-нет-нет! Терять голову из-за человеческой самки, сейчас, когда я только-только нашел работу и у меня стала получаться адаптация среди местных аборигенов, никак нельзя. Но при этом не терять её не получалось. Лёгкие сжимались от сладкого соблазнительного запаха, ноздри трепетали, улавливая ее возбуждение. Тело напоминало натянутую струну, чуть тронь и лопнет от перенапряжения…
– Скоро?
– У нас ничего не выйдет, – процедил я сквозь сжатые зубы, понимая, что придется уйти, убежать, чтобы не сорваться. – Ты мне не подходишь.
Алёна… Лена, милая, лёгкая, хрупкая Лена, повернулась вполоборота, удивленно распахнув свои глазищи.
– До этого я тебе, значит, подходила и вдруг перестала? – усмехнулась она. – Ты ненормальный.
– Я нормальный, но не для человека.
***
Признание прозвучало неожиданно даже для меня. Позвоночник прошиб леденящий страх от собственной болтливости. Потом я пришел в ужас, что придется избавиться от Лены, а если этого не сделаю я, то за мной подчистит куратор.
Что я наделал?!
– Точно, для маньяка ты нормальный. Надевай плавки. Скоро шоу, надо успеть снять мерки.
Хотел уточнить, какие еще мерки снимать, если на мне только джинсы и футболка, но промолчал от облегчения, что она мои слова не приняла серьезно.
Облегчение снова сменилось диким напряжением, когда Алёна с тяжелым вздохом опустилась передо мной.
– Да расслабься ты.
– Не могу, – пропыхтел, осознавая, как тяжело контролировать учащенное дыхание.
– Ладно, давай не будем обращать внимание на твое состояние, только не тычь мне этим в лицо.
– Не могу.
– Постарайся! – огрызнулась она и ловко обмотала меня метром, что-то отметила в блокноте, потом поочередно обхватывала талию, бедра, руки, измеряла длину и каждое её прикосновение дрожью разбегалось по коже.
– Замёрз?
– Что? А. Нет, это… Да, замерз.
– Ну точно ненормальный, – покачала она головой. – Ты немного перекачен в плечах и у тебя слишком мощная шея. Но если не застёгивать горловину, то что-нибудь подберем. В талии ушью. Что еще… Костюм. У тебя нестандартные размеры, придется либо классику от разных костюмов соединять, либо шить индивидуальный.
– Хорошо, – согласился я, ни слова не понимая из ее болтовни.
– Ничего хорошего, Тай. У меня еще кордебалет не обшит, а тут ты нарисовался. Ладно, держи вот это и это. Плавки оставь. Иди в зал, а после шоу загляни ко мне на примерку.
Я быстро натянул простые мягкие штаны и майку с длинными рукавами.
– Тебе бы в холодный душ, чтобы сегодня не выделяться, – насмешливо произнесла Лена.
– Не поможет.
– Тогда страдай, ковбой, – захихикала она, а я окончательно растаял от звука ее смеха.
***
Вечер произвел на меня неизгладимое впечатление… Это вам не Пуно!
Зал гремел и мигал, и только одно ярко освещенное пятно – сцена, безумствовало движением. Пара парней лихо накручивали вокруг шеста, что от удивления у меня рот открылся.
Я впитывал все происходящее как губка. Запоминал движения и трюки, считал приемы и обалдевал от их взаимодействия с залом. Оглох от девчачьего крика, когда одним движением парни сорвали с себя штаны и остались в плавках, примерно таких, какие были сейчас на мне.
Зал вопил и визжал, требуя продолжения. Ого, а среди людей есть ценители натуралистичности! Настроение наладилось и я уже представлял, как дня через два точно так же закручусь вокруг шеста и соберу овации всего зала, лишь скинув тряпки.
Не работа, а мечта!
– Не пугает? – прокричал мне в ухо, чуть не оглушив, подошедший Геннадий.
– Нет, очень нравится! – прокричал я в ответ, делая скидку на слабый слух людей, заодно поднял два пальца верх, полностью одобряя увиденное.
– Ну и ладненько! Завтра паспорт принеси, надеюсь, тебе есть восемнадцать?
– Мне тридцать шесть! – прокричал я.
– Чё?!
Все же слух у драконов в разы лучше, иначе люди не врубали бы музыку так оглушительно громко, что даже слов не разобрать за грохотом динамиков.
– Шутник, да? Юмор я люблю, но не перегибай! И к Ленке не подкатывай, понял? Я не шучу!
Я кивнул, не понимая, как мы от моего трудоустройства переключились вдруг на Лену? Хотя краем сознания почувствовал некую агрессию. Может и Лена её чувствует, потому и боится Геннадия?
Наверное, именно эти мысли заставили меня тащится за Леной после работы через весь парк, еще два квартала, до многоэтажного серого здания.
– Зачем ты меня преследуешь?
Эх, заметила все же.
– Просто проводил.
– Ну, спасибо. Я все ждала, когда же нападешь, недоманьяк.
– Я завязал, – не смог сдержать усмешку, и понимая, что не знаю куда деть руки, они вдруг стали неуклюжими и лишними.
– Тогда до завтра?
– Эм? Да, до завтра.
Лена всё не уходила, переминаясь с ноги на ногу.
– А тебе в одной футболке не холодно?
Я даже фыркнул. Сейчас по ощущения больше десяти градусов тепла – мне жарко!
– Нет, нормально, жаль, что к вечеру опять отсыреет. Хотя, наверное, я могу поспать здесь, а не в парке? Мне кажется, здесь не так сыро, как у пруда.
– Ты серьезно собираешься отсыпаться на лавочке? Ах… Ну да, у тебя же нет денег… И я обещала тебе душ и совершенно забыла! – Лена хлопнула себя ладонью по лбу и махнула мне рукой, зазывая за собой. – Поспишь сегодня у меня, а потом сам решай свои проблемы. Клянись, что не нападешь на меня?
– Как я могу? Я же буду на твоей территории, в гостях?
– У-у! Да ты у нас с понятиями? Ну заходи, может я даже завтраком тебя накормлю.
– Досирак?
– Вот ты прожорливый!
Вот в этой норе пахло только ей, без всяких примесей. Я с удовольствием водил носом, пока Лена раздевалась, снимала ботинки. Потом махнула мне в одну сторону, как-то неопределенно сказав «там кухня», а сама скрылась в другой комнате и плотно закрыла дверь. Язык закрытых дверей я понимал отлично, потому пошел на кухню, обнаружил там холодильник и плиту, а заодно решил, что завтраком накормлю себя сам. Зачем утруждать добрую хозяйку?
Яичница уже скворчала на самой большой сковороде которую удалось разыскать, когда вошла Лена в уютном коротеньком халате и охнула:
– Ты весь десяток жаришь?
– Угум, больше не было.
– Черт! Десяток яиц!
– Я поделюсь, чего ты? Тут и тебе хватит.
– А тебе хватит? – что это в ее голосе – скепсис?
– Я еще замороженные фабрикаты нашел, если что их пожарю.
Лена молча закатила глаза под лоб и достала тарелки. Мы довольно быстро расправились с яичницей, потом я докидывал сухари с чаем, пока Лена ушла в душ.
За окном уже светлело. Солнце поднималось из-за частокола серых домов, на улицах все больше появлялось прохожих, и у них начинался рабочий день, в то время как у нас только закончился. Насколько удобно работать по ночам, а днем отсыпаться и отдыхать? Мне пожалуй все равно, но вот о Лене я беспокоился.
Тем вечером она шла через парк на работу и на счастье наткнулась на меня, а ведь могла попасть в руки настоящему маньяку! Или сегодня, когда мы возвращались из клуба, было всего пять утра, еще не рассвело, а она опять безбоязненно шла через парк, хотя я по своему опыту знал, что в это время там уже шастают сумасшедшие бабульки с сообразительными пуделями.
Видимо, мне придется приглядывать за этой девчонкой, не каждого остановит ее перцовка.
Допив чай, с интересом исследовал нору, в которой помимо кухни, была только одна полупустая комната. Там я обнаружил небольшой шкаф с одеждой, один не складывающийся из-за старости диван, еще странный мешок-кресло и, конечно, старая швейная машинка, куча тряпья, метры, лекала, мелки, ножницы.
Да она помешана на работе. Мало ей ночами строчить, она и в дом тащит костюмы.
– Иди в душ, полотенце там. Мыло, шампунь – на бортике. Что еще? А. Постелю тебе у шкафа, к дивану не приближайся. Понял?
Я усмехнулся, в очередной раз восхищаясь ее доверчивостью.
– Сунь перцовый баллончик под подушку для успокоения.
– Суну, не сомневайся.
Но когда я вышел из душа, Алёнка уже спала, трогательно сопя и приоткрыв рот… Хорошо, что последние два дня я недоедаю и немного ослаблен, иначе не смог бы уснуть рядом с этим искушением.
***
Проснулся от неделикатного пинка Лены под бок.
– Вообще-то в гостях голыми не спят.
– Не знал, – пробурчал я, заматывая вокруг бедер покрывало, которое она оставила мне на подстилке.
– Идем кофе попьём, и я тебе обалденный сон расскажу. Тай, мне так редко снятся сны, а тут цветной, яркий! Настоящий, я как будто сама летала!
– Летала? – я с трудом поднялся на ноги, придерживая сползающее покрывало и оглядываясь в поисках полотенца. Кажется, в нем я вышел из душа…
– Да, летала. Я была… драконом! Прикинь?!
Драконом?!
Я застыл от ее слов, а гребаное покрывало все же сползло с меня как раз в тот момент, когда Лена обернулась.
– Черт, ты мог бы уже надеть шта… А что это у тебя?
– Где?
– Стой, не прикрывайся, что я там у тебя еще не видела?
– Ну, я не знаю, что ты там пытаешься разглядеть.
Лена выпрямилась и посмотрела мне в глаза. И снова меня затопила непонятная реакция на ее близость.
– Тай, утренним стояком меня не удивишь. Обрезанных тоже видела.
– Об-брезанных?
– У тебя же было обрезание? Так что, вот этой показушной скромности не надо, ладно? Теперь убери руки.
И она снова присела перед мной, пытаясь разглядеть то, что требовала прятать в плавки.
– Что там за болячка?
– Фигня, натёр, сама подсохнет.
– Странно…
– Лена, встань, ты меня… – что ей сказать, что провоцирует взять ее, прям тут, сейчас же? – Эм, смущаешь. А как же кофе? И про сон?
– Ах, да! Мой сон! И не смей звать меня Леной, не люблю.
Как хорошо, что она быстро переключается, а вот я нет.
– Мне нравится Лена, напоминает имя одной красивой девушки.
Лена недовольно скривилась.
– Все равно не люблю. Иди пока, одень джинсы, а я чайник поставлю.
В дýше пришлось задержаться. Если бы я вышел к этой взъерошенной девчонке, то мы точно бы занялись не разговорами. Откуда у меня такое маниакальное желание овладеть ею? Причем, меня совсем не интересовало потомство, а больше хотелось попробовать ее на вкус, зарыться носом в изгиб шеи, провести языком по нежной коже…
– Ты скоро там?
– Да… Да-да-да-аа…
– Эй, чем ты там занимаешься?
Черт! Тяжело дыша, я прислонился лбом к холодному кафелю и застонал. Она нарывается, определенно нарывается.
– Сейчас выйду.
Мне всего-то потребовалась пара минут, и осталась легкая дрожь в руках и ногах от испытанного перенапряжения. Эта слабость не шла ни в какое сравнение с той, когда я соединился с дракайной, но было так унизительно для дракона! Очень рассчитываю, что никто не узнает, чем я занимался в дýше.
Мы пили кофе, и Лена восторженно пересказывала свой сон.
– Я была о-очень большая и тяжелая. Даже земля дрожала, когда я запрыгивала по склону высо-окой горы. Но мне так хотелось в небо… А крылья слишком большие, знаешь, если их расправить над землей, то взмах сделать невозможно.
– Знаю, – буркнул я, в шоке, что девчонка пересказывает мне мой сон как свой. Как такое может быть?
– Ой, ты даже представить не можешь, какие чувства меня захлёстывали, когда я спрыгнула со скалы и расправила крылья, а они наполнились ветром и подкинули меня высоко! И я чувствовала силу в каждом пальчике, в каждой мышце – какая я сильная, большая, самая-самая могучая…
Лена закатила глаза, блаженно улыбаясь.
– Ты была птицей?
– Нет, драконом!
– Ты уверена? Драконов не существует. Или у тебя во сне было еще волшебное зеркало?
– Не смейся. Просто крылья кожаные, без перьев, и я уверена, что была драконом…
– Дракайной, – автоматически поправил её.
– Что?
– Девушек называют дракайнами.
– Тай, драконов не существует! Хотя, если бы они были, я бы хотела полетать на таком. Ладно, я одеваться, и пойдем в клуб.
Она закрыла дверь, оставив меня растерянным на кухне. То есть она не против покататься на драконе? Может, мы не такие уж неподходящие друг другу.
Кажется, изгнание мне начинает нравиться.
***
Лена сослалась на примерки кордебалета, последний день и дошив. А мне просто было приятно, что она рядом. Пусть это «рядом» через три стены, на расстоянии коридора в двенадцать метров, но я, находясь в зале на сцене, слышал каждый хлопок ее двери в нору. А хлопала она довольно часто, похоже в кордебалете участвовало не менее сотни человек.
– Сосредоточься, парень, – руководил мной тренер. – Руку сюда, обводишь пресс, как подчеркиваешь, заостряешь внимание зрителей на нем. Теперь присел, развел бёдра… Улыбайся, соблазняй! Что ты, как деревянный?!
Тренер начал меня раздражать. Я старался, повторял за ним тупые движения, но он все требовал более чувственно, более соблазнительно, как самка в течке.
– Я думал, что мне просто надо покрутиться как тем парням на шесте.
– Парень, тебе бы сначала элементарные трюки выучить, прежде чем профессионально крутиться.
– Но я бы лучше так, чем гладил себя по яйцам, – сердито оборвал его смешок.
– А валяй! Покажи на что способен.
Это был вызов и я, как мужчина, не мог его не принять.
Зажигательная музыка продолжала играть, я восстановил в памяти выкрутасы парней на шестах и повторил пару трюков. Потом понял, что могу разнообразить их, ведь главное, как можно дольше удержаться под потолком и как можно дальше откидываться от шеста, увеличивая амплитуду. Настолько вошел во вкус, что вспомнил о зрителе, когда он раздельно и громко несколько раз хлопнул в ладоши.
– Как тебя звать? Кай?
– Тай, вообще-то.
– Ладно, Тай, я впечатлен. Так что нафиг кошачьи ласки, давай лучше твою акробатику подладим под музыку. С твоим талантом я даже готов эту музыку всю ночь подбирать, чтобы только она сама вошла в темп с твоими движениями.
С этого момента в клубе у меня появился надёжный друг и сообщник, Тёмыч.
Он гонял меня до самого вечернего открытия. Потом показал Геннадию, владельцу клуба «На LabuteНАХ», то удовлетворенно похлопал меня по плечу и велел поставить в программу на завтра.
– Пусть разогреет нам дамочек перед кордебалетом. А после шоу познакомится со всеми на вечеринке.
Меня отпустили, и я тем же моментом припустил к Лене, чтобы успеть проводить.
И опоздал…
Лена уже ушла из клуба, оставив меня одного…
Глава 5. Как же тяжело соблазнять женщин…
В том, что касается эмоций, женщины, следует признать, умеют писать картину маслом, причём полноценной палитрой.
Мы же, мужчины, обычно ограничиваемся скупыми штрихами восковых мелков.
Хэнк Муди «Бог ненавидит нас всех»
Я спал в ее норе. Сначала слопал завалявшиеся пару штук досирака, пообещал себе уже завтра свалить из города и нажраться до отвала, завалить медведя, нет – двух! Вот под эти сладкие мысли я заснул.
Невыносимый жар выгнал меня из помещения, я отстранил Анну, пытающуюся преградить мне дорогу, и выскочил под палящее солнце. На вершинах искрились снежные шапки, но здесь, в Ла-Ринконаде, было невыносимо жарко. Всё, что осталось внутри – мысль поскорее взобраться как можно выше и зарыться в снег.
И я побежал, нечеловечески сильно отталкиваясь от земли и перескакивая через хибары золотодобытчиков.
– Тай, остановись! Родион обещал взять меня под крыло, если у нас получится яйцо. Пожалуйста?!
Я только побежал быстрее, стараясь сдержать рвущееся наружу обращение. Уже знал, что стоит мне в форме дракона наткнуться на Анну, ничто не остановит от соития.
И только на вершине остановился как вкопанный. Там, разломав наст, зарывшись в снегу лежала постанывающая Лена, и судя по пылающему лицу, её съедала та же горячка, что и меня.
– Подвинься, – прохрипел я, закапываясь рядом и издавая блаженный стон облегчения.
– Почему ты здесь? И почему голый?
– Здесь я всегда голый, а вот почему ты?
Она непонимающе посмотрела на свою обнаженную грудь и, коротко пикнув, прикрыла руками. Но сейчас, когда мы неожиданно оказались на моей территории, так близко, я не хотел упускать возможность.
– Лена…
И тут мне показалось, что любые слова будут лишние. Я просто притянул ее к себе и прижался к губам. От запаха плавящей снег девушки, каменела шея, а позвоночник словно выгибало в обратную сторону. Хотелось прижаться к ее горячему телу, а голову откинуть и заорать! Фиг знает, что бы я орал. Рык завоевателя или вопль нетерпения. Но дикое напряжение становилось болезненным, и одного прикосновения губ становилось мало.
Но я не понимал, что делать дальше. Если бы она могла обратиться в драконицу!
– Такой странный сон, – выдохнула Лена мне в губы, и я поймал это дыхание, чувствуя, как к напряжению в тело вливается странная лёгкость, почти восторг, как от полёта, когда не нужно уметь летать, или знать законы неба, нужно просто довериться крыльям и ветру.
И в этот момент я перестал задумываться, что делаю.
Притянул ее к себе и положил сверху, на выдохе вбирая её губы и сходя с ума от их мягкости. Втянул их в себя, чтобы распробовать сладость, и от ее стона испугался, что могу сломать, смять ее и не почувствовать границу боли.
Но в следующий миг Ленка мазнула языком по моим губам и перехватила инициативу… Тогда застонал я, понимая, что с болью эти стоны никак не связаны.
Не знаю с чем сравнить нашу игру языками. Я словно открыл микромир, в котором не было разделения на драконов и людей, не нужны были соития и яйца, сейчас сила перетекала с кончика моего языка в её, от нее ко мне, кружила, связывала, закручивала… Мы танцевали языками, ни на миг не разрывая связи.
– Я хочу тебя.
Слова вырвались из меня совершенно не подкрепленные мыслями. Я не хотел думать, принимая нас, как в полёте, где ты просто доверяешься небу. Я теснее прижал к её себе. Но Алёна отпрянула, замутненные глаза вдруг стали кристально чистыми, возмущенными, и перед тем как она растаяла в моих руках – гневными.
– Да что за фигня? – взвыл я, чувствую тяжесть в паху и дикое одиночество, окруженное безмолвными снежными вершинами…
***
– Почему ты здесь?
Снова-здорово! Я лежал на животе, прижав пульсирующий орган телом к дивану.
– А где мне еще быть?
– И опять голый!
Молча закатил глаза, понимая, что Ленка не в духе. Может палец уколола?
Подтащил джинсы, поморщился, понимая, что сейчас придется запихивать непослушного дружка в тесные штаны, и заранее готовясь к болезненным ощущениям.
– Можешь носить мягкие треники, пока не выходишь из клуба, – вдруг сообщила Лена, так и не повернув ко мне головы.
– Чего вчера не дождалась?
– Зачем?
– Я бы проводил, мне не трудно.
– Нет уж. Знаю я, как ты провожаешь. У меня с последних провожалок яйца закончились.
Желудок громко заурчал, как только я представил яичницу.
– Кстати о яйцах… Черт, двусмысленно прозвучало. Но я о куриных.
– Да все равно.
– Не могла бы ты сходить со мной в магазин? Мне нужно что-то купить, я голоден.
Теперь Лена повернулась и, оглядев меня в трениках и футболке, закатила глаза.
– Я сейчас поделюсь с тобой ужином, а в магазин сходим после шоу вместе. Кстати, сегодня вечеринка в честь премьеры кордебалета, там наши организуют фуршет.
Хм, идея как следует подкрепиться на фуршете мне зашла, настроение сразу поднялось, а Ленкина скованность разом вылетела из головы. К чему эта скромность – сама же признавалась, что ее тошнит от голых мужиков?
Нервность дебюта шоу как-то передалась и мне. Не знаю, почему я начал дергаться из-за предстоящего выступления. Тёмыч раз десять напомнил, что если что-то пойдет не так, то я могу переключиться на легкий танец без акробатики. Он так и не понял, что мне проще делать трюки на шесте, чем крутить задницей под музыку.
Лена закрепила мне на шее галстук-бабочку, заправила манишку, которая под пиджаком походила на полноценную рубашку, еще раз показала, как срывать с себя брюки одним жестом, и пожелала удачи, странно скользнув взглядом по губам.
Тут же вспомнился сон и улётные ощущения от прикосновения. Я не удержался, резко наклонился и прижался к ее губам. Мимолетный порыв, под каким-то наваждением. Уверен, что услышал её удивленный вздох, почувствовал знакомое, уже испытанное ощущение спаривания напряжения и дурной лёгкости и…
Очнулся от жгучего удара по щеке.
– Ты что делаешь?!
– Еще раз сунешь свой язык мне в рот – откушу, чертов маньяк!
– Лена…
– Я тебе не Лена. Вали из мастерской!
И все-таки она не поделилась ужином, а я злился, что и с магазином облом, и с едой, и на свое первое выступление пойду с урчащим животом, который к концу ночи переварит сам себя и меня в придачу.
Заиграла моя музыка и Тёмыч безжалостно вытолкнул меня в полный зал. В глаза светили софиты и всё немного отличалось от обычной репетиции.
– Эй, красавчик, жги!
– Снимай штаны, покажи свой шланг.
– Раздевайся.
И только со спины отрезвляющий крик тренера:
– К шесту и на счет три начинай.
Я как деревянный, оглушенный пошлыми выкриками в мой адрес, давящей музыкой, ослепленный софитами, подошел к шесту и понял, что забыл всё, что вчера показывал тренеру и разучивал с ним.
– Эй, вали со сцены…
– Двигай жопой, парень!
– Дайте ребят повеселей!
Я взобрался вверх по шесту и крутнулся, чтобы просто скинуть с себя заторможенность. Девушки, облепившие сцену, продолжали выкрикивать ругательства и требования раздеться. Круг за кругом я отрабатывал трюки, хотя чувствовал, что слил весь танец, Тёмыч выскажет свое недовольство.
– Да снимай штаны уж-же, покаж своего красаф-фчика.
К черту, весь день наперекосяк, начиная с долбанного сна! Спустился с шеста, заученным движением сорвал манишку, скинул пиджак, краем глаза замечая, как Тёмыч бьет себя ладонью по лбу и проводит вниз до подбородка. Я выучил этот жест, он означал одно: «Не сексуально!» Но сейчас мне было все равно, я не хотел быть сексуальным для этих подвыпивших девиц, пожирающих глазами мой торс.
Вложив руки в карманы брюк, выдержал паузу, слушая завывания зрительниц и нетерпеливые крики снять последнее препятствие.
Я оглядывал тех, для кого нанялся исполнять стриптиз, за деньги. Все они как помешанные сверлили глазами район моей ширинки, где очень четко очерчивался стояк. Но меня вся эта ситуация не заводила, наоборот, накатывала знакомая апатия и отторжение от настойчивости самок. И в данном случае было пофиг – дракайны это или женщины. Пошло, грязно и отвратительно.
Тогда чего я жду от отношений с женщиной? Каких эмоций, если все сводится к соитию, воспроизводству, отростко-поклонению?
Нафиг, номер я все равно запорол, хуже уже не будет. Но когда я развернулся, рядом с Тёмычем стояла Лена.
Тоже пришла посмотреть на мой отросток? Или на мой провал?
Смотри.
И я рванул брюки, оставаясь полностью обнаженным на освещенной сцене, в одном галстуке-бабочке, под крики возбужденной толпы.
***
Я никому ничего не должен. Я пария. Изгнанный, униженный, отвергнутый.
Наверное, меня должно раздавить случившееся, когда со спины из зала подлетела зрительница, прижалась ко мне и сунула купюру под удавку галстука. Но как ни странно, на щедрую сотню баксов я нажрался до отвала в МакДональдсе и сейчас сидел на лавке в парке, осмысливая неудавшийся вечер.
Я сбежал. Как только поклонницы стали срываться с мест и брать меня штурмом, местные охранники резво оттаскивали девиц, лапающих мое тело, а я понёсся мимо Тёмыча и Ленки, не разбирая, схватил первые попавшиеся вещи в раздевалке и свалил.
На мое счастье МакДональдс работал даже ночью, а застрявшие за галстуком сто баксов скрасили вечер. Но сейчас весь произошедший позор навалился с новой силой.
Дракон я или нет? Разве я бежал из Гнезда не для того, чтобы меня не использовали как производителя? Ладно, фактически меня выгнали из Гнезда, но, по сути, я избежал участи племенного дракона.
Однако в человеческом мире снова оказался в месте, где выживаю благодаря тому, что нравлюсь самкам. И они тянут ко мне руки, готовы платить за то, чтобы увидеть и потрогать. В этом мире не только драконы одержимы сексом, люди тоже. И мне придется идти на сделку с совестью, чтобы принять свою роль в мире.
С другой стороны, для меня все закончится через пару сотен лет – пусть тело так и останется привлекательным для человеческих самок, но для дракайн я перестану быть завидным самцом.
Получается, мне всего-то нужно потерпеть женское общество пару сотен лет? Может именно это хотел донести до меня Миши? Надо засунуть гордость подальше, выполнить социальную программу по разведению драконов, а потом найти себе девушку, с которой захочешь провести всю жизнь… Такую, как Лена, например… Хотя, её жизнь короткая, слишком. Драконы никогда не выбирают людей в спутницы.
Я закрыл глаза, воскрешая в памяти момент поцелуя, вспоминая её вкус и запах, мягкость и податливость. Всё было настолько осязаемо, словно я держал Лену в руках и дышал с ней одним воздухом.
– Ну и чего ты сбежал?
Вот, даже голос её слышу…
– Эй, не спи! Взял в привычку ночевать на лавочках.
Открыл глаза и увидел перед собой Лену. Воображение так разыгралось или…
– Лена?
– Типун тебе на язык! Алёна!
– Ах, да… А ты чего здесь? – спросил и сразу сообразил, что она просто идет с работы домой. – Все закончилось? Шоу, фуршет?
– Да. Странно, что ты свалил! Гена и Тёмыч весь вечер надрывались, что ты новая звезда клуба, что теперь На лабутенах будут аншлаги. Грации бы тебе только побольше.
– В смысле?
– Пластики не хватает. Тёмыч так рычал, когда ты тупо срывал одежду, даже не пытаясь подразнить дамочек.
– Я не умею.
Лена закатила глаза.
– Тебе восемнадцать то есть?
– Мне тридцать шесть…
– Сколько?! Знаешь, даже если бы я поверила, то… Нет, не могу. В тридцать шесть такими наивными уже не остаются.
Она замолчала, а я не мешал, просто любуясь ее фигуркой в неизменном синем пальто.
– Так и будешь здесь сидеть?
Я пожал плечами.
– Посижу, потом вернусь в клуб, посплю до вечера.
Она снова замолчала, но я почувствовал какую-то нервность и неуверенность. Что еще с ней?
– Тогда, пока?
– Пока.
– Я пошла?
– Иди.
Она отошла на два шага и обернулась.
– Не проводишь? Вдруг маньяк, а я иду одна через тёмный парк…
Не сдержался и захохотал, откровенно жалея такого неосторожного маньяка, который налетит на мою Ленку.
– Конечно, провожу.
Мы медленно шли к ее дому под куполом светлеющего неба. Я закидывал голову и разглядывал тускнеющие звезды, ловил первые лучи рассветного солнца и улыбался. Рядом с ней вдруг стало все легко и просто. Тридцать шесть лет я просто жил: спал, ел, учился летать и извергать пламя. Но не научился ничему, что помогло бы разобраться в поступках драконов и людей.
Моя ссылка должна научить меня общаться, понимать, чувствовать. Так зачем мне отгораживаться от эмоций? Я отпущу Лену и побегу за город. Буду летать до самой ночи, потом вернусь в клуб и снова станцую. Двести лет – это ерунда за возможность стать свободным от обязательств! Я смогу. Научусь. Потерплю, в конце концов.
– Зайдёшь?
Я очнулся от мыслей, не переставая улыбаться в предвкушении полёта.
– Нет, у меня планы.
– Я с фуршета набрала еды. Для тебя.
Думал, шире улыбаться невозможно.
– Спасибо, Алён, но я перекусил в МакДональдсе.
– Еще пару вещей тебе сшила. Нужно примерить.
– Костюмы? На вступление?
– Н-нет, – тут она покраснела, я почувствовал её смущение. – Домашнее, скорее. Но если у тебя планы?..
– Да, прости, сегодня занят.
– Тогда, до вечера? – неуверенно улыбнулась она, я даже удивился, никогда не думал, что Ленка может быть в чем-то неуверенной!
– До вечера, – пообещал, и как только за ней закрылась дверь подъезда, помчался быстрее ветра, чтобы всё еще раз обдумать в драконьей шкуре.
***
Почти утро следующего дня. Меня посадили перед Тёмычем и Геннадием. Оба раздражены и я знаю причину.
– Что такое стриптиз? Ты не путаешь его с раздеванием перед тем, как принять душ, а?
– Ну-уу…
Я тянул паузу, не вполне понимая за что? Публика визжала как недорезанная, когда я вышел и скинул с себя костюм. В этот вечер я даже на шест не полез – зачем? Все они собрались просто поглазеть на мой орган, пусть смотрят, а я сэкономлю уйму энергии без трюков на шесте.
– Что ну?! Ты мой клуб с баней попутал, парень?
– Но им же понравилось! Мне сунули много денег. Всё же хорошо!
– Во дебил! – треснул по столу Геннадий и встал, нервно заметался по своему кабинету. – Если каждый будет выходить в зал на полторы минуты, чтобы только скинуть штаны и выставить свой писюн, на что я вас содержать стану, дебилы? Бабам нужна сказка и обещание, их нужно уметь заводить и дразнить, а не подносить всё на блюдечке. Объясни ему!
Тут подключился Тёмыч.
– Значит, смотри. Вас в клубе девять парней. Один номер примерно занимает от четырех до пятнадцати минут. У каждого есть соло и групповые номера. Вот пока вы тянете время, в бар идут заказы, девчонки расслабляются, пьют текилу, пьянеют, становятся щедрыми на чаевые. Сечешь?
– Не очень.
– У-ууу, дебил! – снова вставил Геннадий, а мне нестерпимо захотелось съездить ему по морде.
– Ну как же, Кай? Просто посчитай. Если вас девять и каждый выйдет на сцену только чтобы спустить штанцы, то всё шоу закончится минут через десять. Девчонки ни выпить не успеют, ни расщедриться. Понял?