Траншея

За время нахождения в лагере бесстрашие Богданова начало меняться на злобу и недоверие. Его уже не пугало нечеловеческое отношение к людям, но к таким жестам добра и милосердия он начал относиться очень насторожено. Небольшой жизненный опыт Богданова видел в действиях этих людей ложь и фальшь, даже несмотря на то, что он ел их хлеб. Он не доверял им, так как голод заглушал душу и сердце.

Три недели в поездах он ел по сто граммов чёрствого хлеба в день и пил воду по одной кружке один раз в три дня, но там он физически не работал. Он ехал в неизвестность и первое время не особо думал о еде. Богданов лёг и закрыл глаза, последние три дня он плохо спал. По меркам лагеря ему снились кошмары – суп с лапшой и курицей, домашние лепёшки, жареное мясо с луком и крынка молока.

Он просыпался в холодном поту, мучительный голод не давал ему уснуть. Только воспоминания о маме и родном доме убаюкивали его, он начинал дремать и быстро засыпал. Богданов проснулся за час до подъёма. Ему приснился странный сон – сидящий на завалинке дед Макар с горечью смотрел на внука, потом встал и снял кепку с белёсой головы.

Начался новый день, опять траншея, опять кирка, опять ненависть к своей судьбе. После обеда пришёл недовольный Флосенберг и ему покорный Шацкий с ломом в руке. Флосенберг внимательно посмотрел на Богданова, а потом отсчитал шагами расстояние в сторону продолжения будущей траншеи. После этого Флосенберг отчертил лакированным сапогом линию на земле, в которую Шацкий с трудом воткнул лом. Флосенберг, глядя на Богданова, демонстративно ухмыльнулся и важно пошёл вдоль траншеи.