Первый штурм Севастополя. Ноябрь 41-го

Длинное вступление с кратким описанием отступления Приморской армии в Севастополь

Со времени выхода первой редакции этой книги накопилась «критическая масса» новой информации о севастопольской обороне. Был уточнен ход некоторых событий, в истории обороны появились новые эпизоды. Одновременно с этим возникла мысль внести в текст максимум информации, взятой из документов противника, сопоставляя ее с советскими документами, воспоминаниями и историческими исследованиями.

Это «облегченная» версия книги, которая отвечает лишь на вопросы «Что? Где? Когда?», касающаяся в основном боевых действий. Это скорее справочник, где события каждого дня обороны излагаются более или менее структурированно, по дням, в концентрированном виде, что упрощает навигацию по датам.

При создании этой книги я постарался пользоваться не сухим, сугубо научным, а живым, доступным языком, не перегружая ее тяжелыми наукообразными фразами. Возможно, из-за этого кому-то эта книга покажется несерьезной. Это ложное впечатление. Факты в этой книге выверены с помощью всех доступных источников, и там, где данные источников расходятся, я стараюсь их сопоставить между собой. Из-за этого растет объем книги, но так, наверное, будет правильнее.

Возможно, описание некоторых событий расходится с общепринятой точкой зрения, но эти события описываются так, как они даны в первичных документах и воспоминаниях участников событий, даже если это описание не стыкуется с «официально принятой» в науке точкой зрения.

К примеру, традиционно принято считать, что Севастопольская оборона начинается 30 октября 1941 г. в 16.45, когда открыла огонь 54-я береговая батарея, и заканчивается 3 июля 1942 г., когда в сводке Совинформбюро прозвучало: «…советские войска оставили город Севастополь…»

Если подходить к фактам строго, то обе эти даты являются очень условными и не совсем правильными. С точки зрения документов события Cевастопольской обороны начались чуть позже, чем принято считать, но и закончились они значительно позже официально принятой даты.

По официальной версии отечественной истории, оборона Севастополя началась 30 октября в 16 часов 45 минут, когда был произведен первый обстрел немецких колонн 54-й береговой батареей, расположенной в районе Николаевки. При более тщательном изучении вопроса эта дата становится не столь однозначной.

Батарея имеет лишь косвенное отношение к Севастополю. Да, номинально она действительно относилась к 1-му артдивизиону береговой обороны Главной базы, но территориально она располагалась вне территории Севастополя и имела другие задачи, нежели весь «линкоровский» 1-й дивизион береговой обороны.

К тому же, к примеру, в состав 3-го дивизиона Главной базы до войны входила и 28-я батарея в Ак-Мечети, которая открыла огонь еще раньше, утром 30-го числа, но ведь никто не отсчитывает дату начала обороны с ее залпов.

Да, 54-я береговая батарея была создана командованием 1-го ОАД из списанных орудий, снятых при модернизации крейсера «Красный Кавказ», но фактически она располагалась вне границ Главной базы ЧФ, вне оборонительных рубежей Севастополя, и не входила в систему обороны города. Эта береговая батарея входила в систему противодесантной обороны Крыма, и к Севастополю она отношения не имела.

Кроме того, по времени открытия огня батареей есть большие сомнения. В немецких документах обстрел движущихся колонн в 16 ч. 45 мин. (или в 15:45, по немецким часам) не упоминается. Потери немецких и румынских войск от этого обстрела в документах не зафиксированы.

В настоящее время маршрут и время движения немецких передовых колонн известны с точностью до часа. Единственным соединением, проходившим в зоне досягаемости орудий батареи, был «передовой отряд 54-го армейского корпуса», или «отряд фон Боддина», из состава бригады Циглера.

Есть данные об обстреле колонны О. фон Боддина легкой батареей, которая вела огонь из района северо-западнее Контугана (совр. д. Тепловка), но 54-я батарея была расположена на юго-запад от Контугана, ее сложно классифицировать как «легкую», это батарея, как минимум, среднего калибра. Кроме того, это событие отмечено значительно раньше: в районе 13 часов. В 16.45 по декретному времени колонна О. фон Боддина ужа прошла зону досягаемости орудий батареи и захватила д. Булганак (совр. с. Кольчугино).

Вторая колонна из состава бригады – румынский отряд Р. Корнэ, – наоборот, к этому времени еще не подошла к зоне обстрела. Она достигла д. Контуган значительно позже, и 30 октября она остановилась на ночлег в этой деревне, в зоне досягаемости орудий береговой батареи. Но обстрел румынских войск в документах не фиксируется. Весьма сомнительно, чтобы румынские части располагались на ночлег под грохот советских залпов.

Немецкие и румынские документы отмечают обстрел своих войск советской батареей только рано утром 31 октября 1941 г., что совпадает с данными воспоминаний ветеранов 54-й батареи, которые указывают, что батарея открыла огонь по д. Контуган, где на ночлег расположились румыны.

С другой стороны, сохранились воспоминания ветеранов батареи, в которых они утверждают, что огонь был открыт именно 30-го вечером. В воспоминаниях бывшего замкового 2-го орудия В. М. Лунева указывается:

«Наш выносной пост находился, не доезжая до деревни Ивановка. Командир Зайка И.И. высылает на автомашине шофер Рыбалов А.Т., лейтенант Яковлев связисты Стовбур Юрий взяли они с собой пулемет Дехтярева и рацию выехали на выносной пост. Оттуда были переданы ком-батареей Зайки что врага видим мотопехоту просим открыть огонь по врагу. Вся батарея была в любую секунду открыть огонь была дана команда 1-му орудию дать 3 снаряда по врагу. Огонь, передали нам с выносного поста, что враг накрыт. Батарея беглым огнем. Враг был разбит. Он понял что по них бьют огнем орудий. Он шёл прямо на Николаевку, но видит дело потери большие, он свернул в сторону Контугана в обход и остановился не далеко от Николаевки на отдых. Они обстреляли выносной пост. Было только прострелена пулей шинель лейтенанта Яковлева» (правописание оригинала сохранено. – Авт.)^[1].

Данные советских воспоминаний в этом случае с данными немецких документов не сходятся, но такое бывает не часто. Как правило, данные из различных источников (как советских, так и немецких) совпадают, дополняя друг друга интересной информацией. В любом случае считать залпы 54-й батареи датой начала обороны нелогично.

Дата окончания Cевастопольской обороны тоже смещается на более поздний срок: как минимум, на 12-е, а то и на 17 июля, ибо, по немецким документам, в этот день произошел последний организованный бой. Как указано в документах 50-й ПД, произошел «ожесточенный бой, доходящий до рукопашных схваток, в 2 км севернее хутора Бермана с партизанами в форме, численностью до 100 человек, на вооружении которых были две стационарных пушки и три пулемета, один из которых был счетверенным». Очевидно, что в данном контексте речь идет о бое в районе бывшей 851-й зенитной батареи, в районе Юхариной балки. Правда, и эта дата достаточно условна, т. к. даже 22 июля в документах немецкой 11-й армии в районе д. Мамашай отмечается боестолкновение с небольшим отрядом советских войск, который возглавляли два офицера из 9-й бригады морской пехоты, которые, как указано в документах, «ускользнули с мыса Херсонес». К сожалению, более подробная информация об этих событиях отсутствует.

Приведенный пример показывает, что часто важная информация содержится не только в советских материалах, но и в немецких и румынских документах. В связи с тем, что большая часть советских документов утрачена, а многие мемуары искажают картину, попробуем восстановить события, используя там, где это применимо, документы противника.

Этот вариант книги отчасти как бы «взгляд с другой стороны» на Севастопольскую оборону, основанный во многом на переводах немецких документов, выполненный автором. Учитывая большой объем переведенных документов, они приводятся не полностью, из них делаются выдержки, на основании которых иногда удается уточнить ход событий.

Немецкие и румынские войска иногда в тексте именуются «силами противника», хотя по факту нет уже ни Третьего рейха, ни СССР, это условность, так просто удобнее. Хотя, с другой стороны, это была наша Победа, хоть и досталась она ценой огромных потерь. Писать о начальном этапе войны, сохраняя объективность, достаточно трудно: он связан с очень досадными потерями и поражениями, но, закрывая на них глаза, невозможно извлечь уроки истории.

Иногда немного сложно переключиться с картинки, нарисованной немецкими или румынскими документами, на сведения, изложенные советскими источниками, но это неизбежно: сравнение в изложении материала часто дает дополнительные сведения об одном и том же событии. Использование только одного источника дает картину очень однобокую.

Традиционно принято считать, что на начальном этапе обороны Севастополя его удержание определялось двумя советскими соединениями: Черноморским флотом и Приморской армией. Это не совсем так. Севастополь на начальном этапе оборонял конгломерат их частей РККА, РК ВМФ и ополченческих частей, которые потом «выкристаллизовались» в армейские или флотские части. Даже сводные флотские батальоны, сыгравшие важную роль в отражении первого натиска, не являлись чисто флотскими, но и не относились к Приморской армии.

В них входили представители всех родов войск, причем в них вошли бойцы даже тех дивизий, которых официально в городе не было. Примером может служить «отряд морской пехоты ст. л-та Тимохина», ставший одной из рот 16-го батальона морской пехоты. В его составе оставались бойцы 271-й СД, некогда, еще на Ишуни, приданные для обороны береговой батареи, командиром которой являлся М.С. Тимохин. Это означает, что части, позиционировавшиеся как чисто флотские, на деле таковыми не являлись.

Это же касается и понятия «Приморская армия». По официальной версии, Приморская армия отошла в Севастополь, сохранив свой личный состав, где и была пополнена флотскими частями. Это чуть-чуть, но не так.

По факту, Приморская армия вышла к Севастополю, имея очень плачевное состояние стрелковых частей, но сохранив штабы, частично тылы и большую часть своей артиллерии. При этом в Севастополь отошли не только остатки армии, но и подразделения, не входившие в ее состав и не подчиненные ей оперативно. Речь идет не только о частях 51-й армии и 9-го стрелкового корпуса. Все дело в том, что в описании событий, происходивших в октябре 1941 г. в Крыму, часто опускается одно важное звено: командование войсками Крыма, которое имело части, напрямую ему подчиненные. В советской традиции описание событий в Крыму дается так, как будто командования войсками Крыма не существовало. Но оно действовало и не теряло управления. И именно это командование, созданное на базе штаба 51-й армии, непосредственно руководило отходом частей, более того, оно руководило войсками до середины ноября, и именно приказом командования войсками Крыма^[2] (главнокомандующий вице-адмирал Г.И. Левченко) был 4.11.41 г. создан Севастопольский оборонительный район (СОР).

Видимо, оглядываясь на разжалование и осуждение вице-адмирала Г.И. Левченко, советские авторы просто выкинули из «официальной» истории даже само упоминание о Г.И. Левченко и его штабе. Но это неправильно и несправедливо. Вице-адмирал Г.И. Левченко принял на себя командование, когда фронт начал рушиться, и сделал все для спасения войск. Возможно, не везде он действовал правильно, но…

Мы не должны отказываться от своей истории, какой бы она ни была. Пусть действия в Крыму не самая удачная страница нашей истории, но она имеет своих героев, о которых мы забывать не должны.

Кратко рассмотрим ситуацию в Крыму накануне первых событий под Севатополем. В соответствии с директивой Ставки ВГК № 004055^[3] командующим войсками Крыма был назначен вице-адмирал Г.И. Левченко, его заместителем по сухопутным войскам генерал-лейтенант П.И. Батов. Командование войсками Крыма было создано на базе штаба 51-й армии. Ему были подчинены штабы 9-го стрелкового корпуса (командующий генерал-майор И.Ф. Дашичев) и «оперативной группы П.И. Батова» (до введения в бой Приморской армии). После расформирования «опергруппы П.И. Батова» (24.10.41 г.) за ее участок отвечал штаб Приморской армии (командующий генерал-майор И.Е. Петров). Оборона Крыма все это время делилась на два сектора обороны, имеющие четкие границы.

Ряд подразделений и соединений, находящихся на тыловых рубежах обороны, находился в прямом подчинении у штаба КВК. Позади основной линии обороны на Ишуньских позициях (вторая линия по р. Чатырлык), в Крыму, по приказу ставки готовились еще три оборонительных рубежа: Джанкой – Фрайдорф, Саки – Окречь и Южнобережный рубеж. Кроме того, Симферополь, Феодосия, Керчь и Севастополь имели собственные рубежи обороны.

По состоянию на 29 октября 1941 г. в прямом подчинении КВК находились 184-я СД, 421-я СД, 276-я СД, 7-я бригада морской пехоты, ряд более мелких подразделений. Кроме того, в оперативном подчинении у КВК находился Черноморский флот (командующий вице-адмирал Ф.С. Октябрьский). Для охраны морских баз от десантов противника ЧФ имел в своем подчинении части морской пехоты и береговой обороны.

В начальный период отхода советских войск с Ишуньских позиций, движение советских частей и события в городе были слабо скоординированы между собой, однако начиная с 31 октября 1941 года эта связь оказывается намного более тесной, нежели может показаться на первый взгляд, и эта взаимосвязь почти во всех источниках игнорируется. В советской литературе описана оборона Севастополя и есть отступление армейских частей из Крыма, как бы не связанные между собой события.

Но это не так. Как выяснилось из документов, командование войсками Крыма организовывало прорыв Приморской армии напрямую, в Севастополь, координируя действия «севастопольских» частей и отступающей армии. В этом прорыве наметился успех, однако по непонятной причине Приморская армия не выполнила приказ вышестоящего командования. Многие события начального этапа Cевастопольской обороны при сопоставлении документов получили вполне внятные причинно-следственные связи.

Большинство советских источников, посвященных этой теме, вольно или невольно искажает реально происходившие события, обрывая эти связи, делая многие события логически необъяснимыми. Особенно четко эта тенденция прослеживается в мемуарной литературе.

К примеру, вот как описывает события, связанные с отсуплением Приморской армии, в своих мемуарах И.А. Ласкин, бывший командир 3-й моторизованной Крымской дивизии народного ополчения, ставшей 172-й СД: «Нам еще не сообщили о том, что 172-ю еще 25 октября было приказано включить в состав Приморской армии, в ней мы пока не считались своими, и поэтому многие информации и боевые распоряжения либо не получали вовсе, либо они приходили с большим опозданием. Неизвестность или неясность на фронте иногда тяготит людей больше, чем пребывание в сложной, трудной, но ясной обстановке. Несмотря на то что по соседству с нами теперь находились дивизии Приморской, все же мы считали себя в составе 51-й армии. Поэтому и стремились осмыслить сложившуюся обстановку не только на фронте Приморской армии, но и на всем севере Крыма. Нам ясно представлялось, что оставаться далее на занимаемых позициях хотя бы и вместе с приморцами, но в отрыве от основных сил 51-й, не было смысла, так как эти силы не могли изменить общую обстановку на перекопско-симферопольском направлении. Но принять решение на отход вслед за частями 51-й армии без приказа старшего начальника я пока не решался. Настало 30 октября. Теперь оба фланга Приморской армии оказались открытыми. Противник не замедлил использовать это для обходов и охватов наших войск и ослабил свои удары с фронта. Поскольку мы все еще держали свои позиции, то враг хотел взять нас в ловушку, чтобы потом окружить и истребить. Требовалось новое решение нашего командования. В этот момент к нам прибыл офицер и передал распоряжение генерала И.Е. Петрова о том, чтобы командование 172-й дивизий прибыло к нему в селение Экибаш, где располагался командный пункт 95-й стрелковой дивизии. Так как после контузии я все еще передвигался с трудом, а на участке дивизии была сложная обстановка, то хотел было послать за себя своего заместителя полковника В.В. Бабикова. Но комиссар дивизии П.Е. Солонцов сказал, что командарм непременно потребует полного доклада о составе и боевых делах дивизии и, может быть, поставит новую боевую задачу. Поэтому, мол, хоть и хромому, но лучше поехать мне самому, а он останется с Бабиковым в дивизии. Довод комиссара был веским, к генералу Петрову поехал я»^[4]. Далее следует описание совета в д. Экибаш^[5] и отступления на Севастополь.

Из этого фрагмента следует, что:

а) командование 172-й СД не знало о включении дивизии в состав Приморской армии;

б) дивизия до 30 октября 1941 года занимала прежние позиции и до принятия решения в д. Экибаш не отступала;

в) была вынуждена начать отступление вследствие отхода 51-й армии.

Анализ сохранившихся документов Приморской армии, размещенных на сайте ОБД «Память народа», позволяет сделать однозначный вывод о том, что командование 172-й дивизии, как минимум, с 24 октября 1941 г. знало о своем подчинении штабу Приморской армии, взаимодействовало с ним и начало отступление гораздо раньше указанного в воспоминаниях срока. Допросы пленных из 172-й СД, захваченных немецкой 50-й ПД уже 24.10, однозначно говорят о том, что даже рядовой состав знал о подчинении дивизии Приморской армии. Рядовые знали, а командир дивизии не знал? Так не бывает!

Кроме того, стоит отметить, что в описании И.А. Ласкина все перевернуто с ног на голову. Если верить документам оперативного управления, которые можно найти на сайте «Память народа», отступление 9-го стрелкового корпуса (51-й армии) было вынужденным и было вызвано отступлением Приморской армии (а не наоборот).

Полную картину событий удалось установить путем синтеза информации из трех основных источников:

– документов, размещенных на сайте ресурса ОБД «Память народа»;

– воспоминаний, хранящихся в архиве автора;

– немецких документов.

Данные источники содержат информацию, которая в большинстве случаев является непротиворечивой и взаимодополняющей. Вместе с тем стоит отметить, что полученная таким образом информация существенно противоречит исторической и мемуарной советской литературе.

Описание событий, полученное на основании советских и немецких документальных данных, достаточно четко стыкуется с событиями начального этапа обороны Севастополя, позволяя понять причинно-следственные связи некоторых событий, связанных с началом обороны города.

В истории обороны Крыма много легенд, не стыкующихся с подлинными документами. К примеру, традиционно принято считать, что якобы Приморская армия из-за поздней доставки из Одессы опоздала к Воронцовке и была вынуждена вступить в бой с ходу, что и обусловило ее поражение. Анализ журналов боевых действий (в дальнейшем ЖБД) большинства соединений этой армии (включая ЖБД 25-й, 95-й СД, 40-й КД и т. д.), размещенных на сайте ОБД «Память народа», позволяет сделать вывод о том, что части после выгрузки с кораблей имели несколько дней для отдыха и переформирования. Для того чтобы понять, почему армейские части вышли к Севастоплю в том или ином составе, кратко рассмотрим ход событий в Крыму во второй половине октября.

Традиционно принято писать о том, что Приморская армия опаздывала к Воронцовке из-за того, что поздно прибыла в Крым и опаздывала к месту немецкого прорыва. Как следствие, она была вынуждена принять бой с ходу и опнесла тяжелые потери под Воронцовкой.

Это как бы полуправда. Войска, прибывшие из Одессы, были частично выведены в различные районы Крыма для отдыха и имели 2–5 дней отдыха. Вводить их в бой с ходу не планировали, но внезапное обострение обстановки на участке «оперативной группы П.И. Батова», возникшее уже 22–23 октября потребовало введения в бой основных сил армии.

«Обострение» это достаточно «загадочное», т. к. противник прорвался через реку Чатырлык, потеряв в день прорыва… 3 человека убитыми и 23 ранеными (!)^[6]. Обычно пишут, что этот рубеж был необорудован, но, как следует из немецких документов, он имел, как минимум, проволочное заграждение в 3 кола, окопы, позиции для орудий.

Противник почти без сопротивления силами двух полков 50-й ПД (121-го и 213-го ПП) переправился через р. Чатырлык, рассекая 172-ю СД на две части. По одну сторону прорыва оказались 747-й и 383-й СП, по другую 514-й СП. Действия командира 172-й СД выглядят как минимум странными.

В этих условиях происходит еще одна странность: «группой П.И. Батова» была предпринята неудачная контратака силами «оперативной группы полковника Глаголева». В атаке участвовали один полк 42-й КД и отдельный мототанкетный полк (командир полковник В. Гренадеров), оснащенный танкетками Т-27. При этом атака этих двух полков почему-то произошла в разное время и танкетки атаковали без прикрытия пехоты и кавалерии.

Об отдельном мототанкетном полке, действовавшем в составе войск Крыма, говорится очень глухо и невнятно, хотя в реальности этот полк принимал активное участие в боевых действиях и понес тяжелейшие потери. Неудачи на этом участке, который ранее казался благополучным, потребовали экстренного введения в бой частей Приморской армии. И вот после этого началась спешка.

На участок прорыва были переброшены 2-я КД с приданным батальоном моряков из 90-го СП 95-й СД, два батальона 54-го СП 25-й СД, также переброшенные на грузовиках. Первая атака на Воронцовку (24.10.41) в составе 2-й КД, 40-й КД и 54-го СП оказалась удачной. Противник был отброшен на 1–3 км. Обычно при описании событий упоминают, что в событиях участвовала вся 95-я СД, но она, как следует из ее журнала боевых действий, из-за опоздания к месту боевых действий в этой атаке не участвовала. Причина опоздания не совсем понятна. Доставка эшелонов была произведена вовремя. График движения дивизии был нарушен на заключительном этапе.

На следующий день планировалось ввести в бой подходившие части 95-й СД, однако, противник упредил ее наступление, и, накрыв наступающие части 172-й, 95-й СД и 2-й КД артиллерийским огнем, и предпринял встречное наступление силами свежей 170-й ПД. В результате двухдневного боя (25–27 октября), части 95-й СД понесли тяжелейшие потери. В стрелковых частях они превышали 90 %. К примеру, 241-й СП имел в своем составе 25.10 в общей сложности 1778 человек, 3 полковых 76-мм пушки, 3 шт. 45-мм противотанковых пушки, 4 полковых 120-мм миномета, 10 батальонных 82-мм. После атаки 120 человек, 1 45-мм, 1 76-мм пушки, 4 миномета.

161-й СП, на 25.10 было 1891 человек, 4 76-мм, 3 45-мм 4 120-мм миномета, 11 минометов 82-мм. После атаки 112 человек, артиллерия в том же составе, минометов нет.

90-й СП, изначально было около 1500 человек, 3 шт. 76-мм пушки, 4 шт. 120-мм минометов, 13 шт. 82-мм минометов. После атаки 132 человека, артиллерия сохранена, сохранились 3 миномета^[7]. Причиной тяжелого поражения 95-q СД является отход 172-q СД, открывший правый фланг дивизии. Такой вывод можно сделать исходя из немецких документов, т. к. 170-z ПД указывает, на достаточно быстрое и легкое продвижение, а 50-z ПД пишет о сильном встречном ударе советских войск. Эти данные по вполне понятным причинам не сходятся с воспоминаниями бывшего командира этой дивизии И.А. Ласкина.

В результате разгрома 95-й СД в плен попало 2800 человек, при этом противник указывает, что в плен попало всего… 4 офицера: начальник отделения штаба 95-й СД Владимир Карман, техник-интендант Семен Стадник и командир 241-го стрелкового полка капитан (по другим данным майор) Воскобойников. Фамилия четвертого офицера неизвестна. Вероятнее всего, это был военком полка, расстрелянный немцами^[8].

25-я Чапаевская дивизия (если не считать 54-й СП) сосредоточилась во второй линии и активных действий не предпринимала^[9].

В результате наступления немецкой 170-й ПД уже вечером 25-го числа образовалась брешь в советской обороне.

Чтобы выправить ситуацию, с тыловой линии обороны (Саки – Окречь) был снят один полк одесской 421-й СД, которая подчинялась командованию войсками Крыма напрямую, и направлен в 9-й СК. Полк был сводным и состоял из двух батальонов 1330-го СП и одного (3-го) батальона 1331-го СП. По легенде, им командовал герой одессы Я.И. Осипов, но по документам это не так, т. к. с 23 октября 1941 г. Я.И. Осипов командовал 1331-м полком (опять загадка). Загадка связана с тем, что майор А.Т. Макеенок, командовавший сводным 1330-м полком в 1942-м году, после Севастополя перешел на сторону противника. Но на тот момент этот командир действовал достаточно мужественно и решительно.

Усилив левый фланг 9-го СК этим полком, командование Крыма нанесло удар. Предпринятые 9-м СК меры по восстановлению локтевой связи с Приморской армией эффекта не дали, т. к. по непонятной причине 31-й полк 25-й СД не смог нанести удар во встречном направлении.

1330-й полк после неудачной атаки отошел назад и был передан Приморской армии для повторной атаки, намеченной на следующий день. В ночь с 27 на 28 октября полк вышел из боя и перешел в район расположения штаба армии в район д. Токульчак. Однако атаки не последовало, а полк остался в составе Приморской армии.

В связи со сложившейся обстановкой КВК было принято решение об отходе на промежуточные рубежи обороны Крыма. Обычно в советской литературе принято описывать события так, как будто советские части, не имея связи с командованием войск Крыма, приняв самостоятельное решение, напрямую двигались к Керчи и Севастополю.

По документам, это совсем не так. Отступление было плановым, и планировалось оно лишь на промежуточные рубежи, создаваемые в Крыму в соответствии с директивой Ставки № 002803 от 9 октября 1941 г.

Первый рубеж проходил по линии Джанкой – Айбары – Фрайдорф. На этот рубеж попытались вывести из резерва 276-й СД и 7-ю бригаду морской пехоты. Второй рубеж Саки – Окречь, на котором находились 421-я и 320-я СД (бывшая 1-я Крымская дивизия народного ополчения, в дальнейшем КДНО). Третий рубеж – Южнобережный. На нем находилась 184-я СД (бывшая 4-я КДНО). Однако в связи с последовавшими событиями от обороны на этих рубежах пришлось последовательно отказываться. Вместе с тем части отходили на рубеж, готовились к обороне, теряя необходимое для отступления время. Решение об обороне на промежуточных рубежах являлось изначально ошибочным, т. к. их протяженность в 10 раз превышала протяженность Ишуньских.

27.10.41 г. (в 24.00) был подписан Боевой приказ войскам Крыма № 022. В связи с неспособностью Приморской армии восстановить положение своими силами предусматривался новый удар силами 9-го СК.

Приказ требовал отвести 106-ю СД (без одного полка), 157-ю и 156-ю СД, а также 48-ю КД в резерв в район Ак-Таш (ныне не сущ. с. Правдино) для подготовки удара в западном направлении, т. е. на соединение с Приморской армией. Т. е. фронт держала только одна дивизия – 271-я СД полковника Торопцева, усиленная полком 106-й СД^[10]. Линия обороны оголялась.

Противник начал сосредоточение своей моторизованной группы с целью упреждения обороны на промежуточных рубежах и нарушения коммуникаций отступающих советских сил. Моторизованная группа, получившая название «бригады Циглера», состояла из двух отрядов: «Отряда преследования 54-го корпуса» под командованием оберста (полковника) О. фон Боддина и румынской моторизованной колонны под командованием румынского полковника Р. Корне. Приказ о создании «бригады Циглера» был получен немецкими войсками 18.30 27.10.42 г.^[11].

28.10.41 г., вопреки усилиям командующего войсками Крыма вице-адмирала Левченко, фронт Приморской армии рухнул. Причем произошло это довольно быстро.

50-я ПД докладывала, что «на правом фланге противник перед фронтом дивизии исчез». Немецкие части, воспользовавшись отходом «группы Глаголева», просто прорвали тонкую линию обороны Приморской армии и вышли ей в тыл, обходя боевые порядки 54-го СП.

121-й полк 50-й ПД перешел русло р. Самарчик и занял к середине дня д. Кизил-Бай (Борисовка, ныне не сущ.) и Калмык-Кара (совр. Кумово). Левый фланг полка захватил д. Копкары русские (совр. Камышное).

Рассчитывая на то, что все советские части начали отступление, утром 28.10.41 г. румынская мотоколонна при поддержке штурмовых орудий осуществила первую попытку прорыва по дороге Ишунь – Евпатория, но наткнулась на позиции 54-го полка. Как указывает противник, советские войска оказывали упорное сопротивление в районе д. Ташкуй^[12] и высоты 23,3 севернее деревни. Противник был вынужден приостановить наступление.

28.10. в 10.50 командующий 11-й армией Э. фон Манштейн подписал «Приказ о преследовании», который содержал следующие строки: «Противник перед фронтом 54-го корпуса разбит и отступает на юг. Восточный фланг корпуса отбросил противника от Воинки на юго-восток. Пока не ясно, отступает ли противник на Керчь или на Севастополь.

1. Армия начинает преследование частей противника… отступающих на Севастополь или Керчь…

54-й корпус добивает части противника в районе Онгар – Найман и основными силами начинает преследование на юго-восток. Левый фланг преследует отступающие на Симферополь войска противника…»^[13]

Из ЖБД немецкого 54-го корпуса за 29.10: «Погода дождь, дороги полностью разбиты». Отсекая возможность к отступлению Приморской армии в Севастополь, начала свое движение «бригада Циглера». Группа фон Боддина в 5.30 прибыла в Коп-Кары (совр. село Камышное). Группа Р. Корнэ должна была следовать по маршруту на час позже. Для связи между двумя группами был назначен майор генштаба Штефанус (штаб 42-го корпуса)»^[14].

Утром 29.10. немецкая бригада, обойдя позиции 54-го СП, вышла в тыл Приморской армии. Первое боестолкновение с советскими частями у группы фон Боддина произошло уже в 6 часов у деревни Семен (Сеймен, совр. Семеновка), анализ состава пленных, захваченных в деревне, говорит о том, что в деревне оборонялось какое-то подразделение 31-го СП. Бой был достаточно продолжительным. Противник захватил 220 пленных один ручной пулемет и два 76-мм полковых орудия^[15].

Второе боестолкновение моторизованной бригады произошло при пересечении противником промежуточного рубежа Джанкой – Айбары – Фрайдорф с подразделениями 5-го батальона 7-й бригады морской пехоты, который занимал левый фланг этой позиции.