Глава 1.
“Клятый дождь”, – подумал Бадвард, одёрнув капюшон до самых глаз.
Весенний ливень не сделал чумной лес лучше. От болот резко тянуло гнилью. Потоки воды размывали узкую тропу под копытами коня.
Гнедой недовольно всхрапнул, но всадник лишь поддал его пятками. До города оставалось всего ничего. Доехать поскорее, и оказаться под крышей. Остальное можно решить либо монетой, либо оружием.
Бадвард свесил руку и коснулся боевого топора, притороченного у седла. Просто хотел убедиться, что всё на месте. Подкрасться к нему незаметно, пусть и за шумом дождя, не смог бы даже наёмный убийца. Отточенные годами охотничьи навыки, как-никак.
– Добрый вечер!
Всадник резко обернулся в седле, натягивая поводья. На дороге позади него стояла девушка в чёрном платье. Вода бежала по её лицу и распущенным волосам цвета воронова крыла. Но это совершенно не смущало незнакомку. Всё её внимание было нацелено на Бадварда.
– Что бы ты ни делал в Арнике, запомни, не вздумай никого убить! Иначе всё кончится, так и не начавшись, – она грозно сверкнула тёмными глазами. – Переночуй в таверне, а завтра в полдень будь в лесу. Есть разговор.
– Ты меня знаешь? – он приподнял бровь.
– Да. И луна почти полная, – сообщила девица и вытянула руку вверх, указывая тонким пальцем в небо.
Он на этот трюк не попался, только скривил в усмешке губы. Но незнакомка как будто не собиралась его дурачить. Запрокинула голову, глядя в зенит.
Бадвард на мгновение поднял взгляд по её руке к серому полотну туч. Всего миг, но когда он вернулся, девица уже исчезла.
Охотник перекинул ногу через шею коня и скользнул из седла на землю. Тихо подошёл к месту, где недавно была незнакомка. Пусто. Он не услышал, как она ушла. Ни шагов, ни хруста веток. И даже следов никаких не осталось.
– Драть тебя Рогатому, – процедил Бадвард сквозь зубы.
За двадцать восемь лет жизни такую ловкачку он видел впервые. Но кем бы девица ни была, встреча с ней означала, что дорожные карты не обманули и цель близка.
Дождь почти кончился, когда за макушками деревьев показался шпиль храма. Ещё несколько минут поездки, и всадник выбрался к поселению. Вечерняя заря бросала кровавые отсветы на ближайшие дома. Ветхие, как форпосты третьей войны. Над их покосившимися крышами уже взошла молочно-белая луна. И правда, почти полная.
Раньше всех путника встретил столб с вывеской. “Арника”, – гласила она корявыми, выведенными от руки буквами. Бадвард скользнул по ней взглядом: краска казалась свежей, день или два от силы.
У реки с тёмными водами он спешился, не надеясь на крепость моста, и дальше отправился пешком, ведя коня под уздцы.
Городок взбирался по холму, наверху которого и находился тот самый храм с тонким шпилем. Узкие кривые улицы молчали. Двери домов были закрыты. Окна заколочены. Ни голосов людей, ни лая собак. Только ветер в дырявых кровлях и щелях покосившихся заборов.
Бадвард успел подумать, что это к лучшему. Когда нет зевак, можно работать даже при свете дня. Но его надежды разбились о показавшиеся впереди огни. На тесной площади, зажатой между скособоченными домами, примостилась таверна. Это её окна зазывно светились оранжевым в сгущающихся сумерках. Дверь была гостеприимно распахнута и вещала тишину.
Путник затянул конский повод на коновязи и посмотрел на вывеску, прибитую к фасаду здания. На ней был изображён остролистный цветок, а под ним – строки, плясавшие в разные стороны, точно пьяные: “С прибытием всех королей, фигляров и ублюдков!”
Бадвард ухмыльнулся. Закинув на плечо топор, он взял седельную сумку и пошёл внутрь.
Зал оказался маленький, всего на три стола. За одним компания из трёх человек играла в кости. За другим щуплый, словно цыплёнок, мужчина средних лет потягивал что-то из глиняной кружки. У входа в кухню, привалившись к дверному косяку плечом, косматый здоровяк со скучающим видом натирал тарелку краем засаленного фартука.
При появлении гостя присутствующие подняли лица. Серые. Вытянутые. Их взгляды – пустые, как миска попрошайки у храма в будний день. Они прошлись мимолётным вниманием по крепкой фигуре чужака, одетого в чёрное, и вернулись к своим занятиям. Единственный, кто остался верен любопытству – тощий тип с кружкой.
Бадвард сел за свободный стол и скинул мокрую куртку. Она тяжело легла рядом с ним на лавку, намекая на вшитые под верхний слой кожи пластины стали.
– Эй, хозяин!
Здоровяк не отреагировал. Продолжал полировать и без того гладкую тарелку.
– Лубош, – подсказал голос справа.
Бадвард обернулся и посмотрел через плечо. Тощий тип улыбался в редкие светлые усы так, словно был рад встрече.
– Без имён у нас тут ничего не работает, – пояснил он и повысил голос. – Лубош, принеси ужин гостю!
Тавернщик как будто проснулся. Осмотрелся и, почесав внушительных размеров зад, скрылся в кухне.
– Я, кстати, Кубо. Пекарь, – светлоусый навалился грудью на стол и, протянув узкую ладонь, уставился в холодные серые глаза гостя. – А ты?
– Бадвард, – охотник ответил крепким рукопожатием.
По соседней столешнице грохнул деревянный стакан с костями, и игра остановилась. Трое завсегдатаев разом обернулись к чужаку.
В них не было ничего особенного. Обычное кабацкое отребье. Но в тесном зале с ними могли бы возникнуть сложности.
– Не обращай внимание на парней, – голос Кубо заставил их вздрогнуть. – Они не слишком привыкли к посетителям. Сюда редко кто заезжает.
– Заметно, – кивнул Бадвард, всё ещё прикидывая в уме варианты стычки.
– У Лубоша есть наверху свободные комнаты. Выбирай любую. Они все одинаково плохи.
– Ну, хотя бы честно.
– Как есть, – пожал плечами пекарь и поднялся из-за стола. – Добро пожаловать в Арнику.
Он встал и вышел из таверны. Игроки в кости потянулись за ним, неуклюже наталкиваясь на углы мебели и друг на друга.
Похожий эффект давала костянка, которую даже дно Йольберга, привыкшее к самой забористой дури, считало невозможной отравой. Но она, кроме прочего, вызывала ещё и неудержимый смех. А эти трое, видимо, разучились смеяться ещё при прошлом короле.
Вопреки всем ожиданиям, у хозяина таверны оказался отличный эль и сытный ужин: домашняя утка с толчёной грушей, свежий хлеб, овечий сыр. Немного оживившись, он не забыл содрать с гостя денег за еду и комнату.
В хлеву на заднем дворе нашлось место для коня. Бадвард сам отвёл туда своего гнедого. Тщательно осмотрев помещение, где в соседних загонах устроились овцы и козы, он напоследок потрепал жеребца по крутой шее и запер входную дверь.
Гостевая комната была не лучше всего остального. Старая, тесная, с почерневшим от плесени потолком. Пыльная кровать жалобно скрипнула, когда охотник сел на неё. Он избавился от полуперчаток и стянул завязку с волос, которая собирала их в короткий хвост на затылке. Растрепал чёрные пряди и помассировал шею, затёкшую после долгой верховой езды.
В голове было тесно от мыслей. Совесть подсказывала, что ей досталось маловато эля, чтобы она заткнулась и не напоминала о событиях недавнего прошлого.
– К Лешему! – сказал ей Бадвард.
Из-за голенища сапога он достал нож, и тот, как приручённый, закрутился в его ловких пальцах, сверкая наточенным лезвием. Не глядя на него, охотник размышлял.
Город, конечно, был унылый. Люди странные. Как правило, обитатели таких скромных поселений любили задавать вопросы. Так что приходилось врать и выкручиваться, отвечая на них. А местным то ли, действительно, было наплевать, то ли они что-то задумали. И второй вариант мог оказаться даже большим препятствием, чем прямой интерес.
Бадвард так погрузился в себя, что не сразу обратил внимание на отчаянное конское ржание. И до него не сразу дошло, что других лошадей, кроме собственного гнедого, он поблизости не видел. А когда понял это, вскочил с кровати и бегом бросился вниз.
Хлев был открыт. Свет луны, падавший в дверной проём, озарял фигуру человека с ножом. Он застыл над дёргавшимся в конвульсиях лошадиным телом, из-под которого успела набежать лужа крови. При появлении Бадварда убийца лишь обернулся, но не двинулся с места. Его рука с ножом медленно, как во сне, начала подниматься.
Ударом ноги охотник выбил у него оружие, а коротким выпадом в живот – заставил согнуться и осесть на пол прямо возле коня.
– Ты какого хера сделал? – прорычал Бадвард, сгребая за грудки противника.
Тот выгнулся, кряхтя, но не пытаясь увернуться от стилета, ткнувшегося остриём ему в горло. В лунном свете, хоть и не слишком явном, охотник узнал одного из игроков в кости: высушенного, словно от долгой голодовки, паренька лет двадцати с небольшим, в пастушьей одежде. Он молчал и сипло дышал, вперившись болезненным взглядом в соперника. Вдох-выдох. Слишком медленно, слишком размеренно для человека, который должен бы волноваться за свою жизнь.
Снаружи послышались шаги, и их звук отрезвил Бадварда. В памяти непрошенно всплыло указание: “Не вздумай никого убить!”
Он отпустил паренька и встал над ним. Как раз вовремя, потому что в следующий момент свет лампы залил хлев. Щурясь от него, охотник увидел тавернщика и пекаря, остановившихся на пороге.
– Кажется, тут кое-что произошло, – констатировал Кубо и протиснулся мимо своего грузного приятеля в стойло. – Вставай, Ян, тебя не должно тут быть. Лубош, помоги ему!
– Не торопись, мы только начали, – возразил Бадвард, вставая на пути тавернщика. – Или у вас тут другие законы насчёт порчи чужого имущества?
– Нет, конечно, – заверил пекарь. – И мы это обсудим, но завтра. А сейчас поздновато для разбирательств.
– Паршивая попытка дать шанс этому недоноску удрать.
Кубо позволил себе сдержанную улыбку.
– Я тебе обещаю, что ни один из нас из города никуда не уйдёт, – он кивнул тавернщику.
Тот за шиворот поднял паренька, как куклу, на ноги. Вдвоём они вышли из хлева, забрав с собой и свет лампы. Их шаги стали удаляться, и в наступившей темноте Кубо приблизился к Бадварду.
– Жалко твою лошадку, но это не самая большая потеря, – проговорил он тихо. – Если придёшь утром в пекарню, решим, чем возместить.
Пекарь скользнул за своими приятелями в темноту улицы, как будто опасался, что они будут недовольны его промедлением. И Бадвард остался один, в старом хлеву, наполненном запахами прелой травы и свежей конской крови.
Подойдя, он сел на корточки рядом с замершим телом животного. Коснулся ладонью ещё тёплой морды гнедого. Присмотрелся. Крови натекло много. Ян, каким бы странным ни был, а работал ловко, вспоров коню сонную артерию.
Охотник поискал взглядом нож. Тот нашёлся чуть в стороне у сенного стога. Рукоять у него была разболтавшаяся от времени, но хорошо ложилась в ладонь. И до боли что-то напоминала. Словно он уже держал её однажды в руках.
В ту ночь Бадвард плохо спал. Ближе к полуночи поднялся сильный ветер, и старое здание таверны стонало, будто угрожая рассыпаться. Вдали завывали голоса. Не то волки, не то ещё какое лесное зверьё. И сквозь дрёму охотнику казалось, что он слышит топот многих пар конских копыт.
Он проснулся на рассвете, когда небо ещё только начало розоветь. Оделся и, заперев дверь комнаты на не внушавший доверия замок, спустился в зал таверны. Там было пусто и холодно, но с кухни доносились глухие удары. Бадвард подошёл к входу и остановился.
Лубош стоял к нему спиной, и рубашка на нём промокла от пота. Драные на концах завязки фартука обозначали на его фигуре место, где под слоем пивного жира должна была скрываться талия. Хозяин работал мясницким тесаком, и со столешницы прямо на пол текли ручейки крови. Он в очередной раз с размаху опустил нож и остановился. Замер на мгновение, а потом повернулся, открывая вид на стол в мясных обрубках с гнедой лошадиной кожей.
– Я вижу, вовсю готовишь завтрак, – отметил Бадвард с сарказмом.
Тавернщик смотрел на него не мигая. По его вновь поднятой руке к локтю медленно текла с тесака кровь, пропитывая закатанный рукав грязной рубашки.
– А ты кто такой? – наконец, выдал он и вытер пот со лба, оставив на нём красный след.
Охотник скривил рот в ухмылке.
– Постоялец твой вчерашний, – напомнил он и бросил грош хозяину, уловив намёк.
Монета описала дугу и шмякнулась среди груды лошадиных кишок. Лубош даже не обратил на неё внимания, не говоря уже о попытке поймать.
– А-а-а, – протянул хозяин с видом просветлённого, – еда скоро будет.
– Я сегодня, пожалуй, подержу аскезу, – признался Бадвард, глядя, как медленно сползают со стола внутренности животного.
Тавернщик пожал плечами и вернулся к своему делу, предоставив гостю полную свободу выбора.
Охотник вышел из таверны и осмотрелся, ища взглядом печные трубы. Большинство из них бездействовало, но одна курилась дымом. Предположив, что там пекарня, Бадвард пошёл к ней и не ошибся.
Здание стояло на одной из вертлявых улочек города, в соседнем квартале от таверны. Вокруг – лишь слепые нежилые дома. Но дверь с вывеской-кренделем над ней была гостеприимно открыта. В передней находилось что-то вроде магазина. На прилавке лежали свежие булки и стояли крынки молока. Ароматно-сладко пахло выпечкой.
В глиняной миске с отбитым краем на дне сиротливо устроились три потемневшие монеты. Бадвард взял одну, желая убедиться, что не ошибся. Он видел много разных денег. В том числе, старых. Эта вышла из употребления за шестьдесят лет до его рождения, когда сменилась правящая королевская династия.
Вернув её на место, охотник обогнул прилавок и, не дожидаясь приглашения, пошёл вглубь пекарни.
Кубо работал у печи. Доставал из неё готовые буханки. Увидев посетителя, приветливо улыбнулся, как будто ждал его.
– Утро доброе! Садись, только муку смахни. Она повсюду.
– Сесть я ещё успею, – Бадвард проигнорировал предложение и привалился плечом к дверному косяку. – У тебя тут выпечки на два таких города, как ваш. И всё разберут?
– Да, у нас хлеб любят, – Кубо отвернулся к печи и заговорил сдержанно. – Вековая традиция. Каждый возьмёт несколько буханок. Так что к вечеру ничего не останется. А теперь и для тебя тоже нужно приготовить.
– Не стоит, – заверил охотник.
– Но ведь ты же останешься, – пекарь пожал плечами. – А что-то есть нужно. Кстати, под салфеткой творог, булки и варенье. Угощайся. Ты же, наверняка, не завтракал.
– Значит, не только хлеб печёшь.
– А куда деваться, нас тут не так много, чтобы делить обязанности. И, кто бы что ни думал, нам нужен наш пастух.
Он поставил лопату к печи и подошёл к столу. Сам снял салфетку, под которой оказались аккуратно расставленные миски с обещанной едой, глиняный кувшин и два стакана. Кубо наполнил один из них и сделал несколько жадных глотков.
– Весь алкоголь держит в таверне Лубош. Так что извини, кроме брусничной воды, предложить нечего. Чем богаты, как говорится.
Бадвард прищурился, глядя на собеседника, пока тот с отсутствующим видом допивал свою брусничную воду.
– Придурок, который пришёл вчера в стойло с ножом, и есть ваш пастух, – догадался он.
– Ян – неплохой парень, но совершенно не выдерживает происходящего. Ему достаётся больше всех. Тяжёлая жизнь, – поджал губы пекарь.
– Можно поискать другую.
– Нет, из этого города нельзя уехать. Никому, – Кубо отвернулся и пошёл к печи.
– Это почему?
– Арника не выпустит, – пекарь взял лопату и опёрся на неё. – Ни его, ни меня, ни теперь даже тебя. Отсюда нет выхода. Все пути будут возвращать тебя в город. Снова и снова. Так что остаться всё-таки придётся. И чтобы не мыкаться в таверне Лубоша, рекомендую тебе поискать жильё. Есть дом за рекой. Ну а чтобы как-то компенсировать тебе потерю коня, обеспечу тебя продуктами бесплатно. В общем-то, в Арнике их больше неоткуда взять.
– Город не отпускает, говоришь? – усмехнулся Бадвард.
– Да, знаю, как это звучит. И не предлагаю верить на слово. Попытай удачу. Сходи в лес. Увидишь, как далеко получится уйти. А потом вернёшься и, может быть, всё-таки согласишься выпить со мной воды.
Кубо занялся работой. Бадвард понаблюдал за резкими движениями его худого тела, на котором штаны и рубашка болтались балахоном, а потом развернулся и, не прощаясь, вышел. Сунув руки в карманы распахнутой куртки, он двинулся вниз по улице, осматривая растрескавшиеся фасады домов.
Возвращаться в таверну прямо сейчас не хотелось. Осмотреться – следовало. Но даже при дневном свете он не обнаружил ничего нового. Всё те же кривые от времени здания и заросшие бурьяном заборы. Где-то вдалеке блеял скот. На соседней улице по наковальне звонко стучал молот. Впереди на пороге дома под вывеской в форме сапога один из местных бледных оборванцев чинил ботинок. Поднял на Бадварда усталый взгляд и снова вернулся к своему занятию. Был ли он одним из игроков в кости – охотник затруднялся определить. Местные теперь все казались похожими друг на друга.
У реки Бадвард остановился. Выше по течению мельница крутила водяное колесо. Ниже – расположился небольшой дом, который выглядел куда лучше многих, что были в городе. Судя по всему, о нём говорил Кубо. А дальше начинался лес.
– Не уйду, значит, – охотник хмыкнул и быстро перешёл по мосту.
Чаща как чаща. Он увидел старые тропы, хоть и давно заросшие. Местные ими явно не пользовались. Запомнил ориентиры и не торопясь двинулся вперёд. Тихо перемещаться в городе не то же самое, что в лесу. Разные приёмы, разные навыки. Те, что имелись у Бадварда, позволяли ему лишний раз не шуметь. Хотя ходить так, как это делают егеря, он никогда не умел. Его задачей всегда было не спугнуть людей, а не животных. А с людьми совсем другая история.
Высоко в ветвях каркнула ворона. Нагло так. Протяжно.
Охотник поискал взглядом чёрное пятно птицы, но так и не нашёл. Отправился дальше, пока не обнаружил уже знакомое поваленное дерево, мимо которого недавно проходил. Остановившись, присмотрелся к земле. Его следов не было. Но он точно знал, что уже был здесь. Сменив направление, пошёл для разнообразия в другую сторону, и снова получил в спину каркающую насмешку птицы.
– Твою мать, – высказался он, в третий раз увидев всё тот же поломанный бурей ствол.
– Дорогу подсказать? – поинтересовался женский голос.
Бадвард обернулся. Из-за дуба, держась за него одной рукой, выглядывала уже знакомая ему черноволосая девица. И, судя по тому как белела сквозь распущенные пряди кожа её плеча и груди, она была голая.
Глава 2.
– Подскажи, – предложил Бадвард, разглядывая девушку.
Она держалась насмешливо. В чёрных, как уголь, глазах лукавые огоньки так и плясали. На алых губах замерла вызывающая улыбка. Тонкое запястье схватывал браслет из потёртых деревянных бусин.
– Если нагулялся, отведу обратно в Арнику, – предложила она. – Ты ведь приходил проверить, отпустит ли тебя город?
– Вроде того.
– Проверил? – девица ухмыльнулась не менее ядовито, чем он сам умел это делать. – Вижу, что да. Значит, говорить будет попроще. Идём.
Она скользнула из-за дерева и скрылась за следующим. Длинные волосы густым полотном заслоняли её голую спину и ягодицы.
– Не холодно? – поинтересовался он, ловя взглядом её босые стопы.
– Нет, я же чёрная ведьма. Но спасибо за заботу, Бадвард, – она на мгновение задержала шаг и обернулась. – Меня зовут Адель.
– А вот ведьм я ещё, – охотник усмехнулся, – не видел. Ну, раз так, бессмысленно спрашивать, откуда ты знаешь моё имя.
– Схватываешь на лету. Я знаю и что вчера случилось с твоей лошадью.
– Я тоже. Она умерла. Событие века для вашего города.
– Это не мой город, – произнесла Адель с холодом в голосе. – Я даже не могу туда попасть.
– Правда? И где ты живёшь?
– В лесу. Но до моего дома тебе теперь не добраться. Он за пределами.
– За пределами чего?
– Арники и её окрестностей, из которых ты не можешь выйти.
– Объяснишь, как это происходит? Я в любом лесу ориентируюсь лучше, чем в собственном шкафу. Но тут навернул три круга около одного и того же места. И ни единого следа после себя не оставил, – он мог бы немного прибавить шаг и догнать свою проводницу, но не делал этого, позволяя ей сохранять дистанцию.
– Очень просто, – девушка повела плечами. – Город проклят. В Арнику может войти только тот, кто хоть раз убил человека. Но уже никогда не может выйти. Пути зачарованы. Сколько бы ты ни пытался, всегда будешь возвращаться к одному и тому же месту.
– А ты никогда никого не убивала, – он кивнул вдогонку своим мыслям. – Тогда что тут делаешь и почему до сих пор не ушла?
– Всё ещё мне не веришь, – мягко протянула она и остановилась около дерева, скрывая за ним свою наготу. – Мы, кстати, пришли. Видишь впереди город? На окраине у реки есть свободный дом. Он в стороне ото всех, не ошибёшься. Иди туда. Обоснуйся, наведи порядок и жди меня. Приду завтра утром, тогда и отвечу на твои вопросы. А до этого момента будь аккуратнее с горожанами и без необходимости не выходи ночью за порог.
– Я никому не верю, кроме себя, – он улыбнулся на одну сторону. – Без обид.
– Ну, тогда смотри.
Адель вышла из-за дерева и двинулась вперёд. Когда между ними оказалось несколько десятков шагов, остановилась и обернулась, уже не скрывая обнажённого крепкого тела.
Она взмахнула руками, как крыльями, поднимая их вверх. Запрокинула голову. Замерла. Несколько театрально, чем почти заставила Бадварда улыбнуться. Но сильная дрожь, прошедшая по всему её телу, мигом развеяла наметившееся веселье.
Девушка выгнулась, выставляя вверх тёмные соски тяжёлых грудей. Её колени подогнулись, тело начало оседать и словно сохнуть. Кожа провисла, сморщилась и потемнела.
По рукам и ногам девушки пошла чёрная сыпь. Сквозь неё проступили колючки. Они раскрывались веерами и превращались в перья.
Лицо Адель вытягивалось, всё заостряясь и теряя прежние черты. Пальцы ног сделались тонкими и длинными.
Она села на землю, подтянув к себе конечности и превратившись в комок перьев, который всё уменьшался, пока не достиг размеров небольшой тыквы. И вот тогда взметнулись настоящие крылья. Чёрная ворона с карканьем захлопала ими, в два взмаха поднялась в воздух. Полетела к верхушкам деревьев, набирая высоту и разнося по окрестностям пронзительный птичий крик.
Всё это длилось не больше минуты – зато одной из самых впечатляющих в жизни Бадварда. Он проводил ворону взглядом.
– Клёванный крот, – высказался охотник вслух. – Интересно, где этому учат? Это решило бы многие мои проблемы!
***
Дом за рекой, действительно, был в сносном для жилья состоянии. Пыль ровным слоем на полу подтверждала, что крыша цела. Двери и ставни запирались на крепкие дубовые засовы. В просторной кухне с большой печью сохранилась посуда и утварь. В спальне стояла широкая кровать и шкаф с резными дверцами, забитый мужской и женской одеждой. В пристройке оказалась небольшая баня, а подпол порадовал Бадварда коллекцией винных бутылок. Кроме них, на полках стояли банки с соленьями, но их вид не внушал доверия.
Оказаться в стороне от пустолицых горожан было приятно. Хотя стоило выглянуть в окно кухни, как Арника напоминала о себе видом на храм. Напоминала и требовала действий. Оставив дом, Бадвард отправился в город.
Он видел припорошённого мукой по самую макушку мельника, усевшегося на завалинке для отдыха. Видел работавшего на огороде фермера в заляпанной грязью одежде и изодранной шляпе из соломы. Видел темноволосую женщину, понуро согнувшуюся на лавке под цветущей грушей в одном из садов. Башмачника видно не было, но дверь в его лавку осталась открытой. А на соседней улице по-прежнему звонко стучал молот о наковальню. Туда Бадвард и направился.
Кузнец работал в одиночку. Потный, вымазанный в саже, одетый в кожаный фартук и штаны. Он остановился, увидев на пороге гостя. Отложил инструменты и направился к бочке с водой, на поверхности которой плавал деревянный черпак.
– Здорово, кузнец, – охотник шагнул под навес, погружаясь в острую смесь запахов раскалённого металла, масел и немытого тела.
Хозяин кузни молчал и смотрел хмуро.
– Я нож нашёл. Твоя работа? – Бадвард протянул находку рукоятью вперёд.
Кузнец бросил черпак обратно в бочку и вытер ладонью рот, но в его всклокоченной бороде так и остались блестеть капли воды. Приняв оружие, осмотрел его, как будто впервые видел.
– Я ковал, – согласился он басовито. – Где нашёл?
– В стойле. При таверне.
– А, – мастер покрутил нож в пальцах, проверил болтающуюся рукоять. – Могу починить и продать. Хочешь?
– Я думал, ты владельца знаешь, – соврал Бадвард.
– Нет. Тут все ножи мои.
– Тогда хочу. Сколько за работу?
– Семьдесят грошей.
Охотник достал серебряный и положил на наковальню. Кузнец кивнул.
– Завтра будет готов. Приходи, – он помедлил, отворачиваясь от гостя, – если сможешь.
Бадвард вышел из кузни и глубоко вдохнул свежий воздух. Он прикинул высоту солнца. Времени было ещё достаточно и чтобы забрать вещи из таверны, и чтобы поужинать, и чтобы подготовиться к ночи.
Лубош где-то пропадал. В зале харчевни его не было, на кухне тоже. Напоминал о хозяине только его мускусный дух, мешавшийся с острым запахом крови. Конское мясо было аккуратно сложено в миски, стол и пол вымыты.
Бадвард в последний раз бросил взгляд на то, что осталось от гнедого, и пошёл наверх. Он забрал оружие и сумку с вещами. Вспомнил, что в стойле осталась сбруя и седло. Но лошадей в городе не было, а тащить на себе всё это было бы глупо. Если дело закроется успешно, все расходы на него будут покрыты с лихвой. А если нет… Второе “если” Бадварду не нравилось.
Кубо искать не пришлось. Он устроился за прилавком в пекарне и тянул из чашки что-то горячее, парившее густыми клубами.
– С возвращением, – кивнул пекарь. – Как прогулялся по лесу?
– Неплохо. Ты, кажется, говорил что-то насчёт продуктов.
– Да, сейчас соберу тебе корзину. А вообще, лучше утром приходи. Пока хлеб горячий, – Кубо достал из-под прилавка большую ивовую плетёнку с ручкой.
– Сколько людей живёт в Арнике? – сев, Бадвард наблюдал, как пекарь кладёт свёртки внутрь корзины.
– Одиннадцать.
– Я видел куда меньше.
– Люди заняты делами. Мы тут, как ты понимаешь, несколько отрезаны от остального мира. Так что рассчитывать остаётся только на себя. К счастью, у нас есть всё необходимое. Олдрих делает муку, Ярда куёт, Берта умеет шить одежду, а Густав – обувь. Кого нам не хватало, так это охотника.
Кубо поднял взгляд от корзины. Бадвард сделал вид, что не обратил внимание на последние слова собеседника.
– И вас это не смущает? Что вы не можете отсюда уйти.
– Арника не самое плохое место, какое можно вообразить, – пекарь скупо улыбнулся. – При должном подходе здесь можно долго существовать.
– Сколько раз ты пытался уйти? – спросил охотник, понижая голос.
– Скажу тебе честно, – Кубо тоже заговорил тише. – Лучшее, что ты способен для себя сделать – заняться поисками того самого подхода, о котором я упомянул, а не пытаться убежать.
Он подвинул корзину, полную продуктов к посетителю. Бадвард забрал её со стола и направился к выходу.
– Завтра будет пирог с мясом, – сообщил ему в спину пекарь.
– Спасибо. Я пропущу.
В тот вечер луна снова взошла рано и должна была дежурить на небе до глубокой ночи. Её холодный неверный свет для многих из профессии Бадварда создавал трудности. Но ему нравился. Просто нужно было уметь его использовать.
Охотник вышел из дома ближе к полуночи, взяв с собой только ножи. Сейчас большего и не требовалось. Он тихо прошёл под козырьком здания, оставаясь в его тени, и скользнул под сень ближайших деревьев. Что бы там ни говорила ведьма и чем ни пугала, ночь была временем его работы.
Первые два дома оказались пустыми. Он вскрыл их быстро и ловко, но ничего не нашёл. Рухлядь. Хлам, сваленный в кучу посреди комнат. Полугнилой, давно забытый и никому не нужный. Судя по состоянию, вещи пролежали не годы, а десятки лет. Третий дом оказался открыт, и крыша у него насквозь светилась звёздами. А четвёртый был жилым.
Бадвард понял это не сразу. Света нет, дверь чёрного хода заперта на замок. В тесной каморке, куда он попал первым делом – такой же хлам, как и в остальных домах. Охотник прислушался из привычной осторожности и, к собственному удивлению, уловил какую-то возню в соседней комнате. Дверь туда была приоткрыта, но узкая щель не позволяла ничего увидеть.
Он бесшумно приблизился и осторожно, чтобы не скрипнули петли, немного отодвинул дверное полотно в сторону. На кровати в лунном свете сидела женщина. Бадвард определил её пол по миниатюрным пропорциям тела и распущенным длинным волосам. Она была повёрнута к нему боком и ела, жадно вгрызаясь в то, что держала обеими руками. На постели вокруг неё хорошо виднелись буханки. Женщина бросила огрызок на пол и быстро подобрала одну из них. После чего снова принялась за еду.
Бадвард оставил её пировать в одиночестве и тихо ушёл. Это была вторая женщина в городе, и о ней Кубо не успел упомянуть. Которая из них швея и любит ли та, что под грушевым деревом, в ночи перекусить выпечкой – оставалось загадкой.
Он заглянул в кузню, хотя по отсветам в окнах понял, что Ярда там. Кузнец работал. Или, может быть, наоборот. Ломал. Он с исступлённым стоном сгребал выкованные предметы и бросал их в уже полное горнило. Они валились мимо, сыпались на пол, болезненно звеня. А он всё бросал и бросал их. И вдруг, схватившись за волосы чёрными от сажи пальцами, истошно завыл, как умалишённый. Опустился на пол и стал раскачиваться из стороны в сторону, что-то бубня себе под нос.
Бадвард обошёл его дом и, подтянувшись, забрался на крышу, а с неё через чердачное окно внутрь. Пользуясь занятостью хозяина, осмотрел жильё. Снова грязь, ветхая мебель и объедки, оставленные прямо на полу.
Потом снова были два пустых дома, и показалась таверна. Не зайти к Лубошу было бы неприлично, и Бадвард двинулся вдоль здания к одному из незакрытых окон.
Хозяин таверны тоже ел. Чавкал и сопел, сгорбившись над столом при свете слабой свечи. С его запястий на пол падали тёмные капли. А перед ним громоздились, ожидая своей очереди, шмотки сырой конины. Закончив с одним из них, он с хлюпаньем утёр рот и потянулся за следующим.
Бадварду в жизни приходилось видеть всякое и во всяком участвовать. Вспоротым брюхом и выпущенной кровью охотника было не впечатлить. Но от того, как тавернщик заглатывал мясо, даже ему стало гадко. К горлу подступила тошнота.
Отвращение к Лубошу, похожему в тот момент на прожорливого дикого зверя, быстро перекипело в злость. Рука сама потянулась к ножу на поясе, следуя желанию оборвать нить этой дрянной жизни.
Словно что-то почувствовав, Лубош остановился и поднял голову. Принюхался. Встал из-за стола, вытянув вперёд шею, как собака, пытающаяся взять след.
Бадвард очнулся, почувствовав под пальцами холодную рукоять ножа. Удивился кровожадности, так внезапно накатившей на него. В этом всём было что-то не так. В этом был не он.