Каждый день в мире появляется книга о нем; о Наполеоне написано больше, чем о Христе, но чаще всего это абсурдные выдумки. Люди ищут скандала, а не аргументов, и тут он держит банк вот уже два века.
Бернар Шевалье
Его жизнь – это долгая драма, сотканная из сотни различных драм. Контрасты в ней множились точно так же, как и большие катастрофы.
Шарль де Лакретелль
Наполеону Бонапарту самой судьбой было предназначено пролететь над миром яркой кометой и «сгореть, чтобы озарить свой век». Этот полет длился всего лишь восемнадцать лет: он начался с Итальянской кампании 1796 года и закончился под Ватерлоо.
Алексис Сюше
Издание второе, дополненное и переработанное.
© Нечаев С.Ю., 2020
© ООО «Издательство «Аргументы недели», 2020
Предисловие
«Фатальная неизбежность войны возвела его в ранг величайшего полководца всех времен, отодвинув в тень миротворческий гений, являющийся главной чертой его личности» (Мишель Франчески).
«Сам его характер явно и неотвратимо вел его к поражению. После стольких больших неудач он уже не мог больше существовать в своих собственных глазах без той высоты, с которой он упал. И даже возвращение на вершину могущества не могло бы его удовлетворить. Его качества, ставшие причинами его возвышения, его отвага, его вкус к великим шансам, его привычка рисковать для достижения результатов, его амбиции – все это должно было привести его к поражению» (Огюст-Фредерик-Луи Вьесс де Мармон).
«Тогда в Европе жил лишь один человек; все остальные старались наполнить свои легкие воздухом, которым дышал он» (Альфред де Мюссе).
«Если отбросить от его успехов все то, чем он обязан фортуне, то это лишь удачливый авантюрист, вся военная и политическая деятельность которого дезорганизованна, эксцентрична и безрассудна, комбинации которого ошибочны и неосмотрительны и должны были с самого начала привести к самым роковым результатам» (Шарль-Франсуа Дюмурье).
«Несмотря на непрерывные войны, которые навязывались ему, он никогда не прекращал своей созидательной работы» (Мишель Франчески).
«В потерях, понесенных торговлей, банками и промышленностью, была повинна именно его политика» (Роже Дюфрес).
«Чуждый Франции и человечеству, бедствие вселенной, палач нации, покоренной ему террором и глупостью, он с радостью пожертвовал целым поколением французов ради своих кровожадных амбиций» (Шарль-Франсуа Дюмурье).
«Преступления, даже оправданные интересами государства, были всегда ненавистны ему» (Мишель Франчески).
«Убив герцога Энгиенского, он проявил не только отвратительную жестокость, но и крайнюю неосторожность: он навеки запятнал себя» (Франсуа-Рене де Шатобриан).
«Из-за этой неумолимой склонности к порядку его, естественно, обвиняли в бесчеловечности, эгоизме, вспыльчивости, грубости и несправедливости. В самом деле, невозможно простить некоторые из его “вспышек”, но им следует противопоставить те поступки и слова, которые определяют другую сторону его натуры и служат доказательством присущей ему доброты, щедрости, понимания и терпения» (бен Вейдер).
«Ему нравилось попирать достоинство тех, над кем он одержал победу; в особенности же стремился он смешать с грязью и побольнее ранить тех, кто осмеливался оказать ему сопротивление. Надменность его равнялась его удачливости; он полагал, что чем сильнее унизит других, тем выше поднимется сам. Ревнуя к успехам своих генералов, он бранил их за свои собственные ошибки, ибо себя считал непогрешимым. Хулитель чужих достоинств, он сурово упрекал помощников за каждый неверный шаг» (Франсуа-Рене де Шатобриан).
«Его великая работа по переустройству Франции заслужила почти единодушное одобрение» (Мишель Франчески).
«Его политика тороплива, ошибочна, бестактна; его правление – самоуправно, несправедливо, жестоко. Он не разбирался ни в законах, ни в финансах, ни в коммерции. Он умел только безумно тратить, разорять, уничтожать» (Шарль-Франсуа Дюмурье).
«Составляющие его военного гения – это безграничная уверенность в себе, то, что он называет своей “звездой”; это быстрое и богатое воображение; почти сверхъестественная интуиция, помогающая ему предугадывать реакцию противника; это тщательное претворение в практику стратегических принципов и чудовищная сила воли, проявляющаяся в момент принятия тактических решений» (бен Вейдер).
«Ни одна из его побед не была плодом военного искусства; он должен был проиграть все свои сражения, если бы вражеские генералы могли воспользоваться его безрассудствами. Его экспедиция в Египет, его война в Сан-Доминго и действия его эскадр являются лишь цепью ошибочных прожектов или неправильных поступков. Одни англичане до 1807 года смогли дать ему несколько трепок.
Он всю свою жизнь был больше счастливчиком, чем талантливым человеком; никогда не испытывая неудач, имея запуганных, неумелых или ограниченных в своих действиях его абсурдными планами и приказами генералов, он никогда не подчинялся правилам военного искусства, никогда не считался с такими военными обстоятельствами, как особенности местности и погодные условия; злоупотребляя храбростью своих прекрасных войск, он ни в грош не ставил факт сокращения населения Франции, которую он истощал своими победами и уничтожал своими поражениями; амбиции его и его гнусной семьи смогут быть удовлетворены, лишь когда его исступление опустошит всю Европу, приведет ее к нищете и зальет кровью прежде всего несчастных французов» (Шарль-Франсуа Дюмурье).
«Вопреки видимости, у него очень чувствительная душа, и он – прямая противоположность образу “корсиканского людоеда”, созданному лживой пропагандой, которая к тому же противоправно издевается над его внешностью» (Мишель Франчески).
«С точки зрения физической и моральной в нем сочетались два человека.
Первый был худым, непритязательным, необыкновенно активным, равнодушным к лишениям, презирающим благополучие и материальные блага, предусмотрительным, осторожным, умеющим отдаваться на волю судьбы, решительным и упорным в своих намерениях, знающим людей и их нравы, что играло огромную роль на войне, добрым, справедливым, способным к настоящим чувствам и благородным к врагам.
Второй был толстым и тяжелым, чувственным и настолько занятым своими удовольствиями, что считал их своим важнейшим делом. Он был беспечным и боящимся усталости, пресыщенным всем, не верящим ни во что, если это не совпадало с его страстями, интересами и капризами, ни в грош не считавшимся с интересами человечества, презиравшим на войне элементарные правила осторожности, во всем полагающимся на свою удачу, на то, что он назвал своей звездой» (Огюст-Фредерик-Луи Вьесс де Мармон).
«Многие критики уподобляют его Юлию Цезарю: обоим полководцам была присуща способность ясно излагать то, что они с легкостью задумывали» (Бен Вейдер).
«Речи, произнесенные им, содержат в себе очень мало пророческого. Ему было далеко до Цезаря; он не блистал ученостью, образование получил посредственное; наполовину чужестранец, он не имел понятия об основных правилах нашего языка» (Франсуа-Рене де Шатобриан).
«Вопреки внешним проявлениям, неизменной чертой его поведения была политическая умеренность» (Мишель Франчески).
«Он вмешивался во все; ум его не знал отдыха; мысли его находились, можно сказать, в постоянном возбуждении. Бурная его натура не позволяла ему действовать естественно и последовательно; он двигался вперед рывками, скачками, он набрасывался на мир и сотрясал его» (Франсуа-Рене де Шатобриан).
«Он предстает одним из первых в ряду личностей, преобразивших мир воздействием своей воли и определивших будущее. Он собрал самую большую жатву славы, могущества и величия» (бен Вейдер).
«С возрастом он все меньше доверял окружающим и все меньше прислушивался к мнению сведущих людей. <…> В нем проявились презрение к людям, амбициозность и особенно слепая самоуверенность, из-за которой он втягивался в весьма рискованные авантюры» (Роже Дюфрес).
«Это дитя фортуны, и самый главный его талант состоит в том, что он смог всех в этом убедить. Вместо того чтобы приуменьшить его величие до его действительного масштаба, все всё приписывали его высочайшему гению» (Шарль-Франсуа Дюмурье).
Подобный калейдоскоп мнений можно было бы продолжать до бесконечности. Но самое потрясающее заключается в том, что все это – мнения об одном и том же человеке. О Наполеоне Бонапарте. Об историческом персонаже, который утверждал: «Будущее меня оправдает. Истина восторжествует, и добро, сделанное мною, будут судить наравне с моими ошибками».
Так оно, собственно, и произошло, и еще при его жизни начались ожесточенные баталии между его поклонниками и очернителями.
Так кто же он? Величайший человек своей эпохи или удачливый самозванец? Посланец Бога на земле или корсиканский людоед? Пророк или шарлатан? Гений действия, смелый и разумный правитель или капризное дитя фортуны? Ответов на эти и многие другие вопросы столько же, сколько и людей, пытающихся на них ответить. Единственное, что является бесспорным, – это то, что Наполеон был и есть фигура неоднозначная и противоречивая. Великая фигура! Великая именно своей неоднозначностью и противоречивостью.
Хвалебных гимнов Наполеону написано великое множество. Правильно говорят: для тех, кто свято верен легенде, нет пределов для восхищения, даже для обожания. Но, как мы уже увидели, есть и мнения совершенно противоположные, так сказать, альтернативные. Их меньше, и они не столь растиражированы, но от этого они не становятся менее достойными внимания. Ведь черная краска может испортить портрет, а может и придать ему особый блеск и пикантность. А иногда без черной краски и не обойтись…
Безусловно, история – наука неточная. В ней нет ни формул, ни аксиом, ни экстраполяций. В ней все основано на оценках людей, присутствовавших при том или ином событии или оценивающих чужие оценки. Оставим в стороне рассуждения о возможной предвзятости этих людей. Не субъективных мнений не бывает вообще, и все люди судят о пороках и добродетелях лишь на основании того, что им нравится – не нравится или что для них выгодно. В любом случае мнение очевидцев событий всегда интереснее мнения людей, которые исходят лишь из общих соображений или из обрывков случайно услышанных чужих суждений.
Список использованной литературы к настоящей книге включает в себя 145 наименований, то есть это анализ сотни с лишним мнений. Конечно же, приведенные негативные мнения о Наполеоне не бесспорны, как не бесспорны и многочисленные хвалебные гимны, написанные в его честь. Настоящая книга представляет собой попытку показать Наполеона без прикрас, таким, каким он был, со всеми его недостатками, слабостями и комплексами. В конце концов, это же был живой человек, а не Божество, а человек, как известно, – это бездна слабости, и это, по существу, чистая случайность – рождается он белым или черным, великим или ничтожным.
Легенда часто становится непреодолимым препятствием для составления взвешенного суждения о человеке и его деятельности.
Роже Дюфрес, французский историк
Глава 1
Завидная карьера: от лейтенанта до генерала
Прослужив номинально всего лишь восемь лет и три месяца, из которых четыре года и десять месяцев было проведено частью в отпуске, частью же в самовольной отлучке, он оказался бригадным генералом!
Вильям Миллиган Слоон
В революциях мы сталкиваемся с людьми двух сортов: теми, кто их совершает, и теми, кто использует их в своих целях.
Наполеон
Наполеон всегда придавал огромное значение качеству своего офицерского корпуса, установив строжайший контроль над чинопроизводством и очистив армию от случайных людей, которых на высокие должности занесло бурными волнами Революции.
В своей книге «Армия Наполеона» историк О.В. Соколов справедливо замечает, что, «способствуя быстрому продвижению по службе талантливых людей, Наполеон одновременно желал сделать все, чтобы случайность или связи не могли занести на высокий пост человека, не понюхавшего пороха и не послужившего в младших чинах». В частности, императорским циркуляром от 5 мая 1805 года устанавливалось, что, например, капитаном мог стать только офицер, имевший как минимум восемь лет службы, а полковничье звание нельзя было получить, не пройдя длительный командный стаж в войсках.
В соответствии с этим, средний возраст полковников в армии Наполеона в 1805 году составлял 36 лет, а в 1814 году – более 42 лет.
Но, как известно, средние цифры – это для средних людей. Наиболее выдающиеся военачальники становились полковниками и генералами в значительно более молодом возрасте (особенно в годы постреволюционной эйфории). Рассмотрим это на примере будущих маршалов Империи, ставших генералами в 1792–1794 годах. Статистика «великих» значительно опережает средние показатели. Так, например, Ланн стал полковником в 24 года, Сульт и Ней – в 25 лет, Груши – в 26 лет, Макдональд – в 27 лет, Виктор – в 28 лет, Брюн и Сен-Сир – в 29 лет. Позже всех, в 35 лет, стал полковником Массена, однако у него из всех маршалов оказался самый короткий промежуток времени до получения следующего воинского звания: бригадного генерала Массена получил всего через пять дней после своего утверждения в чине полковника (Виктор стал генералом через два месяца, Сен-Сир и Сульт – через пять месяцев, Макдональд – через шесть месяцев, Груши – через семь месяцев, Брюн – через десять месяцев и т. д.). Самыми молодыми генералами из всех будущих маршалов стали Сульт и Груши, которым не исполнилось и 26 лет.
На этом фоне весьма странно выглядит тот факт, что сам Наполеон получил генеральский чин в 24-летнем возрасте, причем с большими нарушениями всех принятых норм, а также «перепрыгнув» сразу из майоров в генералы и ни одного дня не пробыв в чине полковника или шефа бригады.
* * *
Офицерская карьера Наполеона воистину уникальна. Окончив военную школу в 16 с небольшим лет и получив в сентябре 1785 года лейтенантские эполеты, он был направлен (как теперь говорят, распределен) в королевский артиллерийский полк де ля Фэр, стоявший гарнизоном в Валансе.
Прибыл в полк Наполеон 5 ноября 1785 года, но уже в конце августа следующего года, то есть всего через девять месяцев службы, он получил полугодовой отпуск и уехал на Корсику. Там весной 1787 года Наполеон заболел лихорадкой и добился продления отпуска еще на шесть месяцев. Но и по окончании этого срока Наполеон не вернулся в полк, а подал новое прошение о продлении отпуска, якобы в связи с участием в собрании корсиканских сословий для заявления о правах своей семьи. Новый отпуск продолжался с 1 декабря 1787 года по 31 мая 1788 года, и лишь в июне 1788 года лейтенант Наполеон Бонапарт явился к месту службы. К этому времени его полк уже был передислоцирован в Оксонн, маленький городок в Бургундии.
Биограф Наполеона Жак Бэнвилль со смесью удивления и восхищения пишет:
«Это были каникулы. Он сделал так, что они длились 20 месяцев, ссылаясь последовательно то на здоровье, то на семейные дела. Более полутора лет. Это много, тем более для жизни, которая окажется столь короткой и стремительной».
Великая французская революция так подействовала на Наполеона, что он вновь попросился в отпуск и, несмотря на тревожность обстановки, получил его в августе
1789 года. Время с октября 1789 года по конец января 1791 года он вновь провел на Корсике, даже не позаботившись о законном продлении отпуска. Фактически он просто дезертировал из армии, но, как ни странно, его не только не наказали за это, но и даже выдали жалованье за «прогулянные» месяцы.
1 апреля 1791 года Наполеон был произведен в старшие лейтенанты и переведен в 4-й (Гренобльский) артиллерийский полк. Там, не прослужив и десяти месяцев, он снова стал проситься в отпуск. Непосредственный начальник возмутился и отказал Наполеону, но упрямый корсиканец решил не сдаваться и обратился лично к генерал-лейтенанту артиллерии Жан-Пьеру Дютёю. В результате, вопреки всем правилам военной службы, отпуск на три месяца был получен, и Наполеон снова уехал к себе на Корсику.
После этого во Францию он вернулся лишь в июне 1793 года, и нас в данном случае совершенно не интересует, чем он занимался у себя на родине. Не избежать бы «прогульщику» серьезного наказания, но в Гренобле Наполеон случайно встретил младшего брата своего бывшего покровителя генерала Дютёя.
Генерал Жан Дютёй был только что назначен начальником артиллерии армии, стоявшей на юге Франции, и он взял Наполеона к себе адъютантом. Бесспорно, генерал тогда здорово выручил Наполеона, за что ему позднее в «Воспоминаниях» последнего было даровано определение «он был добрый малый».
Это выглядит удивительно, но 8 марта 1793 года так и не успевший толком послужить в полку и понюхать пороху Наполеон Бонапарт уже был капитаном артиллерии. А ведь это было не мирное время, и Франция только и делала, что отбивалась от наседавших на нее со всех сторон врагов. Для справки отметим, что к этому времени Удино и Жюно, например, уже успели отличиться в сражениях и были тяжело ранены, а Лефевр был дважды ранен и один раз контужен. Также небезынтересно будет отметить, что, например, будущий маршал Серрюрье, человек долга и совести, отважный и далекий от интриг, целых 17 лет не мог продвинуться дальше лейтенанта, а ведь он принимал участие в Семилетней войне и в одном из боев получил крайне неприятное ранение в челюсть.
По службе он особым рвением не отличался. <…> Он часто оказывался офицером-«призраком».
Роже Дюфрес, французский историк
По-настоящему капитан Наполеон Бонапарт начал военную службу лишь под Тулоном, куда он прибыл 12 сентября 1793 года. 18 октября он был назначен командиром батальона (майором) 2-го артиллерийского полка в осадной армии генерала Карто.
Читая подобную биографию, можно полностью согласиться со словами отца в ту пору сержанта Жюно, который в ответ на сообщение сына о том, что ему предложено стать адъютантом Бонапарта, с удивлением говорил:
– Бонапарт? Что такое Бонапарт? Где он служил? Никто этого не знает!
О поведении Наполеона под Тулоном историк Жак Бэнвилль отзывается следующим образом:
«Не нужно преувеличивать впечатление, которое произвели его военные таланты. Легенда о Великом Наполеоне под Тулоном появилась позже, причем значительно позже».
Как бы то ни было, 18 декабря 1793 года при активном участии начальника артиллерии Тулон был взят, а 25 декабря Конвент устроил по этому поводу невиданный национальный праздник.
Репутация артиллериста Бонапарта после взятия Тулона оказалась на высочайшем уровне. Этому способствовало множество факторов: и то, что генерал Карто был по образованию простым художником, ничего не смыслившим в фортификации и ведении осадных работ, и то, что комиссаром Комитета общественного спасения, во многом определившим эту самую репутацию, был земляк Наполеона Кристофано Саличетти, и многое-многое другое.
В «Универсальной биографии» братьев Мишо в статье о генерале Жане Дютёе читаем:
«Он был дивизионным генералом в 1793 году, когда ему дали командование артиллерией при осаде Тулона, занятого англичанами. Эта должность вызывала у него отвращение, и он ее оставил, чтобы возглавить артиллерию Альпийской армии. Не будет бесполезным отметить, что это обстоятельство стало одной из главных причин возвышения Бонапарта, так как именно этого молодого офицера представители народа призвали заменить Дютёя».
Генерал Дюгоммье, сменивший Карто на посту командующего армией, представив Наполеона к повышению по службе (кстати сказать, по запросу все того же корсиканца Саличетти), написал в Комитет общественного спасения следующие строки:
«Наградите и выдвиньте этого молодого человека, потому что, если по отношению к нему будут неблагодарны, он выдвинется сам собой».
* * *
23 декабря 1793 года Наполеон полномочиями опьяненных тулонским триумфом народных представителей был сразу номинирован в бригадные генералы. Согласно принятой процедуре, после этого ему необходимо было направить в военное министерство свой послужной список, что было обязательно для подтверждения генеральского чина. Но что было писать, если со дня выпуска из военной школы майор Наполеон Бонапарт только и делал, что отпрашивался в отпуска, болел да занимался своими личными делами у себя на Корсике? Да, без сомнения, Тулон – это был большой успех, да – под Тулоном у Наполеона была заметная должность, и проявил он себя весьма хорошо, но это длилось всего лишь три месяца за более чем восемь лет так называемой «военной службы».
Для получения генеральского мундира нужно было нечто большее. Для примера отметим, что в мае – декабре 1793 года генералами стали будущие маршалы Брюн, Виктор, Даву, Журдан, Лефевр, Макдональд, Массена, Ожеро, Периньон и Серрюрье. При этом Брюн уже успел повоевать в Северной армии и был членом Военного комитета Конвента; Виктор и Массена также отличились под Тулоном, командуя штурмовыми колоннами; Даву отличился в Северной армии (он захватил в плен помощника перешедшего на сторону австрийцев генерала Дюмурье) и в Вандее; Журдан участвовал в войне за независимость колоний в Америке, сражался в Северной армии при Жемаппе и Неервиндене, был ранен в грудь при Ондскоте, выиграл сражение при Ваттиньи; Периньон сражался в ВосточноПиренейской армии и был ранен; Лефевр был трижды ранен и получил медаль от мэра Парижа; Макдональд отличился в сражении при Жемаппе; Ожеро послужил в прусской и неаполитанской армиях, а также в Восточно-Пиренейской армии; Серрюрье участвовал в Семилетней войне, был ранен в челюсть при Варбурге, заслужил репутацию специалиста по горной войне в Приморских Альпах.
Следует отметить, что Виктор и Груши от момента поступления на военную службу шли к генеральскому чину 12 лет, Периньон – 13 лет, Журдан – 14 лет, Массена -18 лет, Ожеро – 19 лет, Лефевр – 20 лет, Монсей – 25 лет, Келлерманн – 36 лет, Серрюрье – 38 лет. Тот же будущий маршал Келлерманн стал генералом в 53 года, что в те времена считалось чуть ли ни пенсионным возрастом.
У Наполеона ничего этого не было и быть не могло, но зато имелись влиятельные покровители, а также весьма богатое воображение и искренняя убежденность в том, что успех оправдывает любые, в том числе и не самые благородные средства. Как говорится, спасибо Революции, спасибо новым порядкам…
Наполеон в политике был тонким тактиком. Он был всегда готов с выгодой использовать и подать под своим соусом события, происходившие в его жизни и карьере, чтобы извлечь максимум, даже если для этого нужно было весьма свободно обойтись с истиной.
Жюльен Арбуа, французский историк
В самом деле, Наполеон оказался типичным продуктом этих самых новых порядков, выдвинувших на передний план массу новых людей, многие из которых не имели бы ни малейшего шанса при Бурбонах. И, кстати сказать, не только из-за своего низкого происхождения, но и из-за полного отсутствия объективных предпосылок. Как пишет биограф Наполеона Жак Годешо, он «никогда не забывал, что обязан своей удачей Революции».
По поводу послужного списка Наполеона, фактически сфальсифицированного им самим, американский историк Вильям Миллиган Слоон замечает:
«Буонапарте считал совершенно излишним оставлять на пути к своему производству в генеральский чин какие-либо камни преткновения. Поэтому в послужном списке, посланном в Париж, он показывает, будто вступил в службу более чем годом раньше, чем это случилось на самом деле, не упоминает о таких фактах, которые могли бы быть истолкованы в неблагоприятную для него сторону, утверждает, будто при взятии Магдалены командовал батальоном, и, в конце концов, категорически отрицает, что когда-либо считался дворянином».
Ему вторит историк Фридрих Кирхейзен:
«По требованию, он послал в военное министерство свой послужной список, изобиловавший неточностями. Он не только прибавил себе восемь месяцев и чрезмерно преувеличил свои заслуги, что извинительно, однако, принимая во внимание тогдашнее неспокойное время, но и, что гораздо более важно, отрицал свое аристократическое происхождение, доказать которое стоило его отцу столько трудов и расходов! Но времена изменились. То, что несколько лет тому назад считалось большим плюсом, служило теперь помехой для дальнейшей карьеры, а как отец, так и сын умели извлекать пользу из всякого положения вещей!»
Чиновники военного ведомства, заваленные работой, не удосужились проверить изложенные Наполеоном «факты», и 6 февраля 1794 года корсиканец был официально утвержден в генеральском чине (соответствующий патент он получил 16 марта).
Столь странно-стремительное продвижение по службе дает основания профессору Слоону, написавшему одну из самых беспристрастных историй Наполеона, не без восхищения воскликнуть:
«Прослужив номинально всего лишь восемь лет и три месяца, из которых четыре года и десять месяцев проведено частью в отпуске, частью же в самовольной отлучке, он оказался бригадным генералом!»
Поистине карьера, которой мог бы позавидовать любой поседевший на службе генерал!
Фридрих Кирхейзен, швейцарский историк
26 декабря 1793 года Наполеон сам выхлопотал себе назначение на должность инспектора береговых укреплений побережья Средиземного моря от устья Роны до Ниццы. Уникальная карьера молодого «борца за качество офицерских кадров, строжайший порядок в чинопроизводстве и воинскую дисциплину» еще только начиналась…