Двуглавый Орден Империи Росс. Магия изначальная

Пролог

Солнце давно миновало зенит, но к закату дело ещё не шло. В дальней башне замкового комплекса магической школы, в просторной лаборатории, личной лаборатории второго проректора, на двух резных стульях, которым, по совести сказать, не место в лабораториях, но кто ж такое скажет проректору, пусть даже и второму, на этих стульях сидели двое. Хотя это как раз и так понятно, что двое.

Одному на двух стульях не усидеть, да и троим неудобно, особенно если стулья с подлокотниками. Эти двое, что так удачно разместились на паре стульев, которые правильнее было бы назвать креслами, были старыми соратниками. Да, именно так, потому что друзьями они были не всегда.

До Великой войны они принадлежали к соперничающим кланам. Открытой вражды не было, но конкуренция была нешуточная. Даже мелкие стычки между боевыми магами кланов были. А уж про остальных и говорить не чего.

Но Великая война всё изменила. Изменила очень быстро и навсегда. Когда твой бывший враг спасает тебе жизнь, а потом ты ему, а потом снова он тебе, а после этого ты ему дважды – это уже не вражда и не конкуренция, это союзничество. Ну, сначала-то просто союзничество, против Врага, общего врага. А вот когда с этим союзником ты уже против других союзников, потому что те решили объявить вас обоих врагами достойными смерти…

В общем, эти двое так давно были по одну сторону баррикады, что назвавший их старыми друзьями нисколечко бы не ошибся. Они были старыми. И друзьями тоже были, поэтому доверяли друг другу, и по старой памяти спасали друг другу жизнь.

Правда, оба они относились к тем людям, угрожать которым так опасно, что никто и не отваживался. И они ограничивались посильной помощью друг другу. Во всяком случае, когда это было не обременительно, любой из них мог смело положиться на другого. А уж по мелочи….

– Думаешь это они? – Спросил проректор.

– Думаю да. – Ответил его собеседник.

– Почему?

Второй не торопясь отхлебнул из хрустального бокала темно-рубиновой жидкости, покатал вино языком по нёбу, так же неспешно проглотил.

– Я видел их обоих. А с парнем два дня рядом провёл. Понимаешь, от них какой-то запредельной силой веет. Пока не скажу чем именно, но чем-то ОЧЕНЬ мощным.

Проректор тоже хлебнул из своего бокала, помолчал и сказал:

– То, что он твоё имя угадал, это ещё ничего не значит. Может ему сказал кто-нибудь.

– Кто?! Не Емеля же! Да и откуда он знать мог, что я к парню в камеру подсяду.

– Кстати, а в камеру-то ты к нему, зачем полез? – Спросил проректор, закидывая ногу на ногу. – Это ж мороки сколько?! Глаза всему участку отводить, ложные воспоминания… Рассеются чары, начнут они головы ломать: «Какой такой дед Егор? Почему мы его в цепи заковали?». Думаешь, Яшка не сообразит, кто к нему заходил? Рискованно, Шен. Очень рискованно.

– Яшка Брюс – не дурак. И вот именно потому, что не дурак, ничего делать и не будет. Мне. – Сказал человек, которого проректор назвал Шеном. Имя ему подходило, фамилия тоже, а вот наряд нет. Ну не может китаец одеваться как российский дворянин, а вот Шен Ли мог.

Мог он потому, что… Нет, строго говоря, не был Шен Ли российским дворянином. Сейчас не был. А раньше был. Сам Иван Васильевич ему за службу дворянство пожаловал. Тогда много магов дворянство получили.

Война, знаете ли… Великая война. И победа тоже Великая. Над страшным врагом победа. А потом была Смута, тоже Великая. Не оставил после себя царь и Великий князь всея Россия наследников. Трое его сыновей погибли на той войне. Пресекся род Труворовичей.

И началась Великая Смута. Многим магам тогда пришлось земли бросить, жизнь спасая. Жизнь она у мага хоть и долгая, а всё ж одна. Когда воцарился Филарет, в миру Федор Никитич Романов, Смута быстро прекратилась. Вот только магам легче не стало, даже прежние заслуги не помогли.

Шен Ли тоже не пришелся ко двору нового царя. Враг Короны – это про него. Правда, в Западные Земли Шен часто наведывался, дел у него там много было. А сейчас он был в Армагорске, за восемь сотен вёрст от пограничной реки Итиль и стоявшего на ней Вольного города. Здесь у него тоже много дел, только здесь его не пытаются ни поймать, ни убить. Здесь друзья, и поэтому дом теперь тоже здесь. Здесь он нужен.

Проректор сделал ещё один глоток, помолчал с минуту и поинтересовался:

– Ну, и зачем ты их сюда притащил?

Шен ответил не сразу. Покрутил в руках полупустой бокал, глубоко вздохнул и, пристально глядя в глаза собеседнику, произнес:

– Я думаю, раз Архимаг вызвал их тем заклинанием, то они и нам пригодятся. – Китаец молча смотрел на проректора. Проректор тоже молча смотрел на него.

– А, он знает, кого именно он вызвал? – После пары минут гляделок спросил хозяин лаборатории.

– Боишься его ответного визита? – улыбка китайца превратила его глаза в узкие щелочи.

– Ты и вправду думаешь, что я могу бояться его здесь, в центре Армагорска?!

– Согласен, «боишься» – это неправильное слово. Правильно будет сказать: «Не хочешь». Ну, чтобы Архимаг пожаловал сюда, забрать, так сказать, СВОЁ. – Шен больше не улыбался, потому что разговор пошел в другое русло.

– Шен, он никогда не отличался особой отвагой, поэтому его «Магичество» сам не придет. Но вот Яшенька, тот может. И, сказать по совести, не нужен он тут. Ни он сам ни ребятки его. А Яшка, хоть и не трус, но один не придет. Сам знаешь. – слова проректора прозвучали легким укором.

– Я думаю, что Архимаг затеял какую-то очень-очень свою игру. Так что Брюса можешь не ждать. Полагаю, он и не знает даже. – Гость поспешил успокоить хозяина, и пояснил: – Понимаешь, Яшка их видел, но встретил-то он их случайно, совершенно случайно, на улице, когда из похода возвращался. Увидел, и тоже что-то почувствовал. Силу наверное. И, думаю, испугался, ну, не испугался, конечно, скорее сильно забеспокоился.

– И насколько сильно забеспокоился командир отряда Сумрачного воинства? – осведомился проректор с легким, но мрачным сарказмом.

Шен посмотрел на собеседника, отхлебнул из бокала, помолчал, как-бы обдумывая ответ, и сам задал вопрос:

– Скажи, дружище, а вот если бы Яшка встретил бы в Вольном городе кого-нибудь из твоих бакалавров, сколько бы людей он послал на захват?

Проректор на пару секунд посмотрел в потолок.

– Человека три, нет, наверное, всё-таки четыре.

– А на магистра? – китаец явно клонил к чему-то.

– Если подготовленных… не меньше шести. – Ответил проректор с некоторой гордостью. Ну как же, чтобы захватить выпускника его школы целых шесть брюсовских волкодавов нужно.

– А если тебя или меня? – не унимался китаец.

– Если они с Ванькой Бухгольцем сами пойдут, то десяток возьмут точно. Хотя может и дюжину. Я бы на его месте дюжину взял, если бы меня ловил. – Сказал наставник молодёжи и, прищурив левый глаз, посмотрел правым на Шена через хрусталь бокала. – Ну, ладно. Говори уже, к чему ведёшь-то.

– Брать их в Мраморную башню Бухгольц пришел с двумя десятками бойцов.

– О, как! – проректор изумился, и даже вино слегка расплескал.

– Так, что не придут за ними. Архимагу мужества не хватит, а Яков Вилимович, как мы уже говорили совсем не дурак, хотя и не трус.

Маги помолчали. Тема возможного ответного визита с Правого Берега исчерпана. Его не будет. Ответного визита. То есть его вероятность была ничтожно мала, и беспокойства не вызывала.

– Что собираешься делать? – первым нарушил молчание проректор.

– С этой парочкой?

– Слушай, Шен, я вот иногда сомневаюсь, что ты к нам из Поднебесной прибыл! Или в Чайной стране свои иудеи есть? – проректор поёрзал на стуле переменив позу. – Ну, что ты вопросом на вопрос отвечаешь? Конечно, я про этих двоих спросил, про что же ещё?

Шен посмеялся. Иудеи в Китае – это сильно!

– Я хочу, чтобы ты их к себе взял.

– На службу? Домой? Или как? – проректор изобразил искреннее непонимание.

– Зачем? В школу. Посмотрите на них, проверите. Что-то же они должны уметь. Зачем-то же их Архимаг ТАКИМ заклинанием вызывал?! – В свою очередь удивился китаец, тоже как бы не понимая, что тут может быть не понятно.

– Шен, я могу их взять только на общих основаниях.

– Я только прошу тебя, чтобы сам за всем проследил. Лично. Сможешь? – китаец пристально посмотрел в глаза старого соратника.

– И всё? Просто проследить? – наигранное недоверие в вопросе проректора, как бы побуждало китайца «Ну давай, уже, договаривай».

– С ними что-то не так. – Вкрадчиво сказал восточный маг, и повысив голос добавил: – ОЧЕНЬ НЕ ТАК! – и уже спокойней: – А вот ЧТО, это как раз и нужно посмотреть. Непростые они ребята.

– Надо полагать, что НЕМЕСТНЫЕ. – Проректор вроде бы даже и не спрашивал, а утверждал. Но Шен Ли всё равно ответил.

– Шутишь?! Конечно, они НЕМЕСТНЫЕ. Стал бы Архимаг столько сил на них тратить? Да и заклинание было из тех, что проходы в другие миры пробивают. Так что нет, Петя, они точно НЕМЕСТНЫЕ!

– Ну, посмотрим, посмотрим. – Промолвил Проректор Петя. Потом молча поднялся, взял кувшин с вином, наполнил оба бокала и спросил: – Деньги у них есть?

Вопрос был непраздный, год обучения в школе на самом простецком факультете бытовой магии стоил десять золотых, а учиться нужно три года. Так это можно сказать вообще не образование, так, ликбез. Обучение на бакалавра – это четыре года по восемнадцать за каждый, а на магистра и вовсе шесть лет и не по восемнадцать, а по тридцать пять золотых.

Шен тоже это знал, поэтому как есть так и ответил:

– На учебу пока не хватит. Но как-то они в Вольном городе за три дня добыли четырнадцать золотых. При этом парень два дня без сознания в тюрьме пролежал.

Проректор посмотрел в окно. Солнце уже клонилось к закату. В принципе, всё уже было сказано. Всё было понятно. И он сказал поговорку, которая, по его мнению, была бы сейчас очень кстати:

– Дай-то бог нашему теляте да волка загрысти. Пусть приходят. Ты кому их поручил? Морозовой?

– Ей.

– Ну, что ж, хорошо. У ней не забалуют. Пусть подготовит их и приводит. Всё?

Китаец, совсем не по-китайски залпом допил вино. Встал и прощаясь произнес:

– Да, Петя, это всё. Пора мне. Пойду.

Глава 1

– Ну, давай, подобьём твои бабки. – Девушка уселась на диван и прям-таки впилась в меня взглядом.

Я вздохнул и пристроился на стуле напротив. Курицу я выпустил из рук, и она начала медленный обход нашего жилища.

– Лера, – сказал я как можно спокойней, хотя какое тут к черту спокойствие. – Лера, бабки они не мои, они наши общие, если ты об этом. Но я имею ввиду положение дел в целом. Ту ситуацию, в которой мы сейчас оказались. Понимаешь?

Я даже не пытался демонстрировать безмятежность, только наличие присутствия духа. На что-то большее, в данный момент, силы воли моей не хватало.

– Небось не дура! Догадалась, что ты не про деньги. – Валери откинулась на спинку дивана, кстати, довольно приличного по меркам нашего мира.

Или только моего, Лерик-то она из семьи олигархов, наверное, и не такое видала.

– Давай, Саша, излагай.

Я набрал полную грудь воздуха, и не найдя что сказать выдохнул его обратно. Вот почему так всегда? Столько всего хочешь сказать, обсудить, мысли прямо череп распирают, но некогда. А тут тебе предоставляют возможность поделиться всеми этими соображениями, такими важными и такими накопившимися. Прям так и говорят: «Говори»… И всё! Все эти твои важные мысли, идеи гениальные разбегаются в разные стороны и прячутся в закоулках извилин. И рад бы, что-нибудь сказать, а не можешь. Нечего.

Подруга-сестра смотрела на меня и ждала. А я… Я обвел глазами комнату, может в поисках подсказки, а может просто осматриваясь.

Комната нам досталась вместительная, я бы сказал четыре на шесть. Зашторенное окно – напротив входной двери. Справа от входа дверь.

– Саша, ты уснул? – отвлекла она меня предсказуемым вопросом.

Я среагировал и обратил взор на подругу-сестру.

Лерка сидела посередине дивана, и это позволяло ей раскинуть руки на спинке.

Я перестал гадать, куда ведет дверь возле входа.

– Нет. Просто столько всего случилось, что… – я запнулся.

– Что, не знаешь с чего начать?

– Да. – быстро согласился я.

Мне как-то даже легче стало от таких Леркиных слов, и я начал с очевидного.

– Мы в параллельном мире. – я остановился в пояснении, чтобы набрать воздуха, и тут же был наказан.

– Да ладно! Кто бы мог подумать?! – Лерик деланно удивилась.

– Поверь на слово, – парировал я, и сразу же, развивая успех в перехвате инициативы, на одном дыхании выдал: – Россия. Век семнадцатый-восемнадцатый. Река, скорее всего Волга. Вольный город – скорее всего Ульяновск.

– Ульяновск?! Почему? – Лерка интересовалась совершенно искренне.

– Я, конечно, могу ошибаться, но места уж больно похожи. Озёра особенно. Бывал я в детстве в тех местах. Не похоже на совпадение. – Память услужливо подкинула картинки восьмилетней давности. – Ты речку в городе хорошо рассмотрела?

– Река и река. – Лерка похоже не понимала.

– Нет. Там есть большая река. Это Волга. И есть маленькая. – Я спохватился: – Ну, не то чтоб маленькая, но поменьше Волги будет. Это Свияга. Так вот она – Свияга – течет в другую сторону.

Девушка убрала руки со спинки дивана и озадаченно нахмурила брови. Похоже, что сказанное мною повергло девушку в недоумение. Она потупилась и спросила:

– Как это – в другую сторону?

Я воспрянул духом. Не заметила! Сейчас! Сейчас-сейчас! Мое лицо, наверное, в данную минуту демонстрирует причастность его владельца к великой тайне, которую знают даже дети.

Я собрался и начал:

– Свияга, она течет через город. Течет она – параллельно Волге, но в противоположную сторону, и впадает в Волгу же километров на двести выше по течению. – Я закончил свою тираду с гордым, даже победным выражением лица.

– Охренеть, – отрешённо выдала Лерка, и замолчала.

При этом она смотрела не на меня, а перед собой. Я почувствовал, что на этот гидрографический парадокс ей… без разницы, в общем.

– Сань, а сейчас мы где? – Лерик нарушила затянувшуюся паузу.

Мне даже стыдно стало. А, правда, ну, Волга, ну, Свияга. И чё? Мы же оттуда через портал ушли. Это значит, что сейчас мы можем быть за сто километров от этой самой Свияги. Не понятно даже в какую сторону.

Я больше не чувствую себя гордым носителем тайн. Сам себе я теперь представляю тупым бараном, или павлином, распушившим хвост.

Да! Ну-ка, Александр Анатольевич, напрягите память и ум наморщите, где в России на рубеже пятнадцатого с девятнадцатым веков были ещё основаны магические школы. Две под Ульяновском. А где остальные?

Расправленные было плечи поникли, и я, опустив очи долу… опустив очи полу, я сказал то единственное, что только и мог сказать.

– Я не знаю.

– Хреновато, – меланхолично подметила Валери.

Странно Валери совсем не злилась. В её голосе не было никакого ехидства, которым обычно сопровождается облажание оппонента «сверкавшего» своей эрудицией. Наверное, я сейчас не был оппонентом. Товарищ по несчастью, вот кто я.

Мы сидим посреди комнаты в гостинице, в городе, названия которого мы не знаем, в стране, отдаленно напоминающей Россию не понятно какого века.

Мы не знаем ни где мы, никогда мы. Крутологический замес! Вот уж точно! Главное – оказаться в нужном месте в нужное время.

– Сань, ты о чем сейчас думаешь? – Леркин голос вырвал часть моего сознания из пучины мрачных мыслей.

– Плохо всё. Даже не знаю, чё делать.

– Сашенька! Есть только один способ съесть слона.

Теперь Лерка завладела моим вниманием уже полностью.

– Какой? – спросил я в некотором изумлении.

– Кусок за куском. – Она смотрела на меня, и весь её вид говорил о спокойствии и решительности этой барышни. – Будем решать проблемы по мере их поступления. Утро вечера мудренее. Давай сейчас осмотрим номер и уже ляжем спать. День был слишком длинный.

Я оказался полностью согласен с Лериком. Я даже в слова «ляжем спать» не стал вкладывать возможные варианты скрытого смысла. Я ведь две предыдущие ночи провел на холодном полу, и всё тело моё истосковалось по нормальной постели. Пара часов на лавке в Мраморной башне не в счет.

Так что, спать! Сон – лучшее лекарство.

Но сначала осмотреться. И мы начали осматриваться.

Лерка начала первой, потому что она со своего места видела всю комнату, а я нет. Со своего стула я хорошо видел, только Лерку, диван, на котором она сидела и две двери. Нет, вру, ещё я видел какую-то полку в углу между дверями, входной и другой, таинственной дверью в правой стене. Опять вру, потому что правой эта стена считалась только тогда, когда заходишь в комнату, но я-то сижу лицом ко входу, значит от меня эта дверь слева. А я сейчас развернусь.

Представшее моим взорам пространство, ощущалось как просторное. Нет, мне, конечно же, доводилось помещения и побольше видеть, но для жилой комнаты эта явно крупновата. Присмотревшись, я пришел к выводу об ошибочности первоначального суждения: не шесть на четыре, а скорее семь на пять, или хотя бы на четыре с половиной. Ага, на четыре и пять! Завтра померяю. Хотя чем я завтра померяю? Завтра и придумаю, если завтра посчитаю, что это важно.

– Потолки метра три, наверное, – высказала предположение подруга-сестра.

Я поднял голову в «указанном» направлении.

– Да нет, поменьше. Два семьдесят. Хотя… – и тут, прям озарение какое-то, и я сразу выпаливаю: – Два восемьдесят пять!

Валери пялится на меня в недоумении.

– Ты, чо?! Померял что ли? – от удивления, причем явного такого, глаза у неё округляются, и я замечаю, что это делает её необычайно красивой. Пока я любуюсь, Лерка ждет ответа.

– Саня, почему два восемьдесят пять? – спрашивает она, не дождавшись.

Для меня снова наступает минута триумфа.

– Четыре аршина, – говорю я с таким торжеством в голосе, как будто разгадал главную загадку бытия.

– Четыре чего? – теперь Леркины глаза сузились. Ничего хорошего для меня это не обещало.

– Четыре аршина, – говорю я обречено, так как совершенно отчетливо понимаю, что поразить девушку элегантностью решения задачи так и не смог.

То есть поразить-то, конечно, смог, вот только, похоже, не мой день сегодня. К тому же «ещё не вечер» тоже не скажешь, потому что не вечер уже, а самый настоящий ночер.

– Метры ещё не придумали, сейчас на Руси саженями меряют и аршинами. Сажень – это два метра четырнадцать сантиметров, а аршин – это семьдесят один сантиметр. – говорю я, стараясь при этом не особенно выпендриваться. Хватит уже умничать.

– Четыре на семьдесят один – это два восемьдесят четыре. Счетовод! – похоже, что сокурсница не оценила мои вялые попытки казаться скромнее.

– Ну, там ещё миллиметры какие-то, – виновато поправляюсь я. – Думал тебе не интересно.

– Про миллиметры? – произносит Валери, и я сразу поминаю, что про миллиметры ей точно не интересно. – Про миллиметры мне фиолетово. Ты лучше скажи, что там за люстра?

Я стараюсь проследить взгляд девушки, и натурально немею. Под потолком действительно висит люстра, совершенно обычная по меркам нашего времени. Но вот именно, что НАШЕГО! Потому что она… электрическая!

Да нет!!! Показалось! Фу-у-у… аж от сердца отлегло. Но как-то же эти плафоны-шары должны светиться. Нет, не так! Светиться они светятся, и хорошо так светятся, ярко. Но вот как? В том смысле, что нам совершенно не понятно, за счет чего они светятся, да ещё и так интенсивно.

– Сань, у них здесь чё? Электричество есть?! – похоже Лерку тот же вопрос мучает, при чем серьезно так мучает.

Она встает и подходит ближе, пододвигает стул под самую люстру.

– Дай руку, – произносит напарница твердым голосом.

Я подаю руку и Лерка опёршись на неё залезает на стул. Я держу в ладони её очень холодные, почти ледяные пальцы и тоже всматриваюсь в плафоны, пытаясь что-нибудь разглядеть. Насмотревшись вволю, девушка слезает со стула. Выпускаю её руку не без сожаления, все-таки красивая она. В смысле Лерка красивая, а не рука. Хотя и рука тоже.

– Вроде не электричество. А тогда что? – спрашивает она и сама же отвечает: – Магия, наверное.

Я пожимаю плечами.

– Скорее всего, – говорю, стараясь не придавать голосу эмоциональную окраску.

А вот если бы я так сказал: «Магия, наверное», то мне бы это язвительное создание непременно выдало что-нибудь вроде: «Поздравляю Вас, Капитан Очевидность». Но я нарываться не стану. Не сегодня. Сегодня – не мой день.

Мы осматриваемся дальше.

Стул, который только что удостоился чести послужить нам в деле познания этого мира, стоит посреди комнаты рядом с торцом большого обеденного стола. Сам стол почти, что перегораживает комнату пополам, упираясь другим концом в левую стену комнаты. Левую от входа. Сама комната в длину, от входа до окна, метров семь. Стоп! Не семь метров, а десять аршин! Привыкайте, уважаемый Александр Анатольевич!

Вокруг стола стоят ещё четыре стула, по два слева и справа. Дальше вдоль левой стены уже почти в углу стоит эдакая штука хитрая, стол с какой-то надстройкой. Я бы назвал её секретером. Мне кажется, секретеры именно так должны выглядеть.

– Ко-ко-ко-ко…

Рядом с ним тоже стул предусмотрен. И на его подлокотнике разместилась на ночлег спасенная мною курица. Она проснулась, немного покрутила головой и снова успокоилась.

Потом стена с окном. Длину завтра померяю. В углу овальный журнальный столик.

– Сань, а эти не горят, – голос Лерика звучит озадаченно.

Пытаюсь взглядом найти причину растерянности подруги. Точно не горят! На правой стене над журнальным столиком похожий плафон, а над секретером сразу два. И все не горят. Хотя…

Уже горят. Это Валери к секретеру подошла. Оба секретерских плафона моментально зажглись.

– Магия! – восхищаюсь я.

– Нет, блин! Датчик движения! – раздраженно кидает мне Лерка. И как это она про капитана Очевидность ничего не сказала? Не мой день.

– Ну-ка, сядь в кресло, – говорю я, осененный запоздалой догадкой.

Всё предсказуемо. Плафон на левой стене услужливо зажегся, стоило Лерке лишь приблизиться к креслу. Магия.

– А тут что? – с этими словами Валери раскрывает сервант.

Сервант стоит у правой стены между вторым креслом и таинственной дверью, как раз напротив обеденного стола.

– Так. Так. Ага, – это она про чайный сервиз.

Вряд ли фарфор китайский, но и чашки, и блюдца смотрятся очень прилично.

– Смотри, какая прелесть! – с возгласом восхищения, кстати, искреннего, на свет извлекается чайник.

– Ух, ты! – я поражен не меньше.

Носиков у чайника два, и каждый выполнен в виде головы дракона на длинной шее. Только левый бледно голубого цвета, а правый сверкает золотом.

– Ну-ка, – с веселым любопытство Лерка снимает с чайника крышку, заглядывает внутрь. – Смотри! – и протягивает его мне, а у самой глаза прям сияют.

– Да! Хитро! – удивляюсь я. – Надо же, как просто! Наши бы до такого не додумались!

Внутри чайник разделен пополам так, чтобы можно было воду из одной половины наливать через левый носик, а из другой через правый.

– Почему не додумались бы?! Очень даже додумались! – и голос главное такой, вот как будто бы я лично её оскорбил. Нет, не мой день.

– Мне мама рассказывала, она у какой-то женщины лет десять назад такой видела. Она говорит, где-то у нас в области делают. Тоже какая-то женщина-дизайнер. Мастерская у неё своя. Авторская керамика. На заказ, – похоже Лерке этот рассказ в своё время запал, вот она и разошлась.

А я что?! Я разве спорю? Я просто не знал.

Подошла очередь Двери. Щас откроем, а там… А там Самара!.. Да, нет! Так нам не повезет. Лерка открывает Дверь, а я разглядываю полку в углу между дверями. Да это же вешелка! И как я раньше не понял?!

За Дверью оказался коридор без окон, но с дверями. Ну, это как в загадке: «без окон, без дверей…» Здесь двери были. Целых четыре. Справа две и две слева. Лерка открывает ту, что слева прямо у входа. Там ещё одна комната. Что характерно, свет уже горит, а испускает его люстра очень похожая на ту, которая в зале. В зале, потому что это…

– Спальня, – констатирует факт спутница.

Ну, а как ещё может называться небольшая комната с кроватью? Спальня значительно меньше зала, метра… стоп! Стоп-стоп-стоп! Не метра! Щас скажу! В длину, пожалуй, две целых сажени, или шесть аршинов. Блин! Вот я – тормоз! Ведь сажень – это ровно три аршина! Блин! А в ширину метра два с половиной. А в аршинах сколько?

Пока я беру в уме сложный тройной криволинейный интеграл восьмого порядка, Лерка идет в правый дальний угол и, отодвинув ногой ненужный сейчас табурет, начинает придирчиво осматривать себя в зеркале. Я не сказал? Там трюмо. Ни одна девушка в здравом уме не упустит такой возможности.

Между трюмо и кроватью, которая стоит вдоль правой стены, одиноко скучает стул, совершенно такой же, как в зале. А что удивляться, с одного гарнитура, наверное. В левом дальнем углу почти у окна стоит платяной шкаф. Всё. В комнате больше ничего нет.

Лерка продолжает самоосмотр, а я выхожу в коридор и открываю дверь на правой стене. Свет моментально вспыхивает. Прямо как в холодильнике. «Концевик», машинально констатирую я. Блин! Ну, какой концевик?! Да, не так просто расставаться со стереотипами мышления.

Осматриваюсь. На стене висит рукомойник, под ним на столике деревянный тазик с небольшим отверстием в середине. Это, наверное, местный аналог раковины. А вода, значит стекает… наклоняюсь, так и есть: пустая деревянная бадейка. Вот в неё вода и стекает. Рядом на табурете, наверное, чтобы не наклонятся, другая бадейка. А вот она почти до самого верха наполнена водой. И ковшик сверху плавает. С другой стороны от умывальника висит полотенце. К стене прибита небольшая перекладинка, вот на ней оно и висит.

За спиной у меня возникает Лерка.

– Ванная? – в её вопросе больше утверждения, но я всё равно отвечаю.

– Типа, да.

Мы разворачиваемся и выходим. Лерка опять впереди. Она открывает вторую правую дверь. А-а-а! Ну, конечно! Лерка резко поворачивается ко мне. Её ледяная ладонь упирается мне в грудь, и с неумолимой решительностью в глазах девушка выталкивает меня из коридора в зал.

– Посиди вон пока на диванчике! – с этими словами Дверь закрывается, и я слышу, как Лерка запирает её какой-то задвижкой.

Блин! А ведь мне тоже туда надо.

Я не сажусь на диван, а начинаю ходить по комнате.

Опаньки! Да я же по ковру хожу, как-то раньше не обратил внимания. Ковров на самом деле два. Один побольше почти квадратный от дивана до секретера и от стены до серванта. На нем стоят стол и стулья, кстати, а на столе-то скатерть, как и положено скатертям – белая. Второй ковер поменьше лежит у окна, от секретера до правой стены. На нем стоят секретерский стул, оба кресла и журнальный.

Так. А окно-то не зашторено. Родители приучили меня окна на ночь зашторивать, а то из темноты улицы освещенная комната как на ладони. Иду зашторивать.

– Ко-ко-ко-ко… – похоже я опять разбудил нашу курицу. Надо её утром куда-нибудь пристроить. И чего я вообще её таскаю-то? Орнитолог хренов!

– Спи-спи, – успокаиваю я птицу, как будто она и вправду может понять.

Занавесок две. Нет, не так. Два ряда. Ну, или две пары, два комплекта… Короче, две занавески, одна справа, одна слева и две шторы, тоже по одной слева и справа. Занавески тонкие, белые без рисунков, шторы шоколадно-коричневые, плотные тоже без узоров. Наверное, узоры здесь не в тренде, а может ещё не придумали. Задергиваю шторы. Кстати, от выражения «в тренде» лучше отказаться, звучит как-то корявенько, вдруг местные не правильно расслышат и поймут по-другому. Рассуждения о местных напомнили мне об одной нерешенной проблеме. И я погружаюсь в раздумья.

Звук открывающейся двери вернул меня в реальность.

– Слушай, Лер. Я вот, что подумал, – начал было я. Сделал паузу, соображая с что сказать дальше. – Мы же для местных брат и сестра?

– Да! Поэтому я на кровати, а ты на диване! – последовал моментальный ответ.

– Не-ет!

– Какой на хрен нет! На диване! – Лерка прямо вспыхнула, думал, убьёт.

– Нет, в смысле, что я не про это, – я постарался говорить как можно миролюбивее.

На счет того, что Лерка и вправду прибить может, ни разу не шутка. На черный пояс она ещё не сдала, но и коричневый совсем не мало.

– А про чё? – Девушка немного подостыла, но именно, что немного, потому что когда у неё «руки в боки», то ей по фигу, как у кого тюбетейка надета.

– Ну, видишь ли, если мы брат с сестрой, то у нас должны быть одинаковые фамилия и отчество, – я подумал, что мне удалось придать диалогу конструктивности. – Вот у тебя как отчество?

– Я – Игоревна. Значит, и ты Игоревич, – делает заключение «сестра».

– Это почему?! Может лучше ты – Анатольевна? – моё возмущение хоть и натуральное, но какое-то неуверенное.

На самом деле я и правда, не уверен, что так лучше. Но сказать об этом я не успеваю, а Лерка уже начинает горячиться.

– Это чем эта Анатольевна лучше?! – щас меня убьют!

– Чем Игоревич! – иду ва-банк я.

Как ни странно помогло. «Сестра» поняла шутку и добродушно улыбается.

– Чё предлагаешь? – Лерка отсмеялась, и её вопрос уже как бы по делу.

– Ну, надо придумать себе историю. В смысле историю про то, кто мы, откуда, как и зачем попали сюда. Понимаешь? – я смотрю на девушку, похоже, мои слова на неё подействовали.

Валери больше не улыбается. Я молча стою у окна, там где шторы задергивал, а она в задумчивости подходит ко мне.

– Ты на хрена курицу сюда притащил, Игоревич? – похоже у меня теперь будет погоняло на случай действий, мягко говоря, не разумных.

Лерка смотрит на курицу, потом на меня, и, похоже, ей нужен ответ. Я смотрю на Лерку, потом на курицу, та не шевелится, наверное, уснула. Перевожу взгляд на Лерку. В её глазах вопрос не просто застыл, он там. В общем отвечать придется, и поскорее.

– Не знаю. Спасти хотел, – говорю и поминаю, что нет у меня внятного объяснения, своей неадекватности. Может согласиться на Игоревича пока не поздно?

– От кого? – «сестра» смотрит на меня в упор. И не дождавшись ответа, а как ей ответить, если я и сам не знаю, выносит диагноз: – Бэтмен дебильный! Куда хочешь девай, но чтоб завтра её здесь не было!

Я молчу и киваю.

– Эй! Спасатель! – Лерка опять готова к диалогу. – Чью фамилию брать будем?

– Настоящие давай не будем говорить, – умнее я пока ничего не успел придумать.

Чтобы ускорить мыслительный процесс, начал чесать затылок. Говорят, что дураки всегда чешут затылок, когда думают. Я не то что бы считал себя дураком, но ощущал, это точно. По крайней мере сейчас. Нет, ну, правда, столько фамилий, а мне ничего умного в голову не приходит. Чтобы сказать хоть что-нибудь, а говорю:

– Да любую сказать можно, – и выжидающе смотрю на Лерку.

– Ага, например, Романовы или Рюриковичи! – её голос, не то что полон сарказма, там аж презрением повеяло. – Сашенька, нельзя любую! – теперь она как первокласснику разъясняет. – Здесь народу живет раз в сто меньше, чем в нашем мире. Здесь в такие совпадения не поверят.