Северный лес

«Мне показывали исчерна-красные вытянутые плоды и крепкие жемчужно-белые шары, фрукты с толстой, как у картофеля, ржавой кожицей, но сладчайшей, хрусткой мякотью.»Прочитала книгу… Пишет мне моя книжная червоточинка и спрашивает:– Ну что? Какую оценку поставишь?А я даже и не знаю, что ответить)) Если рассматривать книгу с позиции неискушённого читателя -потребителя, которому только и подавай бульварные романчики, да побольше драмы,то мне не особо понравилось. Вроде понимаю идею, но реализация местами выбешивала. Подробные описания жучков и паучков, которые мне нафиг не сдались,при этом совершенно не понятно о каком главном герое идёт речь в данной временной ветке.Хотелось возмущаться по поводу авторского стиля. Написано как – то странно, рубленными предложениями. Словно кто – то молотком забивает ржавые гвозди. И не возникает никакого внутреннего отклика от повествования. У людей нет отличительных черт, личности нет. Они как будто резиновые куклы, о которых говорят только в третьем лице без имени и с сомнительными характеристиками, порожденными ситуацией. Например, «Мужчина, протянувший яблоко». И дальше, какая бы ситуация не происходила автор называет своего главного героя именно так, как будто обезличивая. Потом автор словно меня услышал, психанул и как насыпал имен с горкой, что теперь без совковой лопаты и семерых грузчиков не разберешься.Что остается делать? Рыдать и плакать))Если рассматривать книгу с позиции филолога, человека,который знает литературу как свои пять пальцев и даже больше, который в состоянии прочувствовать сложность сюжетной конструкции, пропустить через себя идею и не сойти с ума от масштабов, который готов каждое предложение смаковать как смородиновый душистый мармелад с черным крепким чаем – то это офигенная книга! Ещё и огромное количество материала перелопачено, чтобы создать достоверную атмосферу прошедшей эпохи, а некоторые сравнительные обороты способны погрузить в нирвану от восторга…Я в растерянности. Не знаю какую позицию принять.При этом читаю о яблочном семени, которое прорастает сквозь ребра, и у меня аж рот приоткрывается от удивления и восхищения. Я и не думала никогда, что какое – то дерево и даже плод вокруг себя могут создать целую историю. «Теплеет, вода уже не застывает в отпечатках оленьих копыт. Там, где раньше был желудок мужчины,протянувшего яблоко женщине, одно из яблочных семян, покоившееся в убежище из сломанных ребер, разрывает кожуру, пускает в землю корень и расправляет бледно-зеленые семядоли. Появляется побег, он крепнет, тянется к свету, бережно раздвигает пятое и шестое ребра, некогда оберегавшие жалкое сердце мертвеца.»Меня невероятно приятно удивили приключения одного письма. Пожалуй, это один из моих самых любимых кусков в тексте: «Ваше письмо вручила мне девчонка сыровара, когда я ехал в Оукфилд. Судя по всему, оно затерялось в стопке корреспонденции для местного стряпчего, мистера Хафпенни, тот велел пареньку с фермы отнести его обратно на почту, но Билли, думая быть полезным,вместо этого отдал письмо сестре, которая работает на маслобойне, где мы покупаем сыр. Однако глупая девчонка о нем позабыла, и лишь когда ее хозяйка обнаружила письмо среди горшков с маслом, продолжило оно свой путь. Пригожая Уилла перехватила меня на полпути в Оукфилд и, запыхавшаяся, принялась шарить у себя в корсете в поисках письма, которое свернулось в теплой пещерке и вполне объяснимо не желало вылезать наружу. Наконец она выудила его и, краснея,протянула мне. Убежала, пока я читал посреди дороги. Письмо и теперь лежит передо мной – просвечивает там, где его касались жирные пальчики, божественно пахнет. Вот бы каждое послание доставляли так любовно.»Пять раз перечитала, пока писала рецензию, потом еще два раза перечитала. Вроде как будто противно от телесных подробностей, а с другой стороны захватывающе) Нет, это определенно талант!Если бы ко мне кто – то подошёл и спросил – какую книгу будешь читать:1) «Потерянные сердца» Эми Хармон – там про индейцев и будет тяжелое повествование? Эми Хармон – Потерянные Сердца 2) «Северный лес» Дениэла Мейсона – тоже про индейцев, но совсем чуть – чуть, мягко и плавно, хоть и придется небрежно носком лакированного ботинка отбрасывать от себя трупы, но это будет как будто бы и небольно. Ты почувствуешь себя уже совсем взрослым и готовым воспринимать любой удар этой жизни?Я бы ответила: а можно устроюсь в шахту добывать уголь,чтобы не выбирать между этими экземплярами? Никогда их не читать и не мучиться с выбором))Большая часть рецензии была написана на первых двух главах этой книги. Выцепляла свежие эмоции, хватала их за шкирку и не давала убежать,пока всё не зафиксирую)) Читала на серьезных щах, потому что такие ёмкие аллегории ну никак не могут встретиться в низкопробной литературе, и внезапно где – то совсем рядом услышала смех. Еще больше удивилась, когда поняла, что это мой)): «Когда же Фладд с негодованием обнаружил, что Чудо, на которое возлагалось столько надежд, на его проклятой почве дает лишь мелкие рыхлые плоды, я подослал к нему Рамболда, а тот подружился с садовником и как-то вечером, в притворном опьянении, шепнул тому формулу „превосходного удобрения“, ответственного за все мои успехи. – Неужто? –переспросил садовник. – Иногда он и мне велит участвовать, – ответил мой верный слуга. Вот почему и по сей день, если поутру вам случится пройти мимо фермы Фладдов и заглянуть в их фруктовый сад, вы увидите главу семейства, его супругу, трех дочерей и внуков сидящими на корточках, с красными рожами и голыми задницами, под той самой яблоней, будь она неладна, в надежде, что именно это д–мо принесет им долгожданную славу.» «Изящным жестом он зачерпнул блестящую кашицу и шлепнул ей в тарелку. Хвойный привкус,пояснил он, это дикобраз.»Никогда не доводилось дегустировать бедного дикобраза, но почему – то есть предположение, что наличие иголок не гарантирует выделение хвойной смолы, а следственно, наличие хвойного привкуса – это может быть полёт фантазии самого автора. Хотя кто знает, чем он там вдохновляется на досуге)Некоторые утверждения меня немного удивляли. Например, я даже гуглила: «Возможна ли смерть от баклажан?» «Следом был участок Эфраима Эша, которому достался „лучший надел“, но „худший удел“: его жена сошла с ума, отравившись баклажаном, а горный лев, которого он подстрелил, но не убил, вернулся и растерзал его лошадей.» Всю жизнь их ела, а теперь задумалась)) Выяснилось, что действительно такое возможно, но только от темно – фиолетовых. Если будете есть полосатые и белые – то всё будет отлично))Не благодарите)С первых строк в моей голове нарисовался образ идеальной книги, думала буду читать про обалденные описания лесных массивов, ну может немного про людей, которые жили в доме при чарующем саде. В итоге всем поставят памятники, родится еще восемь детей, и все будут счастливы. Но автор так не думал и запустил тяжелую артиллерию специально для тех, кто решил вздремнуть на томных описаниях сада, и напихал нам по самую макушку тех подробностей, которым детям до 18 лет смотреть никак нельзя. И вроде бы ничего противозаконного не происходит, только туманные намёки, но ты почему – то краснеешь как добрый молодец на сватовстве:Запрещенные кусочки текста! Даже не подсмтаривайте!))«Как Нэш со своими многочисленными письмами жене: пусть до порнографических эпистол подкаблучника Джойса им было далеко, они все равно так и сочились похотью. Не вредило и то,что на портретах Нэш походил на молодого Брандо, а Клара так и светилась посткоитальным сиянием.» «Кожи, словно камень,гладкой, / Камня, словно кожа… Мшистым лоном, с жадных губ…» «Выпивает до обеда наша Джанет. Звонит ему из-за всякой живности в бассейне, но к его приезду зверьки всегда исчезают. Он-то догадывается, в чем тут дело. Старик перешел на фальцет: „Мистер Осгуд, как же мне отблагодарить вас за ваши услуги?“ О да,стоит пойти молве, что колбаска твоя еще свежа, и у половины дамочек в окру́гезаведутся в бассейне ондатры.»свернуть Помните, я вам говорила, что у меня есть любимый отрывок? Так вот, у него появился конкурент: «Я расскажу вам, отчего так повелось. Понимаете, однажды я ухаживал за дамой, которая была… Как там зовут тех, у кого под мышками маленько… – Он поднял руку, демонстрируя пучки волос. Нора сама редко брила подмышки, и у нее не было никакого желания обсуждать сейчас эту тему. – Я думаю, многиеженщины… Старик замахал рукой: – Да-да, знаю-знаю. –И поднял палец: – Суфражизм!» Как так можно было написать и смешно, и грустно, и правдиво и немного даже стыдно (подсматривает в свои подмышки с мыслью, а не покосить ли всё это дело серпом от греха подальше, пока и меня в суфражистки не записали)? Я впечатлена!Мои эмоции в процессе повествования мотало как одинокие трусы в стиральной машинке, и оценки от них не отставали. Начиная от «Какая скукотища! Принесите мне жидкости для розжига» и заканчивая «Ну ничего себе!Это что за золотой слиточек пожаловал ко мне в коллекцию прекрасного прочитанного»?)Сошлась на том, что это долгоиграющая книга и к ней надо подходить постепенно, поглощать её небольшими кусочками, как дорогой десерт. Посмаковать, походить помечтать и снова попробовать очередной кусочек. Несколько раз возвращалась к прочитанному и каждый раз находила там что – то новое на что не обратила внимание при первом и даже при втором прочтении.

История преследует того, кто ее не почитает.Думает новый владелец пятисот акров массачусетской земли, на которой разбивает яблоневый сад, не позволяя ломать старую хижину на своем участке. Ту, что построили влюбленные из пуританской колонии первопоселенцев: девушку должны были выдать за пьяницу, уморившего побоями первую жену, а юноша был бедняк, и они бежали, и поселились в этих местах, и расчистили землю, и посадили огород, здесь все хорошо плодоносило. Выросла и яблоня, когда разложилось тело того, кто съел яблоко перед тем, как его застрелили возле той хижины. А еще много лет спустя на деревце наткнулся бывший офицер, чудом выживший после удара штыком, которым перед тем разрезали яблоко.И человек этот больше не захотел быть военным, а хотел он выращивать яблоки, и нашел это место, и купил землю, и разбил на ней сад, где, с дочерьми Алисой и Мэри, прививал черенки от той яблоньки. И назвал сорт Осгудским чудом. Потом началась Война за независимость, у английского офицера Чарли Осгуда не было выбора, уходя сражаться на стороне проигравших, он оставил девушкам наставления по уходу за садом. да они к тому времени уже и сами были доками в этой науке. Сад процветал и после того, как отец не вернулся с войны. Гонения на лоялистов обошли их стороной, все дни были заняты работой, а вечерами сочиняли баллады, Мэри пела, Алиса подыгрывала на флейте. Пока не появился мужчина и случилась трагедия.Этот дом стал свидетелем и участником еще многого. Станция Подземной железной дороги аболиционистов. Источник вдохновения и место запретной любви художника, купившего дом после долгих лет запустения. Новые владельцы нувориши, хозяйку преследуют слуховые галлюцинации, имеющие содержанием забавы тех, что рифмуются с «доломитами» (похоже, скоро все мы будем пользоваться такими эвфемизмами). Место проведения спиритического сеанса, в ходе которого аферистка-медиум уверяется, что «есть, друг Горацио», и решает расстаться с ремеслом. Наследник, больной шизофренией и его несчастная мать. Хладнокровный авантюрист убийца, крадущаяся пантера, сгорающий от страсти жук-короед, тру-крайм журналист. Безутешный вдовец бухгалтер, у которого скорбь принимает форму эротомании. Девушка с инсулиновой помпой.Перевод Светланы Арестовой проводит читателя через четыре столетия со всеми «отведай» и «вкусил», с «д-а» – для одних героев означавших «дьявола», для других «дерьма». От архаизма к современности, от трагичного к смешному. Я слушала «Северный лес» аудиокнигой, читает Алексей Багдасаров великолепно, но это уж всегда так – и неожиданно разревелась в конце части про историка-любителя. Прямо слезами и навзрыд. От того, как хорошо. И в этом воплощенное чудо текстаДэниел Мейсон сплетает дивной красоты метамодернистское полотно, где главным героем выступает природа, а детализация реализма соединяется с мерцающим обаянием мифа.Прекрасно было яблоко, что с древаАдаму на беду сорвала Ева.Шекспир Сонет 93

Жил-был фермер, а с ним пес Главный персонаж истории – это место в Массачусетсе – участок леса и дом. Автор приручает две стихии – историю и природу. Которые всегда самовольны и хаотичны. Начиная с давних времен описываемый герой, то есть местность, оказывается под влияние человека. Первыми поселятся тут беглые влюбленные, судя по всему цветные. И случается это не со дня сотворения мира, а гораздо позже – примерно за 300 лет до наших дней. Отсюда начинает плестись узор, как ходы жука короеда (о котором даже есть отдельная глава). Человек влияет на природу, природа откликается в судьбе человека, а мы всё читаем этот роман про домик и лес – так сменяются года, десятки лет, пока в астральном мире этого Леса не накапливается слишком много информации. Один мир начинает просачиваться в другой по принципу сообщающихся сосудов.Книга довольно странная, но притягательная. Между страниц обыденной дикой жизни в лесу встречаются чуднЫе жильцы домика. Они всегда так или иначе имеют связь с прошлым этого места. Как правило эта связь своеобразна. Разбойник убит добросердечной женщиной, а из семечка в животе злодея прорастает яблоня. Яблоню находит добрый человек и разводит самый прекрасный сорт яблок. Его дочки – близнецы становятся заложниками сада и оканчивают свою жизнь даже не отбросив яблочка со своей яблоньки в переносном смысле. Как вам такой поворот событий? За ними приходят новые и новые хозяева. Но каждый из них смотрит в Лес. Деревья вырубают и сажают новые. Кто-то сходит с ума от лесной жизни и духов леса. Кого-то уносит дикий зверь.Повествование похоже на балладу или эпос на одном дыхании, исполняющемся в трансе. Жил-был фермер, а с ним пёс… и так всю книгу – что вижу, то пою. А если не вижу, то этому все равно есть какое-то объяснение. Магическое и странное объяснение. Магреализм этого романа, говоря словами известной песни, строится на идее, что будет с нами, когда меня не станет. И вот эта точка «когда не станет» всегда отодвигается, как мираж. Появляются новые герои, их сменяют звери, люди, жуки и деревья, но пункт прибытия читателя к финалу не приближается. Наверное финала вообще нет.Различные эпохи жизни в Лесу разделюятся также стилистически. Тут вы найдете и эпистолярный кусок, и баллады, и даже бред «превращения» по мот ивам Кафки. Переварить все это вместе непросто. Были крупные куски, когда становилось скучно. Взять хотя бы зоологическую художественную заметку про размножение жука-короеда. И этот кусок логически не связан с текстом. Как и люди. Которые нет-нет проездом оказываются в этих местах. На мой взгляд такие эпизоды утяжеляют и сбивают с толка. Хотя, когда они заканчиваются, то снова наступает момент увлеченного интереса к сюжету. По этой причине книгу считаю странной, специфической и не пригодной для советов.