Руки, полные дождя

© Мэй, текст, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Глава 1

Осень в Лондоне пахла влагой и далёкими кострами.

Но в отдельно взятом дворе всё перебивал свежий запах краски. Маленькую спортивную площадку с баскетбольными кольцами с трёх сторон огораживал забор. Такой же старый и хлипкий, как всё здесь. С четвёртой громоздилось здание из облупившихся кирпичей.

Оно служило полем для активной деятельности уличных художников. Всю стену украшали разномастные граффити, хотя больше всего внимание привлекал портрет Гомера Симпсона с выражением величайшего скепсиса на жёлтом лице.

На резиновом покрытии площадки лежали вещи и расселись две девушки в качестве зрителей. Тут же пристроилась маленькая переносная колонка с подсоединённым мобильником, она слегка вибрировала от приглушённых ритмичных звуков индастриала.

Пританцовывая под них, юноша вырисовывал контур анатомического сердца. Короткие, резкие движения, и краска из баллончика ложилась на неровные кирпичи стены.

Нижнюю часть лица парня закрывал респиратор, в брови поблёскивала капелька пирсинга, множество серёг украшали одно ухо. Тёмные волосы небрежно растрёпаны, густые, ниспадающие на выбритый затылок.

Фланелевая рубашка поверх футболки и джинсы, уже испачканные краской.

Марта, конечно же, беззастенчиво пялилась. Только из-за него она тут и задержалась: Артемида уже ушла, а парень хотел закончить рисунок. Он не так часто к ним присоединялся, чтобы Марта позволила себе упустить такой шанс.

Он называл себя Анубисом, и она уже прочитала в Википедии всё, что нашла о египетской мифологии, слегка удивившись такому выбору имени. Но звучало впечатляюще и пафосно. Марта знала, что Анубис, как и Артемида, не из Лондона, они приехали сюда недавно. Арти обожала граффити, так они и познакомились с Мартой, она делала неплохие скетчи и частенько тусовалась с художниками.

По правде говоря, Марте тоже пора домой: смеркалось, а ей добираться в другую часть города. Но Марта надеялась пообщаться с Анубисом.

Увы, он слишком увлёкся рисованием и не обращал внимания на сидящих девушек.

Марта покосилась на Эбби. Та устроилась рядом, скрестив ноги и двигая головой в такт музыке, явно наслаждалась происходящим. Даже в закатном свете отчётливо виднелись её выкрашенные в розовый кончики светлых волос.

Эбби надела свитер горчичного цвета, слишком большой, как будто не её. Поверх накинула кожаную куртку Анубиса, когда стало холодно. Смотря на это, Марта ничего не могла с собой поделать: она отчаянно завидовала. А ведь эта кожа наверняка пахнет его сигаретами, может, даже в карманах завалялись забытые бумажки, которые он теребил пальцами.

– А ты его девушка? – не выдержав, спросила Марта. Она должна знать! Тем более не видела Эбби раньше.

Та, кажется, удивилась. Нахмурилась и совершенно раздражающе надула пузырь из жвачки.

– Нет, – наконец выдала Эбби, и за такое Марта всё простила. – Если я правильно понимаю, что ты спрашиваешь, то нет. Наверное, я девушка его друга.

Тогда понятно, почему они сегодня вместе. Марта тихонько, с удовлетворением, улыбнулась и снова покосилась на Анубиса: он стоял достаточно далеко, чтобы не слышать разговора. Ещё и музыка.

– Он уехал, – поделилась Эбби, явно имея в виду этого друга. – Пару недель назад сказал, что у него важные дела. Я знаю, он попросил присматривать за мной. А сам даже не писал…

Меньше всего Марту интересовал какой-то парень, о котором она ничего не знала, хотя это явно занимало мысли Эбби. Она достала из рюкзака термос и открутила крышку, налила чай.

Марта решила выяснить интересующие её вопросы:

– А есть? Девушка. У Анубиса.

Нахмурившись, Эбби выпила чаю и передала термос Марте. Снова пожала плечами:

– Наверное, это то, что вы называете «всё сложно».

Чай на вкус оказался кисловатым, с едва уловимым оттенком сушёных яблок. Марта перекатывала его во рту, прикидывая, что «всё сложно» – это куда лучше однозначного «да».

В сгущающихся сумерках жесты Анубиса иногда смазывались, он сам словно перетекал из одной точки в другую. Тьма за его спиной в некоторые мгновения ощущалась почти живой. Разворачивающей крылья, от которых веяло чем-то замогильным.

– Впечатляет, – пробормотала Марта.

Эбби рассмеялась:

– Он же бог.

– Ну да. Это многое объясняет.

Марта решила продолжить игру и посмотрела на Эбби:

– А ты?

– О нет. Я древнее чудовище Апоп. Но можешь называть меня Эбби.

В это время Анубис как раз закончил. Сделав пару шагов назад, он нахмурился и склонил голову, рассматривая получившийся рисунок. Развернувшись, подошёл к сидевшим и кинул баллончик в раскрытый рюкзак. Стянул вниз респиратор, так что стал виден пирсинг в носу и губе.

– На сегодня хватит.

Он плюхнулся рядом с Мартой, перехватил термос, но не стал аккуратно наливать чай в крышку, а сделал несколько глотков прямо так.

– Я на мотоцикле, могу кого-то подбросить.

В этот момент Марта ненавидела Эбби. А какой мог быть шанс! Но Эбби поднялась, разминая ноги:

– Ой, я лучше пройдусь до дома. Там всё равно скучно, никого нет.

– Хорошо. А ты?

Марте потребовалась вся её выдержка, чтобы не завопить от восторга, а сдержанно кивнуть. Только когда Эбби ушла и совершенно точно не могла помешать этому путешествию, Марта поинтересовалась:

– Она тут рядом живёт? Не страшно ей в темноте?

Анубис глянул так, словно Марта спросила что-то ужасно странное. А потом рассмеялся, легко, непринуждённо.

– Нет, – наконец сказал Анубис. – Ей нормально в темноте. Эбби может о себе позаботиться.

Марта прикусила язык, чтобы не сказать: ну, конечно, если она и правда древний змей Апоп, который спит во мраке, чтобы поглотить солнце, чего ей бояться?

Персефона в подмоге не нуждалась. И всё-таки беспокойно барабанила пальцами по барной стойке, ожидая Нефтиду. Затягивать с их делом не хотелось.

В клубе Сета, как обычно по вечерам, толкалось много народа. У стойки очередь, столики заняты, кто-то уже зажигал на танцполе. Лучи света и неоновые росчерки дёргались нервно, словно пытались успеть за электронной музыкой.

Над плей-листом явно давно не работал Анубис.

Персефона ощущала, что в клубе помимо людей полно богов из разных пантеонов. Их сила, даже сдерживаемая, разливалась в воздухе маслом. Тягучее, вязкое ощущение. Сама Персефона контролировала себя, так что ничем не отличалась от простых людей.

Никто бы не сказал, что ещё пару часов назад она была в Подземном мире и её голову венчала корона из костей и цветов. Богиня весны и королева мертвецов.

По крайней мере, именно это она себе напоминала и храбрилась перед грядущим делом. Но к тому моменту, когда наконец-то пришла подруга, Персефона ощущала одно лишь раздражение.

Нефтида явилась в облаке ароматов восточных благовоний. Высокие каблуки и короткое платье сплошь из золотистых блёсток. Многочисленные браслеты, густо подведённые глаза и тёмные волосы, длинные и без украшений.

Бармен приветственно кивнул ей. Он знал, что Нефтида – жена Сета, который владеет этим местом.

– Очаровательный, пусть и человек, – сказала Нефтида, имея в виду бармена. – Но справляется. Идём?

– Я заждалась.

– Ой, да ладно! Я тебя всю неделю ждала.

Персефона не нашла что возразить. В последнее время они с Гадесом почти всё время проводили в Подземном мире, устроив себе очередной «медовый месяц». Персефоне стало стыдно. Чуточку.

Подвинув стакан подруги, Нефтида понюхала и скривилась:

– Гранатовый сок? Ты неисправима, Сеф.

– Просто люблю его.

– Ага, ещё скажи, он не напоминает тебе Подземный мир.

Персефона сочла за лучшее промолчать. Она перехватила стакан и допила сок. Кивнула на платье Нефтиды:

– А ты снова в золотом.

– Мы все созданы из золота и тьмы.

Персефона спрыгнула с высокого барного стула:

– Пошли уже!

Скользящие лучи света отражались от блёсток на платье Нефтиды, когда она первой зашагала к ВИП-зоне. Смотря на неё, Персефона ощущала себя вечной школьницей, в клетчатой юбке, водолазке и туфлях на плоской подошве.

Ну хоть ленты в волосы не повязала. Персефона почти физически ощущала, как сквозь её рыжие локоны проходят токи, ведущие к Подземному миру и одновременно к росткам в земле.

Над украшением клуба поработала сама Нефтида, Сет был далёк от подобных вещей. По перилам лестницы вилась искусственная веточка с жёлтыми листьями, в углах уже примостились рыжие тыквы, а у барной стойки стояла плетёная корзина с яблоками для всех желающих.

Музыка била по ушам, впивалась в кожу, и Персефона торопилась за Нефтидой, которая ориентировалась тут гораздо лучше. Так что сразу и без труда вывела к одному из столиков у стены, где их ожидали.

Персефона и Нефтида уселись рядом, обе напротив их собеседника. Он не прятался в тени, не пытался казаться загадочным, хотя и на местного не тянул при всём воображении. Смуглый, темноволосый, закутанный в какие-то невообразимые цветастые шарфы. Он явно мёрз в местном климате и не пытался этого скрыть.

– Долго, – с раздражением сказал мужчина.

Он обхватил стоявший перед ним стакан с наверняка остывшим глинтвейном. Персефона ощутила вязкую силу, такую непривычную, непохожую на то, что обычно её окружало. Кончики пальцев закололо, как будто рядом огонь или она запустила руку в ещё тёплую золу.

Персефона могла поспорить на что угодно, глинтвейн под рукой незнакомца снова стал горячим.

Он не представлялся, но Персефона знала, что перед ними один из ракшасов – не совсем бог, но и не человек, существо с Востока, обладающее небольшой силой.

А ещё они отличались первоклассной способностью добывать информацию.

– Не тяни, – резко сказала Нефтида.

В ВИП-зоне музыка звучала приглушённо, так что не услышать Неф было невозможно. Пусть ракшас пытался не показывать опасений, но Персефона видела, как тот едва уловимо сжался, напрягся, не сводя тёмного взгляда с Нефтиды.

Она не была мощной богиней, но повелевала тайнами и тёмными сторонами, жена Сета и мать Анубиса – как минимум, её остерегались.

– Не тяни, – повторила Нефтида, её массивные серьги звякнули. – Ты утверждал, у тебя есть информация. Мы слушаем.

Ракшас глянул на Персефону и торопливо кивнул:

– Хорошо. Расскажу, о чём шепчутся там, где даже боги не слышат.

Он наклонился ниже, навис над столом, обеими руками сжимая стакан с глинтвейном. Почти придвинул его к девушкам, так что Персефона ощущала запах корицы.

– Говорят, когда Геката освободила Кроноса, Подземный мир начал разрушаться, а с ним и весь мировой порядок… и после смерти Кроноса вещи не вернулись на свои места.

Персефона испугалась, что на её лице могут отразиться эмоции, поэтому торопливо опустила глаза и обрадовалась, что Нефтида спокойно сказала:

– Это всё? Ты позвал, чтобы рассказывать известные факты?

Боги, конечно же, охраняли свои тайны, даже в одном пантеоне не желали признавать друг другу, что именно идёт не так, что разрушается.

Персефона не хотела, чтобы ракшас понял, что её лично это тоже заботит. Чтобы узнал, что Подземный мир действительно медленно разваливается. Крошится по краям, и это заставляет Стикс течь не так плавно, засыхать деревья в лесу, блёкнуть фиолетовые искры на полях асфоделей.

– Говорят ещё кое о чём, – протянул ракшас. – Будто бы скандинавы задержались здесь именно из-за их предательства в истории с Кроносом. И Локи ведёт долгие беседы с Зевсом.

– Или они пьют. Это политика. Решил языком почесать?

Персефона поймала быстрый, едва уловимый взгляд Нефтиды. Та угрожать не умела и просила об этом подругу. Персефона тоже не очень понимала, что делать, но тихонько выпустила силу. Не ту, что досталась от матери, не светлую весну, а холодную, гулкую, что пришла к ней с мужем, когда Персефона села на трон Подземного мира.

Ракшас отпрянул, зябко поправил огромный шарф.

– Говорят, Геката смогла захватить часть силы Кроноса. Поэтому его так легко победили. А она продолжает скрываться в тенях, именно её стоит опасаться.

– Это всё?

Ракшас перевёл взгляд на Персефону:

– Многие верят, что твоя тёмная сестра может разрушить не только Подземный мир.

Он подхватил глинтвейн и, неловко путаясь в одеждах, поднялся из-за столика. Нефтида постучала ногтями по блестящей столешнице:

– Думаешь, Геката продолжает что-то делать?

– Может быть. Надо попытаться её найти.

Хотя Персефона лучше многих знала, что её сестра может сливаться с тенями, исчезать в них и растворяться на перекрёстках. Что никто и никогда не найдёт Гекату, пока она сама того не пожелает.

Нефтида вздохнула:

– Надеюсь, наши мужчины проводят время так же весело.

Сет и Гадес стояли спиной к спине, отражая удары многочисленных противников. Оставалось гадать, откуда они взялись, но об этом можно подумать позже.

Они находились в каком-то переулке, не понимая, как простая прогулка «до ближайшего бара» обернулась схваткой.

Их зажали меж старинных каменных стен, и противники, похожие на призраков, нападали с двух сторон. Вытянутые силуэты, этакие саваны с когтями и шипением.

Движениям мешал деловой костюм, Сет не успел переодеться, но сила отзывалась. Яростная пустыня, песок и война – он управлял хаосом и следами тысяч скорпионов. А ещё он носил с собой нож. Если прибавить божественную силу, лезвие неплохо справлялось с рассечением этих странных существ.

Сет не мог видеть Гадеса позади себя, но ощущал его тёмную силу, разгонявшую противников перестуком костей и стылым ощущением самой смерти.

Короткий выпад, быстрое движение вверх, и белёсый силуэт с шипением рассыпался. Они издавали странные звуки, коготками проходили по асфальту и стенам, игнорируя законы физики, которым вынуждены подчиняться даже боги.

Появились псы Сета, ему казалось, он слышал Цербера за спиной, но не был уверен. Когда последний нападавший наконец-то рассыпался, Сет перевёл дыхание и обернулся к Гадесу.

Тот присел на корточки, аккуратно касаясь пальцами асфальта, на котором образовался белый налёт от убитых тварей. Цербер в облике огромного добермана обнюхивал землю.

Псы Сета сновали рядом, но по его команде исчезли, слились со мраком вокруг.

– Что за хренотень была?

Гадес невозмутимо пожал плечами:

– Твой словарный запас, Сет, неизменно меня восхищает.

– Лучше расскажи, что это было.

– Понятия не имею.

Поднявшись на ноги, Гадес отряхнул колени. Порыв прохладного ветерка, пронёсшийся по переулку, тут же заставил Сета пожалеть, что он не оделся теплее.

– Я думал, какие-то твои друзья из Подземного мира, – сказал Сет.

– А похожи? Нет, не знаю, кто это. Думаю, мы случайно оказались на их пути, они хотели полакомиться божественной силой. Или кровью. Откуда мне знать?

Гадес помолчал, но Сет был с ним давно и хорошо знаком: тысячи лет научили его понимать друга.

– Думаешь, они здесь из-за Кроноса?

– Скорее всего. Не все чудовища присоединились к пантеонам. Некоторые затаились и вылезли из тёмного угла, когда почуяли, что с Кроносом покончено. Он был тем ещё уродом, но Кронос – это время. Когда убиваешь время, будут последствия.

С этим стоило разобраться, но Сет не видел возможности сделать это прямо сейчас. А если так, то нет смысла пытаться с ходу решить проблему. Тем более с напавшими они справились.

Аккуратно сложив нож, Сет убрал его в карман. В конце концов, он давненько не сидел с Гадесом. Поэтому сказал:

– Пойдём бухнём.

Глава 2

За стенами шум захватчиков и покорённого города. Но здесь, в усыпальнице, полумрак и вязкая тишина. Она проникает сквозь кожу тяжёлым запахом мирры, нагретых на солнце смол и древних таинств, которые оставались рядом с жителями Кемета.

Они верили в богов. Знали, что те шагают рука об руку с ними – и даже не подозревали, насколько правы.

Последняя великая царица этой земли лежит среди цветастых тканей, ожидая смерти. Яд уже забрал двух служанок, и теперь струится по её венам, жаждет наконец-то захватить и её. Остановить сердце, чтобы его обладательница не стала живым трофеем.

Гор – бог не только ясного неба, но и царской власти. Фараоны считаются его воплощением на земле.

Считались, поправляет он себя. Время этой земли уходит с последними вздохами её царицы.

Гор не сожалеет. Он искренне считает, что стоит двигаться дальше, а не стоять на месте. Он хорошо приспосабливается к меняющемуся миру людей. Но сейчас ему… сложно.

– Я могу это сделать.

Гор поднимает голову на стоящего за царицей Анубиса. Они не так часто пересекаются с братом, но в этот день не могли не явиться оба.

– Нет, – отвечает Гор. – Ты знаешь, это моё дело.

Он ненавидит убивать. Вот так, торжественно и ритуально, ему это претит. Но именно он, покровитель царской власти, должен забрать последний вздох царицы. Поэтому Гор склоняет колено и касается её руки. Веки вздрагивают, и когда она смотрит в разные глаза бога, голубой и зелёный, то понимает, кто перед ней.

Наклонившись, Гор целует её, касается кончиками пальцев места над левой грудью женщины и легонько выпускает силу, поторапливает яд. Ударив в последний раз, сердце царицы останавливается, а её последний вздох замирает на губах бога.

Гор отстраняется, хотя не поднимается на ноги. Он смотрит, как Анубис мягко улыбается призрачному силуэту. Его колкий старший брат преображается, когда надо провожать мертвецов. Он уводит царицу на ту сторону.

Единственный раз, когда они сделали это вместе.

– Я вернусь, – пообещал Анубис. – Скоро.

Тогда Гор проворчал, что уже пару тысяч лет не маленький и способен подождать. Теперь же старательно отгонял беспокойство и уверял себя, что это попросту глупо.

Он снимал квартиру в тихой части Хаммерсмита. Платить приходилось втридорога, зато недалеко от апартаментов Сета, где зачастую все собирались. К тому же Гора устраивало небольшое жилище – его сдавала милая женщина средних лет, строго указавшая если и водить девиц, то хотя бы не устраивать бурных оргий.

Как и все люди, она не могла внешне определить, сколько же лет Гору, у всех богов возраст слишком неопределённый. А он не стремился врать или утолять любопытство. Внёс плату за несколько месяцев, как полагается, и забрал ключи.

Бо́льшую часть времени Гор проводил либо в клубе Сета, либо занимаясь делами. Оказалось, что и в Лондоне можно продолжать яхт-бизнес. Хотя Сет ехидно предлагал пойти барменом к нему в клуб и сменять Анубиса.

Братья были разными. И дело вовсе не в том, что это Гор казался старшим, будучи и ростом повыше, и в плечах пошире.

Анубис родился в Дуате, египетском царстве мертвецов, диковатый, не особо умеющий общаться или сдерживать свою силу. Когда он впервые увидел мир людей, то искренне им восхитился – и полюбил. И постоянно ругался с отцом: Осирис хотел, чтобы принц мёртвых проводил большую часть времени именно в Дуате.

Гор не мог там долго находиться, тот мир буквально выпивал его силы. Слишком живой, воплощение чистого неба и пульсирующей жизни, он легко находил общий язык и с людьми, и с богами.

Они с братом редко общались за прошедшие сотни лет, но в последнее время неплохо ладили. По крайней мере, Гору хотелось в это верить.

Он слонялся по квартире, ожидая возвращения Анубиса. Не то чтобы в его распоряжении оказалось много пространства: одна комната со старым продавленным диваном, для которого Нефтида передала парочку цветастых пледов, смежная с ней спальня да крохотная кухня.

Гор подошёл к батарее и выкрутил ручку, надеясь ещё немного прогреть комнату. Многие боги с юга не могли привыкнуть к местному климату. Анубис мёрз, когда его уж слишком одолевали мертвецы. Гор – просто от холода. Поэтому натягивал на рубашки свитера и готовился оплачивать баснословные счета за электричество.

Но осень в Лондоне ему нравилась.

За окном густилась тьма, капли равномерно барабанили по стеклу, и Гор направился в спальню. Зажёг маленькую лампу и гирлянду, вившуюся в изголовье кровати. Её принес Анубис, заявив, что с ней куда уютнее.

Не торопясь, Гор перестелил постель, стараясь не смотреть на часы и не прикидывать, сколько уже нет Анубиса. Тем более в глубоких слоях Дуата, мира мертвецов, время может течь совершенно иначе.

Гор понятия не имел, почему брат предупредил именно его, а не Сета. Подозревал, Анубис не хотел, чтобы Сет знал.

Застелив кровать, Гор вскинул голову, заметив что-то в окне. Вместе с дождём к стеклу прилип призрак, отдалённо похожий на человека. Он таращил тёмные глаза, а его нижняя челюсть уплывала, как будто забыв, где её место. Ладонь лежала на стекле.

Один из разноцветных глаз Гора видел мертвецов.

Они часто раздражали, так что он махнул рукой, прогоняя настойчивого призрака. Слегка выпустил силу, яркую, энергичную, бьющую и пульсирующую. Призрак тут же отпрянул.

Во второй комнате послышался шум, и Гор почувствовал, что Анубис переместился из мира мертвецов, шагнул, как он всегда делал. Через мгновение тот появился на пороге комнаты, его заметно шатало, но Гор успел подхватить и усадить на кровать.

– Столько сил занимает, – хрипло пробормотал Анубис, тёмные волосы падали ему на лицо.

Так бывало каждый раз. Изнанка мира мёртвых даже из него изрядно вытягивала энергию. Оставив Анубиса, Гор пошёл в другую комнату. Достал из комода одеяло и вернулся в спальню: брат уже свернулся калачиком и крепко спал.

Молча Гор укрыл Анубиса и приглушил свет. Дождь продолжал шелестеть, но призраков в нём больше не мерцало.

В темноте Гор вернулся в комнату, где уже стало гораздо теплее, и поправил постель на стареньком диване: теперь и он может поспать.

К утру дождь прекратился, хотя ещё напоминал о себе каплями на стекле. После душа Гор заглянул к спавшему брату: одеяло сползло до пояса, Анубис лежал едва ли не поперёк кровати, уткнувшись лицом в сгиб локтя.

Конечно, Гор не удержался и сдёрнул одеяло:

– Подъём!

Анубис зашевелился и отчётливо пробормотал ругательства, но Гор слушать не стал. Кинув одеяло, он поторопился на кухню.

Небольшая, по-своему очень уютная. Окно здесь было единственным, но в него видно небо, а это для Гора главное. Он ощущал за спиной золотистые крылья, сиятельный сокол, воплощение жизни египетского пантеона.

Перед тем как «исчезнуть по делам», Амон притащил кофе, пачка которого обещала «изысканный, насыщенный аромат с подтоном сладковатых фруктов и рома». Сет утверждал, что лучше всего варить кофе в турке, но Гор не стал слушать и купил кофемашину.

Это была его единственная покупка в квартиру. И блестящие бока новенького аппарата резко контрастировали с обшарпанной мебелью кухни.

Скатерть. Ещё Гор, конечно же, убрал старенькую скатерть со стола, потому что терпеть её не мог. Теперь там стояла небольшая вазочка с орешками, туда же Гор поставил две чашки с кофе, как раз к тому моменту, когда на пороге появился отчаянно зевающий Анубис.

– Доброе утро, воробушек.

– Ты меня точно ненавидишь, – отозвался Анубис.

– Сам просил разбудить.

– Я думал о чём-то вроде будильника.

– Сам бы его и ставил.

Анубис явно хотел что-то ответить, но вместо этого подошёл к холодильнику и сунул туда голову. Гор спокойно пил кофе, пока Анубис не развернулся к нему, держа что-то в руке:

– Где вся еда? Не говори, что у тебя на обед это дерьмо!

– Это йогурт.

Анубис закатил глаза, но закрыл холодильник и уселся на стул, не выпуская йогурта. Подвинул к себе чашку кофе:

– Спасибо.

Он с интересом попробовал орешки, и миндаль ему явно понравился. Гор незаметно подвинул к нему вазочку. Он сам не знал, зачем купил, может, потому что Нефтида всех уговаривала, что орехи – это очень по-осеннему.

– Нет, ты правда не ешь, что ли? – прищурился Анубис, открывая йогурт.

– Не дома.

Хотя в последнее время не хотелось и вне дома.

– Зато тебе завидуют, – усмехнулся Гор. – Я видел в божественном чатике. Там дамы вздыхали, что хотят есть, как ты, и оставаться такими же тощими.

– У меня быстрый обмен веществ, – заявил Анубис, беря ещё орешек. – И я не тощий, а стройный, Хару!

– Как скажешь, Инпу.

Они называли друг друга древними именами, которые звучали во времена, когда пирамиды только строились.

– А тебя в чатике называют «осенним мальчиком», – ухмыльнулся Анубис.

Даже Гор не знал, кто первым это высказал, но наверняка неугомонный Амон. Солнечный бог успевал влезть во всё, и он называл Гора осенним, в основном из-за каштановых волос.

Анубис съел ещё орешек и достал сигареты. Хмуро глянул на Гора:

– Надеюсь, курить у тебя ещё можно?

Гор отмахнулся: проветрит.

– У меня от этого голова меньше болит, – сказал Анубис. – Переход был сложным, а человеческие таблетки нам не помогают.

– Очень больно? Может, стоит ещё поспать?..

– Ой, отвали.

Анубис с раздражением стряхнул пепел с сигареты в пустую баночку из-под йогурта. Он не позволял никому заботиться о себе. Только Сету.

А может, Гор действительно припозднился с этой заботой. Стоило проявлять её, когда он оставался среди людей, а Анубис был вынужден почти постоянно торчать в Дуате, как желал Осирис. Гор тогда редко навещал брата.

Теперь Осирис мёртв, и царство полностью на Анубисе. Хотя все продолжают звать его принцем мёртвых – все, кроме Гора, конечно же.

– Узнал что-нибудь, воробушек?

– Ничего полезного, – Анубис пожал плечами. – Но мне кажется, после Кроноса попасть на изнанку стало сложнее. Я там совсем теряюсь во времени… и в мертвецах.

Гор не бывал на изнанке Дуата. Но прекрасно знал: то, что происходит в мире мёртвых, влияет и на Анубиса. Он научился неплохо управлять своей силой и Дуатом, но временами мертвецы становились слишком громкими и утягивали его за собой. Может, куда-то глубже, чем изнанка.

– Я пойду снова, – заявил Анубис, выпуская горький дым и смотря в маленькое окошко. – Уверен, что смогу отыскать полезное.

– Не думаю, что там что-то есть, а риск не оправдан…

– Да? – резко спросил Анубис, в упор посмотрев на брата. – И что ты предлагаешь? Ждать, когда ты умрёшь?

Гор не ответил и тоже взял орешек, но не съел, а крутил меж пальцев. Это началось с момента, когда Кронос вырвался из Тартара. Как будто кто-то раскрыл клапан внутри самого Гора, и из него медленно утекала жизнь.

Гор умирал.

И он хотел быть рядом с братом, прежде чем навсегда исчезнуть. Потому что боги, в отличие от людей, не отправляются в загробные миры. Они исчезают – воспоминаниями, пеплом и дождём.

– У меня выходной, – сменил тему Анубис, имея в виду то ли дороги мертвецов, то ли бар. – Мотоцикл внизу. Предлагаю поехать куда-нибудь и нормально поесть.

– Если я поведу.

Гор не хотел говорить, что Анубис ещё не отошёл от визита на изнанку Дуата, а их тела хоть и не могут умереть и восстанавливаются быстро, но попадать в аварию не хотелось.

Анубис такой заботы не принял бы, поэтому Гор улыбнулся:

– Ты все мои орешки съел. Так что должен мне, воробушек.

Проворчав что-то неразборчивое, Анубис вытащил из кармана ключи и кинул на стол. Затушил сигарету и демонстративно подхватил последний орешек из вазочки.

Когда Гор лишился глаза, тело не смогло его восстановить, зато магия оказалась на это способна. Он долго не рассказывал, что видит тем, другим глазом, но Анубис теперь знал, что призраков.

Поэтому и сейчас Гор увидел взметнувшихся мертвецов за мгновение до того, как они облепили Анубиса. Плотно, вязко, белёсым коконом, который жаждал утянуть не его тело, а именно божественную сущность.

Пальцы Анубиса вцепились в столешницу, голова склонилась, а плечи напряглись. Пока за его спиной не развернулись тёмные крылья, сотканные из тех же мертвецов – крылья, которые простирались между мирами, до самого Дуата. Сила бога и проводника.

Кокон вплёлся в них и исчез, Анубис перевёл дыхание.

– Проклятые мертвецы!

Гор убрал пустые чашки и сполоснул их в мойке, давая Анубису окончательно прийти в себя. Обернулся, вытирая руки, как раз в тот момент, когда брат хмурился, читая что-то на телефоне. Повернул его, чтобы и Гор мог увидеть экран.

Сообщение от Сета: «Приезжайте срочно. Оба».

Анубис и Гор переглянулись, и последний успел подхватить ключи, отправляясь к выходу. Ему в спину ударился вопрос:

– Эй, у тебя права-то есть?

– Водить я точно умею.

Сет и Нефтида жили недалеко, в пафосном районе, название которого Гор не помнил. Сет точно не писал бы такого сообщения, если бы это не было срочно, но Гор не торопился.

Ему нравился мощный мотоцикл Анубиса, хотя Гор и получил ощутимый тычок под рёбра от брата, когда с трудом вписался в поворот, скользнув по луже.

Дороги опасно поблёскивали влагой, у тротуаров собирались кучи пожухлых листьев, и даже в куртке поверх свитера было уже зябко.

Гор мог ощутить, как Анубис позади него распускает тёмные крылья. Усмехнувшись, Гор выпустил свои собственные, золотистые, словно покрытые дымкой.

Люди не могли этого видеть, но наверняка чувствовали. Замечали что-то краем глаза. Непонятное ощущение на границе узнавания. Покалывание в кончиках пальцев.

Но управлять мотоциклом на мокрой дороге так гораздо удобнее. Гор прибавил газу, и вскоре они поднимались на лифте к апартаментам Сета. С зажатых в руках шлемов капли воды падали на ковёр, и Гор невольно задумался, как они выглядели с точки зрения того человека, что сидел внизу и вроде бы следил за порядком.

– Что случилось? – спросил Анубис, едва Сет открыл дверь.

Терпением он не отличался. Сет хмурился, пропуская их внутрь:

– Амон вернулся.

– С блинчиками и фееричными историями?

– Не совсем.

Гостиная была огромной. С многочисленными диванами, устойчивым запахом благовоний и панорамными окнами от пола до потолка. Квартира в принципе была большой, и в ней удивительным образом сочеталась любовь Сета ко всевозможным современным штукам и страсть Нефтиды к старинному восточному.

Она вместе с Гадесом и Персефоной устроились у дальнего окна. А рядом со стеклянным столиком, прямо на полу, сидел Амон.

В любой другой момент он бы наверняка подскочил при виде гостей и если не кинулся радостно обниматься, то уж точно заразил бы своей энергией.

Амон казался потерянным, а в комнате совсем не ощущалось отголосков его солнечной медовой силы. Закутавшийся в один из пледов Нефтиды, он ощутимо дрожал, хотя сложно сказать, из-за холода или чего-то другого. Светлые волосы растрёпаны. Он казался воплощённым кусочком осени, той промозглой и наполненной пустотой, что бывает в конце ноября.

Погасшее солнце.

– Ничего не рассказывает, – негромко пояснил Сет.

Шлем Анубиса полетел на диван, а сам он опустился на колени перед Амоном. Старые друзья, неугомонное солнце и мрачноватая луна египтян.

– Амон? Что случилось?

Вместо ответа тот порывисто дёрнулся вперёд, сжался, как будто хотел спрятаться, и Анубису пришлось неловко его обнять. Он с удивлением глянул на Сета.