Охотничий билет без права охоты

…Шел мокрый снег. Я миновала несколько кварталов и завернула за угол.

У тротуара стоял полицейский «форд» с мигалкой. Чуть поодаль посреди тротуара переминались два парнишки в военном камуфляже. На противоположной стороне широкого проспекта припарковался неприметный, цвета хаки грузовик. Полог кузова был слегка откинут – видимо, ребятам приспичило покурить – торчало несколько короткоствольных автоматов. Над кабиной шофера читалась пафосная надпись: «Люди».

Это, несомненно, вселяло надежду. Тем не менее, мне вдруг остро захотелось залечь на асфальт, по-пластунски доползти до угла, а дальше, перекатываясь с живота на спину, достигнуть какого-нибудь укрытия.

А если чего-то непреодолимо хочется – это непременно нужно сделать, даже если на тебе новое пальто – светлый крем-брюле, а под ним брючки в тон. Тем более что крещендо этого необъяснимого моего желания секунда в секунду совпало с совершенно недвусмысленным свистом пуль и абсолютно определенным грохотом автоматных очередей, сопровождающихся трассирующими огнями.

Я продолжала размышлять о невозможности предугадать последствия своих самых невинных поступков, а стало быть, и о полной нецелесообразности какой-либо осмотрительности вообще – в узком пространстве за газетным киоском, куда я почти вползла. Перестрелка на улице стала мало-помалу стихать.

Я сквозь стук своего безумно колотившегося сердца все же расслышала дружный топот, потом звуки разворачивающихся машин. Потом все стихло.

Выглянула из укрытия: пустынный двор, пустынная улица. Только жаль – пальто и брюки были безнадежно измараны.

Я вдохнула полной грудью утренний весенний воздух. Светало. Спешили куда-то редкие прохожие и машины. Я вывернула пальто наизнанку – так оно выглядело, может, излишне экстравагантно, но зато намного опрятнее.

…А ведь еще вчера у меня была совершенно другая жизнь…

Глава 1

«Женщина должна молчать. Молчать… Молчать! Тогда мужчина слышит в ее молчании нечто такое, нечто такое, что, собственно, и хочет услышать».

С чего это я вдруг с утра пораньше? Впрочем, на десятом году замужества и не такое придет в голову. Сижу утром на кухне, пью кофе. И вот на тебе…

Эту мысль я не успела додумать до конца. Такса Матильда (она же Мотя) проснулась, деловито притрусила на кухню, увидела, что я без дела пью кофе и тут же заскакала перед глазами, часто дыша, выпучив глаза, изображала крайнюю нужду немедленно выйти во двор.

– И кофе не дашь допить? – безнадежно спросила я, заранее зная ответ.

Матильда, как и следовало ожидать, заскакала шибче. А это уже могло плохо кончиться.

Утром муж уходит на работу рано, мы с Матильдой еще спим. И, между прочим, никто не рвется немедленно выйти на улицу! Но стоит мне тихонько пристроиться на кухне с чашечкой такого желанного утреннего кофе, как любимая собачечка тут же обнаруживает, что ее нерадивая хозяйка слишком долго спит! Кто кого дрессирует – еще неизвестно. То есть очень даже известно. Я одеваюсь и выхожу на улицу – в слякоть и грязь.

Во дворе народу немного. Точнее сказать, только один сосед Мокрухин гуляет со своей бойцовой собакой на поводке и двумя телохранителями чуть сзади. Телохранители телохранителями, но как отказать себе в простой житейской радости – с любимой собачкой самому погулять? Никак не откажешь! Мы с Мотей предусмотрительно идем в другой конец двора. От Мокрухина следует держаться подальше. На него то и дело покушаются. Его машины периодически взрывают. В подъезде периодически кого-то убивают (но почему-то все не самого Мокрухина), а оперуполномоченного с Петровки Костю, который пытается разгадать тайну перманентных покушений на Мокрухина, жильцы нашего дома даже уже успели полюбить за невредный характер и добрую, открытую улыбку.

Мокрухин же мне не симпатичен. Он никогда ни с кем не здоровается. Хорошо ли это? К тому же, судя по настойчивости, с которой Мокрухина хотят ликвидировать, неучтивость – это еще не самый большой мокрухинский недостаток.

Я не пылаю нетерпеливым ожиданием (как некоторые жильцы нашей шестнадцатиэтажки), когда же Мокрухина, наконец, пристукнут. Но соседей можно понять! Бесконечные бандитские разборки в непосредственной близости от собственного дома (и даже квартиры!) утомительны.

Матильда тоже сторонилась мокрухинского пса. Уж больно вид у него свирепый, не располагающий к общению. Впрочем, вполне вероятно, что глубоко в душе пес сам страдает от этого.

Бодигарды Мокрухина с подозрением уставились на меня и Матильду. Как если бы видят нас в первый раз в жизни! Двор наш, слава Богу, просторный. Можно не толкаться на одном пятачке. Так мы и гуляем – поближе к подъезду группка коротко стриженных товарищей с периодически задирающим ногу бультерьером. На другом краю Мотя и я.

Пока телохранители бдительно нас рассматривают, я думаю, что срочно необходимо похудеть. Я всегда об этом думаю, когда кто-то вот так пристально начинает на меня пялиться. Но, черт побери, как это сделать?! Проклятые 10 лишних килограммов никак не хотят пропадать! А при росте 158 сантиметров, когда нужно весить 58 кэгэ, а ты весишь под семьдесят, это очень даже заметно. И, в общем-то, даже невооруженным глазом!

Мокрухин и его телохранители уже входят в подъезд, а я решила побродить вокруг дома еще минут десять – из предосторожности. Поскольку шальной пулей или осколками от подложенного взрывного устройства могут задеть ни в чем не повинных в темных делишках сограждан! На днях старушку таким образом замочили. Ни за что ни про что. Шла, бедняжка, в магазин за кефиром. О-хо-хо, грехи наши тяжкие.

Мой муж Антон тоже занимается бизнесом. И вполне, можно сказать, успешно. Но с нами никто не боится вместе ехать в лифте. Мы не наживали капиталы неправедным путем!

Впрочем, поэтому их, капиталов, у нас и нет. Зарабатываемых Антоном денег не хватило ни на домик в Париже, ни на коттедж в ближнем Подмосковье. (Ну и ладно. Спасибо деду – какая-никакая, а дачка есть.) Но зато я смогла без всякой печали бросить свою педагогическую деятельность и заняться тем, чем хотела заниматься всю жизнь – переводами любовных романов. С итальянского. Мой друг Поли (он, между прочим, эстрадная звезда!) говорит, правда, что я таким образом пытаюсь компенсировать отсутствие личной жизни. Но Поли – это отдельный разговор. Для него все женщины, у которых нет любовника, – не живут, а прозябают. Богема! Что с нее возьмешь?! То есть с него, с Поли.

Антон после института быстро защитил диссертацию, был доцентом своего родного Московского энергетического института, специализировался по лазерам. Потом, когда наукой заниматься стало уже невозможно, Антон организовал фирму, которая использовала высокие лазерные технологии для шоу и рекламы, а также производила лазерные прицелы.

Конечно, душа больше лежала к исследовательской работе, но поскольку мой Звонарев работоголик, а работы в шоу-бизнесе и в производстве лазерных прицелов было много – в новых экономических условиях Антон чувствовал себя вполне комфортно.

– Мчится мимо и не замечает, – с обидой, почти серьезной, сказали мне вслед.

О! Наталья. Когда-то вместе преподавали. И, было время, интенсивно дружили семьями: я и Антон, Наташа и ее муж Петя.

Потом вдруг Наталья увлеклась новомодными методиками очищения организма. Особенно оголтело она пропагандировала уринотерапию. Выносить Наталью стало нелегко. А для брезгливого Антона просто невозможно. Теперь, когда Петя с Наташей приглашали вместе отужинать, Антона передергивало. Мне приходилось долго уговаривать мужа посидеть с недавно любимыми соседями хоть чуть-чуть.

Антон морщился:

– С Петей-то я с удовольствием повидался бы, но твоя подруга…

– У каждого свои недостатки, – пресекала я всякие такие поползновения – не люблю, когда о моих подругах плохо говорят. Сегодня о них, завтра – обо мне!

– Но почему я их всех должен терпеть? – растерянно вопрошал Антон.

И я понимала, что причин найдется не так уж и много.

– Мчится мимо и не замечает, – повторила Наталья.

– О, привет, как твои дела? Куда пропала? – затараторила я, чтобы скрыть свое чувство вины.

– Да я-то никуда не пропала…

– Похудела, выглядишь прекрасно.

– Это все чудодейственная моча!

Наталья ничуть не меняется!

– Как поживает Петя?

– Не знаю. Мы разошлись.

– Да ты что! – только и смогла выговорить я.

– Да. И у меня теперь другой мужчина, – гордо заявила Наташа.

– Но вы ведь, по-моему, венчались…

– Я даже получила разрешение на духовный развод, – вздохнула Наташа, – вот как далеко зашло…

– Но, бедный Петя, как же он?

– Надо было раньше думать, – сварливо заметила Наташа, – я ему говорила, что он совсем не заботится о семье, он все на благо других старался. И совершенно не очищал свой организм! А для меня, ты же знаешь, свобода личности священна! Я как бы не могла насиловать его личность!

– А что твой новый… муж, он что поделывает в этой жизни?

– Он – ювелир, – торжественно возвестила Наталья.

– О!

Еще полчаса Наташа, держа меня за рукав, рассказывала о своей жизни, где события развивались бурно: знакомы они с Олегом всего два месяца, а он уже три недели живет у Наташи.

– На раскладушке на кухне спит. Мой духовный отец сказал, чтобы я не допускала никаких грехопадений, пока мы с Петей официально не разведемся. А Петя уехал жить к родителям. Олег меня старше на 12 лет. А Петей мне руководить надоело и заставлять его что-то делать – тоже. Он ремонт в квартире уже второй год закончить не может! Разве это мужчина? Хочешь, мы с Олегом к вам с Антоном зайдем?

– Конечно, приходите, – а что я еще могла сказать? – Только не сегодня… созвонимся…

– Я тебе еще расскажу о новейших исследованиях в области очищения организма. Наука не стоит на месте! Сознайся, ты по-прежнему не пьешь мочу? Отстала от жизни! Сейчас все этим лечатся. Мочой и чесноком. А больше ничем и не вылечишься: экология и дороговизна. А врачи как бы сами не знают, как болезни лечить.

– Спасибо, Наташа, я вроде не болею.

– Это тебе только так кажется. Я тебе книжку дам – называется «Поставьте себе диагноз» – ты у себя тысячи болезней найдешь. И что характерно, все они поддаются уринолечению, а если ты к этому еще и прибавишь чеснок!..

Меня уже слегка подташнивало:

– Наташа, прошу тебя…

– Ой, ну ты ничего не понимаешь, моча ведь стерильная…

Я не была уверена, что поступаю правильно, зовя в гости Наташу с новым хахалем. Антон просто впадет в бешенство, когда увидит в своем доме Наташу с чужим мужчиной вместо Пети. Антон считает, что дурные примеры заразительны и семейный дом не место для показа часто сменяющихся мужей. Но жизнь продолжается, в конце концов. К тому же любопытно взглянуть на сорокалетнего господина, который спит в этой ситуации на кухне на раскладушке, вместо того чтобы предаваться свежим любовным страстям. Вот только как нейтрализовать Наташино увлечение уринотерапией?

Впрочем, слава Богу, Наталья с бойфрендом придут не сегодня. А там видно будет! Неприятности, как известно, нужно переживать строго по мере их поступления.

Судя по всему, на этот раз в подъезде на Мокрухина никто не покушался, и мы с Мотей с успехом добрались до квартиры.

Потирая руки, я устремилась к своему письменному столу. Вчера вечером Антон пришел как раз в тот момент, когда Анна-Мария отказала Джузеппе. О! Что это был за красавчик – женщины падали штабелями на его пути – Джузеппе не знал преград: все цели, которые он ставил перед собой, – достигались! Он был остроумен, чертовски хорош собой, сказочно богат, что тоже немаловажно, конечно. Талантлив – совсем забыла! Ах, Джузеппе… Впрочем, что это я?

В общем, Анна-Мария повела себя как-то странно. Возможно, это был всего лишь хитрый маневр с ее стороны. Неужели и в этом романе все обернется банальнейшим образом? Не хотелось в это верить.

Итак, я села за письменный стол. Открыла книжку, на обложке которой обнимался молодой красивый брюнет и такая же молодая и красивая шатенка – обнимались, надо сказать, довольно неудобным для обычного строения костей образом: он буквально заламывал ей руки назад! Сейчас мы выясним, что за интрижку затеяла вероломная Анна-Мария и переживет ли это Джузеппе – ведь и красавчикам иногда хочется простого человеческого счастья без всяких там надрывных страстей и многоходовых операций.

Зазвонил телефон. И я, которая сотни раз давала себе зарок не откликаться на его призывный голос в рабочее время, как всегда смалодушничала.

– Оля, – укоризненно сказала в трубке Ирина, – ты, конечно, забыла, что мы вас сегодня ждем.

– Конечно, не забыла, – соврала я, – ты представляешь, на нашего Мокрухина вчера опять покушались!

– Короч! Этому пора положить конец! – категорично заявила Ирина.

– Только если пришить его самостоятельно! – неудачно пошутила я. – Легко тебе говорить. Как? Как положить конец?

– Он терроризирует весь дом!

– Вроде как бы даже получается, что он жертва!

– Слушай, а может быть, его посадить? – Ход мыслей Ирины всегда был крайне логичен.

– С ума сошла? За что? У нас правовое государство!

– А-а-а, ну тогда, конечно, придется еще какое-то время потерпеть все эти трупы на лестничной клетке…

– А что у тебя голос такой невеселый?

– Ты еще спрашиваешь?! – с негодованием воскликнула Ирина.

Предполагалось, что я сейчас должна живо поинтересоваться тем, что имеет в виду Ирина, а Ирина должна растолковать мне, что ее муж – двуличный Кика – по-прежнему нагло и беззастенчиво изменяет Ирине, а положение еще и осложняется тем, что Ирина никак не может вывести его на чистую воду. И я уже приготовилась выслушать эти причитания. Но тут позвонили в дверь.

– Ко мне пришли, – сказала я, – вечером все расскажешь.

– Ах, – ответила Ирина, – Кикины злодеяния уже не поддаются никакому описанию!

Матильда приветливо завиляла хвостом, что вовсе не означало, что пришел кто-то из своих. Просто Матильда любила гостей. На пороге стоял оперуполномоченный Костя. Улыбался, как всегда.

– Все еще не поймали, – сказала я.

Костя развел руками:

– Оль, ну как его поймаешь?

Простота наших правоохранительных органов иногда превышала все возможные нормы идиотизма.

– Я только на минутку. Фоторобот показать. – Костя привычно прошел на кухню, я налила ему кофе и настрогала бутербродов. Может быть, Костя все же когда-нибудь изловит покушавшихся на Мокрухина, и в наш подъезд можно будет, наконец, войти без страха споткнутся о чей-нибудь хладный труп.

Костя между тем выложил на стол довольно мутное, много раз отксеренное изображение.

Предполагаемый преступник бычьей шеей, наглым злобным взглядом как две капли воды был похож на самого потерпевшего Мокрухина. Рот ломаный, глаза маленькие, опухшие, одно веко асимметричное, контур спинки носа извилистый, да еще шрам во всю щеку…

– Не хотела бы я его в подъезде встретить, нет, не хотела бы, – сказала я.

– Посмотри внимательнее, может, все же видела его где-нибудь?

Я еще раз добросовестно вгляделась в этот ужасный портрет. Бандит бандитом. Они все так похожи…

– Ольга! – в голосе оперуполномоченного чувствовалась натуральная мольба, – ты уж постарайся запомнить, постарайся. На этот раз чую – вышел на след злодея, точно тебе говорю. Я сейчас был у Поли. Он вроде бы даже встречал этого мужика в вашем подъезде… То есть встречала, – добавил Костя таинственно и с усмешкой посмотрел на меня.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я просто для того, чтобы не молчать. Я все прекрасно поняла. К тому все давно уже шло. Но не хотелось верить в то, что Поли может решиться на такой неординарный шаг.

Проводив оперуполномоченного, я привела себя в относительный порядок. Так хочется иногда пококетничать с кем-нибудь. При этом совершенно бескорыстно и без всяких там мыслей, а Поли был единственный мужчина, с которым мне разрешал дружить Антон. При виде всех остальных муж скрежетал зубами, и мне все время казалось, что сейчас он просто-напросто ударит человека – ни за что ни про что. Можно ли подвергать людей такой опасности?

И вот теперь, выходит, я потеряла последнего друга!

Пребывая в грустных мыслях, я спустилась к Поли на седьмой этаж.

Поли был на этот раз с длинными, бронзовыми, зачесанными назад волосами и мне обрадовался:

– О, ну наконец-то! Только сейчас хотела к тебе подняться…

– Друг называется! – негодовала я, – как ты мог мне ничего не сказать!? То есть могла.

– Ах, ты про это, – Поли сделал, то есть теперь уже сделала неопределенный жест в сторону нижних конечностей, – какое это имеет значение? Что, у нас с тобой других тем нет? К тебе Костя заходил? Квазимоду показывал? Надоел этот Мокрухин со своими разборками – сил нет.

– Бог с ним, с Мокрухиным. Как же ты мог? Мы с тобой вчера по телефону разговаривали. И я тебя вчера называла в мужском роде…

– Ну и что? Меня это совершенно не смущает. Правда, мне больше нравится женский род. Мужчиной быть как-то трудновато стало.

И мы обсудили нелегкую мужскую долю.

– Но если ты думаешь, – сказал, то есть сказала Поли, – что я просто капитулировал – ты ошибаешься.

И мы обсудили нелегкую женскую долю.

– Тогда зачем тебе все это нужно? – решилась спросить я.

– Какие вы все удивительные! – возмутилась Поли. – Когда Пугачева меняет мужей, вы не спрашиваете, зачем ей это нужно.

– Ну, все же, в некотором роде, это не одно и то же, – я уже и сама засомневалась – так ли это.

– Вот такой у меня имидж, – надулась Поли, – Имею я право на собственную индивидуальность? Принимай меня таким, какой я есть. То есть такой. Ты же мне не кажешься ненормальной, хотя ты и прожила двадцать лет с одним и тем же мужиком…

– В любви и согласии, – уточнила я.

– Вот это уже не имеет никакого значения! Важно то, что ты ему ни разу не изменяла. А это, несомненно, патология! Типичное извращение!

– Будем терпимее друг к другу! – взвилась я.

– Вот именно! – вскричала Поли. – Частная жизнь неприкосновенна! Поговорим лучше о моем творчестве!

– Слушала твой последний диск – он потрясающий! – Правду в глаза говорить легко и приятно. – Особенно эта песенка про голубое небо, желтое солнце и несчастную любовь. Очень свежий образ!

– Да, – с достоинством проговорила Поли, – такого еще не было! Этот «Ветер с моря дул» ни в какое сравнение не идет с моим художественным поиском. Тоже мне шлягер! Ха-ха! Вся его подлость в том, что там каждая строчка по два раза повторяется! Попробуй, не запомни! А я не ищу дешевой популярности!

Еще час мы обсуждали последний диск Поли.

– Ну а как ты, – наконец решила поинтересоваться Поли моими делами, – как твои переводы?..

Я поскучнела. Это для меня история про взаимоотношения Анны-Марии и Джузеппе представляет какой-то интерес. А Поли с его, то есть с ее богатой личной жизнью в самых нетрадиционных формах… Боюсь, он даже не поймет, о чем это я.

– Напустила на себя таинственный вид, ой, ой, – погрозила мне пальчиком Поли, – небось, втихаря переводишь какую-нибудь жуткую порнушку. Знаю я вас, высоконравственных!..

Я всегда воспринимала Поли как задушевного друга, но теперь, когда он стал женщиной, не могу сказать, чтобы он стал мне ближе. То есть она.

– Поли, – тихо спросила я, – как же ты все же решился? Была операция? Было больно?

– Оль, – Поли посмотрел мне прямо в глаза, – ну не все ли тебе равно, кто я – мужчина или женщина?

– Конечно, Поли, конечно, – поспешила я с заверениями, – Мы же друзья…

* * *

Я вернулась домой, уселась за роман и пребывала в добром расположении духа вплоть до семи часов. Даже с минутами. В это время обещал приехать Антон, и мы вместе должны отправиться к Кике и Ирине.

Волноваться я начала непосредственно в половине восьмого. Терпеть не могу опаздывать и заставлять людей ждать. В отличие от Антона, который всегда опаздывает. С этой его привычкой я борюсь многие годы! И без всякого результата! В восемь, когда появился Антон, я уже поднакопила изрядный заряд желчи и негодования.

– Только не говори, что ты опять стоял в пробке! – фурией накинулась я на него.

– Я не в пробке стоял, – Антон едва перевел дыхание, – я у подъезда нашего стоял. Там опять кого-то пристрелили у лифта – милиция никого не пускала. Теперь все разъехались, слава Богу.

– Господи, когда это кончится!? – привычно вскрикнула я. – Но ты мог мне хотя бы позвонить? Я бы спустилась.

– Тебя бы не выпустили из подъезда. Не волнуйся, сейчас подскочим к Кике на машине. Вообще пять секунд.

Но этому не суждено было сбыться. Мы вышли из подъезда и с горечью смогли констатировать, что наша машина уже занята. И не кем иным, как местным пропойцей Федором. Федор периодически брал взаймы у не в силах отказать ему Антона деньги. При этом всякий раз долго и утомительно клялся, что завтра, в крайнем случае, послезавтра отдаст-то непременно. Но в отличие от других обитателей дома, Федор никогда долг не отдавал. И тогда совестливый Федор придумал мыть наши машины. Стоило кому-нибудь из нас поставить свое авто во дворе, как Федор немедленно спускался с ведром и тряпкой и начинал драить Антонов «ниссан» или мою «хонду». При этом, когда Федора особенно заедала нечистая совесть, он проделывал эти манипуляции по нескольку раз с интервалом в полчаса. И никакие уговоры и увещевания не оказывали на совестливого Федора воздействия.

– Совесть не позволяет, – говорил он, прикладывая руку к груди, – Антон, брать у тебя деньги просто так. А не брать не могу – выпить не на что.

Вот и сейчас, что-то напевая себе под нос, Федор размазывал грязь по серебристому капоту машины Антона (моя стояла в ремонте). По опыту было известно: для того чтобы остановить этот процесс, понадобится изрядное количество времени. Завидев нас, Федор приветливо помахал рукой и снова погрузился в работу.

– Вот она, твоя снисходительность, – едко заметила я.

– И это говоришь ты? – Антон даже приостановился. – Давно ли от бочек с сельдью пряного посола избавились? Твоя соседка Рая почему-то решила, что у нас места больше, чем у нее в квартире!

– Она такая же моя, как и твоя соседка!

– Тогда оставь Федора в покое. У него хотя бы есть совесть!

– Огульные оскорбления! Что ты хочешь этим сказать?

– Попрошу не интерпретировать мои мысли сообразно своим представлениям о действительности!

Я призадумалась. А что, у меня какие-то особые представления о действительности? Вроде нет. Обычные представления.

* * *

Антон был как всегда прав: опоздали мы чуть-чуть, Ирина еще даже не накрыла стол.

Кика и Антон начали пылко обсуждать правительственную «Программу стабилизации экономического кризиса», а я отправилась на кухню помогать Ирине раскладывать на тарелки уже нарезанную в магазине колбасу.

Сегодня (впрочем, как и всегда) Ирина была явно не в духе.

– …И ты представь себе. У Кики опять появилась другая женщина. Он с утра до ночи где-то пропадает!

– Наверное, на работе, – робко предположила я.

– Не будь такой наивной!

Вообще-то Кика и в правду был ловеласом, что греха таить? Я, Антон и Кика – друзья детства. А человек с годами, как известно, если и меняется, то только в сторону усугубления. Был жадным – стал скупым, был добрым – стал щедрым, был вредным – стал завистливым. Был влюбчивым – стал бабником, – закон эволюции.

К тому же Кика постоянно на ком-то женился и, соответственно, постоянно с кем-то разводился. Надо сказать, что у Кики был вкус, влюблялся он все больше в женщин хороших, и я за долгие годы знакомства собрала уже приличную коллекцию подруг из бывших жен своего друга детства. Ирина тоже как-то сразу прониклась ко мне дружескими чувствами и могла часами изводить меня доверительными рассказами о том, что Кика непременно ее бросит. Возможно, даже скоро. Длились этот брак и Ирины опасения уже года два.

– Тебе просто так кажется, – говорила я, – если ты сама займешься каким-нибудь делом, ты поймешь, что работа занимает очень много времени и сил.

– Ах, умоляю тебя, работой здесь и не пахнет. Он специально изводит меня. Хочет, чтобы я сама подала на развод. Пусть не надеется!!!

Я промолчала. В прошлый раз, выслушав изрыгаемый Ириной поток упреков и подозрений в сторону Кики, я искренне возмутилась:

– Как же ты с ним живешь?

В том смысле, зачем жить с человеком, о котором так плохо думаешь.

Ирине фраза понравилась. Она тут же побежала к мужу с воплем:

– Вот видишь, даже Ольга не понимает, как я с тобой живу. Почему я должна терпеть твои измены во цвете лет?

– О, Господи!!! Какие измены? Ольга, и ты?

И был скандал. Поэтому сейчас я сочла благоразумным промолчать. Но не тут-то было:

– Почему ты ничего не говоришь? – плаксиво заканючила Ира. – Мне так нужна твоя помощь!

Вообще-то, справедливости ради, надо сказать, что Кика давал своей жене Ирине массу поводов для подозрений. Например, он всегда дружил со всеми своими бывшими женами. Однажды, когда его вторая или третья жена балерина Аля попросила ключи от квартиры для приватного свидания (поскольку Аля была снова замужем и у нее дома любящие сердца не могли воссоединиться), Кика с удовольствием пошел навстречу бывшей супруге. Ирина в это время была на даче. Когда она приехала, то обнаружила тут и там признаки пребывания чужой женщины в доме, да еще соседи не без удовольствия намекнули, что видели входящую в их с Кикой семейное гнездышко интересную блондинку. Реакция Ирины была однозначной.

– Да ты пойми, – объяснял ситуацию Кика, – она мне родственница. Родственница, понимаешь ты? И у нее любовь! Что же я не могу помочь своей родственнице?

– Ты нагло лжешь! – вопила Ирина. – Какая такая родственница? Мало того, что ты с ней спишь, ты еще и обманываешь меня в лучших чувствах. И с кем! С этой мандавошкой на цыпочках!

На этот раз Кика едва отделался очередными серьгами с бриллиантами, которые Ирина приняла только после многословных и утомительных уверений в том, что «это было в последний раз». Что «это» – обоими не уточнялось. Потому что оба прекрасно понимали, что «это» – бесконечно.

– Ты пойми, – говорил Кика, когда я, подзуживаемая Ириной, пыталась убедить его, что «пора остепениться», – я же никому не изменяю. Это все ее фантазии!

– А та девушка, с которой ты два раза ходил на презентации?

– Оля, это просто моя подруга. Как ты могла такое обо мне подумать?

– А та каланча, которую ты как-то раз притащил к нам с Антоном домой?

– Мимолетное увлечение. Я ее уже целую неделю не видел!

– А жена банкира Воробьевского!

– Кошмарная история! Представь себе, у меня кое-какие дела с ее мужем, я и решил немного отвлечь мадам Воробьевскую от семейной рутины, так моя Ирка возьми и позвони ей. «Вы встречаетесь с моим мужем?» – спрашивает. Ой, ну нет нелепее вопроса! Мадам отвечает: «Встречаюсь», – ничего не подозревая. Она же не знала еще тогда, что у меня жена зацикленная. Ну и услышала в свой адрес все, что Ирка только могла в таком случае ей сказать.

– Бедняга!

– Я Ирке всыпал. Сдурела, говорю, у меня с дамой светские отношения, а ты лезешь в них, как завсегдательница профкома. И что ты думаешь? Ирка поверила. Ирка моя недоверчивая поверила, представь себе! Но лучше бы она этого не делала! Она опять позвонила мадам Воробьевской и стала извиняться. А заодно рассказывать ей, какой я мерзавец и как я ей изменяю на каждом шагу, с каждой юбкой. Мадам отшатнулась. Во времена СПИДа нужны проверенные партнеры! Сам Воробьевский тоже потерял ко мне интерес. Ночная-то кукушка дневную всегда перекукует. Убыток!

– …А тут представь себе, – Ирина все еще продолжала свой монолог, – я захожу в Кикин личный кабинет телефонной компании, а там нет номеров! Раньше-то как было? Они рассылали счет с полной распечаткой – кому Кика звонил. Очень удобно. А теперь – нет номеров. Я звоню в компанию: почему, мол, вы перестали присылать полные счета? Оказывается, это Кика дал такое распоряжение. Ну, ты представь себе! Конспиратор. Я ему говорю: «А, скрываешь от меня, кому ты звонишь!» А он говорит, что я всех достала своими проверками. Ну, не гад! Подумаешь, позвонила по паре номеров, что, не имею права? Я законная жена!

На самом деле, перехватив распечатку телефонных счетов, Ирина, проводив Кику на работу, уютно пристраивалась с чашечкой ароматного кофе возле телефона и целый день обзванивала абсолютно все незнакомые ей номера и с пристрастием допрашивала секретарш, если это был офисный номер телефона, часто ли у них появляется Кирилл Осокин. Ирина мнила себя большим психологом, потому разговоры вела долгие и пространные, чтобы определить, спит ли данная секретарша с Кикой или еще нет. Секретарши выли. Если, не дай Бог, выяснялось, что Кика звонил кому-нибудь часто, да еще этот кто-нибудь был женщиной…

– А давай, – предложила я, – пойдем с тобой в школу женского обаяния. Займемся собой.

– Какое обаяние? Какие курсы? Мне в сутки не хватает 24 часов, – сокрушалась Ирина, – не успеваю проверять все Кикины точки передвижения.

– Найми детектива, – отчаявшись, порекомендовала я, – а сама займись чем-нибудь полезным. Ну, хоть чем-нибудь!

– Никому нельзя доверять, ты что, – возводила к небесам свои красивые зеленые глаза Ира, – Кика детектива перекупит. Однозначно. Я пробовала! Обращалась! Частные детективы эти мне сладкие сказки пели, что Кика с утра до ночи работает. Ха-ха. Понятно, что он им заплатил больше. Но я-то чувствую! У меня-то интуиция! И она меня еще никогда не подводила.

– Но Ира, – робко пыталась я, – может быть, он и вправду…

– Я тебя умоляю, – закатывала Ира глаза, – ну не будь ты такой наивной. Чтобы Кика да с утра до ночи…

– Сейчас такое время… Все очень много работают, – продолжала лепетать я, уже плохо веря в то, что говорю.

– Но пару часов на баб-то всегда выкроить можно! – Ирке никогда нельзя было отказать в логике. – Вот я и хочу вычислить: когда он этим пару часов выкраивает! И на кого он меня променял! И – будь уверена – уж я-то его поймаю.

Ириному азарту и целеустремленности позавидовал бы любой гонщик Формулы-1.

– Ирка, но, может быть, все хорошо уже, Ирка, а?

– Ой, ну ты, как всегда, не врубаешься! Если бы сейчас передо мной опять стояла всего лишь задача выгодно выйти замуж – я бы эту задачу решила в два счета. Но я развиваюсь как личность! И передо мной теперь другая проблема!

– Кику выследить!

– Вывести его на чистую воду!

– Это глобально.

– А ты как думала! Я борюсь за правду. За истину! Понимаешь ты это или нет!?

– Понимаю!!!

– Конечно, понимаешь, – понизила голос Ирина, – ведь твой-то наверняка тоже гуляет. Еще бы, он постоянно вращается в актерских кругах! А это – одна большая постель!

– Ты что? – у меня даже дыхание перехватило. – Антон не такой!

– Ну, подруга, – прошептала Ирина, – если ты его еще пока не застукала, это не значить, что он не такой!

Честно говоря, я растерялась. Мне почему-то даже в голову не приходило, что Антон может мне изменять. А почему, собственно? Чем я хуже других? Екатерине Второй изменяли, Мерлин Монро изменяли, Клавдии Шифер изменяли, а я что – не женщина? Или у меня муж – не мужик?