ПРОЛОГ
– Давай по чесноку. На какую реакцию ты рассчитывал? Что я соплями радости изольюсь? Растрогаюсь? На шею тебе брошусь? Да ты же целенаправленно и с упорством маньяка гнобил меня все эти годы! Ковырял в комплексах и растаптывал гордость! И после этого смеешь признаваться в любви? Знаешь, что? Подавись ею, – вскакиваю с места и метеором вылетаю из ресторана. Не хочу находиться рядом с ним. Слишком велик соблазн плеснуть ему в лицо так и не тронутый кофе.
Вылететь – вылетаю, но торможу на пороге.
Внутри всё клокочет и взрывается. Шипит и извергается, как химическая субстанция.
Возвращаюсь.
Нависаю над Ильей мрачной тучей.
– Забери свои слова обратно, – в прямом смысле приказываю, будто это что-то теперь изменит.
Князев, локтями опираясь на столешницу, спокойно поднимает на меня глаза.
– Не заберу.
– Забери немедленно!
– Нет. Смирись с этим, увы.
Сердито взвизгиваю, нелепо подпрыгивая и стискивая кулаки.
– Ну и пошёл ты! – в сердцах швыряю в него подвернувшийся под руку ломоть арбуза. Всё лучше, чем кофе. Конечно же не промазываю с такого расстояния. Но он и бровью не ведёт.
– Принцесса, – окликают меня, когда я собираюсь свалить повторно. На этот раз окончательно. И как можно дальше. Да хоть на другую планету рваными рейсами с пересадкой на Марсе!
Резко оборачиваюсь на пятках, рискуя сломать каблуки и… Обалдеть. Натыкаюсь на усмешку. Вы посмотрите только, весело ему!
– Чего тебе?
– Самое сложное я уже сделал. Произнёс вслух. Теперь назад дороги нет. Ни у меня, ни у тебя.
Дороги у меня нет. Ещё посмотрим.
– Если не сложно, иди-ка ты к чёрту, – огрызаюсь я и ухожу от греха подальше, пока в воздухе не начали летать алюминиевые ножи. Сейчас я за себя не ручаюсь.
Дороги у меня нет. Зато у него есть. Прямой наводкой. На три весёлых. Ненавижу.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Шестнадцать лет назад
– Не хочу, не хочу, не хочу! – сердито топает ногами маленький мальчик. – Почему я должен делить с ней комнату?
– Потому что теперь она будет жить с нами.
– Пускай уходит туда, откуда пришла!
– Она не может. Ей больше некуда идти. Зои сейчас очень тяжело. Ты должен её поддержать. Помочь почувствовать себя как дома.
– Дома? Этой мой дом! Где она будет спать? В моей кровати?
– Нет. Мы уже заказали другую, двухъярусную.
– Она будет трогать мои игрушки!
– У неё есть свои.
– Нет. Не хочу! Не хочу, чтобы она жила с нами!
– Это не обсуждается. Илья, не будь эгоистом. Ты же знаешь какое горе случилось с её родителями! Девочка осталась совсем одна.
– А мне всё равно!
– Довольно! – сердится мама. – Это не тебе решать. Учись делиться, мы и так тебя слишком разбаловали. Немедленно убери свои вещи и собери железную дорогу у окна. Она скоро приедет. Не сделаешь сам, сделаю я. Но тогда всё полетит в мусорку.
Она уходит, оставляя восьмилетнего пацана в одиночестве злобно швырять в коробки машинки. Он не хочет делиться. Ему плевать, что за горе случилось у Зои. Пусть лучше не приезжает, иначе пожалеет! Иначе он превратит её жизнь в ад.
Пятнадцать лет назад
– Ты испортила его! Я собирал его целую неделю!
– Я случайно.
– Неправда. Ты сделала это нарочно!
– Ты меня толкнул.
– А ты не мешайся! Уйди, сгинь, исчезни!
Четырнадцать лет назад
– Я-я у-уродка, – заливается горькими слезами девочка, в ужасе хватаясь за свои обкромсанные пакли. Из-за клея, прочно зацементировавшего волосы, пришлось отстричь любимые косички почти под ноль. Смотрится просто ужасно. Словно у неё лишай. – К-как мне теперь идти в таком в школу-у-у? Меня в-все засме-ю-ют! – хлюпает носом она.
– Всё совсем не так страшно. Скоро они отрастут, – успокаивают её, но это не помогает. Она выглядит просто кошмарно и во всём виноват он! Он это сделал! Он постоянно над ней издевается. В школе, дома, на улице. Ежедневно. Подставляет, обижает, обзывается, подзуживает делать это остальных. Из-за него у неё нет друзей в школе. Из-за него никто не хочет с ней общаться.
Ну ничего, он ещё пожалеет. Сам напросился!
Тринадцать лет назад
– Вы видели, что сделала эта дура???
Червяки. Мерзкие дождевые червяки. Она подложила их ему в кровать ночью, а он их всех передавил. Как же гадко они воняют! И ей опять за это ничего не будет. Ей никогда ничего не бывает за её выходки. Наказывают только его.
Ну ничего, он ей отомстит. Но так, чтобы родители не узнали…
Двенадцать лет назад
– Полоумная! Ты меня чуть не ослепила!
– А ты мне руку чуть не сломал!
– Чумичка страшная! Как же ты меня бесишь!
– Ненавижу!
Одиннадцать лет назад
– Почему я должен там учиться? Я не хочу!
– Ты поедешь и это не обсуждается, – слово отца – закон. Ему никогда не перечишь.
Мальчик знает, почему его отправляют в кадетское училище. Всё из-за этой ябеды! Вечно она незаслуженно обиженная, а он во всём виноват. И ничего, что это придурошная первой начала, но директор спустил всех собак только на него. Ей каждый раз всё сходит с рук. Потому что эта дура научилась делать невинные глазки. Гадина! Как же он её ненавидит…
Четыре года назад
– Что значит ты не будешь поступать в военный вуз? А что ты собираешься делать?
– Ничего. Я улетаю в Америку.
– Да кому ты там нужен!
– Точно не вам. У вас есть Зои.
Семь лет прилежного обучения, а для чего? Никому нет дела ни до его успехов, ни до его желаний. Зато с этой мерзавкой носятся как угорелые. Зоечка то, Зоечка это. У Зоечки скоро выпускной, Зоечке надо выбрать платье. Тьфу.
Детская ревность в борьбе за родительское внимание может и осталась позади, а вот ненависть к человеку, который испортил его жизнь лишь с каждым разом всё сильнее крепнет. И уже никогда не угаснет..
Глава первая. “Снежный Барс”
Князь
Неоновые подсветки, едкий кумар от искусственного дыма и красивые девочки – ну типа да, типа вариант отпраздновать возвращение на родину. Правда было бы что на этой родине делать. Предки всё равно свалили жить в Испанию. Отцу нехило фортануло на работе и частые командировки привели к тому, что пару лет назад они решили перебраться в Европу на ПМЖ.
Мимо проходит официантка, тонкие лямочки вместо одежды у которой едва ли что-то прикрывают, позволяя любоваться подтянутым телом. Стрипклуб "Снежный Барс". Не самое худшее место для релакса, хотя я не особый сторонник подобных заведений. Есть в них что-то дешёвое. Но после долгого перелёта сгодится на разок. Я даже домой не заезжал. Пацаны меня прямо у аэропорта подобрали. И сюда притащили. Отметить.
– Эй, Князь, ну что? За то, что Штаты выперли беженца обратно? – это у Комара такой тост.
– Типа того.
– И какие планы дальше?
– Хз, – дёргаю плечом в неопределённости. – Попробую то же, что обломалось там. Подумываю открыть тату-салон.
– Ну да, и будешь у себя главным клиентом, – намёк на мои татуировки? У меня их много, да. – А в штатах чё накрылось?
– Сложно объяснять. Много факторов.
Включая отказ о продлении гринкарты. Но им знать об этом необязательно. Сделаем вид, что сам захотел вернуться.
– Родакам говорил? – спрашивает Мартынов.
Помимо него и Комара тут ещё и Огурец с Веником. Со всеми мы знакомы с песочницы. Чего только не чудили по шальной голове, местные бабки во дворе нас ненавидели. Каждый день ходили жаловаться взрослым, угрожая комнатой милиции. Согласен, бросать петарды в открытые окна первых этажей было не очень хорошей затеей, но что взять с малолетних придурков? Вместо мозгов свистящий через уши ветер.
– Пока нет, – отвечаю я.
– А систер?
Напрягаюсь.
– Какой систер?
– В смысле какой? Зойке.
Вспомнили тоже! С каких пор я должен перед ней отчитываться?
– Миллион раз уже говорил, она мне не сестра. Никто, – холодно осаждаю я.
Сестра тоже нашлась. Это клеймо прицепилось ко мне как жвачка. Какая она к чёрту сестра? Приживалка. Крестница матери, которую после смерти её родителей мои приютили у себя. Холили, лелеяли, пылинки сдували, возведя невинную сиротку в ранг любимого ребёнка. Хотелось бы сказать, что в детстве мне только так казалось, но чем больше проходило времени, тем сильнее я в этом убеждался.
Всё всегда крутилось вокруг неё. Важны были лишь её успехи. На мой выпуск из училища никто даже не приехал, зато, когда Зои поступила на бюджет в МГУ, все долго изливались соплями восторга, хвастаясь на каждом углу. Мне позвонили в первую очередь. Будто эта информация была хоть сколько-то интересна.
– То есть ты не расстроишься, если мы тебе кое-что покажем? – хитро интересуется Мартынов.
– Что?
– Скоро сам увидишь, – с самодовольной улыбочкой заверяют меня.
Скоро сам увижу? Признаю, вот теперь я заинтригован. Настолько, что уже без должного интереса наслаждаюсь зрелищем на сцене, где так завораживающе развлекают гостей красотки. А зря. Как оказалось, именно туда и нужно смотреть.
– А вот и она, – в какой-то момент салютуют мне в глубину зала.
Послушно оборачиваюсь и до кашля давлюсь энергетиком. Да чтоб я сдох!
– Ну как тебе? – Мартынов как начищенный пятак. Довольный и светится. – Мы знатно приофигели, когда пару месяцев назад наткнулись на неё здесь.
Ничего не отвечаю, залипнув на точёной женской фигуре. Высоченные каблуки, удивительно аппетитная попка в мало что прикрывающих шортиках, кокетливая портупея поверх лифчика, розовые волосы. А какая дерзкая подача, вы гляньте только…
Если бы не пацаны, в жизнь бы не узнал в этой девице ещё не успевшую оформиться нескладную девчонку с прилизанным пучком на макушке, что в последний раз видел в коридоре четыре года назад: когда с сумкой наперевес покидал квартиру после скандала с отцом.
Очуметь… Вот она какая, прилежная студентка. А родители знают? Готов поспорить, что нет. Иначе у матери случился бы инфаркт. Это ж её принцесса!
– Я ща, – подскакиваю с места, на ходу смахивая сладкие капли с подбородка.
Нет. Такой возможности я не могу упустить! Это дар богов, не иначе. Веер козырей. Карт-бланш. Подарок судьбы. Зои Крамер, моя многолетняя нарывающая заноза в заднице, ты даже не представляешь, как попала.
– Ты куда? – окликает меня Огурец.
– Как куда? Надо ж поздороваться.
Князь
Комната тонет в розовом полумраке, цветочном аромате распыляющегося освежителя, зеркалах и мягком бархате. В ожидании танцовщицы занимаюсь очередным заказанным энергетиком, принесённым официанткой и выставленном на узкий столик. Последние пару лет я зависаю в качалке и полностью исключил алкоголь из рациона. Эта тауриновая отрава тоже не шибко, конечно, полезна, но нельзя же отказаться от всех удовольствий сразу. Такое делается постепенно.
Большую часть помещения занимает лежанка на мягкой перине под балдахином, заваленная подушками. Однако. Как понимаю, тут можно заказать не только развлекуху для глаз, но и кое-что другое. Это не редкость, в Америке тоже многие стрипклубы оказывают дополнительные услуги. Неофициально, конечно. По бумагам всё чинно и законно, но кто в наше время не прочь срубить лёгких денег?
Слышу, как за спиной открывается дверь, и цокают каблуки. Напротив удачно пристроилась зеркальная панель, так что превосходно вижу вошедшую Зои. А вот меня она пока не узнает, видит только в полоборота.
– Привет. Говорят, ты просил именно меня, – томный голосок сама мелодичность и очарование.
Он всегда у неё такой был, сколько себя помню. Именно поэтому ей спускали любые шалости. Как не поверить такой-то актрисе? Теперь же к нему прибавился и прокаченный скилл по внешности, превративший вполне себе неприметную девчушку в тайные фантазии каждого второго мужчины.
Зои изящной походкой от бедра проходит на середину комнаты. Да. Не теряла времени даром. Отточила сексуальность до максимума. Ничего. Сейчас мы спустим нашу принцессу на грешную землю.
– Именно тебя, – хмыкаю, поворачиваясь к ней. – Хотел спросить, это вас на МГУ учат древней профессии или ты самоучка?
О, да. Её реакция бесценна. Этот ступор и ужас в янтарных круглых глазах Бэмби стоил всех денег, что я заплатил. Зои цепенеет и даже не дышит. Прям вижу невидимую строку, бегущую у неё голове: "паника-паника-паника".
Кайфую от каждой секунды. Только ради этого не жалко вернуться из Штатов, где, вообще-то, жилось мне весьма неплохо. До определённого момента.
– Ну и чего прохлаждаемся? – усаживаюсь на мягко спружинивший под весом матрас, для удобства растравив ноги. – Танцуй.
– Я не собираюсь для тебя танцевать, – ха, узнаю тон. Принцесса скалит зубки. Кусать она любит, это да.
– Что значит не собираешься? Я за тебя заплатил. У меня там пацаны ещё сидят. Будешь плохо себя вести – придётся и их порадовать. Я организую.
– Пошёл ты.
– Эй, разве так общаются с клиентом? А если книгу жалоб попрошу? Интересно, тебя просто оштрафуют или сразу уволят?
Ожила. Вот это уже больше похоже на правду. Бесится, принцесса. Ой, как бесится. Глазки прищурены в ненависти, кулаки стиснуты, грудная клетка ходуном заходила. Стоит и смотрит на меня. Смотрит, смотрит…
Честно говоря, жду, что мне с разворота прилетит чем-нибудь по башке, с неё станется, но нет. Зои всего лишь хмуро скрещивает руки. И молчит. Не, ну так не пойдёт.
– Так что решаем, солнышко? Работать будем или мне идти искать начальство? – подгоняю её я.
– Зачем искать? Как выйдешь до конца коридора и направо.
Ля какая принципиальная.
– Вот так категорично? – молчит. И не двигается. Надо заметить, она и в выключенном режиме выглядит что надо. А танцевала в зале так и вовсе зачётно: плавно, манерно, игриво. Сатана в обличье коварной обольстительницы. – Как понимаю, тебя для этого столько лет водили на гимнастику? – насмешливо интересуюсь, рывком поднимаясь с места и замирая рядом с ней. Освещение блёклое, а я хочу наслаждаться каждой её эмоцией. – Родители, наверняка, в восторге от того, как ты развлекаешься на досуге… Стоп. Они же не знают, верно? – она вперивается в меня ледяным взглядом Снежной Королевы. В котором отчётливо сквозит страх. Ха, я так и думал. – Конечно, не знают. Представляю их лица, увидь они тебя здесь… – а вот и долгожданный триумф ради которого, собственно, всё затевалось. – Не переживай. Я им не скажу. Пока что. Сначала сам наиграюсь… – каменная статуя упорно молчит и не шевелится, только ноздри на аккуратном носике, что однажды я едва не сломал взбешённо раздуваются. – Принцесса, ну что за обет молчания?
Если бы мы находились не здесь, меня бы уже душили, до крови впиваясь аккуратными ноготками в шею, но, видимо, Зои слишком дорожит своей убогой работёнкой. Держится из последних сил. Ммм… кстати, не могу не заметить, что от неё вкусно пахнет клубникой. Это к делу не относится, но всё же. – Принцесса, ты язык откусила? Не пугай меня. Неужели за столько лет забыла, как огрызаться?
– Уходи.
И всё? И это всё? Я разочарован.
– Как уходи? Мы же только начали, – стягиваю с себя толстовку, оставаясь в борцовке и замечаю удивление в её взгляде при виде татуировок на моём теле. – Видишь, я уже начал выполнять за тебя твои же обязанности. Нет, точно жалобную книгу попрошу.
Крамер словно и не слышит. Разглядывает забитые чёрно-белые рукава, уходящие на плечи и шею. Под борцовкой тоже всё разукрашено. Что называется, не смог остановиться. Втянулся.
– Ты изменился, – замечает принцесса.
И это говорит мне она? Да она стебётся.
– Зато ты такая же гадюка. Но довольно лирики. Не стоит терять на неё время, – первый трек заканчивается, сменяясь вторым. Отведённые мне минуты так-то истекают, а у нас до сих пор не началось самое интересное. – Если стесняешься, я помогу, – подцепляю согнутым пальцем болтающуюся на топе завязку, но меня сердито бьют по рукам.
– Не раскатывай губу, Князев, – строго прицыкивает она. – По правилам я могу тебя трогать, а ты меня нет. За нами через камеру наблюдает менеджер. Будешь домогаться, тебя попросят.
Блеф? Вряд ли. Здешнюю инструкцию я прочитать, конечно, не удосужился, а оказаться грубо выдворенным на улицу, причём за собственное бабло, что-то не улыбается.
– Окей, – мирно вскидываю ладони. – Без рук так без рук. Тогда давай, раздевайся сама.
Зои
Мы знакомы с ним с пелёнок. Ходили на один горшок и купались в одном надувном бассейне. Я не помню самое раннее детство, в подтверждение есть лишь фотки, но более поздние обрывки воспоминаний навсегда останутся со мной: как нас укладывали в одной кровати, когда его родители оставались у моих с ночёвкой; как он защитил меня в песочнице, насыпав песка в глаза диатезному обидчику за растоптанные куличики; как держал за ручку и как над нами все умилялись, шутя про "жениха и невесту"…
Мы были очень дружны… А потом случилась авария, навсегда изменившая мою жизнь. И навсегда изменившая его ко мне отношение, будто я нарочно подстроила всё. Будто виновата в том, что у меня не осталось никого из родственников. Будто специально подговорила тётю Марину оформить опекунство, чтобы не угодить в детский дом. Я, грёбанная шестилетка… Да, прям великий стратег.
Теперь же Илья стоит с этой своей ядовитой усмешкой и повелительным тоном приказывает мне раздеваться. Дебилизм. Неужели недостаточно поглумился за все эти годы? Неужели нелепая обида непонятно за что всё ещё не прошла? Ему реально хочется продолжить нашу никому не нужную войну?
Я не представляю, какая нелёгкая занесла его именно сюда и почему он вообще вернулся из своей любимой Америки, но малыш, ты просчитался. Ты сам взрастил акулу. Сунешь палец – оттяпаю по плечо.
Приближаюсь к нему так, что наши лица оказываются опасно близко, а между губами остаются жалкие миллиметры.
– Не в этой жизни, Князев, – сладко пропеваю я. – Не в этой жизни.
– Опять отказываешься?
– Наоборот, котик, – моя рука заигрывающе скользит по его груди, но обламывающе тормозит у бляшки ремня. Нет-нет-нет. Правило первое: ширинка клиента должна быть всегда застёгнута. – Именно этим я и занимаюсь. Но ты, видимо, так спешил меня унизить, что упустил важную деталь.
– Какую к чёрту деталь?
– Я раздеваюсь только по своему усмотрению, – шепчу ему томно на ушко. – А ты, к сожалению, меня на это совершенно не вдохновляешь.
Тут я лукавлю. На такое меня никто не вдохновляет. Я работаю здесь уже полгода и за это время ни разу ни перед кем не обнажилась. Звучит странно, но такое практикуется. Если собираетесь ввязаться в этот мир, Совет #1, девочки: сразу озвучивайте свои условия при приёме на работу и требуйте письменное подтверждение согласия, чтобы избежать в дальнейшем неприятных инцидентов.
Мои требования были предельно просты: никакой обнажёнки и никаких интим-услуг, а в нашем стрипклубе последнее тоже имеет место быть. Разумеется не афишируется, чтобы у начальства не возникло проблем, но для меня это перебор. Я танцовщица, а не шлюха. И плевать, что это потеря потенциальных клиентов и реально неплохих денег.
– Это шутка? – Илюше такая новость не нравится.
– Прости, золотко, что разочаровала, – игриво надуваю губки. – Этот пункт прописан в моём трудовом договоре. И указан в прейскуранте. Тебе сто процентов дали с ним ознакомиться, так что заведение не несёт ответственности за невнимательность посетителя. Ну что, дальше будем продолжать или закончим этот цирк? А то ведь ещё возбудишься ненароком. Вот будет неловко.
Полный ненависти взгляд прожигает меня до косточек.
– Ну ты и дрянь, – цедят сквозь зубы.
– Училась у лучших, – нисколько не обидевшись прохожу мимо него и грациозно, а-ки кошка, присаживаюсь на кровать, закинув ножку на ножку. Возмужал. Князев и после кадетского училища сильно изменился, из тощего пацана превратившись в крепкого жилистого парня, а сейчас его и вовсе распирает от мощи. Развитую мускулатуру не могли скрыть даже татуировки, которые были повсюду. Реально повсюду. Не знаю, есть ли что под джинсами, но не удивлюсь, если они и там обнаружатся. Не скажу, что это некрасиво. Красиво. Ему, во всяком случае, идёт. Ловлю себя на мысли, что с удовольствием бы рассмотрела хитро переплётные между собой татушки повнимательней, но сразу себя одёргиваю. Крамер, что за дичь и как она оказалась в твоей башке? Вытряхни её немедленно. – Уже уходишь? Мы можем просто… ну не знаю, поговорить, – игриво подмигиваю ему я, накручивая розовую прядку на палец. – По правилам я просто обязана предложить продлить наше чудесное общение. Как смотришь на вариантик? Я не против, никогда не откажусь от чаевых.
Моё ехидство, похоже, окончательно выводит его из себя.
– Думаешь, победила? Это только начало, принцесса. Только начало, – бросает он мне с угрозой и выходит из приват-кабинки. Эта его "принцесса" вечно звучит как оскорбление. Бесится, что его родители меня всегда так называли.
Едва остаюсь одна, липовая улыбка стирается. С обречённым скулением падаю на мягкую постель, закрывая ладонями лицо. Мне кажется, или мой лоб пылает? И щеки. И руки немножко трясутся. Илья прав. Это только начало. Он в городе, и он теперь знает мой секрет… Так всё не закончится.
Что теперь меня ждёт? Как скоро Князев расскажет обо всём тёте Марине и дяде Володе, которые, естественно, ничего не знают. Для них я прилежная студентка. Стипендиатка. Тихая, скромная и порядочная девочка. Разве я могла признаться, что с бюджетноки меня попёрли на последнем году обучения и теперь приходится ночами обхаживать озабоченных мужиков, чтобы оплатить весенний семестр ради диплома по экономике, который мне никогда и не был нужен!?
Будто я пошла бы работать в стрипклуб, будь у меня выбор! Официанткой я бы и за десять лет не набрала нужную сумму, в вакансии девочки "гоу-гоу" мне отказали, вот и ничего не осталось, кроме как задушить гордость и искать альтернативы. И я так надеялась, что всё это скоро останется в прошлом как кошмарный сон, но возвращение Ильи портит абсолютно… совершенно всё!
Настроение подгажено, покой отравлен. С горем пополам отрабатываю смену, лишь под утро возвращаясь в квартиру, что оставили в моё пользование. Мечтаю об одном – принять душ. Хочется поскорее смыть с себя похотливые взгляды и поспать хотя бы пару часов перед парами. Этот сумасшедший график когда-нибудь меня добьёт.
Уже в коридоре стандартной малогабаритной сталинской квартиры очередное потрясение без предупреждения пришибает увесистым кирпичиком по затылку, когда я замечаю валяющиеся на полу мужские кроссовки.
– Явилась? – следом показывается из поворота и Князев, на пальце которого за лямку висит мой лифчик, сушившийся до недавнего времени в ванной. – А я вот тут хлам разбираю, а то устроила притон для моли. Всё думаю: что с твоими тряпками делать? В окно выкинуть или сразу в мусоропровод?
Смотрю на него отупело, не веря своим глазам. Господи, какая же я дура! Как я сразу об этом не подумала??? Эта квартира ведь не только моя. Она наша. И у него есть ключи…