Посвящаю моему отцу,
Клинту Уоррену,
герою, который учил меня
своим примером
Глава 1
Я давно мечтал изучать эти поразительно интересные создания в их естественной среде, наблюдать за тем, как они ткут паутину, и вообще за их образом жизни, оставаясь незамеченными, просто как один из представителей фауны, населяющей их мир.
Лорд Бромвелл. Сеть паука
Англия, 1820 год
Сидя в почтовой карете, направляющейся в Бат, Нелл Спрингли украдкой поглядывала на своего единственного попутчика, недоумевая, почему этот явно знатный джентльмен избрал столь скромное средство передвижения. Он не проснулся, когда она садилась в Лондоне, и, несмотря на тряскую езду, продолжал крепко спать, сложив на груди руки. Его высокая бобровая шапка с каждым толчком все больше кренилась набок.
Весь его вид говорил о принадлежности к высшему обществу: дорожный сюртук из тонкой дорогой шерсти, великолепные кожаные штаны, тонкие лайковые перчатки на крупных, но изящной формы руках с длинными сильными пальцами. А эффектный, сложный узел, каким был повязан его ослепительно-белый шейный платок, и начищенные до зеркального блеска ботфорты свидетельствовали об услугах очень опытного камердинера.
Человек, который мог позволить себе столь дорогую одежду, наверняка должен был иметь собственный экипаж.
Может быть, он игрок, проигравшийся в пух и прах? А если он любитель боксерских поединков, проходящих под открытым небом, это могло бы объяснить загар, покрывающий ту часть его лица, которую можно было видеть из-под шляпы, успевшей сползти на лоб.
Впрочем, он вполне мог быть и моряком. Нелл легко представила его в морской форме с эполетами на широких плечах, выкрикивающим команды с капитанского мостика.
А может, он просто гуляка, прокутивший этой ночью все до последнего пенса. Тогда лучше бы он так и не просыпался до самого Бата. У Нелл не было ни малейшего желания вступать в разговоры с легкомысленным повесой, да и вообще с кем бы то ни было.
Карету вдруг с такой силой подбросило на ухабе, что в багажном ящике загрохотала поклажа путников, а сопровождавший их стражник громко чертыхнулся. Нелл судорожно вцепилась в сиденье, на мгновение ослепнув из-за съехавшего на нос капора.
– Вот уж тряхнуло так тряхнуло! – услышала она низкий добродушный голос.
Вернув капор на место, Нелл ошеломленно уставилась на поразительно красивого молодого человека. Он проснулся и поправил шапку, открыв ее взгляду худощавое лицо с тонкими правильными чертами и серо-голубыми глазами. Он был несомненно молод, но его большие дружелюбные глаза были окружены сеткой морщинок, обнаруживающих гораздо больший жизненный опыт, чем ее собственный.
Впрочем, какой там у нее жизненный опыт!
Нелл смутилась и, потупив взор, чинно сложила руки на коленях.
Глядя в пол, уголком глаза она заметила на красном полосатом сиденье какое-то движение.
Паук! Прямо к ней полз отвратительный коричневый паук!
Вскрикнув от ужаса, Нелл подскочила и неожиданно для самой себя опустилась прямо на колени сидящего напротив спутника, при этом сбив с него шапку.
– Успокойтесь, сударыня! – воскликнул он.
Вспыхнув от смущения, она поспешно пересела на сиденье рядом с ним.
– Я… Прошу прощения, – растерянно пробормотала она.
Упавшая на высокий лоб молодого человека прядь волнистых каштановых волос сделала его похожим на мальчугана.
– Не бойтесь, это всего лишь Negenaria parietina[1]. Уверяю вас, он совершенно безвреден.
От стыда за свой глупый прыжок Нелл не нашлась что сказать и лишь разгладила юбки, опасливо взглянув на сиденье, которое так поспешно покинула.
Паука на нем не было.
– Куда он делся? – вскричала она и привстала, несмотря на отчаянную тряску.
Молодой человек приподнял свою шапку.
– Он здесь, у меня.
В его шапке?!
Он виновато улыбнулся.
– Видите ли, я очень интересуюсь пауками.
И хотя молодой человек был очень хорош собой, Нелл сочла его слишком эксцентричным, если не сумасшедшим.
– Пожалуйста, держите его от меня подальше. – Она отсела к самой стенке экипажа. – Терпеть не могу пауков!
– Очень жаль, – тяжело вздохнул молодой человек, словно находил величайшим недостатком свойственное большинству людей отвращение к этим божьим созданиям.
Учитывая все, что пришлось совершить Нелл за последние несколько дней, легкий укор за брезгливость к паукам, прозвучавший в голосе мужчины, показался ей просто нелепым.
– Дело в том, что большинство видов пауков совершенно неопасны, – продолжал ее спутник, с любовью рассматривая сидящего в его шапке паука. – Конечно, они не так красивы, как некоторые насекомые, но не менее полезны, чем бабочки или пчелы.
Он поднял на Нелл глаза и обезоруживающе улыбнулся:
– Но, как бы вы ни относились к паукам, я чувствую себя обязанным представиться. Меня зовут…
Его прервал оглушительный треск. Карета подпрыгнула, как живая, тут же сбросив Нелл с сиденья. Спутник подхватил и прижал ее к себе, в то время как экипаж под испуганное ржание лошадей и отчаянные вопли кучера стал опасно крениться набок.
Через мгновение он со стуком рухнул на землю, и Нелл со спутником оказались лежащими на полу в узком пространстве между сиденьями.
– Вы не ушиблись? – обеспокоенно спросил он.
Она не ощущала никакой боли – только его крепкое тело под собой и его сильные надежные руки.
– Кажется, нет. А вы?
– Со мной все в порядке. Наверное, что-то случилось с колесом или осью.
– Да-да, конечно, – пролепетала Нелл, ощущая его сбивчивое дыхание в такт своему, хотя непосредственная опасность уже миновала.
– Мне следует узнать, что произошло.
Она кивнула.
– И поскорее, – продолжал он, не отрывая от нее взгляда.
– Да-да, конечно, – прошептала она, понимая, что должна встать, но не двигалась.
– Возможно, понадобится моя помощь.
– Да, наверное.
– Я думаю…
– О чем?
– Смогу ли я провести один эксперимент…
– Какой эксперимент? – повторила она, не улавливая смысла в его словах.
И в следующую секунду – без предупреждения, не зная ее имени и не представившись, он приподнял голову…
И поцеловал ее!
Прикосновение его губ было легким и нежным, восхитительно приятным, как теплый хлеб и глоток горячего чая в холодный день, и невероятно возбуждающим – ничего похожего на тот, другой и неожиданный поцелуй, который всего несколько дней назад резко изменил ее жизнь.
И сам он был абсолютно не похожим на властного и надменного лорда Стернпола.
Этот поцелуй был таким же восхитительным… каким был и сам молодой человек.
Но вот он судорожно вздохнул, оторвался от ее губ и прижался к полу, ставшему теперь стенкой.
– Ради бога, простите меня! – чуть ли не в ужасе вскричал он. – Я не знаю, что на меня нашло!
Нелл так же быстро поднялась и прислонилась спиной к противоположной стенке, то есть к крыше.
– Я… Я тоже не знаю, – выговорила она, покраснев до слез от смущения и стыда, но на самом деле она отлично поняла, что на нее нашло – возмутительное и в высшей степени несвоевременное желание.
И это тогда, когда ей нельзя было привлекать к себе внимание!
– Должно быть, это все из-за шока, – виновато предположил он и попытался встать на ноги, но ему пришлось согнуться в три погибели. – Если позволите, я узнаю, что там случилось.
Он дотянулся до ручки дверцы, которая теперь была у него над головой, толкнул ее наружу, подтянулся на руках и по-обезьяньи ловко выбрался наружу.
Неловко скорчившись на дверце, Нелл машинально поправила капор и попыталась оценить ситуацию. Она находилась в опрокинувшейся карете, но осталась живой и невредимой. Дорожное платье помято, но, слава богу, не порвано и даже не испачкано. Ее капор практически не пострадал, тогда как бобровой шапке спутника не повезло: она оказалась под ними и теперь наверняка была безнадежно расплющена вместе с этим мерзким пауком.
Но главное, этот прекрасный незнакомец поцеловал ее и теперь глубоко и искренне раскаивается в этом, хотя она и ответила на его поцелуй, что было непростительной глупостью.
Нет, она определенно родилась под несчастливой звездой! А как иначе объяснить все эти неприятности, внезапно свалившиеся на нее за последнее время? Казавшееся подарком судьбы место компаньонки у леди Стернпол обернулось настоящей катастрофой. Как она радовалась, когда, выбежав на дорогу, увидела приближающуюся почтовую карету! И вдруг на полпути до Бата – настоящее крушение! Казалось, ей повезло, что в карете оказался всего один пассажир, да и тот крепко спал, – и вот чем все это закончилось!
В распахнутой настежь дверце внезапно появилась голова ее соседа.
– Похоже, сломалась ось. Ее починить нужно, и только потом можно будет поставить карету на колеса. Следовательно, нам придется искать другое средство передвижения. Если вы протянете руки, я постараюсь вас вытащить.
– Боюсь, ваша шапка погибла вместе с пауком.
– Какая жалость! – Он потянулся к ней. – Бедняга! Если бы я не спрятал его в шапку, он мог бы остаться живым.
Он вытащил Нелл с поразившей ее легкостью, молодой человек не производил впечатления атлета.
Выбравшись наружу, в предрассветном полумраке она разглядела лежавшего на обочине дороги кучера в зеленом пальто с красной пелериной. Его широкополая шляпа валялась в стороне, а на лбу кровоточила рана. Стражник в забрызганном грязью красном мундире одной рукой сдерживал за поводья четырех возбужденных лошадей, уже отпряженных от кареты, а другой сжимал старый мушкетон. У одной лошади была сломана задняя левая нога, и она держала ее на весу. К счастью, на крыше не было пассажиров, в противном случае авария не обошлась бы без серьезных увечий и даже гибели людей.
Молодой человек выпрыгнул из экипажа, днище которого было выкрашено красной краской, боковые стенки – серой сверху и черной снизу с четко нарисованным номером, и протянул к ней руки.
Ей ничего не оставалось, как опереться руками о его плечи и спрыгнуть. Он придержал ее за талию, и девушка снова испытала приятное волнение. Как только она коснулась ногами земли, он сразу убрал руки, словно показывая, что он вовсе не наглый волокита и действительно смущен своим дерзким поступком.
– Поскольку с вами все в порядке, с вашего позволения я, пожалуй, займусь кучером. – Отвесив короткий изящный поклон, он подошел к кучеру и опустился рядом с ним на колени.
Стянув испачканные перчатки, молодой человек откинул со лба кучера седые волосы и деловито и профессионально осмотрел рану.
Уж не доктор ли он?
– Я умираю? – испуганно спросил кучер.
– Очень в этом сомневаюсь, – спокойно и уверенно ответил молодой человек. – Если бы у вас был поврежден череп, кровотечение было бы гораздо более сильным. У вас есть другие повреждения?
– Плечо… Я его вывихнул, когда попытался удержать лошадей.
Кивнув, молодой человек стал ощупывать его плечо, и кучер вздрогнул от боли, когда тот коснулся больного места.
– Понятно, – сказал молодой человек.
– Что там? – испуганно уставился на него старик.
– Ничего страшного, Томпкинс, – с улыбкой успокоил его молодой джентльмен. – У вас просто растяжение мышцы, так что на некоторое время придется вам отказаться от поездок. Но не думаю, чтобы это было серьезной травмой.
– Слава богу! – с облегчением вздохнул Томпкинс.
Затем тревога его уступила место злости.
– Это все из-за той проклятой собаки! Выскочила на дорогу прямо перед самым носом! Мне следовало ее переехать, а я попытался повернуть, и колесо наткнулось на этот чертов камень…
– Томпкинс, среди нас находится юная леди, так что я попросил бы вас воздерживаться от резких выражений, – поднимаясь на ноги, мягко заметил ему доктор.
– Вы уж извините меня за грубость, мисс. – Кучер повернул голову к Нелл.
– Я могу чем-нибудь помочь? – невозмутимо спросила она.
Молодой человек развязал шейный платок и протянул ей.
– Вот, можете очистить от грязи его рану – если только вам не станет плохо при виде крови.
– Нисколько! – Она взяла платок, от которого исходил незнакомый приятный экзотический запах.
– А я пока займусь лошадьми. – При этом он рассеянно расстегнул воротник своей рубашки, открыв шею и отчасти даже грудь, которые были такими же загорелыми, как и его лицо.
Может, он служил корабельным врачом?
Кучер попытался сесть:
– Я попробую сам…
– Нет, нет, Томпкинс, вам нельзя двигаться. Радуйтесь, что у вас такая очаровательная сиделка, и предоставьте лошадей моим заботам. А сами лучше расскажите, как однажды я попытался управлять вашей упряжкой и в результате мы с вами угодили в канаву.
Кучер усмехнулся и сразу же скривился от боли.
– Хорошо, милорд.
Милорд?! И при этом врач? Над этим стоило бы поломать голову, если бы ее не беспокоила новая проблема: как они доберутся до Бата.
– Но сначала мне нужно поговорить с вашей сиделкой, – заметил дворянин, беря Нелл за руку и отводя ее в сторонку.
– Значит, все-таки он серьезно ранен? – с тревогой спросила она, простив молодому человеку эту фамильярность.
– Нет, не думаю. Хотя я ведь не врач.
– Разве? – удивленно воскликнула она.
– К сожалению. Но я достаточно разбираюсь в медицине, чтобы знать, что ему нельзя позволить заснуть, иначе он может потерять сознание. Вы можете за этим проследить, пока я осмотрю лошадей и доберусь на одной из них до ближайшего постоялого двора? Там мне помогут достать врача.
– Думаю, смогу.
Молодой джентльмен одобрительно улыбнулся и направился к стражнику с лошадьми. А Нелл вернулась к вознице, осторожно извлекла из раны грязь и стала промокать кровь, которая уже едва сочилась.
Джентльмен спросил у стражника, где находятся пистоли, которые они возят, чтобы обороняться от разбойников.
– Под моим сиденьем, – нервно отвечал стражник, бросив взгляд на высокое сиденье позади кареты.
– Я подержу лошадей, а вы избавьте от страданий это несчастное создание.
– Как? Вы хотите, чтобы я ее пристрелил? – испуганно вскричал стражник. – Я не могу уничтожить правительственную собственность! Я же на службе. И потом, я слежу за почтой, а не за животными.
– Но если лошадь сломала ногу, кажется, можно сделать исключение!
– А я говорю вам, что не мое это дело возиться с лошадьми!
– Я не допущу, чтобы несчастное животное мучилось.
– Вот как? А кто вы такой?
– Заткнись, Сникс! – крикнул кучер. – Пусть виконт делает то, что считает нужным!
Так он виконт? Выходит, ее поцеловал виконт?!
– Если понадобится, я заплачу за лошадь, – заявил виконт и с решительным видом зашагал к перевернутому экипажу.
Стражник промолчал, хмуро наблюдая, как виконт достал из ящика пистоль, такой же древний, как мушкетон.
Пряча пистоль за спиной, молодой человек подошел к бедной лошади, тихо и виновато что-то приговаривая, затем прицелился и выстрелил бедняжке прямо между ее большими и влажными карими глазами.
Когда животное тяжело рухнуло на землю, виконт поник головою, уронив руку с пистолем.
– Все равно ей нельзя было помочь, – хрипло произнес кучер. – Другого выхода не было.
Да, другого выхода не было, грустно подумала Нелл, прижимая платок к ране на лбу Томпкинса, всей душой сочувствуя человеку, вынужденному пристрелить несчастное животное.
Засунув пистоль за пояс, виконт подошел к ним. С этим пистолем, с видневшейся в открытом вороте загорелой грудью и растрепанными волосами он был похож на отважного пирата.
Пират. Море. Виконт, который интересуется пауками, путешествует за море…
Силы небесные! Должно быть, это сам лорд Бромвелл, знаменитый натуралист, чья книга о путешествии вокруг света наделала такого шума в лондонском высшем свете и вызвала столько откликов в газетах! Ее бывшая хозяйка леди Стернпол тоже приобрела экземпляр «Сети паука» и с восторгом говорила о необыкновенных приключениях виконта, хотя так и не удосужилась прочесть книгу.
В таком случае нет ничего удивительного в том, что во время аварии он сохранял полное присутствие духа. Для человека, пережившего страшное кораблекрушение и нападение каннибалов, перевернувшийся во время движения экипаж – всего лишь небольшая неприятность! А что касается этого странного поцелуя… Можно не сомневаться, что женщины сами к нему льнут, а он воспринимает их как очередную жертву, привлеченную к нему его книгой и славой.
Но если он такая известная личность, то инцидент с почтовой каретой вызовет огромный интерес у газетчиков. Они быстро разнюхают, что он был не единственным пассажиром, станут выяснять имя его спутницы, как она оказалась в почтовой карете, куда направлялась…
Сетуя на несправедливую судьбу, жалея, что оказалась в Лондоне, что решила добраться до Бата, что успела попасть на эту карету, а главное, что встретила такого известного человека, Нелл наблюдала, как прославленный натуралист легко вскочил на неоседланную лошадь и галопом помчался по дороге.
Глава 2
К счастью, природа наделила меня характером практичным и деятельным, и когда наш корабль стал тонуть, я не поддался эмоциям, а старался спасти как можно больше своих спутников. Только после того, как корабль окончательно скрылся под водой, шторм утих, а мы с некоторыми необходимыми вещами, которые нам удалось спасти, добрались до крошечного песчаного островка, затерянного в океане, я опустил голову на колени и разрыдался.
Лорд Бромвелл. Сеть паука
Как и предполагал лорд Бромвелл – прозванный друзьями Багги[2], – вид всклокоченного человека, без шляпы и верхней одежды, влетевшего во двор «Короны и льва» на взмыленной почтовой лошади, произвел настоящий переполох.
Слуга с кулем муки на спине изумленно застыл с открытым ртом. Двое бродяг в лохмотьях, лениво подпиравших дверь гостиницы, встрепенулись и спустились с крыльца. Прачка едва не выронила громадную корзину с мокрым бельем. Мальчик, несший в дом начищенные сапоги, чуть не свернул себе шею, во все глаза таращась на всадника, и наткнулся на бродяг, заработав от них тумака.
– Там, на дороге, произошел несчастный случай! – крикнул Бромвелл выбежавшим навстречу из конюшни старшему конюху с помощниками.
Соскочив с измученной лошади и стащив с руки намотанные поводья, он передал их младшему конюху. Тем временем вокруг него собрались грумы, слуги в ливреях, пара оборванных зевак, чистильщик сапог и прачка.
– В трех милях отсюда на дороге в Лондон у почтовой кареты сломалась ось, и она перевернулась, – пояснил он столпившимся вокруг него людям.
– Что вы говорите! – воскликнул старший конюх, будто впервые слышал о подобном происшествии.
– Да-да!
В это время, встревоженный суматохой, из пивного зала вышел хозяин постоялого двора. Вытирая руки о замасленный фартук, повязанный поверх толстого живота, он поспешил вперед мелкой рысью, что при его комплекции производило забавное впечатление.
– Ба, да это вы, лорд Бромвелл! – воскликнул он. – Надеюсь, вы сами не пострадали?
– Нет, нисколько, мистер Дженкинс, – отвечал виконт, смахивая грязь с кожаных штанов. – К сожалению, не могу сказать это о других. Нам срочно нужны врач, другой экипаж, а для меня верховая лошадь, вряд ли все мы поместимся в одном экипаже. Разумеется, я заплачу…
– Милорд! – возмущенно вскричал Дженкинс, прижав руки к груди. – Никогда!
Бромвелл благодарно ему улыбнулся. Между ни ми существовала давнишняя взаимная симпатия, поэтому он с досадой наблюдал надменное отношение своего отца к хозяину постоялого двора.
– Эй, Сэм! – крикнул Дженкинс старшему конюху. – Приготовь мою коляску и оседлай для его светлости Браун Бесси. Только возьми хорошее седло! А ты, Джонни, поставь сапоги у двери и беги за доктором, – приказал он чистильщику. – И поскорее, одна нога здесь, другая там, понял?
Мальчик тут же выбежал со двора, а конюхи и грумы повели усталую лошадь в конюшню. Подхватив корзину с бельем и снова водрузив ее на свое крутое бедро, женщина неохотно двинулась к прачечной. Зеваки вернулись на свой пост у дверной притолоки, откуда им были видны все въезжающие всадники и экипажи.
– Пожалуйте, ваша светлость, выпейте чего-нибудь, пока готовят лошадь и коляску, – радушно пригласил Дженкинс виконта. – Может, пожелаете умыться.
Бромвелл провел рукой по своей щеке и обнаружил и на ней брызги грязи.
– Да, пожалуй, стоит умыться.
Он последовал за хозяином к двухэтажному деревянному строению с пивной и столовой на первом этаже и со спальнями для гостей на втором.
Хотя лорд Бромвелл давно утратил малейшие признаки тщеславия, считая, что в отношении внешности ему далеко до своих друзей, шагая следом за Дженкинсом по грязному, усеянному соломой двору, он невольно думал, какое впечатление произвел на свою спутницу.
И какой дьявол толкнул его на этот дурацкий поступок? Правда, девушка была прехорошенькой, с изумительными зеленоватыми глазами, и, когда недалеко от Лондона она бежала к карете, он успел разглядеть под скромным серым плащом ее ладную фигурку. Но не в первый же раз он встретил красивую девушку. А туземные красавицы, которых ему довелось видеть почти полностью обнаженными во время короткого пребывания в тропиках! И если она сразу привлекла его внимание, то зачем он притворялся спящим, пока не заснул по-настоящему? Вот если бы он заговорил с ней, то сразу задался бы вопросом: как случилось, что девушка с такой правильной речью и изысканными манерами путешествует одна, без компаньонки?
Вероятно, она гувернантка или прислуга высшего ранга.
Но, кем бы ни была его попутчица, ему следовало бы стыдиться своего внезапного порыва – если бы он не доставил ему такого удовольствия.
– Слышь, Марта, у нас в гостях лорд Бромвелл, чудом избежавший гибели, – войдя в пивной зал, обратился хозяин к своей жене, стоявшей у кухни. – Вообрази, почтовая карета опрокинулась прямо на полном ходу!
Добрая толстушка миссис Дженкинс ахнула и кинулась к виконту, словно желая осмотреть его повреждения.
– Не беспокойтесь, – быстро предупредил ее виконт. – Насколько я могу судить, никто серьезно не пострадал. Ваш муж уже послал за доктором и предложил взамен свою коляску.
– Ну, слава Господу! Но разве я не твердила все время, что почтовые кареты слишком старые и изношенные, что в них просто опасно ездить?! – заявила миссис Дженкинс, остановившись и уперев руки в пышные бедра. Она сердито уставилась на них, будто считала их ответственными за это несчастье и что в их власти было устранить все недостатки в работе королевской почты.
– Да-да, женушка, говорила, – покорно подтвердил мистер Дженкинс. За долгие годы знакомства с супругами Бромвелл понял, что разгневанную миссис Дженкинс можно было утихомирить только одним способом – ни в чем ей не перечить. – Вели Саре принести в голубую комнату лучшего вина, пока лорд Бромвелл слегка приведет себя в порядок. Ему не помешает подкрепиться.
– Там уже есть чистая вода и свежее белье, милорд, – сообщила она и ретировалась.
– Хотя, конечно, она права, – заметил Дженкинс, почтительно провожая гостя. – Эти почтовые экипажи, что кареты, что дилижансы, просто позор, вот что я вам скажу, милорд!
Они миновали пивной зал, вызвав живое любопытство нескольких посетителей, которые сразу начали перешептываться.
И не только из-за несчастного случая, о котором успели узнать, или из-за его костюма, забрызганного грязью, – до Бромвелла донеслись слова «кораблекрушение» и «людоеды».
Видно, он никогда не привыкнет к этим любопытным и назойливым взглядам, которые преследовали его, где бы он ни появился. И хотя его радовало, что успех написанной им книги вызвал всплеск интереса к миру природы, в такие моменты он тосковал о былой неизвестности.
Знала ли, догадывалась ли его юная спутница, кто он такой? Не потому ли она так страстно ответила на его поцелуй?
И если это так, то как ему вести себя, когда он вернется?
– В кувшине чистая вода, правда, холодная, а там вы найдете полотенца.
– Благодарю вас, Дженкинс.
– Позвоните, если вам что-нибудь понадобится, милорд.
– Разумеется, – пообещал Бромвелл, и трактирщик вышел из комнаты, притворив за собой дверь.
Лучшая комната гостиницы была маловата по сравнению с комнатами Бромвелла в отцовском поместье и в лондонском доме, но чистенькой и уютной, с дешевыми ситцевыми занавесками в сине-белую полоску, таким же покрывалом и фаянсовым умывальником. Пол со скрипучими половицами покрывал яркий лоскутный ковер. Бросив взгляд на кровать, он вспомнил жалобы своего друга Друри. В прошлый раз, направляясь к Бромвеллам на Рождество, он останавливался здесь на ночь и не мог заснуть из-за нещадного скрипа сетки кровати.
«Воображаю, как поразились бы мои друзья, если бы узнали о моих сегодняшних подвигах», – с усмешкой подумал виконт. Не тому, что он пристрелил несчастную лошадь – избавить ее от страданий было актом милосердия, и иного они от него и не ожидали бы. Но тому, что он, Багги, ученый сухарь, вечно поглощенный своей любимой наукой, поцеловал женщину, которую едва успел разглядеть.
Разумеется, он знал, что природа подталкивает мужчин к поиску сексуальных наслаждений, и ему не были чужды естественные инстинкты (что могли бы подтвердить юные обитательницы знойных тропиков), но в Англии он всегда неукоснительно следовал строгим нормам этикета.
Гм, до сегодняшнего дня.
Врожденная сдержанность изменила ему в результате шока от аварии, успокоил он себя, умываясь холодной водой и энергично вытирая лицо грубым холщовым полотенцем. Люди по-разному проявляют себя в разных обстоятельствах, в чем он не раз убеждался за время своего последнего путешествия. Порой те, кто на суше производил впечатление храброго человека, попав в жестокий шторм, терялись и становились совершенно беспомощными, а тот, которого он считал заведомым трусом, самоотверженно бросался спасать своих товарищей.
– Милорд, я принесла вам вина, – раздался за дверью голос миссис Дженкинс, оторвав его от глубоких раздумий, или, как выражался его отец, «от вечных мечтаний».
– Войдите, – ответил он и быстро расправил закатанные рукава рубашки.
Хозяйка вихрем ворвалась в комнату и протянула ему стакан с вином.
– Это просто чудо, что никто не погиб! – громогласно вскричала она, и ее объемистые телеса от возмущения ходуном заходили. Лорд Бромвелл с наслаждением осушил стакан превосходного вина. – Сколько лет я твердила Дженкинсу, что эти колымаги не для наших дорог! Вы должны уговорить вашего друга Друри подать в суд на почтовое ведомство. Говорят, он выигрывает все дела.
– Друри занимается только уголовными преступлениями, – сказал Бромвелл, поставив стакан и сняв сюртук со спинки стула. – А это был просто несчастный случай из-за бродячей собаки, которую Томпкинс по доброте своей не захотел погубить. Я не стану обращаться в суд из-за этого инцидента.
Он надел забрызганный грязью сюртук. Если бы это видел его бывший камердинер! Не зная, сколько времени он проведет в путешествии, да и вернется ли вообще, он уволил Алберта, предварительно снабдив его превосходными рекомендациями и заплатив за полгода вперед. Вернувшись в Англию, он до сих пор не удосужился нанять нового камердинера, что вызывало возмущение Миллстоуна, дворецкого в лондонском доме его отца. Правда, даже Миллстоун вынужден был признать, что виконт научился отлично повязывать себе галстук, поскольку на судне в свободное время он подолгу тренировался перед зеркалом.
Что сказал бы Миллстоун, если бы узнал о случившемся? Скорее всего, укоризненно вздохнул бы и заметил, что его светлости давно следовало приобрести новую карету. Он мог себе это позволить.
Разумеется, мог бы, если бы не затевал новую экспедицию.
А если бы Миллстоуну стало известно о его поцелуе, с ним случился бы обморок. Он и сам ужаснулся, осознав, что поцеловал совершенно незнакомую женщину.
Видимо, отец был прав, когда жаловался знакомым, что сын слишком много времени провел в диких краях и совершенно отвык от цивилизованного общества.
– Готова ли лошадь и коляска? – спросил он у миссис Дженкинс, которая явно настроилась на серьезный монолог.
– Да, милорд, все готово.
– Отлично. – Он взглянул в окно на затянувшие небо свинцовые тучи. – С вашего разрешения, миссис Дженкинс, мне нужно спешить.
– Ах, милорд, вы всегда такой вежливый и воспитанный!
Не всегда, подумал он, покидая гостеприимную хозяйку.
Ох, не всегда!
Комкая окровавленный шейный платок виконта, Нелл с тревогой посмотрела на небо. Облака превратились в серые мрачные тучи, да и ветер заметно усилился.
– Не волнуйтесь, барышня, – успокаивал ее кучер, но, приподнявшись, вздрогнул от боли в плече. – Лорд Бромвелл скоро вернется. Этот парень носится на коне как ветер!
Она улыбнулась, но выражение ее глаз говорило, что она продолжает тревожиться, поэтому Томпкинс похлопал ее по руке, закрыв глаза.
– Я знаю его с шести лет. Может, по нему и не видно, но можете мне поверить, он отличный наездник, к тому же очень храбрый молодой джентльмен.
– Но не такой уж ловкий возница, чтобы управиться с четверкой почтовых лошадей, не так ли? – нарочно спросила она, чтобы не дать Томпкинсу заснуть.
К ее облегчению, он снова открыл свои карие глаза.
– Ну, честно говоря, в тот раз у него вышло не очень-то удачно, но ведь ему было всего пятнадцать лет!
– Пятнадцать? Да ведь он мог получить серьезные травмы или погибнуть!
Кучер нахмурился:
– Думаете, я этого не понимал? Когда он первый раз попросился на мое место, я, конечно, отказал ему и потом не давал поводьев, но он пристал ко мне как банный лист, пока я не сдался. Он уговаривал меня изо всех сил, все твердил, что уже давно правит лошадью, что проедет всего одну милю. Но только я не поэтому сдался. Я знал, что ему хочется чем-то похвастаться, когда он снова вернется в школу, чтобы его товарищи знали, что он не хуже их. Хотя он один стоил целого десятка, так я ему и сказал тогда. Но у него были такие умоляющие глаза, и вот, мисс, у меня духа не хватило отказать ему. В тот день у нас не было пассажиров, и если бы в одном месте дорога не оказалась такой скользкой, то все закончилось бы хорошо.
Нужно было его видеть! – продолжал Томпкинс, улыбаясь при воспоминании. – Точь-в-точь римлянин на колеснице – стоит и работает поводьями, как опытный возчик, да только потом мы попали на мокрую глину, вот и съехали в канаву! Но карета моя ничуть не пострадала, да мы всего-то немного запоздали. Только для его батюшки это не имело значения, когда он узнал, что случилось.
Томпкинс вздохнул и нахмурил брови.
– Слышали бы вы, какой разнос учинил ему граф! Другой отец радовался бы и гордился, что у него такой храбрый сын. А этот… Можно было подумать, что лорд Бромвелл проиграл семейное поместье или… или человека убил!
Ну а виконт – да благослови его Бог! – заявил отцу, что это он заставил меня уступить его просьбе, пригрозив, что он позаботится, чтобы меня прогнали с работы, если я ему откажу. Что ж, он, конечно, солгал, но так спокойно и чертовски твердо – прошу прощения, мисс, – стоял на своем, что в конце концов граф ему поверил. И больше от молодого лорда Бромвелла ни словечка добиться не могли. Он просто стоял перед отцом с головы до ног в этой проклятой глине, из разбитой губы течет кровь, а он знай себе молчит, и все! Граф-то кричит так, словно речь произносит в своей палате лордов, да только молодому лорду и дела нет. Вот он каков! О, он отличный парень, не смотрите, что из благородных. Вы книгу-то его читали?