Астерий: Не стой у мага на пути! – 3

Глава 1. Дело на 7000 гинар

Госпожа Арэнт испортила уже два листа. Начало первого не устроило ее саму, вдобавок слезы упали на бумагу и размыли чернила. Графиня сейчас настолько была сбита с толку, потрясена и подавлена, что не совсем понимала, желает ли она, чтобы ее возлюбленный увидел в письме следы ее слез или нет. С одной стороны, увидев эти пятна на бумаге, Райс догадался бы, что она плакала, и понял, что все написанное ей – это очень трудное, вынужденное решение. Но с другой, зачем заставлять его мучиться? Пусть он лучше думает о ней нехорошо. Пусть думает, что все произошедшее между ними с ее стороны было не слишком серьезным, но теперь пора остановиться: ей вернуться к мужу, а ему постараться скорее забыть ее.

Второе письмо отклонил магистр Дерхлекс, стоявший рядом точно надзиратель и подсказывавший, как надо написать. Когда Гархем сказал, что ее письмо обязательно должно быть решительным и жестким, таким, чтобы у Райсмара не осталось сомнений, что их отношения окончены раз и навсегда, Ольвия вдруг перестала плакать. В ней начала просыпаться злость. Большая злость. Графиня почувствовал, как ее внимание смещается в ту опасную область, которая превращает ее в зверя. После уроков Райсмара такое случалось достаточно легко, но при этом она столь же легко могла контролировать происходящее с ней.

Ольвия отложила перо и посмотрела на магистра такими глазами, что тот замер, и чуть побледнев, сделал, шаг назад. Уж Гархем Дерхлекс лучше всех других знал, что означает этот взгляд.

– Пожалуйста, успокойтесь, госпожа Арэнт! Нет особых причин волноваться! Подумайте, что все, что вы делаете, имеет цель спасти небезразличного вам человека. Все, все это ради того, чтобы Райс остался жив! Поэтому, еще раз прошу вас, будьте спокойны, – произнес магистр самым благодушным тоном, и когда графиня опустила взгляд, добавил: – Хочу еще заметить, что я тоже написал письмо. Ведь я же не глуп и очень хорошо понимаю, что все мы играем в опасные игры и кто-то может сделать необдуманный поступок. Мое письмо может попасть в руки Малгару, если только со мной что-то случится.

– Значит, еще одно письмо, – с презрением произнесла госпожа Арэнт. – Перестраховались!.. – на лицо Ольвии наползла улыбка, не предвещавшая ничего хорошего.

– Это вынужденная мера, госпожа. Мне бы очень не хотелось, но если вдруг…, то мой слуга имеет на этот счет необходимые распоряжения, – севшим голосом произнес магистр. – Я думаю, в ваших и в моих интересах быть в самых добрых отношениях. И еще замечу, Ольвия, я всегда был на вашей стороне. Ну, вы же знаете! А теперь, когда решится моя главная проблема, я и вовсе стану самым преданным человеком в вашем окружении. Вы увидите, насколько я могу быть полезен!

Ольвия положила перед собой новый лист бумаги, и начала писать. Писать порывисто, со скрипом водя пером по бумаге гораздо быстрее, чем прежде. Набросав три первых строки, она остановилась, чувствуя, что злость вовсе не улеглась в ней. Она осталась будто некая вполне ощутимая субстанция. Она лишь приобрела иную форму – ту самую, при которой люди не делают необдуманных поступков, но не отказываются от своих целей и лишь утверждаются в них.

– Вы сказали, Гархем, что все мы играем в опасные игры? Вы правы, – в голосе графини появилась жесткость. – И я тоже хочу заметить: в этой опасной игре вы сейчас переигрываете сами себя. Будьте осторожны. Может случиться так, что вам не поможет ни это письмо, ни то, которое якобы может передать Малгару ваш слуга. Не знаю, насколько у вас теперь получится быть со мной в добрых отношениях. Тем более не знаю, насколько вы будете мне полезны.

– Ольвия, умоляю, не сердитесь! Вы со временем поймете, что я был прав. Согласен, то, что я сделал, это вероломно и подло, но очень скоро вы поймете, что все это на пользу не только мне, но и вам, – произнес Дерхлекс, чувствуя, как у него потеют руки от волнения и страха, это при том, что он никогда не страдал трусостью. Теперь он усомнился, что его изначальный план был таким уж безупречным. Может быть ему не стоило играть на нервах Ольвии. Он мог подчинить ее своим интересам мягче, не нажимая на графиню сразу, но держа ее в страхе, что кое-что может открыться ее мужу. А с Райсмаром лучше было разделаться сразу, указав на него Малгару через каких-то посторонних людей, как это он уже делал в случае с дочерью Тенариона,

Ни слова не ответив, госпожа Арэнт вернулась к письму, решив для себя, что сейчас она сделает, как того желает магистр и даже выполнит его наглое пожелание – выплатить ему жалование с 30% надбавкой. И с Малгаром она уедет без лишних разговоров. При чем ей хотелось уехать с ним поскорее, чтобы ее муж не задерживался в Вестейме – так ей будет спокойнее, будет больше уверенности, что с Райсмаром ничего не случиться. Пусть Райс думает, что она на самом деле бросила его. Да, пусть так думает и не ищет больше с ней встречи! А вот дальше… Ольвия скоро решит, как быть дальше. Ей нужно лишь выиграть немного времени и все обдумать.

Продолжение письма она писала быстро и несколько небрежно, водя по бумаге пером так, что в конце едва не порвала ее. Закончила письмо словами:

«Еще раз прости мой дорогой. Наверное, тебе очень больно. Мне тоже, но такова жизнь, и мы должны не только играть в нее, но и жить в ней, а значит хотя бы иногда быть твердыми и принимать правильные решения. Целую тебя последний раз и на этом прощаюсь. Пожалуйста, не ищи со мной встречи, иначе ты погубишь меня и себя».

– Хорошо, госпожа Арэнт. Так вполне устроит нас всех, – сказал Гархем Дерхлекс, дочитав завершение письма. – Давайте его мне. Я позабочусь, чтобы его доставили Райсмару завтра как раз с нашим отъездом. Знаю, ваш супруг торопится. У него какие-то пока неясные мне планы. Похоже эта поездка будет особенной.

– Я сама передам письмо слугой, – графиня встала, с грохотом отставив стул. – Постарайтесь поскорее исчезнуть из моего дома.

– Ваше сиятельство, письмо должен передать мой человек. Так будет правильнее. Зачем привлекать к этому ваших слуг? Они могут сказать что-то лишнее, что-то может случайно долететь до вашего мужа… – магистр начал было перечислять возможные неприятности.

Госпожа Арэнт обрывала его:

– Сказать что-то лишнее? Уж не о Шолане ли вы говорите? – Ольвия вспомнила о необычном поведении дворецкого, которое подметил Райс. – Я сама решу кто и как передаст мое письмо. Уходите! – она махнула рукой на дверь.

– Ольвия, вы не понимаете. Нужно сделать так, чтобы письмо передал мой человек! Я должен быть уверен, что Райс его получил и прочитал! – Дерхлекс почувствовал, что он в самом деле переиграл в нажиме на нее, и теперь она может пойти на отчаянные поступки.

– Вон! Вон из моего дома! – в глазах графини сверкнули рубиновые искры.

В этот момент дверь в ее покои резко распахнулась. Вошел Малгар.

***

Все что я пытался донести до Яркуса, доходило до него с большим трудом. Сам он человек очень неглупый, и прекрасно понимал, что от него требуется, но Борода устроен так, что тонкий план для него почти не существует – не чувствует он его и все, как бы я не указывал. Есть такой тип людей: они – прирожденные воины. Как правило, их физическое тело сильно и особо развито, они крепки здоровьем, но из них нельзя сделать мага, и очень сложно научить их управлять собой на уровне тел более тонких, чем физическое. Тем не менее кое-чего мы совместными усилиями добились.

А вот Салгор меня не прекращал радовать. К концу тренировки он, можно сказать, обзавелся собственным магическим щитом. При чем щит этот был вовсе не повторение моего щита – «Щита Нархана», а его собственный шаблон, учитывающий энергетические особенности этого мальчишки. Хотя над его заготовкой требовалось еще много работать: увеличивать плотность защиты и снижать время раскрытия, в целом для Салгора это было огромным достижением. Я похвалил парня. Похвалил от души. Эта громкая похвала была еще и компенсацией за то, что я высказал ему за завтраком. А высказал я ему серьезное недовольство, когда узнал о появлении вампира ночью возле дома Талонэль. Хотя мой ученик подал все это как свой героический поступок, я-то понимал, что ему очень повезло, и шансов никогда не вернуться в Вестейм у него было гораздо больше, чем вот так сидеть передо мной в обнимку с эльфийкой, счастливо сверкая глазами. Ругая его, я прекрасно понимал, что сам на его месте поступил бы точно так же. Разве я бы отказался остаться на ночь с дамой, ставшей первой женщиной в моей жизни? Конечно же нет, даже под страхом смерти – таким я был в его годы в самой первой жизни, и во многом остался таким.

– Райс, надо бы мне сказать кое-что, – Яркус жестом руки пригласил меня к берегу Весты, дальше от Салгора и Талонэль.

Я вполне понимал, о чем будет речь и последовал на каменистый берег. Для меня было странным, что Борода до сих пор ни разу не упомянул Иону. Вот теперь, наверное, время пришло.

– Скажу правду, – начал он. – Я не собирался сегодня приходить. Это она настояла. Иона очень переживает из-за вчерашнего. При этом, Райс, заметь, она не просила меня ни о чем с тобой говорить. Сам знаешь, она – очень гордая женщина, что часто бывает ей во вред.

– Именно так, – согласился я. – И скажи мне, Яркус, если она вся такая гордая и твердая, то что это означает? Что я должен пойти к ней на поклон? Сказать, прости, дорогая, я виноват перед тобой, что смею быть сам собой, ходить с кем хочу и куда хочу?

– Нет, но ты можешь хоть немного подыграть ей. Можешь быть с ней мягче. Эта вампирша вообще, кто тебе? – он присел на корточки, глядя на течение Весты.

– Уже никто, благодаря Ионе. Я одно могу сказать: для меня существует только госпожа Арэнт, и Иона это прекрасно знает. Я был готов на самые теплые отношения с твоей сестрой, – последние слова в моей речи вышли несколько искусственными, но это не смутило Яркуса и я продолжил: – Но я не готов терпеть ее капризы, которые переходят все разумные пределы. Если она желает быть со мной в добрых отношения, то пусть примет, что я имею право ночевать у графини Арэнт, и если мне заблагорассудится, то появляться в кабаке с любой иной женщиной. Это ее вообще никак не может касаться.

Яркус долго молчал. Его молчание стало тяжелым, таким же, как и взгляд. Потом он сказал:

– Она не любит вампирш. Просто ненавидит. Больше всего ее задело, что ты именно с вампиршей. И я ее во многом понимаю.

– Это ее право и ее выбор. Но это не значит, что я должен подстраиваться под ее вкусы. Ведь помимо вампирш она так же очень не любить оборотней. Ты же знаешь, кто на самом деле Ольвия? Я уже пытался идти Ионе на уступки, но это привело лишь к тому, что она решила, будто может от меня что-то требовать и навязывать свои правила, – сказал я, понимая, сейчас окончательно расстаюсь с Тетивой Ночи. Раньше, когда она ушла из «Добрый Лирки», я с ней не расставался: тогда я Иону терял, оставаясь с надеждой найти ее. Но после прошедшей ночи слишком многое поменялось во мне самом. Да, расстаться с Ионэль было неприятно и даже больно. Хотя я ее не так много знал, она стала для меня самой заметной, самой желанной женщиной в первое время в этом мире. Может быть самой яркой. Ведь Ольвия приобрела такое большое значение лишь потом.

– Так что ей передать, – решил подытожить Яркус, хотя и так все было понятно.

– Она же тебя не просила со мной ни о чем говорить. Мои настроения ты знаешь, – ответил я, не желая повторяться.

– Ладно, пойду, – он встал. – Наверное, завтра не появлюсь. Твоя наука мне никак не дается. Судьба мне быть оборотнем. И, чую, вряд ли я проживу долго. Мне Иону жалко – она без меня с ее характером просто не выживет. А ведь я ее люблю.

– Как знаешь, – я кивнул и, когда он направился в сторону Железного моста, сказал: – Можешь продолжить тренировки сам. Прояви настойчивость. У тебя уже кое-что получается.

Спрашивать его о работе я не стал, хотя еще недавно имел такое желание. Было похоже, что моя дорога с этой вовсе не плохой парой разошлась. И если встретимся когда-то в Вестейме или на просторах Арленсии, то как приятели – не более. Однако я ошибался.

На следующий день Яркус появился примерно в то время, когда я с Салгором и Талонэль заканчивал завтрак.

– Присаживайся, – я пригласил его за стол указывая на свободный стул. – Заказать тебе чего? Сегодня отменные лепешки с пряной зеленью и омлет с ветчиной.

– Нет. Мы с Ионой успели поесть. Собираемся в дорогу, – Борода опустился на стул, заскрипевший под его немалым весом. – Работа появилась неожиданная и очень интересная. Даже дали задаток аж 300 гинар – сам понимаешь, такое бывает нечасто.

– То есть ты не на тренировку? – я откусил кусок лепешки, с любопытством глядя на Яркуса и думая, в самом деле, чего его принесло? Лишь сказать, что они с Ионой получили какой-то интересный заказ? Вряд ли ради этого стоило ноги бить, да еще с утра.

– Нет, Райс, извини, но я не способен к твоим учениям. Может быть, как-то позже. Насчет работы тебе интересно? Сулят очень приличные деньги. Если справимся, то 7000 гинар наши, – важно произнес Яркус. – И это еще не все… – он покосился на Салгора потом глянул на меня.

Я понял его сомнения и развеял их:

– Говори, у меня от Салгора нет секретов. Или там прям уж такое что страшно произносить?

– Там такое, что помимо 7000 гинар будет еще большой дополнительный заработок. Примерно, как мы заработали с тобой под Темной Балкой. Понимаешь? – Борода хитровато прищурился.

Что-что, но Яркусу не удается лукавый взгляд. С ним он, наоборот, выглядит слишком уж простаком.

– Понимаю, – я глотнул чай.

– Так что считай эти 7000 могут легко превратиться в сумму намного большую. Только ехать далековато. Это южнее Торгата. Есть там местечко на краю леса, называется Старый Калнгар. При всем старании дня четыре пути. Но оно того стоит, мастер Ирринд. Очень стоит! – Яркус даже пристукнул своими крепкими пальцами по столу.

– Семь тысяч гинар – большие деньги. Мы можем в этом участвовать, мастер? – забыв про еду, Салгор с воодушевлением смотрел на меня.

– И в чем сама работа? – не отвечая ученику, я глотнул горячий чай и откинулся на спинку стула.

– Ну если прямо – оборотни там. При чем два как бы подростка, один постарше. Уже полгода зверствуют, с десяток селян убили. Местный барон, не помню, как его… В общем, решил не поскупиться ради своих людей, вот ищет кто, за это дело возьмется. Видимо, своих умелых бойцов у него не нашлось. В этой работе как бы все очень неплохо: сам понимаешь: невзрослые они, а значит с ними намного проще, и кое-что с них в особой цене, потому как невзрослые. Плохо лишь одно: времени на раздумье и сборы у нас нет. Туда или драконом, или дилижансом до Торгата и там еще день пути. Вот если дилижансом или попутной повозкой, то мы как раз успеваем к середине Двоелуния. Выехать нужно сегодня, чтобы иметь хотя бы день в запасе. Да, кстати, барон тот даже провожатого обещал дать, но это уже в Торгате, – Борода все же соблазнился на мою лепешку и отломил почти половину.

– А почему тот заботливый барон в самом Торгате не найдет людей под это дело? – удивился я, памятуя, что Торгат – большой город, на пересечении торговых путей, размерами с половину Вестейма.

– Кто ж его знает. Может и там искал, но он здесь по каким-то своим делам, и добрые люди указали ему на нас, как на людей опытных в таких делах, – пожевывая лепешку, сказал Борода.

С опытностью Яркус явно загнул. Из того, что я видел при охоте на барона Харса ни он, ни Иона меня не впечатлили. Да, Ионэль прекрасная лучница – бьет быстро и точно даже в темноте. Яркус – могучий воин, неплохо владеющий мечом. Но всего этого ой как мало, чтобы считать себя опытной командой по таким вот особым делам!

– Мастер Ирринд, ну так мы же присоединимся? На дорогу у меня деньги есть! – Салгор позвенел кошельком, Талонэль дернула его за рукав и тогда он добавил: – Если только Тали согласится, я с вами. А то я до сих пор дальше Речного не путешествовал.

– Подожди, Сал, – я еще отпил несколько глотков чая, подсластив его ложкой меда, и перевел взгляд на Яркуса. – То есть ты рассказал мне все это, как бы приглашая в ваше доходное дело? – полюбопытствовал я, чувствуя, что он кое-чего не договаривает.

– Да, Райс. Нам очень нужен третий. Задача может оказаться чуть посложнее, чем то, что было на мельнице. А ты, по мнению Ионэль, нам очень подходишь, – он тут же заулыбался во все зубы. – Уж по моему мнению, так тем более. Если готов, то присоединяйся. Собирайся так, чтобы к Часу Тени мы могли успеть к Столичным воротам – оттуда вроде дилижанс. И еще кое-что: если ты с нами, то Иона желает, чтобы ты принял ее условия…

– Я не с вами, – сказал я, не дав ему договорить. – Передай Ионе, что я сам по себе и условия могут быть только моими.

Борода ушел угрюмый. Даже Салгор загрустил, хотя это дело его никак не касалось. Да, мне нужна была работа, но не на условиях Ионы, которые я примерно представлял. И еще… Я всегда относился с подозрением к особо щедрым предложениям. Вот это выглядело особо щедрым, прямо сказочным. При чем, что странно, исполнителей искали в Вестейме, хотя тот самый Старый Калнгар всего лишь в 70 лигах от Торгата. Да, Борода объяснил, мол, барон их здесь проездом или по каким-то делам, но это как-то не убедительно. К тому же охотится на оборотней-подростков – в этом есть что-то жутковатое, менее человечное. В общем не мое это. Я решительно отказался, отклонив все уговоры Яркуса и увещания, что Иона может изменить свои условия. А потом высказал Бороде подозрения, что работа эта выглядит весьма нечистой, и очень похожа на какую-то западню. Он отмахнулся, помрачнел и ушел, не попрощавшись.

Покончив с затянувшимся завтраком, мы пошли на наше место на берег Весты. Талонэль сидела в тени, улыбаясь и глядя то на цветы на поляне, то на Салгора – наверное, он в ее глазах тоже был цветочком. Мой ученик был, как всегда, сосредоточен, старателен, хотя я чувствовал, что его не отпускают мысли о привлекательной работе, от которой я так неожиданно для всех отказался. Пробыли мы там далеко за Час Лилий. Изголодавшись, поспешили назад, к «Вечерней Звезде». А когда мы вернулись, меня ждала неожиданность. Очень неприятная, весьма повлиявшая на все мои следующие дни в Вестейме.

У ступней таверны стоял Гурвис и какой-то мужчина лет сорока, в стальном нагруднике, с полуторным мечем на ремне. По глазам слуги Ольвии я понял, что стряслось что-то серьезное.

Глава 2. Обещания госпоже Арэнт

Малгар всегда врывался неожиданно. И самое удивительное, что госпожа Арэнт редко когда слышала его шаги, хотя он и не старался ходить тихо. Ее муж словно был истинным волком в людском обличии, при том, что волчицей всегда называли именно Ольвию. Ведь известный родовой герб – тот славный герб фамилии Арэнт, принадлежал именно роду Ольвии.

Графиня замерла, сжимая пальцами сложенный вдвое листок с письмом для своего возлюбленного. Дерхлекс, конечно, испугался – это проявилось дрожью мышц на его лице, однако Гархем быстро взял себя в руки. Он не ожидал, что граф явится так быстро. Ведь, если обходить всех видных алхимиков в городе, выяснить кто в те дни продал сердце оборотня нельзя так быстро. А вот если прямо к Ирдемсу, то… То можно почти сразу выйти на ту дерзкую эльфийку и ее приятеля – о них Гархем кое-что знал. И можно выйти на Райса.

– В чем дело, Ольвия, ты снова чем-то недовольна? Теперь уже собственным магом? – на лице Малгара появилась бледная улыбка. Он улыбался не так часто и раз позволил это сейчас, значит, граф вернулся из города в неплохом настроении и с хорошими лично для него новостями.

– Извиняюсь, ваше сиятельство. У нас с вашей супругой возникли небольшие разногласия относительно прописанных Ирдемсом зелий. В общем, то ничего важного, – Дерхлекс, отвесив ему поклон попятился и тут же спросил, обращаясь к Ольвии: – Думаю, наш спор полностью закончен. Позволите идти, ваше сиятельство? Или мне подождать, пока вы освободитесь?

– Я сказала, вон! – по-прежнему грозно произнесла Ольвия и указала на дверь, при этом ее палец едва ли указывал не на мужа. Сейчас графиня находилась в том состоянии, что была готова выставить из своих покоев даже Малгара. Только умение удерживать внимание на узле света позволяло ей не превратиться в зверя. Госпожа Арэнт не могла припомнить случаев, чтобы хоть одно существо злило ее так, как это сделал Дерхлекс, если не считать случая в подземелье с вампирами. Однако, в ту ночь, Ольвия не умела контролировать себя так хорошо как сейчас и не удержалась от превращения.

Выходя от нее, Гархем дважды поклонился и севшим голосом произнес:

– Нижайше прошу простить меня, госпожа Арэнт! Я не прав! Мне не следовало вступать с вами в спор! Но вы обязательно подумайте о моих словах! Это важно!

– Да ты сегодня настоящая волчица! – улыбка Малгара стала хищной, он покосился на свернутый лист бумаги, в руке жены. – Такой ты мне нравишься, Ольвия! Гораздо больше именно такой! Того и гляди, обернешься еще до Двоелуния!

– Ты бы этого хотел? – злость в Ольвии, все еще будоражила кровь, но теперь графиня, могла смотреть за своим состоянием как бы со стороны. Случилось маленькое чудо: она сумела отделить себя от собственной злости. Без всяких сомнений, в этом была заслуга Райса. Ее Райса, от которого она ни за что не откажется, даже перед лицом смерти. Его недолгие, но потрясающие по силе и глубине уроки, невероятно изменили ее и открыли двери в великолепный мир самопознания.

– Да! Желаю, чтобы в тебе было больше зверя! Желаю, чтобы ты всегда была той, кто на нашем гербе! Желаю, чтобы в тебе раскрылась твоя истинная сила! Такой ты мне нравишься особо, моя дорогая! Я хочу видеть чаще жажду крови в твоих глаза – именно это я видел сейчас! Если бы ты вцепилась в горло этому умнику, – он кивнул на дверь, которой только что вышел Дерхлекс, – это стало бы для меня настоящим праздником. Но все еще впереди. Верно? – сейчас Малгар в самом деле любовался ей. Рубиновая искра в ее глазах казалась оборотню столь же прекрасной, как брызги крови жертвы или заклятого врага.

– Все может быть, Малгар. Бывают случаи, когда мне хочется вцепиться кому-нибудь в горло. Теперь многое поменялось, и я это вполне могу сделать, – ответила госпожа Арэнт, снова вспоминая, что последний раз такое желание было не так давно, во время прогулки с Райсом по подземелью, когда они вышли на группу вампиров. Вампирша с пепельно-серебристыми волосами тогда вывела ее из себя тем, что посмела посягнуть на ее Райса.

– Этот прекрасно, моя любовь! Не знаю, что с тобой случилось, но сегодня ты меня радуешь, хотя вчера огорчала. Может тебя так поменяла наша страстная ночь? – Малгар снова почувствовал влечение к ней. Сильное, такое, какое бывает лишь у зверя. Если три последних года он отдавал предпочтения своим любовницам в Солбри и Торгате, куда заезжал особо часто, то сейчас он начал чувствовать, что именно Ольвия – его жена, снова начинает дразнить его. Неужели к нему начало возвращаться те первые чувства, которыми он был полон в их первый год знакомства? – В это Двоелуние у нас будет особая охота, – сказал он негромко, разглядывая Ольвию, так словно видел ее первый раз. – Мы выезжаем пораньше – сегодня же. Так что собирайся, дорога неблизкая, уезжаем надолго.

– Сегодня?! – такого госпожа Арэнт явно не ожидала. Она знала, что Малгар планировал выехать за пару дней до Двоелуния, но так, чтобы в дорогу прямо сегодня!.. Графиня снова была сбита с толка, этот день принес ей столько неожиданного, большей частью ужасного, если вспомнить о том, что произошло между ей и Дерхлексом.

– К Часу Раковины кареты будут готовы. У тебя достаточно времени, чтобы собраться. Поедем в ночь. Ты же любишь ночь? – Малгар подошел к ней, обнял, грубо прижимая к себе.

Ольвия отвела в сторону руку с письмом Райсу, опасаясь, что ее супруг проявит интерес к свернутому листку бумаги. Нужно было бы скорее убрать письмо, но это было невозможно сделать в объятиях мучителя, считавшегося мужем и забравшего ни один год ее жизни.

– Да, люблю, – бесцветно ответила она. Госпожа Арэнт не врала – она на самом деле любила ночь. При чем еще до того, как стала оборотнем. Она не знала, откуда в ней это необъяснимое влечение к прогулкам в ночной тишине, когда над головой луны и звезды, и мир вокруг полон тайн и волшебства гораздо больше, чем при свете дня. Ведь не зря же на ее родовом гербе изображена волчица – наверное что-то такое было в роду, передавшееся ей.

– В этот раз для нас двоих будет гораздо больше ночей, и все они понравятся тебе. И еще… будет самая важная ночь – Ночь Таинства богини Калифы. Ты будешь посвящена ей – своей рукой принесешь славную жертву. Знаешь, кем она будет? – Малгар старался заглянуть в глаза супруги.

– Нет, – после долгой паузы и с немалым трепетом отозвалась графиня. Ей казалось, что в следующий миг Малгар произнесет три страшных слова: «Твой любовник – Райс», и если так случится, то ее сердце разлетится на куски. Или наоборот: сердце Малгара разорвется, потому что она тут же обернется зверем и вырвет его из груди того, кто доставил ей за последние годы столько боли.

– Узнаешь позже. Кстати, насчет твоего Ирдемса. Я с Кагиаром был у него. Как просто все решилось. Это ничтожество как девка-потаскуха лило слезы и падало нам в ноги. Найти убийц моего брата оказалось очень просто. Глупцы даже не пытались скрыться. Я мог бы убить их сегодня, но Кариаг, как всегда, хитер и придумал развлечение, которое и станет нашим отмщением. Ты, Ольвия, тоже примешь в этом участие, – Малгар наконец разжал свои сильные руки. – Именно поэтому нам стоит поторопиться с выездом. Нужно будет кое-что приготовить по пути.

– Кто они? – слабым голосом произнесла госпожа Арэнт.

– Узнаешь. Всему свое время. Что это за письмо, с которым ты так носишься? – граф перевел взгляд на свернутый листок в ее пальцах. – Мы редко бываем вместе. А, Ольвия? Уж не появился ли у тебя любовник?

– Написала кое-что герцогине Альгер, – отозвалась графиня, чувствуя, как сердце пустилось вскачь. Тут же нашла вниманием зону оборотня, готовая погрузиться в нее, если Малгар потребует показать письмо. Ольвии очень не хотелось стать убийцей. Если бы позволили боги – ее боги, а не нубейская Калифа, о которой часто говорил Малгар – то графиня не стала бы убивать ни своего мужа, ни магистра Дерхлекса. Но теперь она не была уверенна, что боги позволят ей не пачкать душу кровью. Ведь на ней уже была кровь.

***

Мечник, стоявший рядом с Гурвисом опасений у меня не вызвал. Я догадался, что они знакомы, и он, скорее всего, один из телохранителей графини.

– Что-то случилось, Гурвис? – спросил я, опережая на несколько шагов Салгора.

– Да, господин Ирринд, – ответил тот, и лицо его стало еще более скорбным.

– Пойдем ко мне в комнату или, если не возражаешь, в обеденный зал – проголодался, сил нет, – предложил я, махнув рукой Салгору, чтобы тот шел с Талонэль.

– Спасибо, Луриф, – Гурвис непонятно за что поблагодарил мечника, и тот неторопливо зашагал в сторону Железного моста. Мне же слуга графини, сказал: – Вам письмо, господин Ирринд. Очень важное письмо. В этот раз, как видите, доставил в полной сохранности. Если соизволите, можете прочитать его при мне и передать что-то для госпожи Арэнт на словах. Ее сиятельство запретила брать у вас любые ответные сообщения, сам понимаете почему.

Я кивнул, и сказал:

– Если не спешишь, пойдем в обеденный зал. Там прочитаю.

– Да, есть время. Тем более графиня потребовала дождаться вас и передать все это вам лично. Мы с Лурифом ждали тут долго, часа полтора, наверное. Но мне обязательно нужно вернуться к отъезду ее сиятельства, – сообщил он, уже входя следом за мной в таверну.

– Она уезжает? С Малгаром? – это известие стало мне особо неприятным. – И почему так неожиданно быстро, тем более не с утра, а под вечер?

– Не могу знать. Если честно, – он понизил голос, проходя мимо стойки распорядителя. – Ее муж любит уезжать в ночь. И по ночам любит гулять – уж такой человек, – на последнем слове голос Гурвиса дрогнул, будто произносил его с большим сомнением.

– Салгор, вы тут сами, – сказал я, видя, что мой ученик устроился с эльфийкой на нашем обычном месте – столике возле большого цветочного горшка.

Я же прошел дальше в зал и выбрал стол у второго окна. Людей в это время в обеденном зале собиралось мало, и подавальщица – полненькая, чернявая женщина средних лет – почти сразу подошла к нам. Приветливо улыбнулась, скороговоркой огласила меню, посоветовала грибной суп. Я его и заказал. К нему попросил гусиные крылышки, томленные с овощами.

– Гурвис, тебе что? – спросил я, выжидательно глядя на паренька. – Выбирай без стеснений, что понравилось. Или после графской кухни тебе все будет казаться невкусным? – я усмехнулся, хотя шутка вышла кислой, и настроения как-то не было. Голову полнили мысли о госпоже Арэнт, ее муже и письме, которое явно не должно меня обрадовать.

– Если можно, мне бы жареных карасей. Кусочек хлеба и все, – сказал он, когда подавальщица черкнула что-то на бумаге и отошла, добавил: – У ее сиятельства такое не готовят. Я никогда не ел у нее карасей, а я правда их люблю. Отец ловил карасей и пескарей, а мама жарила – так было в детстве. Мы жили очень бедно, но воспоминания бывают дорогими не только о богатой жизни.

– Это точно, – я кивнул, думая, что Гурвис уже считает себя совсем взрослым. Впрочем, как и Салгор. Забавно это было. В самой первой жизни и я считал себя взрослым уже лет в 17 или еще раньше. Но как это было наивно тогда с моей стороны!

Я молчал, ожидая, когда он достанет письмо. Слуга Ольвии расстегнул колет и бережно извлек из внутреннего кармана белый прямоугольник, заклеенный печатью с рельефом волчицы, той самой, которую я видел в первый день пребывания в этом мире на двери графской кареты. Это воспоминание шевельнулось во мне, при чем как-то болезненно, хотя не было к тому причин. Казалось, что все это: карета Ольвии, ее трогательная забота обо мне – совершенно незнакомом человеке – ее голос и ее глаза – все это было очень давно, хотя на самом деле не прошел даже месяц. Месяц Диких Скакунов – он был в самом деле диким, и столько успело случиться! С этими неожиданно нахлынувшими воспоминаниями я лишь сильнее утвердился в словах, сказанных вчера Яркусу, что теперь для меня важна только Ольвия. Да, да, именно так! С Ионой у меня ничего не вышло, и может оно к лучшему. С Флэйрин тоже как-то не сложилось, и неизвестно, увидимся ли мы когда-либо. Может, встретимся там в подземелье, когда я буду проходить по темному коридору с Ольвией к реке. Поэтому для меня была и есть только милейшая госпожа Арэнт, которую я, наверное, люблю. «Наверное» – потому, что для меня это всегда было сложным в определении, сложным состоянием души, ввиду особенностей моего восприятия. Ведь оно несло многие предыдущие жизни и воспоминания, в которых тоже было много любви, много женщин – их я не имел права забыть. Только это вовсе не значит, что моя любовь, вмещающая не одну женщину, стала для меня не настоящей.