Глава 1
Кремль. Кабинет Сталина.
После памятного съезда в декабре прошлого года Сталину срочно пришлось пересматривать все договора, которые заключал Троцкий. Одним из них и был с компанией Форда. Посевная прошла с большим напряжением сил, а скоро начало первой пятилетки. На начальном этапе надо правильно максимально перераспределить объёмы ресурсов и продуктов. Да ещё и с коллективизацией не всё ладно.
«Погода тоже не радует, весна очень холодная» – вздохнул Сталин.
Тут ещё на него попытался «насесть» Куйбышев с просьбой срочно отправить сотрудников на стажировку в Америку. Ему вторили, не смотря на производимые проверки Бубновым в ведомстве ВСНХ, председатель Главметалла Межлаук и первый заместитель Оболенский. Вот и не поймёшь, толи они сбежать надумали из СССР, толи ещё что-то… Все как-то резко засобирались за границу после арестов и отправления в ссылку Троцкого.
Но машины и трактора всё равно требовалось и срочно. Распределяли буквально поштучно. Сталин отодвинул популярную сейчас книгу «Моя жизнь, мои достижения, поскольку «работа» – не для капиталистов!» Генри Форда с комментариями инженера Н.С. Лаврова.
– Особенно когда ты миллионер – прокомментировал книгу Сталин и остался недовольным такой её популярностью в СССР. – Что они в ней нашли? Что-то тут не чисто – произнёс в усы.
Отпил из стакана остывший чай и взял затребованную сводку, подготовленную экономической разведкой возглавляемую Слуцким обзор про трактора и автомобили в СССР и известных марок за рубежом.
«Со Швецией переговоры идут сложно, они требуют серьёзных политических гарантий, а я ещё с правыми на эту тему не договорился» – подвёл предварительный итог прочитанному. Тем не менее, неожиданно удалось наладить связи с фирмой Tidaholms Bruk у которых свой двигатель Tidaholm системы Хессельмана. Есть надежда на налаживания производство их полуторатонных грузовиков в Ленинграде около тысячи в год.
С немецкой фирмой Lanz похоже тоже сумеем договориться на производство разных Bulldog. Но само лучше идут дела с чехами. Фирма Татра согласна построить два цеха-завода по производству автомобилей. Это Татра-13 в Нижнем Новгороде на выпуск четырех тысяч в год. Причём договорились на перенос бензобака под кузов и установку более сильного двигателя воздушного охлаждения с бензонасосом. И Татру- 24, опять названный «Бульдог» в Ярославле, но уже на четыре тысячи тонны груза. И всё. Больше Татра в ближайшие годы дать не может. По деньгам машины получается дороже, чем у Форда, но намного лучше по качеству. Плюс перевозка морем и железной дорогой, то на то и выйдет.
Неожиданно свои услуги предложила небольшая чешская фирма Praga на постройку небольшого предприятия на выпуск маленьких грузовичков на одну тонну груза, при выпуске не более тысячи в год.
«Пожалуй, пусть строят предприятие рядом с Татрой в Нижнем, а потом их объединим, как советовал византиец. Кстати, где он там застрял после прихода в Таганрог? Нужно узнать у Будённого, который его ждёт для испытания закупленного оружия. Тоже мне друзья… стали» – хмыкнул Сталин.
С фирмой Skoda тоже договорились. Построят предприятие в Луганске на две тысячи угольных автомобилей. Тут главное чтобы Венгрия «не взбрыкнула» и давала спокойно перевозить оборудование, запчасти и людей. Что бы им такое предложить… кроме денег?
Но машин и тракторов мало. Планы у нас были совсем другие. Чёртов византиец. Что я буду докладывать на ЦК? Как объяснять? Мы ведь собирались строить сто тысячный завод по производству автомобилей. Поверил греку… ну я ему, как только он тут появится. Хотя я сам рассматривал образцы и слушал объяснения… и согласился. Но, надо признаться что не только грек выступал за пагубность ускоренной автомобилизации. Председатель комиссии Госплана С.Г. Струмилин тоже аргументировал свою позицию необеспеченностью сбыта автомашин, особенно на селе. Необходимостью продавать их в кредит, что обременительно для государственного бюджета; невозможностью рационально, с полной загрузкой, использовать автомобиль в сельских условиях, где и лошадь то работает лишь восемьдесят пять дней в году; высокой себестоимостью производства в отечественных условиях; наконец, бездорожьем. Другие некоторые ответственные работники Госплана и ВСНХ тоже считали строительство государственного автозавода на восемьдесят – сто тысяч машин в год несвоевременным и предлагали начать со строительства небольшого предприятия по сборке автомобилей из импортных частей, похоже все же они правы. Но заводы ещё необходимы и большие».
Набил трубку, встал из-за стола и прошелся взад-вперед. Немного успокоившись, вернулся за стол и взял сводку по Форду. Господин Форд, несмотря, что понизил цену тракторов до 395 долларов, проигрывает конкурентную борьбу Chevrolet, John Deere и International Harvester которые взяли двадцать четыре процента рынка, оставив Генри всего пятнадцать с половиной процента. В Ирландии завод Форда тоже терпит убытки. Успешные, платёжеспособные хозяйства выбирают специализированные машины, удовлетворяющие потребностям именно их производства.
Дальше сводка по состоянию на самом заводе «Красный путиловец» в Ленинграде, где был полный бардак. Десятки тракторов, которым не хватает нескольких деталей, простаивают на заводском дворе. Качество сборки и комплектующих было таково, что трактора ломались после трехдневного испытания. Советские газеты сообщали об ужасающем беспорядке на сборочной линии и о достигнутом через полгода «рекорде» – сборке за один день шестидесяти шести тракторов, но за счет «довинчивания гаек». Завод «Красный гвоздильщик» постоянно срывал поставки крепежных болтов и гаек.
«Нет всё-таки прав грек, Струмилин и другие. Нет у нас достаточно квалифицированных кадров и финансовых ресурсов, чтобы сейчас строить сто тысячные заводы. Будем собирать совещание» – и взялся за трубку телефона…
* * *
Прошло несколько дней и в Кремле собралось большое совещание.
– Мы никак не можем наладить производство червячного привода, поэтому рекомендую наладить более тесное сотрудничество с компанией Форд – этими словами закончил своё выступление Каган.
– А как вы прокомментируете слова фордовского представителя Чарлза Стенсена в 1926 году «Вы украли всё что могли» и его вердикт «никакого сотрудничества»? – задал «неудобный вопрос» Сталин, подсматривая в свои записи.
– Ситуация несколько изменилась – хоть и смутился, но не растерялся Каган.
– Правильно. Настолько изменилась, что компания Форд начала терпеть убытки по всему миру, вот они о нас и вспомнили – усмехнулся Сталин, которому как то резко расхотелось пускать Форда в СССР. Да и его подозрительность после ноябрьских событий ещё больше возросла, масонская деятельность Форда этому тоже поспособствовала.
– Но мы же провели предварительные переговоры… и вроде договорились о новой встрече с руководством – растерянно подал голос председатель Главметалла Межлаук.
– Может, тогда вернемся к переговорам с Дженерал Моторс о продаже технической документации и лицензии на выпуск шевроле из поставляемых в кредит авточастей. А это двенадцать с половиной тысяч машин в год – Оболенский. Поняв, что кто предоставил какой-то компромат на Форда Сталину и надо спасать «банковских друзей» из САСШ.
– Что вы так в САСШ рвётесь? Понравилось у капиталистов? – как всегда безапелляционно бросил с места Ворошилов, уловив настроение Сталина.
– Опять придётся менять план – вздохнул Куйбышев, стараясь примерить спорщиков. Если сейчас ОГПУ приостановило проверки в ВСНХ, разбираясь с троцкистами, то это не значит, что не возобновит.
– Доставка фордовских комплектующих по морю из Нью-Йорка в Мурманск будет занимать двадцать один день – подсмотрел справку Слуцкого Сталин. (В реальности разгрузка парохода отнимала до трех недель, а перевозка грузов по железной дороге в Нижний требовала сорок (!) дней. – истор. Справка)
Споры и шепотки сразу затихли. Все поняли, что у Сталина есть какие-то данные. Межпартийные разборки ещё не закончились. Троцкистов ещё не всех поймали. Попадать на разговоры-допросы к старающемуся себя показать Бубнову никто не хотел.
– Может, вы товарищ Сталин озвучите нам свои предложения? – Струмилин. Он тоже был один из авторов плана индустриализации и болезненно переживал за его воплощение планов в жизнь, опасаясь авантюрных планов руководства. Сам же занимал отдельную нишу в эшелонах власти, но тоже боялся и не хотел разборок в правящих кругах. Сейчас его мысли больше занимала проблема резкого роста цен, и подорожание доллара к рублю. С марта 1928 года запретили вывоз царских червонцев из страны. Сразу же после этого червонец исчез из котировок Лондонской биржи, и Советский Союз перестал обладать валютой. Рубли после марта 1928 года превратились лишь в условно-счетные единицы.
– Завод «Красный путиловец» прекращает собирать фордзоны и наводит на заводе полный порядок. Подготавливает переход на выпуск шведских тракторов «Аванс», так как договорённости с кампанией есть. Хотя со шведами мы никак и не можем договориться о полноценном сотрудничестве. Пока, во всяком случае, пока, но надежда есть. Это позволит нам избежать обвинения в воровстве в САСШ. Там директору «Амторга» Борну и так тяжело приходиться работать. Ответственность возложим на товарища Кирова. Надеемся, что с заменой шведского угля он в этом году, так же разберешься – прищурил глаз Сталин и посмотрел на соратника. Дальше зачитал планы по работе с фирмами Татра, Ланц, Шкода и другими. Дал задание увеличить выпуск тракторов «Запорожца» в Кичкасе.
– Так как завод «Большевик» в Ленинграде не справляется с задачами для Красной Армии, то я предлагаю рассмотреть выпуск соответствующей продукции на заводе «Аксай» в Ростове-на-Дону. Для этого ещё раз специалисты из НАМИ должны проанализировать пробег 1924 года и выбрать нам нужный образец – закончил доклад Сталин.
– А где мы на это всё возьмём деньги? – хмыкнул Рыков.
– Будем ориентироваться на те деньги, которое мы планировали потратить на сотрудничество с Фордом. Ну, возможно, что-то ещё изыщем или где сэкономим. Например, на ваших поездках в САСШ – вернул ему такой же хмык Сталин.
– Но тогда машин и тракторов мы получим намного меньше, а потратим больше? А как же пятилетний план? – влез Межлаук. – Хотеть – не значить смочь – повторил фразу грека Сталин. «Вот же этот чёртов византиец, иногда так исковеркает русский язык, что и не знаешь, что в выражение добавить или убавить». – Со всеми иностранными фирмами договора не только на документацию, но и запасные части. Так же и на оборудование, инструменты, измерительные приборы и специалистов. Их специалисты обязательно должны обучать наших молодых рабочих. Ещё раз подчёркиваю, наших молодых рабочих новому методу передового производства. А то получается так, на бумаге машины и трактора есть, а фактически из-за брака и других причин – их нет – грозно отчитал всех Сталин.
Немного пообсуждав доклад-указания, соратники разошлись несколько ошарашенные опять новыми планами Сталина, не понимая, что происходит? Откуда поступает информация и такое резкое изменение старых планов? Ведь только отменили ранее принятое решение по танкам МС-1, поменяли начальников строительства укреплений и принятию в производство других образцов. Образование непонятного до конца Росбасса. Резкие изменения стали сильно беспокоить товарищей Сталина, понимая, что появился ещё один неучтённый центр влияния на вождя. Так как Сталину на съезде вручили диктаторские полномочия … то схватка за власть, обещала развернуться в ближайшее время.
* * *
Заседание Политбюро ЦК ВКП(б) на тему индустриализации было назначено на 26 апреля, но перед этим «правые» решили провести «разведку боем» 22 апреля. В узком кругу Рыков с Бухариным обвинили Сталина в том, что важнейшие решения он принимает сам или в очень узком кругу только своих сторонников.
– Это вы Алексей Иванович у себя принимаете несогласованные с ЦК действия по вывозу золота в САСШ. Мы с прошлого года вынуждены постоянно лавировать с французами. А ведь только-только начали налаживаться отношения с Францией. И тут я получаю от французского посла Эрбетта ноту протеста за прошлый месячный вывоз золота в количестве пяти миллионов долларов. Сейчас золото в Германии и как нам его «выцарапать» обратно в страну я не знаю – строго ему Сталин.
«Теплые и дружеские переговоры в узком кругу» закончились ничем. Отношения между «правыми» и сторонниками Сталина ещё не набрали таких острых противоречий, и они ещё нуждались друг в друге.
Двадцать шестого апреля на Политбюро новый план Сталина по заводам поддержали даже те, на кого он и не рассчитывал. Многие руководители просто боялись таких гигантских строек, а тут предложили некую альтернативу. Но и Сталин в этот раз смягчил требования по борьбе с кулаками и изъятию у них излишков хлеба.
«Чёртов грек, всё из-за него стало с ног на голову» – ругался Сталин, про себя направляясь с пленума с охранниками к себе домой…
* * *
В это же время на причале Керчи.
«Чёртов Сталин и вся его компания» – ругаюсь я про себя, чтобы не услышал стоящий рядом со мной Потоцкий. Хорошо, хоть догадался меня предупредить заранее. «И что я теперь должен делать?» – ошарашенный новостью, что золото и серебро из страны вывозить нельзя. За что я тут с местными сейчас торговать буду, когда у них ничего нет? Одними пиломатериалами и углём? Козлы…
Сначала «Жан-Мари» подошёл к стоящему на рейде «Огням Смирны». Так как погода была хорошая, начался перегруз груза, который отправится в Европу. А потом уже направились к причалу Керчи.
– А зачем ты верблюдов сюда привёз? – удивляется Потоцкий. – Что с ними делать? Он наблюдает с мостика в трюм, где Самир с Насером ухаживают за животными. На палубе смущённый Сафонов чешет затылок. Таможенника понять можно. Сейчас я привёз небольшую часть груза коммерческим товаром, надо брать пошлину, а как считать? Если самая дорогая его часть подарки в Москву.
– Да всё равно полупустой корабль назад гнал. Мне надо чтобы вы тут наладили выпуск арбы для верблюдов и мулов, но с вращающейся осью, как это принято на Кавказе и в Турции[1]. Всё равно у вас подшипников нет, а я тоже не с султанами торгую.
«Верблюдов, верблюдов… а что делать если у луров за оружие брать нечего. Вот и забрал, что мог у них всё более менее ценное, ещё и должны остались. Забрал даже часть женских украшений, которые похуже и не красивые, зато много золота и серебра. Обещал привести красивые с камнями или янтарём. Как я про него только раньше-то не вспомнил? Даже пацанёнка Насера взял на работу на полгода, чтобы обучил русских, управляется с арабскими верблюдами».
– Ты мне лучше скажи, что теперь мне делать? – обращаюсь к Потоцкому.
– Этот вопрос только в Москве решить можно. Сейчас у меня полномочий не хватает. Сафонов тоже не отступиться, терять такое место никто не желает. Жалобу настрочат только так. Может, в Москве убедишь, чтобы для тебя магазин оставили – вздыхает Потоцкий.
– Месье Сакис. Я тут посчитал… но может быть вы лучше пошлину нам товаром отдадите. Нитками и тканями. Вам же возиться будет меньше – поднялся к нам на мостик Сафонов и подал мне подсчёт.
– Нет. Что-то ты тут много насчитал. Мне легче продать в Мариуполе и Таганроге и внести в вашу кассу вашими деньгами – прикинул я цену и подал подсчёт Потоцкому. Всё-таки какой-то Торгсин придётся начинать мне, а что делать? Ведь там сначала тоже только иностранцам разрешалось покупать.
Немного скорректировали список, и Сафонов отправился за телегой. Мне же потом выпишут справку об уплате таможенного сбора на определённую сумму. Но, а небольшая разница пойдёт на пошив обновок семьям таможни. Пришлось пойти и на это.
Потом появился Дрокопуло. С ним мы быстро нашли «общий язык». Тут в раскопках попадается много золотых и серебряных изделий и монет, вот он мне и предложил.
– Тут Сафонов всё лично видел. Поэтому, Павел Герасимович сделаем по-другому. Сможешь ночью передать на «Огни» золото? А в Таганроге потом заберёшь бельгийскую ткань и разные нити у старика Евгения Иоаннидиса в парикмахерской. А то, что ты передашь, я оценю и за вычетом товара, следующим рейсом приведу тебе рыбацкие баркасы. Запишем их как временную передачу местной общине греков от меня помощь лет на десять или двадцать. Тогда их у вас сложно будет отнять – немного подумав, принимаю решение. Не думаю, что будут обыскивать мой сейф на «Огнях»…
Перебираюсь на рейд не только за этим, а и просто нормально отдохнуть. Ночью операция прошла успешно. Как стемнело, повесили лампу со стороны моря, чтобы видно было, куда пристать местным грекам. Туда и пристала лодка рыбаков. С неё мне передали два тяжёлых мешка. В это время на вахте стояли особо проверенные матросы.
– Похоже, из разных захоронений – рассматриваю я разные монеты и предметы, каких тут только не было. Пантикапейские, боспорские, греческие, римские, генуэзские, византийские, турецкие и непонятно ещё какие. У меня скоро появится целая коллекция нумизматики. Если прикинуть вес, то более десяти килограммов. Тут приблизительно на десять тысяч долларов по сегодняшнему курсу… не считая исторической ценности. Нормально. Никогда не сомневался в своих соотечественниках… обоих национальностей.
Глава 2
В Таганроге разговаривал больше с Москатовым. Из всех местных руководителей он показался мне самым вменяемым и идущим на нормальное сотрудничество. Может из-за того что Таганрог с рядом стоящими городами был обделён в финансовом плане, а требовали с него много. Обсудили с ним наше более подробно сотрудничество. Возможность создание новых артелей, чем озадачил его не на шутку.
Позволил местным снять мерки с одежды, обуви, чехлов для оружия, перемётных сумок для лошадей. Рассмотреть, и познакомится с другими образцами товаров. Оставил и коробку африканской смолы, для опытов. В Европе из неё в основном делают дорогую краску. Я же попросил создать пропитку для одежды. Оставил почти все нитки, недорогую ткань, часть мыла и другие дешевые вещи.
Всё самое ценное и дорогое грузить в вагоны. Особенно спор с Москатовым вызвала медь. В СССР её сейчас добывали очень и очень мало, а то, что была, шла на изготовление монет. Особенно меня развеселили полкопейки 1926 года, ходившие у населения. Им же медь требовалось на местный авиационный завод. Пока там дела шли ну совсем не очень. Зато отремонтировали мне два пулемёта. Один станковый Виккерса, а второй Льюиса смененных у луров за три русских винчестера каждый.
Прикупил большой дом на окраине в сторону Мариуполя, недалеко от побережья и порта. Сейчас это не самое удобное место для проживания. Далеко до центра и рынка, но если сделать причал и провести дорогу, то можно сделать свой микрорайон. Будет самое то, чем «воевать за жилплощадь» и перестраивать существующее. Да и с жильём, как всегда и везде в СССР сейчас большие проблемы. В доме срочный ремонт. Улучшение условий, санитарии и достройка помещений под кухню. На первом этаже и во дворе будет большой магазин, где будут не только продавать, но и скупать нужный мне товар. Большую часть двора занимает загон для животных, сейчас там разместили верблюдов. Обижать луров я не стал. Взял только «пожилых кораблей пустыни» в количестве шести штук, которым будет уже тяжело переносить длинные переходы. Их сначала еле завели на корабль, с таким же трудом и спустили. В этом полная заслуга Насера, поэтому и взял его на работу. Вот тогда и понадобились отложенные пиломатериалы для помоста. Верблюдов приказал выставить на продажу или сменять на донских лошадей. Посмотрим, что из этого получится. Мне верблюды точно не нужны. Да и вообще…боюсь я их.
На втором этаже будут прожить мои сотрудники, а так же Самир с Насером. Часть из экипажа, возможно, останется в Таганроге, передавать и обучать русский экипаж на «Жан-Мари». Этот пароход меня окончательно разочаровал, и я решил, если договоримся продать его СССР.
Вот только гложут меня мысли, а не поторопился я со всеми такими финансовыми вложениями? Ладно, займемся и другими делами… и моими обещаниями.
– Давайте знакомится князь Манос – предстал я перед четырьмя пожилыми греками в парикмахерской старика Евгения Иоаннидиса. Наконец мы смогли, увидеться и попробовать обсудить наши взаимоотношения. Три незнакомых степенных грека уставились на меня. – Я попросил пригласить вас, чтобы обсудить наше сотрудничество.
– Зачем? – спросил один, больше похожий на турка, чем на грека.
– СССР финансово катится в пропасть. Богатых разорили, скоро примутся за более-менее зажиточных – поясняю им.
– Почему? – не понял другой.
– Тут несколько причин. Взять власть это одно… но надо знать и уметь что-то с ней и делать – усмехнулся я.
– Вы считаете, что у коммунистов ничего не получится? – третий и прищурился, смотря на меня.
– Получится. В этом сильно заинтересованы ещё и американские евреи-банкиры. Вот только крови они своей, а ещё больше чужой прольют много – задумчиво говорю им, показывая, что размышляю на эту тему.
– А чем нам это грозит? Мы никого не трогаем – скептически первый.
Та-ак. Похоже, разговора сейчас не получится. Пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Одно из двух. Или они бояться меня и потерять свою власть, что, скорее всего. Или думают что им и так хорошо… без меня? Если судить по их одежде, то так и есть. Ну что же… флаг им в руки и большой барабан на шею.
Вот только почему это я решил, что меня будут встрять с цветами и оркестром? Может и поэтому местных греков репрессировали, что они были очень уж не уступчивые и не шли на компромиссы? А может, присматриваются ко мне? Время покажет. Ну и не будем гнать лошадей…время покажет.
Дальше разговор за местным легким вином был не о чём. Зато потом я отдельно договорился с Евгением Иоаннидисом. Он передаст оставленный три тридцатиметровых рулона ткани, разные нитки и другие вещи для Дрокопуло. Его старик, оказывается, знал…ну ещё бы…
* * *
Но как бы там не было эшелон, наконец, сформировали. Опять пришлось отправлять Потоцкого в Ростов-на-Дону за пульмановским вагоном. За аренду рассчитался тремя африканскими коврами и советскими деньгами, которые у меня начали накапливаться. И это притом, что у Потоцкого специальные бумаги на руках. Не сказать, что такая ситуация мне нравилась…вернее совсем не нравилась. Хапуги. Надо срочно что-то придумать, делать такие постоянные подарки я не намерен. Это не в моём характере.
Ну-у надо же такому случится. Застряли на станции Екатериновке рядом с городом Ельцом. Угля нет, и когда будет, никто не знает. Шахтинское дело по сообщениям газет, которые я сейчас внимательно читаю, их целую стопку привез Потоцкий, тут тоже возбужденно. Но на этот раз комиссия работает из Москвы во главе с Кировым. Надеюсь до такого маразма, как в нашей истории, тут не дойдёт. Такая представительная комиссия показывает, что стране срочно нужен уголь… и много.
Рядом стоит военный эшелон с солдатами, направляющийся из Москвы на Кавказ. В Чечне и в это время, оказывается, начали бунтовать. До вооруженного восстания ещё не дошло, но уже где-то близко.
– Я смотрю народ, как-то не очень оценил ваши колхозы? – говорю я, показывая на газеты в руках. Потом принялись с Потоцким и Бехтеревым рассматривать в окно стоящий рядом эшелон. – Что-то я не пойму, что у вас это за войска? И зачем они с пиками упражняются? Ну, тогда им ещё кольчуг и щитов не хватает. Почему нет? – ехидничаю я Потоцкому.
Военный эшелон пришёл сюда раньше нас. Вот и выводят командиры солдат, чтобы они не маялись бездельем, на разные своеобразные тренировки. Но вот как-то в моём понимании, эти тренировки к современной армии… не сильно подходят и это ещё мягко сказано.
Сначала их командиры сунулись к нам, но Потоцкий, по моему приказу их шугнул. Зачем они мне тут? Нас лишний раз объедать. В разных концах нашего эшелона на крыше вагонов стоят пулемёты и по два человека к ним постоянно. С каждой стороны тоже охрана ходят взад-вперед. Сам расставлял и инструктировал Сергея и иногда проверял с Потоцким и Андреем караулы, сохранность вагонов с грузом и пломб. А то тут быстро растянут и не заметишь как. Народ ушлый, и эшелоны грабить наловчился. Зато мои бойцы вызывали интерес у соседей. Ну ещё бы. Всё-таки я срочно в Таганроге заставил и немного разорился на переодевание и переобувания своего отряда, хоть и поругался тогда с Потоцким на эту тему.
– Мои люди, мои деньги. Как хочу, так их и одеваю и вооружаю. Не нравится? Тогда буду брать охрану с кораблей. Тоже нет. Ничего потерпите – безмятежно заявляю ему. Будут они мне тут ещё указывать, как жить надо. Счас.
– Умеешь ты Сакис создавать проблемы – скривился тогда Потоцкий. Ну да ему теперь постоянно приходиться спорить и доказывать разным «большим» командирам, что у нас специальный отряд.
– Меньше спорь. Пистолет в лоб и посылай по вашей матери. Если что, тебя Сергей с пулемётами подстрахует – ставлю точку в споре. Этим показываю, что ни на какие компромиссы я идти не желаю.
– Может мне ещё пушку с собой таскать? – не спешит сдаваться Потоцкий.
– Да по мне хоть бронеавтомобиль с бронепоездом – отметаю все условности, на что получаю только не довольное покачивание головой.
У всех моих бойцов шинели перешиты и обрезаны до колен. Рукава тоньше и стягиваются ремешком на манжетах. Красные клапана спороты. Вместо них звезды на боку левого плеча. На поясе у каждого кинжал с левого бока, а с правого подсумок с патронами. Или наоборот. В отряде есть три левши. В руках русский винчестер, который охрана обязана держать стволом на руке, и в любой момент готовая стрелять. Вешать на плечо во время караула я запретил…категорически. Зато смена каждые три-четыре часа, в зависимости от погоды, да и чтобы люди не уставали. Высокие ботинки со шнуровкой. Это к кожаным местным лаптям добавили брезентовый верх со шнурками. Но и такому солдаты очень обрадовались. Оставил в обязательном порядке портянки в целях гигиены. Прикупил пару пистолетов Браунинга в Таганроге у местных на чёрном рынке, поэтому все командиры караулов щеголяют с полуоткрытыми кобурами на правой ноге. Покривился, но оставил в наказание только будёновки, раз фуражки… профукали. Зато Потоцкого это очень обрадовало.
– Это новое образование. Территориальные войска – пояснил нам Потоцкий.
– Это какие-то партизаны, а не войска – вздыхаю я. – Завтра пойдём на станцию, будем с продуктами что-то решать для людей. На наш вагон продукты есть, а вот на охрану почти закончились…из-за вашего угля – тычу пальцев в Потоцкого.
С другой стороны железнодорожной станции был довольно большой местный колхозный рынок, куда мы и направились на следующее утро. Андрей договорился и арендовал телегу поприличнее. Надо следующий раз продумать вопрос с транспортом, на это отметил себе. А я ещё взял кроме советских денег, мыло и иголки, думаю, так нужное найдём быстрее. Бартер всё больше занимает место у рядовых жителей. Рядом с рынком, покосившимся здание государственного магазина, на котором лозунг – «Не более чем за десять-пятнадцать лет посадить на автомашину каждого рабочего и крестьянина в СССР».
– Ну, надо же какой хороший лозунг в захолустье – удивляюсь я и кривлю лицо.
– А что ни так? – насторожился Потоцкий, ожидая очередной подколки.
То, что Александр Александрович пишет скрупулёзные отчеты самому Сталину, я нисколько не сомневаюсь. Пусть пишет. Лишь бы им на пользу.
– Нельзя не понимая основ, сразу переходить к сложному. Ничего с этого хорошего не получится. Сначала надо наладить выпуск велосипедов, разных мотоциклов, мотороллеров, трициклов и только потом пересадить всех на автомобили. Ведь там не только техника, но и правила поведения и движения. Важна и техника безопасности шофера, окружающих людей и животных. Материальная база обслуживания техники и много чего другого. Вот вы знаете, сколько мотоциклов и автомобилей сейчас в Германии? – опять подкалываю я.
– ? – делает неопределенное выражение лица Потоцкий.
– А сколько? – влез в наш разговор Андрей.
– Пару миллионов точно есть – чёрт его знает, но, по-моему, даже больше. Вот правильно я сказал или нет? Видел только статистику по Англии, где сейчас в стране около миллиона мотоциклов. – Только представьте, что посадишь ты вчерашнего крестьянина на машину, а он не то, что лошадью правильно в городе управлять не может, он вообще машину раньше в глаза не видел. Что будет? А будут загубленные деньги в масштабах всей вашей большой страны. Представили? А так как технику крестьянин покупает не за свой счёт – в конце ехидно улыбаюсь я.
– Нет, но же будем учить – уже не обращает внимания на мои подколки Потоцкий.
– Меньше мечтайте о несбыточном – фантазёры, а перенимайте хороший опыт других стран. Эксплуатация и учёба тоже денег стоит… особенно в таких масштабах. Где возьмёте? А за дешёвую машину, можно два хороших мотоцикла купить, как делают, например, сейчас в Германии – опять подтруниваю, но уже над обоими.
– Необычно – хмыкнул Потоцкий, привыкший уже к моей критике.
Ну, в общем как я и предполагал. Деньги, деньгами, а за хорошее солёное сало пришлось доплачивать мылом и иголками. Так как на прилавке такого количества дорогого товара мизер. Договорились. Свободно купили только гороха и ячменной крупы. Андрея с возницей решили отправить к местному крестьянину за салом.
– Андрей… только без этих ваших коммунистических… – даже не знаю, как сказать, поэтому просто кручу свободной рукой. – Агитации и экспроприации, вот – выкручиваюсь я. – В дом не заходишь. Пусть вынесет товар на улицу. Посмотришь, там и рассчитаешься, как я с крестьянином договорился. Заодно и солёных огурцов прихватишь – взял за лацкан пальто нашего телохранителя, перед отъездом. А то ещё проявит не нужную инициативу. Погода довольно холодная. Все в пальто, шинелях и других тёплых вещях.
Мы с Потоцким решили попить пива. На удивление тут в нэпманской забегаловке продавали пильзенское пиво, о чем гласила вывеска. Там изображался толстый усатый мужик буржуа с бокалом пива, а за ним такая же деваха с тарелками с сосисками и индейкой. Нэпманов уже начали выдавливать из столичных городов, и они вынуждены перебираться на окраины страны. Екатериновка, сейчас по местным меркам крупная узловая станция, вот нэпман сюда и перебрался.
Так как Екатериновка располагалось между двумя реками Сосна и Дон, то у нэпмана в наличии имелась дешевая солёная рыба. Я дал себя «уговорить» Потоцкому, который предложил мне попить пива по-русски. Из довольно большого разнообразия соленой рыбы взяли чехонь.