Глава 1
Холодно. Да, зима в этом году выдалась холоднее, чем обычно бывает в это время. А ещё этот крайне противный ветер поднялся сегодня и несёт снежинки в лицо. Посильнее кутаюсь в свою куртку, надвигаю плотнее капюшон, чтобы выглядывали только одни глаза. Иду осторожно, стараясь не поскользнуться на свежевыпавшем снегу. Поэтому бреду медленно по тротуару и стараюсь повнимательнее смотреть под ноги. Да, зрение стало уже не то, да и реакция, если признаться, тоже. Года постепенно всё же берут своё. Как-никак, а уже 55 год пошёл. Дойти же до моего подъезда в доме осталось какой-то десяток метров.
– Поберегись! – слышу откуда-то сверху.
Пытаюсь понять, что же происходит. Поднимаю и поворачиваю голову в сторону крика. Всё, что успел заметить и запомнить – это огромная сосулька, летящая на меня с крыши дома. А дальше полная темнота.
Очнулся и ничего не увидел. Только носом сразу уловил сильный запах гари, как будто кто-то коробок спичек спалил рядом. По моим первым ощущениям, я нахожусь сидя за столом, завалившись на левый бок. Что-то мокрое и липкое залило мою правую щеку и шею. Левая рука на столе прижата телом, а правая просто свисает вниз. Пытаюсь пошевелиться. Сознание тут же закружилась, а острая боль стала отдавать в правую сторону головы. Превозмогая себя, тянусь правой рукой и дотронулся до виска. Потом стал ощупывать пальцами дальше. Нащупал кровоточащее рассечение выше уха. Та-ак, теперь понятно, что это за жидкость. Тут же зажал рану рукой. Чуть приподнялся и левой рукой начал искать на столе, что бы такое приложить к ране, а потом уже перевязать.
Начинаю аккуратно шарить рукой вокруг. Какие-то бумаги, блюдце с чем-то, чашка, монеты, и перо. Перо…. какое, на хрен, перо? Ладно, потом разберёмся. Сейчас себя спасать надо.
Потихоньку опускаюсь на колени, чтобы не упасть. Состояние ещё то. Опять ощупываю рукой вокруг. Слабость во всем теле мешает делать это нормально. Вместо этого хочется растянуться на полу и больше не вставать. Рука натыкается на непонятный предмет, который отодвигаю в сторону и медленно ползу на коленях, наклонив голову на левый бок. Тут же натыкаюсь на деревянную панель. Чуть рукой верх и нащупываю какую-то тряпку. Тяну её на себя и сразу прикладываю к ране. Нужно срочно остановить кровотечение. Тряпка длинная, поэтому я пытаюсь накрутить чалму.
Теперь мне нужен хоть какой-то свет. Ползу на коленях дальше и ощупывая по пути всё рукой, как слепой. Так, похоже, что это дверь. Пытаюсь открыть. Не поддаётся. Вверх. Натыкаюсь на огромную ручку, потом большую задвижку и с трудом отодвигаю её. Открываю дверь и тут же вываливаюсь в коридор.
Маленький лучик света из мизерного окна, расположенного очень высоко, освещает убогую обстановку вокруг.
– Да куда же это меня занесло? – цежу сквозь зубы. Как ни странно, злость придаёт мне силы. Я карабкаюсь вверх по двери, и медленно встаю. Понимаю, что действовать надо быстрее, несмотря на мою боль, пока адреналин и злость придают мне силы. Держась за стенку, медленно иду к лестнице, которая почему-то поднимается наверх. Как хромая собака, перебираю двумя ногами и левой рукой, поднимаюсь по узенькой и крутой лестнице.
– Помогите – прошу я, почти выбравшись на другой этаж, где тоже почему-то полумрак. Увидел вдалеке только сапоги, тут же зову сиплым голосом их обладателя.
– Ой! Голубчик, что с Вами произошло? Как же так, Митрий Иваныч – услышал я голос. И парень на мой взгляд лет 25 с киношным пробором в волосах кинулся ко мне.
– Где тут у вас душ и аптечка? – спрашиваю непонятного парня. Перовое моё правило, оказывай помощь себе сам, пока можешь, а то врачей можешь и не дождаться.
Парень, помогавший мне подняться, вылупился на меня, как на привидение. Теперь уже я уставился на него. Что такое? Я же ничего такого необычного и не сказал и не попросил. Или тут всё это платно? И вообще сам парень мне не нравится. Внешне, во всяком случае, это точно. В какой-то косоворотке или как там эта рубаха называется. Сверху рубахи жилетка, штаны-шаровары, заправленные в большие и несуразные растоптанные сапоги. Что за старорусский маскарад? Слышал, что сейчас модно всякие розыгрыши устраивать, но не до такой же степени, что чуть не убили. Может меня в какое-то шоу без моего согласия засунули? Или для массовки, или это розыгрыш с реал-шоу?
– Ну, хоть вода, зеркало и аспирин у вас есть? – спрашиваю остолбеневшего парня. Я что – такой страшный? Какого…он застыл, когда мне срочно помощь оказывать надо.
– Пойдёмте. Я Вас-с на кухарню сведу-с – опомнился «спаситель».
Задолбал со своим старорусским. Лучше бы он тогда стакан красного вина предложил. (В дальнейшем, с, словосочетания и выражения старорусского будут опускаться – примечание автора.)
С его помощью добрался до кухни. И тут произошло сразу два события одномоментно. Сначала я от увиденного выпучил глаза. Затем заголосила плотная тётка в каком-то балахоне, подпоясанная передником не первой свежести.
– Ой, барин, что с вами? Ой, боженьки, боженьки – вскинула она руки и прижала их к огромной груди.
– Упал. Воды – что-то мне совсем стало нехорошо, только и мог произнести я, заваливаясь назад.
Меня подхватили под руки и потащили на двор через открытую вторую дверь в кухне. Там посадили на скамейку, прислонив к стене. Кругом зелёная трава и полураспустившиеся листья на деревьях.
– Прошка, подь сюды. А ну неси бадью с водой. Спиридон, а ты барину морсу неси – начала распоряжаться дородная тётка.
Насколько я помню, была холодная зима с сильным ветром. А сейчас, похоже, что весна. Почему-то пришло именно это мне в голову. Стоп. Рассматриваю свои руки. И руки и не мои, а какого-то молодого парня, с довольно нежной кожей. Всё «страннее и страннее», так вроде было у Алисы или не так? Меня что в кроличью нору из научно-популярных фильмов с Фриманом засунул? Та-ак. Надо пока больше молчать. Буду больше слушать, пока не разберусь, что же на самом деле случилось? И нужно всего отоспаться само собой.
Тут конопатый пацан лет десяти, в заплатанной во множестве мест и явно ему большой рубахе серо-буро-малинового цвета, пыжась от натуги, притащил деревянное ведро с водой. Дальше «моя батарейка» у меня села. Меня как куклу помыли и наложили на рану какую-то вонючую мазь. Перевязали уже более качественно и отвели в комнату. Впереди шёл Прошка со свечой. Я уставился на неё, с трудом переставляя ноги. Только она и не давала мне впасть в забытьё и добрести в сознании до моей комнаты. В комнате меня уложили, и я тут же уснул.
Проснулся от того, что хочу в туалет. Тут же находился и Прошка. Сидел на стуле и болтал босыми ногами. Чёрт. Как тут туалет хоть называется? Толи сортир, толи отхожее место?
Свет в малюсенькую комнату попадал из такого же маленького открытого окна с решёткой под самым потолком. От этого комнатка была погружена в полумрак. Кроме стола, двух стульев и лежанки, на которой я лежал, больше ничего и не было. Не богато, однако.
– Прошка помоги. Я в отхожее место хочу – произнес я.
С его помощью доковылял до туалета, типа сортир, во дворе. Туалет был сколочен из тонких брёвнышек и крыт охапкой камыша. Экзотика мать его так…которая даже в двадцать первом веке в наших деревнях встречается. Бумаги, конечно, не было, зато был мох. Потом было принятие водных процедур с золой и отварами трав. Так как мыло, понятное дело, я тоже не обнаружил. Наконец, рассмотрел и себя в ведре с водой из колодца. Там в отражении обнаружил молодого человека лет двадцати с длинными слегка волнистыми тёмными волосами. Нос с горбинкой, широкие скулы с худыми щеками и тяжелый волевой подбородок. Цвет глаз не разобрал. Скорее серые, чем голубые. Да, не красавец…но и явно отталкивающее впечатление мое лицо тоже не производит. Что-то среднее. Но если подстричься и чуть щеки «наесть», то будет и ничего. Ну, хоть не конопатый, как Прошка. М…да. Но за скидку на тридцать с лишним лет и не такое вытерпеть можно.
Потом мне Клава, это помощница повара и та полная тётка, которую я уже видел, наложила новую повязку. Это уже я попросил. Использовали оставшийся кусок моей простыни. Намазали свежую мазь, наконец, сообразил, что она пахнет смолой и дёгтем. На мой взгляд, ничего особо страшного и нет, так, длинная глубокая царапина. Вот только от чего мой клиент «кони двинул», мне не понятно.
Есть захотелось неимоверно. Пересилив себя, пошёл разбираться, кто я и что я? И почему у меня такая рана на голове? А, заодно, куда же это меня всё же занесло?
Первое, что я обнаружил на столе это письмо какой-то Оленьки Баженовой, так…так. После долгих попыток разобраться в этом, явно любовном письме, вот же блин пишут, так пишут, с…, я наконец-то, уловил суть. В общем, моему «коллеге» отказали…совсем. И удачи в этом деле ему уже не видать. Девушка выходит замуж за кого-то другого. Он этого, похоже, не выдержал и решил, скорее всего, свести счеты с жизнью. Дебил, блин. Что? Письмо, датированное 1848 года. Пипец. Вот попал, так попал.
Второе письмо от отца, в котором он лишает своего сына родительского благословления. А вот это уже серьёзно. Почему? А потому что сын не захотел поступать ни в Воронежскую Духовную семинарию, ни в Михайловский кадетский корпус. Жалеет, что так долго, целых семь лет, между прочим, оплачивал учебу и проживание сына в Воронежской губернской мужской гимназии. Пишет, что сын его опозорил семью. Вместо того чтобы учиться, сделать подобающего дворянина карьеру и не позорить родителей, сын надумал жениться и вести праздный образ жизни.
Ну да. Сначала отец отказался и перестал финансировать, потом девушка отказала или наоборот? Вот молодой оболтус и не выдержал. Ишь, какая у него чувствительная душа была. В общем, типичный молодой нигилист этого времени, много и всего желающий, но мало что умеющий. Базаров или как там его…у Тургенева. Или это другой? В общем, не помню я эту школьную муть, но помню что молодые люди маялись дурью…причём много и часть.
Так, теперь кто же я?
В громадном сундуке под кроватью среди немногочисленных вещей нашёлся паспорт на серой бумаге. Читаем «по указу его величества государя императора Николая Павловича Самодержавца Всероссийского…ну и так далее, сын дворянина Мальцева Ивана Алексеевича и Мальцевой (урождённой Старокожевой) Дарьи Михайловны наречённый Дмитрием, народился в 1829 году в Валуйском уезде», ну и так далее. Большая размашистая подпись и такая же печать. Какая-то филькина грамота честное слово. В мое время и фантик от конфет солидней смотрится.
Ну-у, уже хоть что-то. Слава богу судьба, не в крепостного крестьянина засунула, а в дворянина. Правда, полностью отверженного семьёй. Ничего, выкручусь. Что-то и как-то да придумаю.
Вторая грамота-свидетельство об окончании Главной губернской гимназии в 1848 году на имя Мальцева Дмитрия Ивановича. И всё, как полагается, с печатью и размашистой подписью.
Похоже, что семейство на образование и жизнь сына не экономили. Желали, чтобы он и дальше учился и «выбился в большие люди», а он вон как ответил. Ладно, придётся отдуваться за себя… и за того парня, раз такой подарок.
Ещё бы узнать, что он там изучал? И главное как?
Так. Нашёл спрятанные десять рублей зелененькими ассигнациями по рублю. Наверное, очень большие деньги по этим временам? Припрячем, пусть пока полежат. С остальным потом. А-то вот живот сейчас точно совсем с «ума» сойдёт. Интересно он хоть ел последнее время…или всё переживал?
На столе рассыпанная мелочь. Ну-ка и сколько тут у нас нумизматики? Ого, целых пятьдесят шесть медных копеек. Достаточно увесистые монеты по одной, две и пять медных копеек. Одеваю чистую рубаху с ажурным воротником и матюгаюсь. Ну, кто такое только носит? П… какие-нибудь, не иначе. И сидит на мне как-то неудобно. Да что за ерунда? Снимаю. Подхожу к окну и рассматриваю в чём там дело. Понятно-о с такими-то швами, да ещё и не семерично. Кто же так шьёт, ну кто так шьёт? Стоп. Теперь понятно, почему у них раньше одежда была всегда большего размера. Да в этом времени не то, что швейных машинок, иголок нормальных то не было. Хотя, швейные машинки, по-моему, уже были. После надеваю длинный сзади и короткий спереди несуразный пиджак, да ещё, с вырезами впереди. Умереть – не встать с такого маскарада. Сгребаю в ладонь деньги и иду обедать. При выходе комнату закрыл на замок большим амбарным ключом, что висел около двери на обычной верёвке на деревянном сучке.
Наверху в небольшой столовой или как тут сейчас называется это помещение, находились восемь больших столов и один маленький стол. Хорошо хоть посетителей не было. Ну да, все-то уже на работе. За прилавком стоял Спиридон, хмуро смотрящий на меня.
Если судить, что сейчас 1848 год то ещё и нормально. И вообще, хватит носом крутить, надо воспринимать всё, как есть. Попал, значит попал.
– Что у нас есть, поесть? – сажусь на лавку за большой стол и делаю «морду кирпичом».
– Щи, пирог с рыбой и морс – чуть скривился прилизанный. Похоже, что раньше хозяин этого тела со Спиридоном имел небольшие разногласия. Хотя какие могут быть разногласия? Он дворянин, другой служка.
– Неси – командую строго.
Порции были приличных размеров, и я спокойно наелся. Еда обошлась в смешную стоимость, целых семнадцать копеек и как я понял это ещё довольно дорого. Непривычно.
Когда я расплачивался, то Спиридон предупредил меня, что со мной хочет поговорить хозяин заведения Илья Фёдорович. Сам купец расположился в маленькой комнатке между кухней и столовой. Дородный мужик с окладистой бородой лет за сорок. Одет по меркам двадцать первого века в домашний халат, на что я внутренне улыбнулся. Уж не знаю, как сейчас эта одежда тут называется. Да ко многому мне придётся привыкать. Когда я зашел, он восседал за столом заваленным бумагами, и читал газету.
– Прошу молодой человек – взмахнул он руками и выронил газету. – Что же Вы делаете? Разве так можно, голубчик?
– Не понимаю Вас, Илья Фёдорович. О чём это вы? – прикидываюсь «валенком», пытаюсь подражать старорусскому.
– Ну как же, так можно? – и достаёт из-под стола видавший виды пистолет времён Карибских пиратов.
Это что за музейный экспонат? Что вот из этого «карамультука» мой реципиент в себя стрелял? Ужас. Где он этого урода только взял? Местный музей… что ли ограбил? Да лучше бы он… с моста спрыгнул. Хотя нет, так бы я с ним местами не поменялся.
– Что Вы на это, батенька, скажете? – хитро прищурился купец.
Я поёрзал на предоставленном мне стуле, устраиваясь удобнее, и спокойно произнёс.
– А давайте вы его у меня купите – и посмотрел на купца.
– Вы конечно шутите? А закон от 1845 года Вам не указ? – и строго посмотрел на меня.
Чёрт его знает, что за закон такой? Надо срочно поинтересоваться, что да как.
– А я никому ничего не скажу. И вам так надёжнее. Вы же полицию не вызывали? – как ни в чём не бывало, отвечаю. Чуть не ляпнул, что и деньги мне нужны. А то бы вообще купец бы копейки за «карамультук» дал.
– Не вызывал. Но, только из уважения к Вам – подключились нотки издевательства в речи купца.
– Ну, вот и хорошо. Так сколько? – стараюсь предать себе позу невинного ангела.
– У Вас через три дня заканчивается срок оплаты в моём доме… – начинает купец.
– Да я помню. Но я уже принял решение… ехать в Москву – перебиваю его.
– Хорошо, только из уважения к Вам. Восемь рублей – Илья Фёдорович.
Ага, с-час, разбежался. А то я не помню, что огнестрельное оружие было очень дорогое. Конечно, я бы и себе иметь пистолет не отказался, но только не такой. Пусть с таким Пушкин с Онегиным на пару бегают, но только не я. Хотя стоп, а ведь это идея! Скоро же Крымская Война начнётся! А наши как всегда. Без нормального оружия, без снаряжения и без патронов. Есть хороший способ неплохо заработать и устроиться тут.
Ага. Осталось дело только за малым. Прикупить металлургический заводик и начать производить оружие. А что? Историю я в основном помню. Тенденции техники развития я тоже неплохо знаю. Холодным оружием у нас каждый нормальный мужик интересуется. С нарезным оружием похуже. Не знаю, как там нарезы в стволе делают. Но точно помню, что до Крымской войны уже были, но успехом не пользовались. Ничего найдём, кто это знает. А пушки лить я точно не собираюсь. Войну выиграть мне тоже конечно не светит. А вот уменьшить количество потерь русских солдат надо попытаться. Заодно во время войны и деньжат подкосить. Раньше все так делали. А дворяне…. дворяне пусть о себе сами беспокоятся, раз такие умные.
Всё решено. Буду бабочкой Брэдбери в этой реальности. Нет, она женского рода. Значит, буду жуком Брэдбери. Хренушки. Стану слоном. Нет. Русским медведем и разнесу их европейскую посудную лавку нафиг. Или хотя бы основательно побью дорогую посуду… а «Черного принца» у англичан уведу и всё себе заберу.
– Нет. Больше десяти с полтиной дать никак не могу. И не надо на меня так смотреть – очнулся я от своих размышлений и этих слов купца.
– Согласен – картинно вздыхаю, понимая, что большего достичь вряд ли получиться. Ну да, и купцу «навар» тоже ведь поиметь с меня надо. А то какой же он тогда купец. Явно кому-нибудь да загонит.
– Хорошо. Деньги я Вам занесу. Но помните, Вы обещали через три дня съехать – и вопросительно уставился на меня.
– Я же уже сказал, что еду в Москву – успокоил купца, а уходя, прихватил у него газету. Не был бы я дворянином разговор вышел бы по-другому. А так купцу проще, чтобы я убрался и без скандала.
С этими словами я пошёл к себе в полуподвальную комнату. Ужас. Тут весной ничего не видно, а как же тут зимой живут? А когда морозы? Кошмар одно слово. Так вот нежданно – нагадано образовался ближайший план действий. Конечно, в Москву я не поеду, а поеду я в Тулу. Будем ковать оружие победы нашей…тфу-тфу-тфу моей победы над супостатом. А из Воронежа надо сматываться и быстрее, пока знакомые Мальцева не набежали толпой и за «нечистого» меня не приняли.
Та-ак, и что нам пишет сегодняшняя пресса? Кстати, как она называется? Воронежские губернские ведомости. И что за сегодня или вчера, за двенадцатое мая 1848 года в ней пишут? Ну-у, как всегда, ничего интересного. Всё для праздно шатающейся публики и даже… вот удивительно немного рекламы.
Начал полную ревизию доставшегося мне «наследства». Заодно и собираться в дорогу. После вдумчивого рассмотрения пришёл к неутешительному выводу. Всё очень бедненько и никуда не годится. Для праздношатающегося щегла, ещё туда-сюда, но вот для меня и моих планов явно не подходит. Ну а раз так, то пора сделать небольшой променад. Собрал грязную и испачканную одежду и отнёс Спиридону. Он был тут в должности менеджера. Заплатил три копейки за приведение одежды в должный порядок.
Прогулка по Воронежу меня откровенно разочаровала. Помнил, что тут Петр Великий корабли стоил, ну и ожидал… нечто. А оказался заштатный городок этого времени тысяч на тридцать-сорок жителей с двумя, на мой взгляд, более или менее нормальными улицами. Фильмы по Дикий Запад можно снимать без декораций, пронеслось в моей голове. Чёрт, вот же всякая фигня в голову лезет. В конце одной «нормальной» улицы Дворянской и находился доходный дом купца Самохвалова. В нём я и снимал «меблированную» комнату. Вот так. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Нашёл почту на углу здания и забронировал билет до Тулы на проходящую почтовую карету. Здесь меня, оказывается, знали и только поэтому и забронировали билет без паспорта. Сейчас путешествовать по России и здесь не так-то и просто. Без паспорта – никуда…хотя это распространяется на все времена. Учтём. Обошлось мне это удовольствие в один рубль двенадцать копеек серебром, то есть четыре рублями ассигнациями. Отправление через два дня.
Дальше прошёлся по промтоварным магазинам. Убогость не только самих магазинов, но и отвратительное качество, и количество товара поражали. У нас в сёлах магазины и то лучше бывают. Было и заграничное, но очень мало и стоило…в общем… «несусветные» деньги. Пришлось раскошелиться на кожаную вализу польского производства. В это время Польша не заграница, но всё равно. Курица не птица, Польша не заграница – так, по-моему, было в СССР? Ну, и тут так. Это «чудо» между саквояжем, чемоданом и коробком, прошитая и сшитая толстыми нитками с внешней стороны, обошлось в два рубля семьдесят две копейки.
Тут меня ждал ещё один сюрприз в разнице между серебряными деньгами и ассигнациями, составляющей один к трем с половиной, но именно серебряными. Вот же тут морока с деньгами. Обратил внимание, что ходит всё. Есть ассигнации, ходят облигации, деньги из драгоценных металлов и не только российских. Русские медные и какие-то металлические «пряжки». Как в этом не запутаться мне пока не понятно. А плюс ещё ходят и разные местные деньги купцов. Каждый расплачивается, как может или как у него примут. Надо быть крайне осторожным. Я же смотрел по телевизору, что перед Крымской войной была проведена денежная реформа, наверно, в Воронеж не дошла. Или ещё не дошла?
Ещё раз всё внимательно осматриваю. Заодно и начинаю прикидывать, что бы такого начать выпускать, чтобы заработать. Но вот беда. Начинаю понимать, что движения деньги – товар – деньги, тут почти отсутствуют из-за ограниченности и того и другого. Ага, вот поэтому тут так много разных денег и суррогатов и ходит.
Разочарованный, а оттого ещё более уставший и злой, возвращаюсь «домой». Снимаю с головы цилиндр и хотел его зашвырнуть, куда подальше, но вовремя остановился. Тут же пожаловал Самохвалов и отдал мне тридцать пять рублей ассигнациями и пятьдесят копеек медью. Вот такая приятная неожиданность. А когда шёл разговор о продаже, я и не думал, что подразумевается серебряный эквивалент. Впоследствии я узнал, что продажа оружия, подразумевает его продажу за серебро, золото или платину. В общем, и тут купец схитрил.
А следующий день я потратил на мелочные сборы и подготовку к путешествию. Отдохнул. При этом стараюсь лишний раз «не светиться». Отдал распоряжения Спиридону разбудить меня пораньше и лег спать.
