Убийство на вокзале. Сенсационная история раскрытия одного из самых сложных дел 19 века

Respectus. Путешествие к современной медицине

Томас Моррис

медицинский журналист,

автор бестселлера «Безумная медицина»

The Dublin Railway Murder: The sensational true story of a Victorian murder mystery by Thomas Morris

Copyright © Thomas Morris, 2021

This edition published by arrangement with PEW Literary Agency Limited and Synopsis Literary Agency

В оформлении обложки использованы элементы дизайна:

Kolonko / Shutterstock / FOTODOM

Используется по лицензии от Shutterstock / FOTODOM

© Иван Чорный, перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Примечание автора

В ноябре 1856 года жители Дублина были потрясены известием о жестоком убийстве на Бродстонском вокзале – преступлении, не имевшем аналогов в новейшей истории ирландской столицы. Последовавшее за этим полицейское расследование оказалось самым сложным и запутанным из всех, когда-либо проводившихся дублинскими детективами, а его многочисленные повороты поразили воображение общественности. Прошло семь месяцев, прежде чем главный подозреваемый был арестован, что вылилось в сенсационный судебный процесс, за которым с нетерпением следили читатели газет по обе стороны Ирландского моря.

Убийство в Бродстоне, как его стали называть, было особенно громким преступлением в эпоху, когда их так любили посмаковать. Имена как жертвы, так и убийцы оказались у всех на слуху, а итог судебного разбирательства прогремел на всю страну. Столь большой интерес общественности привел к тому, что газеты соревновались в освещении даже самого незначительного события в расследовании и отправляли репортеров стенографировать каждое судебное заседание. По этим записям можно восстановить многое из произошедшего, однако еще большую ценность представляют собой сохранившиеся правительственные документы по этому делу. Досье 160-летней давности, хранящееся в Национальном архиве Ирландии, содержит более трехсот страниц полицейских допросов, протоколов и служебных записок, переписку между детективами, министрами и адвокатами, и даже письма главного подозреваемого, написанные им из тюремной камеры. В итоге получилась необычайно полная картина расследования убийства в Викторианскую эпоху, включающая многие детали, которые в то время намеренно скрывались от общественности.

В этой книге использованы все вышеперечисленные источники, а также материалы из брошюры, опубликованной в 1858 году в частном порядке френологом ^[1] Фредериком Бриджесом, который в течение нескольких недель подробно опрашивал главного подозреваемого. Все события, описанные на последующих страницах, воссозданы на основе показаний свидетелей и других данных, полученных из первых рук. Все персонажи, названные по именам, – реальные люди, а биографические подробности, даже самые незначительные, – подлинные. В том числе и диалоги (за двумя важными исключениями). В стенограммах полицейских допросов и судебных заседаний вопросы, задаваемые детективами или адвокатами, обычно опускаются, и я реконструировал их на основе полученных ответов. В одном или двух случаях я позволил себе построить беседу на основе изначально записанных на бумаге показаний, однако в каждом случае использовал подлинные слова собеседников.

Список персонажей

ДОЛЖНОСТНЫЕ ЛИЦА И СОТРУДНИКИ ЗАПАДНОЙ ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ MIDLAND GREAT WESTERN RAILWAY

Джордж Литтл, бухгалтер-кассир

Фрэнсис Литтл, его мать

Кейт Мортон, его сестра

Уильям Чемберлен, помощник Джорджа Литтла

Уильям Макколи, носильщик денег

Томас Мур, посыльный

Энн Ганнинг, экономка

Бернард Ганнинг, заместитель кладовщика

Кэтрин Кэмпбелл, их служанка

Патрик Хэнбери, начальник станции

Миссис Хэнбери, супруга начальника станции

Мэри Митчелл, их служанка

Джон Эннис, председатель совета директоров

Генри Бозир, управляющий компании

Перси Ньюджент, один из директоров компании

Томас Беннетт, помощник Генри Бозира

Джозеф Кэбри, главный инженер

Патрик Моан, руководитель инженерного отдела

Уолтер Кирван, адвокат компании

Джозеф Голдсмит, помощник адвоката

Генри Торнтон, помощник адвоката

Майкл Лински, помощник адвоката

Мистер Кирни, помощник адвоката

Ричард Рассел, старший ревизор

Джон Джолли, ревизор

Роберт Фэйр, ревизор

Исаак Кристиан, ревизор, также исполняющий обязанности кассира

Джордж Бернс, ревизор

Джон Лэнди, ревизор

Джеймс Келли, ревизор

Арчибальд Мур, начальник отдела переводов

Джон Генри Мур, его сын, бывший ревизор

Джордж Грин, сотрудник отдела переводов

Джеймс Мейджи, сотрудник отдела переводов

Генри Осборн, кладовщик

Уильям Миллар, помощник кладовщика

Джеймс Брофи, мастер вагонного цеха

Томас О̕Бирн, мастер малярного цеха

Джеймс Споллин, маляр

Мэри Споллин, его жена

Джеймс, Джозеф, Люси и Джордж Споллин, их дети

Суперинтендант Ходженс, железнодорожная полиция

Сержант Коллинз, железнодорожная полиция

СОТРУДНИКИ СТОЛИЧНОЙ ПОЛИЦИИ ДУБЛИНА

Джон Мор О̕Ферралл, комиссар

Полковник Джордж Браун, комиссар

Август Гай, суперинтендант, отдел С

Джозеф Финнамор, суперинтендант, отдел G

Детектив-инспектор Дэниел Райан

Детектив-сержант Крейвен

Детектив-сержант Мерфи

Детектив-констебль Джеймс Мирес

Детектив-констебль Джеймс Доннелли

Джон Уорд, сержант, отдел С

Абрахам Хобсон, констебль, отдел С

Джозеф О̕Доннелл, полицейский судья

Фрэнк Торп Портер, полицейский судья

ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ И СУДЕБНЫЕ ЧИНЫ

Эдвард Хорсман, генеральный секретарь по делам Ирландии

Подполковник Томас Эскью Ларком, заместитель генерального секретаря

Джон Фицджеральд, Генеральный прокурор Ирландии

Джонатан Кристиан, заместитель генерального прокурора Ирландии

Томас Кеммис, королевский адвокат от Лейнстера

Уильям Кеммис, королевский адвокат от Дублина

Джон Эллиотт Хайндман, коронер Дублина

Томас Ланглуа Лефрой, лорд главный судья Ирландии

Джеймс Генри Монахан, главный судья гражданского суда

Джеральд Фицгиббон, барристер обвинения

Абрахам Брюстер, барристер обвинения

Джон Эдье Курран, барристер защиты

Уильям Сидни, барристер защиты

Чарльз Фицджеральд, адвокат Споллина

Доктор Баркер, врач

Доктор Венсли Дженнингс, врач

Джордж Портер, хирург

Доктор Томас Грейс Гейган, профессор криминалистики

Патрик и Кэтрин Каллен, «подозреваемые из Стоунибаттера»

Джон Халлиган, слуга, донесший на них в полицию

Фредерик Бриджес, френолог

Ханна Бриджес, его жена

Мистер Томас, владелец паба Auld Lang Syne

Часть 1
Убийство

1
Четверг, 13 ноября 1856 года

На всякий случай: под «станцией» подразумевается вся территория в Бродстоне, районе Дублина, принадлежащая железнодорожной компании, в то время как Бродстонский вокзал – это главное здание станции с платформами, билетными кассами, кабинетами служащих и даже апартаментами для постоянного проживания.

Почтовый поезд должен был отправиться из Голуэя ровно в полночь, однако в очередной раз задерживалась доставка из главного почтового управления. Локомотив Midland Great Western спокойно стоял у платформы, где, выдыхая клубы пара в прохладный ноябрьский воздух, в открытой кабине беседовали машинист и пожарный. Мистер Уэйнрайт, начальник станции, нетерпеливо расхаживал по платформе. Отправление ночного поезда было последней и самой важной его обязанностью, и он был возмущен тем, что не может уйти домой. К сожалению, задержки уже никого не удивляли. Почта Голуэя была печально известна своей неэффективностью, и городские власти публично отчитывали почтмейстера за его лень, но без какого-либо заметного результата.

Через несколько минут после того, как часы пробили полночь, почтовая тележка наконец с грохотом въехала на станцию. Пока мешки затаскивали в товарный вагон без окон, мистер Уэйнрайт дважды проверил замки прочного металлического сейфа, доверенного ему вечером кассиром станции. Убедившись, что они надежно заперты, он передал его охраннику. Ключей от этого сейфа было всего два: один – на цепочке, звеневшей в его кармане, другой – в головном офисе компании в Дублине. В сейфе хранилась выручка за день, полученная в кассе, – более 100 фунтов стерлингов в золоте и серебре, что в 5–6 раз превышало средний годовой заработок обычного фермера. Охранник выписал квитанцию и спрятал сейф с деньгами в угол тормозного вагона, последнего в составе.

Погрузка была завершена, пришла пора отправляться в путь. Охранник вышел на платформу, бегло осмотрел товарный вагон и дал сигнал свистком, а затем приветливо кивнул мистеру Уэйнрайту, и, когда его вагон проезжал мимо, запрыгнул в него. Пять с половиной часов до Дублина охранник ехал в небольшом деревянном вагончике, в стенах которого были проделаны отверстия, чтобы он мог наблюдать за остальным составом. В вагоне имелась печка, топившаяся углем, однако она не справлялась с ледяным североатлантическим ветром, нещадно хлеставшим в незастекленные окна. Открывавшийся пейзаж также не компенсировал дискомфорт. В это время суток далекие горы графства Клэр были окутаны мраком, а в заливе Голуэй виднелся лишь ровный свет маяка на острове Маттон, расположенном в миле от берега.

Линия Голуэй – Дублин пересекала Ирландию в восточном направлении от побережья до побережья, от Северной Атлантики до Ирландского моря, однако большую часть своего пути общей протяженностью 125 миль железная дорога проходила по самой унылой местности, которую только мог предложить знаменитый своей красотой остров. Железная дорога была проложена главным образом через обширные болота, покрывающие центральные районы страны, – равнинную и безликую пустошь, состоящую из торфа и стоячей воды. Изредка поезд выныривал из этой безжизненной пустыни на зеленые фермерские угодья, однако ни о какой сельской идиллии не могло быть и речи. То, что когда-то было роскошным пастбищем, теперь заросло чертополохом; овес и ячмень, выращенные прошлым летом, гнили на полях, захлебнувшись полынью и амброзией. Хуже же всего было то, что эти плодородные сельскохозяйственные земли были заброшены. Можно было проехать несколько миль, не встретив ни одного работающего на полях человека; повсюду стояли оставленные дома без крыш и окон, чьи двери давно были сорваны с петель и использованы в качестве топлива.

Локомотив несся сквозь ночь со скоростью 20 миль в час, и охранник не без основания радовался тому, что убогий пейзаж остается вне его поля зрения. Десятилетие назад, в середине 1840-х годов, эти поля были эпицентром Великого голода – новая вирусная болезнь уничтожила урожай картофеля и оставила бесчисленное множество людей в нищете. Каждый пустующий дом был напоминанием о съехавшей или погибшей семье. Многие, не имея возможности платить за аренду, были выселены местным землевладельцем и теперь жили в убогих глинобитных хижинах на болоте, а их дети бегали босиком по склизкой грязи. Другие уезжали, чтобы попытать счастья в трущобах Дублина, или присоединялись к массовому переселению в Америку. За несколько лет миллион человек эмигрировал, а еще миллион скончался от голода и болезней. Четверть населения Ирландии погибла или была изгнана с ее берегов в результате величайшей катастрофы, которую когда-либо знал остров.

Мало где шрамы этого бедствия проявились так явно, как в Атенри, второй из пятнадцати остановок на линии. В одном из туристических путеводителей город, считающийся старейшим в графстве Голуэй, даже был назван «вершиной человеческой беды». На месте развалин величественных аристократических домов и старинных монастырей выросли жалкие лачуги – проявление ужасной нищеты современной Ирландии, уживающееся с излишествами ее прошлого.

Баллинасло, Атлон, Моат – большие или маленькие, в ранние часы эти места были практически неотличимы друг от друга: добротное здание станции и небольшой пятачок платформы, освещенный масляными фонарями. По мере того как почтовый поезд продолжал свое величественное движение на восток, багажный вагон становился все тяжелее, а груда сейфов с деньгами в вагоне охранника – все больше. В Муллингаре, через 3 часа пути, его ждала целая стопка переносных сейфов, и ему пришлось несколько раз переходить с платформы в вагон, чтобы уложить их.

Покидая город, железная дорога шла вдоль русла Королевского канала, 90-мильного водного пути, с огромными затратами построенного между Дублином и Лимериком за полвека до этого. При основании компании Midland Great Western в 1845 году ее руководители приобрели канал, намереваясь засыпать его и проложить по его трупу железную дорогу, однако приговор смягчили: железная дорога была проложена рядом с каналом в надежде на то, что водный путь принесет желанный дополнительный доход. На деле это оказалось проявлением глупого оптимизма. Пассажирский трафик по каналу сократился в 5 раз практически за ночь, а баржи, перевозившие коров и торф, стали еще большей редкостью. На протяжении пятидесяти с лишним миль между Маллингаром и Дублином канал и железная дорога шли параллельно: новичок бок о бок с отслужившим свое кузеном.

Киллукан, Энфилд, Килкок, Мейноут – каждые 20 минут очередной город или деревня прерывали движение поезда через унылые участки, как описал их один из приезжих писателей, Алленского болота – четверть миллиона акров грязно-серого торфа. Словно желая позаботиться о том, чтобы уставшим пассажирам не грозил сон, поезд загрохотал. Линия Голуэй – Дублин на протяжении большей части своего пути проходила по идеальной прямой, однако на подходе к столице делала несколько экстравагантных поворотов. Охранника трясло, а содержимое касс железнодорожной компании – на тот момент уже несколько сотен фунтов – звенело, словно мешок с бубнами. В деревне Лукан он принял последний, двадцать восьмой сейф с выручкой – Дублин был уже совсем рядом. Состав выехал из длинной выемки ^[2] Клонсилла и замедлил ход, проезжая мимо парка Феникс и зоологического сада в миле к югу. Недавно зоопарк обзавелся парой львов, и в ясную ночь иногда слышался отдаленный рев одного из доходных гвоздей программы.

Было почти полшестого утра, когда почтовый поезд наконец-то въехал под внушительную стеклянную крышу Бродстонского вокзала.

Рабочий день охранника близился к концу. Оставалось только проконтролировать, как носильщики разгружают мешки с почтой, сдать сейфы с деньгами начальнику станции мистеру Хэнбери, а затем начать свой утомительный путь домой.

За пределами освещенной газом станции большая часть Дублина еще спала. Несколько сонных подмастерьев снимали ставни с фасадов своих магазинов. То тут, то там проходил полицейский, высматривая мелких преступников, которыми столица кишела после голодных лет. Было чуть больше восьми утра, когда Джордж Литтл, кассир железнодорожной компании Midland Great Western Railway Company, вышел из дома № 58 по Ватерлоо-роуд и направился на работу на Бродстонский вокзал. Джордж жил в элегантном домике на широкой улице в южной части Дублина. Двухэтажный, с подвалом, он был ненамного больше некоторых рабочих хибар в менее благополучных районах города, однако высокие потолки и затейливое окно над входной дверью свидетельствовали о том, что это жилье предназначено для людей более высокого класса. Каждый дом был отделен от дороги большим палисадником, а сзади – еще большим. Несмотря на удаленность от центра города, это было привлекательное место для жизни. Среди соседей мистера Литтла числились судьи и банкиры, хирурги и государственные служащие – одни из самых успешных профессионалов города.

Несмотря на такое благополучное окружение, Джордж Литтл был далеко не богат. Он делил дом со своей сестрой Кейт, их престарелой матерью и тетей, у которой было слабое здоровье. Отец Джорджа, преуспевающий адвокат, внезапно умер, когда Джорджу было 15 лет. Его мать Фрэнсис овдовела в возрасте 32 лет, имея на руках четверых детей и ни единого источника дохода. Она самоотверженно решила, что их скромные сбережения должны пойти на образование старшего сына. Джордж несколько лет проучился в Тринити-колледже, однако был вынужден уйти оттуда, когда их средства закончились, так и не получив диплома. Лишившись надежды выучиться на какую-либо профессию, он стал клерком и в одиночку содержал семью на свою скудную зарплату до тех пор, пока его младший брат Джеймс не стал достаточно взрослым, чтобы сделать свой вклад.

По крайней мере, так было задумано. Кейт вышла замуж за врача и переехала за сорок миль в деревню, но уже через несколько недель вернулась в Дублин вдовой – ее муж скоропостижно скончался от лихорадки. Младшая сестра Фанни встретила англичанина и поселилась с ним в Чешире. А брат Джорджа Джеймс, инженер, объявил о своей эмиграции в Канаду. Это решение было вполне объяснимо, поскольку в Ирландии, все еще переживавшей последствия Великого голода, перспективы трудоустройства были невелики. Только вот для остальных членов семьи, рассчитывавших на его помощь в облегчении тяжелого финансового положения, это был серьезный удар. Джорджу Литтлу на тот момент было 42 года, он не был женат и являлся единственным кормильцем семьи из четырех человек: его самого и трех неимущих вдов.

Подобная ответственность тяготила его, и он нашел утешение в религии. Воспитанный протестантом Ирландской церкви, в 30 лет он вступил в евангелическую секту «Исключительные братья» – нонконформистскую группу, недавно основанную в городе. Суровый подход Братства к личной морали наложил свой отпечаток: он был набожен, сдержан и обладал сильным чувством личного долга. Один из коллег назвал его человеком мрачного склада ума, но это было явным преувеличением; он не был пессимистом, хоть и относился к жизни с напряженной серьезностью, не оставлявшей места для легкомыслия. У Джорджа было мало близких друзей, но его любили. Он был тихим, вежливым и приветливым человеком, который избегал конфликтов.

В 1850-х годах дом Литтлов на Ватерлоо-роуд находился на самой окраине города, где современная застройка южного Дублина заканчивалась и уступала место лесам и полям. Кабинет Джорджа был расположен на севере, в трех милях от дома, и на работу он добирался за 45 минут пешком через центр города. Его путь пролегал через Гранд-канал и георгианское великолепие Сант-Стивенс-Грин – шестьюдесятью годами ранее здесь проводились публичные казни, а теперь это был самый большой и красивый сквер в Европе. Оттуда он повернул на север и прошел мимо Дублинского замка, который тогда и на протяжении последних семи веков был резиденцией и символом британской власти в Ирландии. По дороге он думал о предстоящем дне. Он часто задерживался на работе, однако накануне были сданы недельные отчеты, и он не видел причин, по которым не мог быть дома к ужину.

В сумке лежал бумажный пакет с несколькими кусочками хлеба с маслом на обед; сестра предложила сделать ему бутерброд с курицей, но он сказал ей, что ничего существенного ему не нужно.

«Я вернусь пораньше», – сказал он, выходя из дома.

Перейдя по мосту через реку Лиффи, Джордж скорчил гримасу и прижал к лицу носовой платок. Вонь неочищенных сточных вод была просто невыносимой. Под мостом, стоя по колено в реке, группа рабочих выгребала на баржу мерзкую смесь грязи и человеческих испражнений. Несчастным жителям Темпл-Бара приходилось мириться с этим ужасным запахом 8 часов в сутки, однако после многомесячных дебатов члены муниципального совета так и не смогли прийти к решению этой проблемы.

Джордж поспешил прочь от этого дурмана и очутился посреди рыночного гама Кейпл-стрит с ее великолепным многообразием зонтичных мастеров, ломбардов, галантерейщиков и торговцев семенами. Эти предприятия и расположенные поблизости продуктовые рынки привлекали самых проворных дублинских «строкеров» – профессиональных карманников, чьему таланту к «исчезновению» часов или кошельков позавидовал бы любой фокусник.

По мере удаления Джорджа Литтла от центра города ему начинали попадаться улицы уже другого рода. Магазины уступали место большим зданиям учреждений, в которых сидели адвокаты, врачи и заключенные. Это была густонаселенная часть мегаполиса, однако мало кто из жителей называл ее своим домом; более того, почти никто не жил здесь по своей воле. Люди могли попасть сюда, потому что были больны и нуждались в лечении в одной из трех больниц на Брунсвик-стрит, или потому, что были нищими и попадали в работный дом на Конститушен-хилл, или же потому, что их признали сумасшедшими и поместили в Ричмондский приют для умалишенных. Многие из тех, мимо кого Джордж проходил каждое утро, были здесь путешественниками, направлявшимися в Голуэй, Белфаст или Лондон и, возможно, остановившимися в одной из гостиниц, появившихся для обслуживания проезжих.

Этот район, Бродстон, был воротами Дублина в западную Ирландию. Королевский канал заканчивался здесь широкой гаванью, куда баржи уже почти полвека привозили товары, скот и людей. По каналу все еще ходило несколько судов, однако для большинства людей название «Бродстон» теперь стойко ассоциировалось с железной дорогой. В конце концов, не имело смысла тратить 4 шиллинга на неудобное 8-часовое путешествие на лодке со смешным названием до Маллингара, когда поезд преодолевал эти 52 мили в 4 раза быстрее, а проезд стоил всего на 6 пенсов больше.

Директора железнодорожной компании Midland Great Western хотели, чтобы их новая штаб-квартира выглядела впечатляюще, и архитектор, безусловно, справился с поставленной задачей. Бродстонский вокзал был построен на самом высоком месте в окрестностях, так что при подъеме на холм Конституции мощный гранитный фасад вокзала вырисовывался на горизонте, полностью доминируя над окружающей средой. Это было двухэтажное здание, своими пропорциями и дымовыми трубами напоминавшее величественный городской дом эпохи Регентства. Однако первым, на что обращали внимание посетители, был колоссальный дверной проем по центру здания, над которым возвышалось каменное лицо с безучастным выражением – вход, достойный какого-нибудь древнего памятника. После наступления темноты можно было представить, как тяжелые двойные двери медленно распахиваются, чтобы впустить освещенную факелами процессию священников. Для путешественников, опасающихся железнодорожного транспорта, высоких скоростей и несчастных случаев со смертельным исходом, о которых так часто писали газеты, монументальный вид Бродстонского вокзала служил некоторым успокоением.

День выдался на редкость холодным, однако Джордж, переходя по понтонному мосту через канал на привокзальную площадь, уже не замечал этого. Последние пассажиры утреннего поезда как раз покидали вокзал. Внутри располагался билетный зал – гулкий каменный атриум, который своими дорическими колоннами и массивными притолоками напоминал нечто среднее между греческим храмом и египетской усыпальницей. Кованая железная галерея опоясывала помещение на уровне второго этажа, а сверху, сквозь стеклянный купол, установленный в крыше, проникал дневной свет. Джордж пересек зал и прошел через второй дверной проем, ведущий к платформам, но вместо того, чтобы повернуть направо к поездам, поднялся по вычурной железной лестнице на второй этаж. В этой части здания располагалась так называемая Дирекция, в которой размещались кабинеты и работал административный персонал железнодорожной компании Midland Great Western.

Джордж Литтл получил должность сотрудника отдела переводов в 1853 году, через 3 года после открытия станции. В компании существовала жесткая иерархия, и обычный работник медленно и с большим трудом продвигался по служебной лестнице. Начальство, однако, вскоре обратило внимание на хладнокровное трудолюбие Джорджа и оценило его придирчивый, даже педантичный подход к работе. За полгода до этого, в мае 1856 года, он стал бухгалтером-кассиром, обойдя 60 других кандидатов. Эта должность не отличалась каким-то высоким статусом, однако была сопряжена с серьезной ответственностью. Еженедельно через его кабинет проходили тысячи фунтов стерлингов наличными, что составляло большую часть доходов компании. Назначение Джорджа было знаком того, что начальство ему безоговорочно доверяло.

На верхней площадке лестницы Джордж повернул направо, дошел до конца коридора и открыл последнюю дверь справа. Кабинет кассира занимал угол здания. Несмотря на свой небольшой размер, он хорошо проветривался и освещался благодаря окнам по обе стороны. В нескольких метрах от двери находилась массивная деревянная стойка с перилами, как в крупных банках, разделявшая помещение на две части. В середине стойки на уровне плеч находился небольшой проем, через который можно было передать деньги или документы, а под этим проемом – дверца по типу калитки, через которую можно было попасть в личное святилище кассира. Ее установили недавно; когда Джордж вступил в эту должность шестью месяцами ранее, уровень безопасности был настолько слабым, что любой посторонний человек мог запросто войти и набрать себе денег, которые кучами лежали на столе. Потребовались определенные усилия, чтобы убедить директоров компании в неприемлемости такой ситуации, и в конце концов они сдались – пригласили плотника из мастерских, расположенных внизу, чтобы он соорудил защитный экран, который теперь предотвращал нежелательные вторжения.

Джордж прошел в конец помещения и сел за свой письменный стол, стоящий напротив двери. Он был пуст, так как по неизменной привычке, покидая вечером кабинет, он освобождал его от каждого атома мусора. За столом находился сейф, вмонтированный в стену, и окно, выходившее на покатое пространство из стекла и железа – массивную скатную крышу, нависавшую над вокзальными платформами. Из-за близости к поездам в комнате редко царила тишина, даже когда ни на одной из платформ не было локомотива. Под стеклянным козырьком витали и отдавались эхом голоса, а также звучала нескончаемая какофония колоколов, что звонили за 10 минут до отправления поезда и в момент отправления. Звон другого колокола означал, что до прибытия поезда оставалось 10 минут, а повторный – что он подошел к платформе. Этот нескончаемый шум поначалу раздражал Джорджа, однако вскоре он научился не обращать на него внимания.

Справа стоял деревянный комод с бухгалтерскими книгами и канцелярскими принадлежностями, а из большого створчатого окна открывался лучший вид в здании – картина, достойная Брейгеля. На переднем плане грузового двора ^[3] толпились люди и скот, чьи фигуры меркли на фоне мрачного здания работного дома Северного Дублина. За ним виднелось открытое зеленое пространство Феникс-парка, более дикие участки равнин Килдэра и стройная линия волнистых холмов. Напротив этого окна в небольшом камине горел огонь, а рядом стояли высокий табурет и пюпитр, которые обычно занимал его помощник Уильям Чемберлен. Другой мебели, кроме грубой циновки на полу, не было, а голые стены придавали кабинету атмосферу монастырской строгости.

Уильям явился в 10 утра, через час после своего начальника. Это был 18-летний парень, пришедший в компанию в июле прошлого года. Несмотря на то что обязанности клерка сводились в основном к выполнению рутинных административных задач, таких как копирование цифр в официальные бухгалтерские книги, ему часто доверяли довольно крупные суммы наличности. Поначалу Джордж присматривался к своему новому подчиненному в поисках любых признаков того, что он может поддаться искушению, однако вскоре пришел к выводу, что тот надежен и честен.

В обязанности Джорджа Литтла как кассира входили подсчет и учет каждого пенни, полученного в кассах на линии Дублин – Голуэй, а также денег за проезд на судах Королевского канала.

Каждую неделю он должен был представлять отчетность на проверку директорам компании, а по четвергам – готовить еженедельные ведомости на выдачу зарплаты сотне с лишним сотрудников, работавших на Бродстонском вокзале. Дважды в неделю он посещал банк, чтобы сдать выручку, проверить баланс на счетах компании и передать бухгалтерам полученную информацию. Объем работы существенно менялся, поскольку количество поступающей в офис наличности полностью зависело от объема перевозок по железной дороге. Не все пассажиры были людьми: большую часть доходов в течение года компания получала от перевозки скота, и до Джорджа часто доносилось мычание коров, выгружаемых на платформу под окном его кабинета.

Надежды кассира на спокойный четверг были разрушены приходом Уильяма Макколи, одного из носильщиков станции. Каждый день Макколи через определенные промежутки времени приносил в кабинет тяжелые сейфы с деньгами и забирал их после того, как они были опустошены. В тот день, поставив плетеную корзину с первой партией сейфов, он, словно извиняясь, пробормотал, что их оказалось больше чем обычно, и объяснил, что все дело в ярмарке в Маллингаре – в последние 2 дня пассажиров было необычайно много. Ежегодная животноводческая ярмарка в Муллингаре, расположенном в пятидесяти милях к западу от Дублина, была крупнейшей в Ирландии и привлекала фермеров, занимающихся разведением овец и крупного рогатого скота, со всей страны. В последние годы она также стала важным местом для продажи лошадей, и ведущие торговцы из Англии теперь преодолевали сотни миль, чтобы попасть на нее, платя за лучших скакунов до 200 фунтов стерлингов.

Когда Джордж Литтл помог Макколи сложить сейфы с деньгами у стены, он со вздохом признал, что, скорее всего, задержится на работе до непривычно позднего времени. Джордж не был обязан работать позже 5 часов вечера, но ему не нравилось оставлять работу незавершенной. Его предшественник на посту кассира, человек по фамилии Ньюджент, не был столь щепетилен, и его бухгалтерия зачастую велась беспорядочно, а потому мистер Литтл был твердо намерен никогда не доводить свою отчетность до подобного состояния, хотя из-за этого ему и приходилось частенько задерживаться.

Джордж положил на стол первый из полученных за день сейфов и открыл его ключом со своей цепочки. Это был ящик размером с докторскую сумку, сделанный из листового железа. Внутри находилось много банкнот и монет, а также служебная записка, в которой было указано, сколько денег в сейфе, какие билеты куплены и на какой станции. Теперь его задача состояла в том, чтобы проверить, совпадают ли фактические суммы наличных с данными в документах, записать поступления в бухгалтерскую книгу, а затем передать документы в бухгалтерию, расположенную внизу, чтобы у них были дубликаты отчетов о выручке за день.

Это в теории. Но на практике все было гораздо сложнее. Компании действительно принадлежала большая часть денег из каждого сейфа, но не все. Пассажиры, садившиеся в поезд на станциях линии Midland Great Western, часто выезжали за пределы Дублина: они могли купить сквозной билет до Белфаста, Уиклоу или даже до Лондона. В этом случае часть стоимости проезда передавалась другой железной дороге или фирме, обслуживающей регулярные паромы через Ирландское море. Эту часть выручки, так называемые избыточные деньги, необходимо было складывать в отдельную стопку и учитывать отдельно, а затем упаковывать и маркировать с указанием названия компании, которая должна была их получить, – это требовало немалых усилий. Пакеты с излишками денег отправлялись в лондонский банк, однако порой они неделями копились в кабинете, в результате чего образовывалась внушительная сумма.