000
ОтложитьЧитал
Глава 1. Не пренебрегайте правилами безопасности
– Дальше не подъехать, – остановившись около таблички, запрещающей выходить на лед, Дмитрий обернулся к нам. – Всё.
– Хоть дальний включи, – покачал головой Валентин Петрович, надевая шапку и застёгивая спецовку до самого подбородка. – Ну и смена сегодня…
В этом я была с ним согласна. Я и так не очень любила ночные дежурства, наслушавшись за время обучения рассказов о том, как скорую помощь вызывают не для оказания этой самой помощи, а с целью банально ограбить. А сегодня у нас что ни вызов, то в какую-то глушь. То в гаражный кооператив, где мужчина угорел, пока чинил машину. То на заброшенную стройку, где подростки допрыгались. В прямом смысле этого слова!
Теперь вот на озеро. Парочка на ночную рыбалку приехала. Мужчина под лёд провалился. Хорошо, что хоть выбраться сумел. Правда, как сообщила его пассия, потерял сознание и в чувство его привести она не может.
– Ящик не забудь, – напомнил мне Валентин Петрович, бодро выпрыгивая из машины в снег и едва слышно ругая погоду.
Декабрь в этом году выдался на удивление морозным и снежным. Но, в отличие от Петровича, меня зима радовала. Город украшали праздничными гирляндами. Люди покупали подарки. Все словно стали чуть лучше в ожидании праздника.
Возможно, виноват возраст Валентина Петровича. Он ждёт не дождётся, когда выйдет на пенсию. А я только окончила ординатуру и приступила к настоящей работе.
В должности дипломированного врача! Почти. На него нужно ещё будет аттестацию сдать, пока я просто фельдшер…
– Дубова! Карина! – он окликнул меня, успев дойти до берега и ожидавшего нас там больного. – Ну где ты там бродишь? Носилки тоже тащи! Одеяла спасательные! И мужика крепкого найди! Сами не дотащим!
– Поняла! – отозвалась я, замерев с ящиком в проёме открытой двери.
Допустим, одеяла, ящик с лекарствами и носилки я дотащу. А где взять мужика? Среди ночи? На берегу озера?
Тут и днём сейчас никого не встретишь. Не сезон.
– А вы…
– Таскать никого я не обязан и не собираюсь, – не дал мне даже договорить водитель. – Я по закону вообще не имею права глушить машину и покидать её.
– По закону, – хмыкнула я, стараясь как можно удобнее перехватить ношу. – А по совести?
Ответа дожидаться не стала, спрыгивая и едва не завалившись на бок под весом ящика.
За месяц, что я работаю, трижды выпадало так, что водителем у нас был Дмитрий. И с первого стало понятно, что этого горбатого даже могила не исправит. Он лучше ноги себе откусит, чем выйдет и поможет. По закону… разве это имеет значение, когда счет идёт на минуты? Когда промедление может стоить кому-то жизни?
Честно, я пыталась достучаться до совести Дмитрия, но не вышло.
Валентин Петрович вообще смотрел на всё сквозь призму вселенского безразличия. И не только на отказ в помощи от водителя. Он и к пациентам относился как-то отстраненно. Без сочувствия. Механически.
– Это ты сейчас полна энтузиазма, – отчитывал меня как-то, когда я пообещала одной старушке зайти к ней после смены и проведать. – Со временем поймёшь, что глупо растрачивать себя на людей, которых ты видишь в первый и последний раз.
Многие врачи со временем действительно черствеют, но я верила, что не стану такой. Что не растеряю сострадание. На это у меня было время.
– Да помогите ему! – визжала девица в ярко-розовом пуховике. – Он же без сознания!
– Девушка, не мешайте! Отойдите, – попросила я, сгружая одеяла и ящик с носилками.
– Как я могу мешать, если вы ничего не делаете? – верещала она. – Тащите электрошокер!
– Дефибриллятор? – уточнила я. – Предлагаете?..
– Карина, найди кого-нибудь, – скомандовал Валентин Петрович, обрывая перепалку и придвигая ящик с медикаментами. – В машину его и в больничку. Я уже запрос сделал. Вторая городская примет. Нужно его только из сопора вывести.
– Ступора? – гневно переспросила девушка, продолжая наматывать круги вокруг своего парня и Валентина Петровича. – А вы точно врачи? Какой ступор? Андрюша чуть не утонул!
– Сопор, а не ступор. Это когда…
– Карина! – гаркнул на меня врач. – Ты ещё здесь? Найди кого-нибудь!
– Уже ушла, – я кивнула, осматриваясь.
Нет, когда вызов в квартиру и требуется госпитализация – всё просто. Идёшь, звонишь соседям – кто-нибудь да откроет. Крепкий мужчинка найдётся. В крайнем случае можно всегда выбежать на улицу и попросить помощи прохожего. Редко отказывают. Форма на психику давит, не иначе.
А здесь-то мне где искать? До домов далеко. С той стороны, откуда мы приехали, вообще лес…
Устроив пробежку вдоль берега, я забрела достаточно далеко. И удача наконец-то оказалась на моей стороне. Метрах в пятнадцати от меня на льду стоял мужчина. Ну, или очень рослая женщина.
А, фиг с ней! Мне сейчас подойдёт и бодибилдерша!
– Простите! – крикнула я, опасливо ступая на лёд. – Извините, я фельдшер скорой помощи! Не поможете нам человека до машины донести?
Фигура дёрнулась, но вот незадача – в противоположную от меня сторону.
– Да ты издеваешься, – прошептала я и поспешила догнать. – Да стой же ты! У тебя совесть есть? Там человеку плохо!
Я перешла на полноценный бег, но всё никак не могла догнать мужчину. С полом я определилась, оценив ширину плеч и рост.
– Выход на лёд запрещён! – запыхавшись, крикнула я. – Или ты хочешь как… а-а-а!
Договорить не вышло. Оглушительный треск – и я ушла с головой под воду. Ко дну тянула мгновенно отяжелевшая одежда. Нужно было выбираться.
Холод обжигал кожу, лишая возможности двигаться. От отчаяния я попыталась позвать на помощь, но добилась лишь того, что истратила воздух…
Лёгкие горели от желания сделать вдох. Мысли путались.
Последнее, что отпечаталось в памяти, – сильные руки, что дернули меня вверх.
Глава 2. День мог закончиться куда лучше
– Вы бы не налегали, господин. Да шли домой.
– А не много ли ты на себя берешь? – спросил я у хозяина таверны, не отрывая взгляда от мутной жижи в кружке.
– Ну, если я вам не скажу, никто не скажет.
– Твое дело подливать, – огрызнулся я. – Или не нужны деньги?
– Нужны, господин, нужны. Всем нужны.
– Ну вот помалкивай и подлей.
Трактирщик Бакинс, в честь которого и была названа эта забегаловка, покачал взлохмаченной головой, наполнил кружку бражкой и отошел, поглядывая на меня неодобрительно. Другие посетители не обращали на меня внимания, привыкли, что герцог Ройд Грегуар Гарнетт периодически протирал стул у стойки деревенской забегаловки. Пил кислую бражку и горланил непристойные песни с остальным людом. Но сегодня не хотелось петь, только раз за разом заливать в глотку мутное пойло и ждать, когда мысли спутаются окончательно. Так становилось легче.
– Ну все, господин Гарнетт, вам точно пора, – Бакинс обтер руки засаленной тряпицей, давно потерявшей свой цвет, и попытался забрать кружку.
– Спина давно не горела? – рыкнул я.
– Лучше высеченная спина, чем меня совесть будет мучить до конца жизни, – он говорил тихо, склонившись ко мне. – Как бы маленькая герцогиня круглой сиротой не осталась.
– Да что ты такое говоришь?!
– Да улице мороз лютый. Я-то найду вам провожатого, да все равно боязно. И зверь…
– Зверь, – рассмеялся я. – А ты в него веришь?
– Как же не верить? Собственными глазами видел!
– Ну да. Огромный, как бык, с собачьей пастью, и глаза его горят огнем, – расхохотался я. – Слышал. Слышал, – я выдернул кружку из рук трактирщика и выпил содержимое залпом. – Еще!
– Не налью, – мужик закрутил головой и попятился. – Что бы ваша госпожа сказала, увидь она вас, – прошептал он, но я разобрал слова.
– Не услышит она! – закричал, швыряя глиняную посуду о стену. – Ничего она уже не услышит. Ни плача дочери, ни ее смеха!
Люд в таверне притих. И все как один смотрели с сочувствием. А не нужно мне их сочувствие! Пусть они им подотрутся!
Я поднялся на ноги, сдернул со спинки стула плащ и в гробовой тишине вышел на улицу.
Бакинс не соврал, холод стоял лютый, ветер пробирал до костей даже сквозь плащ.
– Опять через озеро пойдет, – услышал я за спиной, когда сделал первый шаг.
Ясно, вышли развлечься, гадая, сгинет проклятый герцог в этот раз или нет. Только вот трактирщик был прав, меня ждала дочь. У меня был смысл жизни. И подыхать я не собирался ближайшие лет пятьдесят.
– Гляди, и правда через озеро!
– Сгинет. Точно под полынью уйдет!
– А ты бы не каркал!
– Да не каркаю я! Вчера оттепель была.
Я выше поднял воротник и накинул капюшон, закрываясь от летящего в лицо снега, взглянул на огни замка и двинулся вперед. Давно такой бури не было. Меня словно что-то гнало идти ближе к берегу, хоть немного укрыться за голыми деревьями.
– Проклятье, – ругнулся я, получая охапку ледяных колючек прямо в глаза. – Чертова буря, – обтерся рукавом и пошел дальше. Если погода продолжит буйствовать и завтра, то придется отменять охоту. А не хотелось бы. – Да чтоб тебя, – споткнулся обо что-то и упал на колени. – М-м-м. Допились, ваша светлость, на потеху мужикам, – я взглянул назад.
Таверна пропала из виду, но кто-то точно шел за мной. Решили проводить или… ограбить? Да для таких целей послали больно щуплого парнишку. Он бежал размахивая руками и кричал. Только ветер уносил его слова. И вдруг исчез. Ушел под лед.
– Чертова ночь! – зашипел я, поднимаясь. – Эй! Ты там жив? Эй! – бежал к провалу. В воде точно кто-то был. И как этот задохлик смог проломить лед толщиной в две мужские ладони? Из свинца, что ли, отлит. – Ты живой? – удалось ухватить мальца за ворот и выдернуть на поверхность. – Эй! – я уложил паренька на лед. – Нет, – вырвалось вместе со смехом. – Ну нет. Чертовы боги. Иномирец, – я окинул взглядом темную одежду. Камзол короткий, штаны широкие с поперечными полосами внизу и обувь. У нас такого не сыскать. – Да будьте вы прокляты, – рыкнул я, подхватывая иномирца на руки. – Надеюсь, ты дотянешь до замка, паренек. Если не оледенеешь, будет просто чудо. Только вот проблем будет от тебя живого больше, чем от мертвого.
– Я не паренек, – я не ожидал услышать тонкий дрожащий голосок. – И там помощь нужна. Вы не туда идете. Я же говорю, не туда, – посиневшие от холода губы старались выговорить слова.
Ошибся. Не парень – девушка. А это еще хуже. Иномирянка. От них проблем больше, чем от эпидемий или засухи.
– Если что-то не устраивает, я могу вас оставить и здесь.
Хвала богам, возражений я не услышал. Девица отключилась. Радовался я этому недолго, снять бы с нее хоть немного одежды. Сомневаюсь, что она ее сейчас грела, да и прилично прибавляла веса. Но пришлось тащить как есть.
– Анна, – крикнул, толкнув дверь плечом. – Анна!
– Ваша светлость, – ахнула женщина, когда я ввалился на кухню.
– Где сейчас затоплено?
– Да. Вот же, – она указала на очаг, собирая волосы под платок. – В малой гостиной, в покоях миледи и вашей спальне. Мы вас ждали.
– Отлично, – выдохнул я с рычанием. Ничего не остается, как нести иномирянку в свою спальню. – Зови горничных. Пусть захватят женскую одежду.
– Слушаюсь, – кухарка суетливо кружила передо мной.
– Ну так иди! Воды теплой принеси, грелку и питья.
Подъем по лестнице, поворот направо – и я наконец смогу скинуть промокший плащ и камзол и… ношу. У двери в спальню уже ожидала горничная. Я уложил иномирянку поверх порывала и отошел.
– Чего ты ждешь? Раздевай.
– Простите, ваша светлость, но я не… буду.
– Что значит не буду? – терпение было на исходе. Я вымок, замерз как собака, лицо и руки жгло, словно на них пролили раскаленный металл.
– Простите, но я не трону пришлую, – за горничной стояли еще две девушки. Одна держала в руках ночную сорочку, вторая теплое одеяло. – А вы уже…
– Я тебя понял. Отправьте весть во дворец об иномирянке. И пошли вон, – выгнал слуг.
Мне-то уже нечего терять. Именно это читалось во взглядах. Проклятьем больше, проклятьем меньше.
Определенно этот день мог закончиться куда лучше.
Глава 3. Ещё и Трахтибидохия какая-то…
Я не хотела открывать глаза.
Сознание качалось на мягких волнах забытья под успокаивающее потрескивание дров в камине. Не настоящем, разумеется. На прошлый новый год мне подарили электрический. Правда, на ночь я его никогда включённым не оставляла. Только вечером – расслабиться после работы. Да и настроение он определённо создавал…
Забыла выключить, что ли? Уснула? Скорее всего.
Вот только другие два момента моё не желающее приходить в себя сознание никак не могло объяснить.
Первый.
Если я дома, то чем здесь, простите, воняет? Смесью перегара, какой-то кислятины и сырости? У меня освежитель воздуха ванильный. И это – определённо не он!
И второй момент.
Мужской голос, ругающий какую-то иномирскую бестию. На самом деле он напрягал меня больше всего. Ощутимо так. Нет, к перепалкам соседей я привыкла. Слышимость в моей квартире не отличалась особенной звукоизоляцией. Но что-то слишком близким казался этот голос. Да и на соседа Василия не был похож. Васька хрипит, как старый радиоприёмник, а тут… довольно приятный голос, если закрыть глаза на неизвестность его происхождения.
Окончательно я вырвалась и лап бессознательности, когда почувствовала, как с меня снимают штаны. И не просто снимают, а весьма грубо стаскивают до щиколоток, неделикатно пытаясь вытряхнуть мои стопы из штанин!
– Убери руки! – попыталась я заверещать, но вышло какое-то карканье.
– Живая всё же, – недовольно протянул незнакомец, пока я в ужасе наблюдала за тем, как он отходит с моими штанами в сторону, и пыталась откашляться.
Всё же снял.
И не только штаны!
– Что здесь происходит? – руки меня слушались плохо, но я всё же прикрыла грудь.
Хвала всему сущему, спортивный лифчик остался на мне. Как и трусики с танцующими пингвинами. И вот ведь парадокс: под взглядом неизвестного мужчины, проникшего ко мне в квартиру под покровом ночи и пытающегося меня раздеть, я испытывала не ужас, страх и прочее, что должна была. А стыд. Стыд за детский принт нижнего белья…
– Обойдёмся без истерик? – обратился ко мне мужчина, кинув в мою сторону покрывало.
Судя по колючести, шерстяное. Да и пахло от него так, что сомнений в том, что ещё вчера оно гавкало, у меня не было. А возможно, ещё и мокло под дождём… слишком сильный аромат мокрого пёселя стоял.
– А вы… кто? – ещё раз прочистив горло и стараясь не дышать носом, я осторожно прикрылась покрывалом и более внимательно осмотрела мужчину.
Бабуля бы назвала его породистым. Я же решила остановиться на слове «красивый». И очень, стоит признать.
Широкоплечий, высокий, жгучий брюнет с гордым профилем и пронзительным взглядом голубых глаз в обрамление шикарных ресниц… Только одет был странно. Рубашка с пышным рукавом и широкими обтягивающими манжетами. Штаны галифе, сапоги… словно он только что с урока верховой езды. Или с обложки журнала про конный спорт.
– А я… где?! – заторможенно обведя взглядом пространство, я с опозданием поняла, что место мне не знакомо.
Это не моя квартира. Определённо.
– В моей спальне, – ответил мне коварный раздеватель.
– В спальне, – повторила за ним, осматриваясь.
Ну, лежала я точно на кровати. Оформленной в каком-то средневековом стиле. Огромная, с вычурным металлическим изголовьем, изображающим то ли крылатых собак, то ли грифонов. Массивный балдахин тоже имелся. С пыльными тяжёлыми шторами бордового оттенка…
Камин, к слову, был настоящим. Как и каменные стены. И странный мужчина, притащивший меня сюда…
– Я провалилась под лёд! – с ужасом вспомнила я, смотря, как от моей рабочей униформы, валяющейся на дощатом полу, растекается лужа. – А как…
– У меня нет на это времени, – грозно произнёс мужчина, брезгливо скривив губы. – Слушай и запоминай. Ты теперь в землях Трагтилидохеи. Такие, как ты, иномирцы, здесь иногда появляются. И приносят слишком много проблем. Я уже отправил весть о тебе во дворец, к утру они кого-нибудь пришлют. А пока… не выходи из комнаты и не распугивай мне слуг.
– Что? – переспросила я.
Вроде и говорит по-русски. И голос приятный, хорошо поставленный. А всё равно… смысл ускользал.
Ещё и Трахтибидохия какая-то…
– Мне повторить? – и было что-то в его тоне такое, от чего я отползла на кровати назад. Благо, размеры позволяли.
– Для начала представьтесь, – выдала я. – И объясните, где я! Пожалуйста, – добавила с опаской.
– Герцог Ройд Грегуар Гарнетт, – заявил мне мужчина. – Ты в моём доме. В моей спальне.
– Герцог. Понятно, – повторила я за ним. – А как я здесь оказалась?
– Я вытащил тебя из воды, – наверное, мне почудилось, но в его голосе я услышала нотки сожаления.
Ну не мог же он желать мне смерти, в самом деле! Или…
– Ваша светлость? – дверь медленно отворилась, открывая вид на замершую в проёме девушку.
Выглядела она неважно.
Весьма и весьма…
И дело даже не в одежде (которой место давно на свалке!). Нет. На меня сейчас словно смотрело ожившее пособие из учебника по последней стадии сифилиса. У девушки было всё! И очаговое выпадение волос на голове, и сыпь…
– Ну, – поторопил мужчина беднягу.
– Простите, ваша светлость, – с отчаянием произнесла девушка. – Я к ней не приближусь! Чур меня! Чур!
Она бросила что-то на порог и убежала под тихий рык своего… работодателя, по всей видимости.
– Вы тут во что-то играете, да? – предположила я, наблюдая, как… герцог Рояль Гремуар Что-то Там поднимает брошенное девушкой тряпьё с пола и приближается ко мне. – Ролевики? Средневековье? Хотя у неё точно не грим… ей бы к венерологу…
– Что? – настал черёд мужчины хмуриться.
– Лечиться ей, – я мотнула головой в сторону коридора, – надо. Анализы, антибиотики. Пенициллин.
– Что? – повторил он, после чего швырнул на кровать платье. – Переоденься.
Скосив глаза на застиранную тряпку, которая оказалась при ближайшем рассмотрении мешком с прорезями для рук и ног, я нервно сглотнула.
– А можно я в вашем квесте участвовать не буду? – попросила я и даже постаралась мило улыбнуться.
– Кве… что? – герцог красиво приподнял идеально очерченные брови.
– Вы не подумайте, я очень вам благодарна! – запоздало решила я поблагодарить его. – Спасибо, что вытащили из воды! И сюда принесли! И, – я вновь посмотрела на тряпку-мешок. – Я могу высушить свои вещи? У меня смена сегодня, я врач. Фельдшер, если точнее, – начала я тараторить, ощутимо нервничая из-за непроницаемого выражения лица собеседника. – Давайте я высушусь, переоденусь в своё и вернусь… к своим, – поражала я даже себя собственным красноречием. Стресс от пережитого виноват. Не иначе. – Меня там бригада ждёт. Да и что я вам тут буду мешать. Играйте…
– Ты не сможешь вернуться, – не дал договорить мне мужчина, повышая голос. – Ты больше не в своём мире. Никакие игры мы не ведём. Мы здесь живём. А теперь здесь живёшь и ты, раз так решили боги.
– А, – поняла я. – Боги. Староверы, значит.
Нет, я знала, что где-то в области у нас была целая деревня тех, кто отрёкся от цивилизации. Вот только я и представить не могла, что у них тут… такое. Как и не планировала гостить у них.
Это же сколько этот горе-спаситель меня тащил по лесу? Мамочки…
– А позвонить от вас можно? – грустно поинтересовалась я, не особо надеясь на чудо. В комнате освещение было свечное. Ни лампочек, ни проводов, ни электричества. – Мобильники есть? Чудо-коробочка для связи с внешним миром?
– Ты не в своём мире, – повторил мужчина.
– Да поняла я, – оглушительно чихнув, я с неохотой потуже закуталась в вонючий плед.
– Аська! – рыкнул в сторону коридора герцог. – Питья принеси горячего. И мне… горячительного, – чуть тише дополнил он просьбу, вновь повернувшись ко мне. – Ничего ты не поняла. Сейчас…
Договорить ему не дал раздавшийся на улице вой.
Глава 4. Зверь
– Будь в спальне и никуда не выходи! – приказал я, слыша очередной протяжный вой. – Не вы-хо-ди! – повторил более настойчиво. Вот только на лице иномирянки не читалось понимания. Она еще не верила мне, а значит, не верила в случившееся. А из этого следовало, что она обязательно попытается найти дорогу домой.
– Но я…
– Сиди в комнате. Не пугай мне слуг.
– Я не собиралась! – возмутилась девушка.
– Будь тут, – указал на кровать и вышел из спальни, плотно закрыв за собой дверь. По-хорошему бы ее нужно закрыть на ключ. Иномирцы всегда приносили неприятности. Всегда!
– Ау-у-у, – донеслось с улицы, и я забыл о девушке в моей постели, бросившись к лестнице, по ступеням вниз, и вырвался на мороз.
Тишина. Пугающая. Только завывания ветра.
Изо рта вырывались клубы пара, а я всматривался в темноту ночи, ища следы присутствия волков. Их точно было несколько. Они не ходят по одиночке. Только в стае.
– Ау-у-у, – донеслось с западной стороны.
– Черт! – ругнулся я.
Конюшни! Ну как я сразу не догадался?
Было тяжело бежать по снегу, покрытому ледяной коркой. И я уже чувствовал и слышал их. Запах, рычание. Нужно было взять мушкет. Выстрел бы отпугнул стаю. Если бы я смог произвести выстрел в такой буран…
– Пошли вон! Вон! – выкрики конюха долетели до слуха вместе с порывом ветра. – А-а-а! – а это был крик боли.
– Нет! Нет! Эдфлед!
Я уже видел силуэты хищников. Десяток оголодавших волков. Надо признать, что мне не справиться с ними самому. Без помощи. Без помощи зверя… А ведь на кону стояла человеческая жизнь и жизни двух десятков лошадей.
– Ар-р-рх, – вырвалось из моей груди рычанием. – Ар-р-рх, – человеческая часть отступала, отдавая бразды правления зверю. – Пр-р-роклятый, – напоминал себе, кто я есть на самом деле. – Проклятый гер-р-рцог, – выдохнул человеческой речью и упал на четвереньки, чтобы уже встать на лапы, выбираясь из лохмотьев, которыми стала моя одежда. – Ар-р-р!
Волки притихли. Они почувствовали меня. Лютого зверя.
Мои ноздри забивал запах человеческой и лошадиной крови. Не успел. Если бы не иномирянка! Нужно было дать ей сгинуть в полынье!
– Р-р-р, – я лишь на мгновение отвлекся, посмотрев на стены замка, как волчьи зубы впились в заднюю ногу. – Ар-р-рх! – резко развернулся к нападавшему, клацая огромной челюстью у самой шеи и переходя в нападение. И в этот момент человеческая часть меня отключилась, полностью подчиняясь зверю. Были лишь образы. Смазанные кровавые образы. Звуки борьбы, рычание, скулеж.
Но отрезвил меня человеческий крик:
– Зве-е-ерь! – верещал женский голос. – Спасайся кто может!
Как же громко.
Я тряхнул головой.
Не было ни конюшни, ни волков. Перед глазами невысокий забор. Покосившаяся лачуга. Таверна вдалеке. Человеческие следы и капли крови по белому снегу.
– Зверь!
– Зверь!
Я тут же сорвался с места, скрываясь с улицы и теряясь в подлеске. Нужно вернуться в замок. «Вернуться в замок», – повторял мысленно, как заводная игрушка, боясь потерять связь с разумом. Наконец я увидел огни. Там моя дочь. Дочь! Мысли о ней всегда помогали удерживать себя в сознании. Дочь! Мой смысл. Частица драгоценной Камиллы.
– Эдфлед! – крикнул я, принимая человеческий облик у самой конюшни и вбегая внутрь. – Эдфлед!
– Я… я… т-т-тут, господин, – его голос был слаб. – Вы уж простите, не уберег я любимицу госпожи.
– Черт с ней, – огрызнулся я, подхватывая мужчину на руки, стараясь не вдыхать солоноватый запах крови. – Она меня никогда к себе не подпускала. Не знаю, как Камилла справлялась с этой напастью. А так, получается, ушла вслед за своей хозяйкой.
Отчасти я был рад гибели кобылы. Минус очередное болезненное напоминание о счастье.
– М-м-м, – стонал конюх.
– Держись. Сейчас прижжем рану. К весне встанешь на ноги, – говорил, щурясь от снега.
Весна… Будет чудо, если Эдфлед переживет ночь.
– Помогите! – крикнул, толкая ногой дверь в кухню и второй раз за вечер вваливаясь в помещение с ношей на руках. – Анна, неси самый большой нож… Анна?!
Скорчившись и шипя от боли, кухарка сидела у камина на табурете, пока иномирянка размахивала топориком для мяса, никого не подпуская.
– Вы вообще нормальные? – вопила она. – Прижигать порез вот этим? – она потрясла тесаком в воздухе. – Да будет чудом, если женщина не потеряет сознание от болевого шока. Неандертальцы вы, а никакие не староверы! И идиоты!
– Что здесь происходит?! – рявкнул я.
– Анна порезала руку. А эта прокаженная не дает нам ее лечить, – тут же отчиталась Аська, держась на приличном расстоянии от пришлой.
– Да они хотят ей руку загубить! Ожог будет заживать несколько недель, и не факт, что чувствительность полностью вернется, – тараторила моя ночная находка. Кстати, в моей же рубахе. – О боги! – она окинула меня взглядом.
– Уберите утварь и прокалите нож, – отдал я приказ, укладывая конюха на деревянную поверхность.
– Нет! – иномирянка подбежала к столу, распугивая горничных. – Нельзя этого делать. Снимите с него обувь. Да снимите же! – смотрела на меня грозно, дергая окровавленную штанину и открывая рваную рану. К удивлению, не испугалась, замерла на мгновение и принялась тараторить тарабарщину: – Мне нужен жгут, бинты, антисептики и телефон, вызвать скорую.
– Ты не в своем мире, – сказал я, отодвигая ее плечом. – Прокалите нож.
– Я не дам его калечить еще больше! – выкрикнула иномирянка, толкая меня в грудь. – Что у вас есть, чертовы староверы? Подорожник? Молитва? А?
– Нож, – указал Аське на огонь в очаге.
– Да ее вообще нельзя подпускать к открытым ранам, – ужаснулась иномирянка. – Тогда, – она растерянно проморгалась, – принесите чистые простыни, длинную иглу, нить шелковую, если есть, самый крепкий алкоголь, ремень и вскипятите воду. И не могли бы вы одеться, герцог, – процедила она сквозь зубы. – В операционной не трясут своими причиндалами!