© Юта Мирум, текст и иллюстрации, 2019
© Shutterstock Inc., фотография на обложке, 2019
© ООО «Издательство АСТ», 2019
* * *
# Пролог
Пусть каждый человек, что ходит под тенью Владык, знает: сегодня Тенебрис пируют среди народа. Прошедшей ночью они пленили разум ребенка; использовали дитя как безвольное орудие. Черное пламя, сойдя с детских ладоней, смело южную часть столицы, к рассвету оставив от нее только выжженную землю. Перед огнем невиданной мощи оказались бессильны и стихийные маги, и монаршие защитники. Десятки людей погибли этой ночью. Те же, кто, потеряв в пожаре детей, родителей, возлюбленных, сами остались живы, отчаянно молили Санкти ниспослать убийце не менее жестокую и мучительную смерть.
Они собрались ранним утром на берегу у холма, где высилось родовое гнездо Драконов. У окна – единственной связи с разгневанным внешним миром – замерла шестилетняя девочка. Дочь короля с ужасом наблюдала за толпой. Люди собирались в кучи, поджигали факелы, готовясь штурмовать поместье. В воздухе звенело имя убийцы, рокотом оглашая бескрайние просторы моря. Люди вкладывали в него ненависть, отравившую душу, ярость, искажающую помыслы, и желание отомстить, разъедающее нутро подобно смертельной болезни.
– Айя! Айя! Айя! – кричали до хрипа истерзанные горем маги, позабыв о том, как благоволили дочери короля всего пару дней назад.
– Айя! Айя!
Девочка села на пол у окна, закрыв уши руками. Она верила, что все вокруг – костры, стоны, ее черные руки, сожженные до самых плеч рукава платья – это страшный сон, и ей давно пора проснуться.
– Айя! – раздался тревожный голос совсем рядом, и слезы покатились по щекам – дитя, путаясь в собственных ногах, с громким всхлипом бросилось на руки к матери, замершей у двери. В углу комнаты вздрогнул маленький Джонас, выронив деревянный меч. Теперь их защитит королева.
Женщина упала на колени, выпуская Айю из объятий. Она искала пропавшую дочь всю ночь, опасаясь, что в горькой ярости своей горожане свершат самосуд над ее ребенком. Получив весть от драконьего главы, королева взяла себя в руки. Айя в безопасности среди могущественных защитников другого рода, но и у их дверей уже собрались те, кто винит шестилетнего ребенка в пожаре. Дикое, безумное обвинение, которому она никогда бы не поверила, не будь сейчас руки Айи черными от копоти до самых локтей.
«Значит, правда».
– Пойдем, моя родная, быстрее, – прошептала королева, целуя мокрые щеки девочки. Она вывезет свое дитя из королевства, и любой, кто преградит им путь, погибнет. – Джонас, – позвала женщина, и в груди шевельнулась тревога за чужого ребенка, – оставайся здесь. Тебя не тронут. Твоя мама внизу, не бойся. Драконы охраняют поместье, и никто не проникнет внутрь.
Мальчик, вытерев потные ладошки об штаны, серьезно кивнул, поверив ей на слово.
Из коридора донесся невнятный шум. Королева среагировала мгновенно – закрытая дверь в комнату вспыхнула пламенем. Синие языки разлились по деревянному полотну, не задевая его; вытянулись стрелами, угрожая непрошеным гостям. В коридоре послышались невнятная возня и тихие голоса – похоже, мужчины по другую сторону двери не могли решить, кто будет бороться с супругой монарха. А после разом умолкли.
Ее величество заградила собой дочь и коротко приказала Джонасу спрятаться за плетеной качалкой. Из комнаты был только один выход – через дверь, и если горожане прорвались, то дорогу предстояло расчистить силой.
Синий огонь на двери, уступая натиску чужой силы, растаял в считаные секунды; незащищенное полотно треснуло, словно щепка, и вылетело из рамы в коридор, будто выдернутое невидимым крюком. Айя испуганно пискнула, прижимаясь к ногам матери.
Лицо человека, показавшегося в пустом проеме, было мокрым от пота; ему стоило больших усилий оказаться здесь вовремя. Взгляд незваного гостя остановился на ребенке. Мужчина глубоко вздохнул, набираясь сил, и тут же поморщился – в ноздри ударил запах гари. Он шлейфом тянулся от малолетней убийцы, будто проклятый огонь все еще пылал где-то внутри ее пухлого тельца.
– Не смей, – пригрозила королева, пряча свое чадо за юбками траурного платья. Под взглядом короля его супруга дрожала как осиновый лист. – Айя не виновата. Треклятые Тенебрис воспользовались моим ребенком. Нашим ребенком! Я не отдам еще и ее! Прошу, Азариас, – в словах женщины отчетливо слышалась мольба, – пощади! – взвыла она, надеясь, что король уступит ее натиску. – Я спрячу Айю, увезу на край континента, к поселениям у Дикой пустоши. Она умрет для всех, но не для нас. Прошу, только дай нам уйти!
Из груди монарха вырвался сдавленный стон. Он старался смирить гнев от слов супруги. Отчаяние затуманило разум королевы, раз она не видела тупика, в котором вот-вот должна была оказаться, поддавшись панике. Он же не имел права уподобиться женщине, иначе мог стать уязвимым. Проигрыш, равносильный смерти.
Стражи в коридоре зашевелились, взволнованные заминкой.
– Сбежишь – значит, на весь мир признаешь вину Айи. Ты обернешь против нас и народ, и служителей Санкти. Очнись, Миранда, – приказал правитель, но королева не спешила отдавать дочь на его милость. Руки женщины загорелись пламенем. Ради жизни Айи она готова была пойти не только против мужа, но и против самих Владык. – Прекрати, ты пугаешь детей! – возмутился он, увидев, как сжался маленький Джонас, прячась за качалкой. Как вести себя при драке монархов, младшего сына Драконов не учили.
– Мы все останемся в столице и остудим гнев народа. Я проведу суд и докажу, что Айя невиновна. Слышишь, Миранда? Она не умрет! – не выдержав, прорычал король, видя, что его слова не действуют на женщину. Азариас в пару широких шагов сократил расстояние до Миранды. Перехватив занесенную для удара руку, он насильно подвел королеву к окну. Айя, не выпуская юбки матери, потянулась за ними, не понимая, отчего отец так строг.
– Пожар, забрав столько жизней, вернул нам Владыку. Наша дочь разбудила от вечного сна Санкти, который столетия был не более чем мертвым! Посмотри, – приказал Азариас. Он распахнул створки окна наружу, и морозный воздух ворвался в комнату.
Монарх указал на небо.
– Видишь, как быстро рассеивается смог? Это движется хвост Владыки. Ну же, присмотрись! За облаками его еще плохо видно, но когда взойдет солнце, не останется тех, кто не увидит. Санкти над столицей ожил, и это спасет нашу дочь. Мы докажем, что чудо произошло только благодаря ей. Что ее руками руководили не Тенебрис, а сами Санкти, и загубленные в пожаре жизни – требуемая ими плата за Владыку. Смотрите все! – прокричал король в окно, и его звучный голос привлек внимание людей на берегу. Они подняли головы к небу, куда указывал правитель. На лицах, еще мокрых от горьких слез, появились первые улыбки. Ненависть горожан таяла с каждым новым вздохом.
– Наш Владыка, наш Создатель ожил!
Одинокий возглас стал началом. Люди повторяли слова будто заговоренные, скандируя их во весь голос, до рези в горле. После большой потери их ждет новый рассвет.
Джонас, перепрыгнув через деревянный меч на полу, оказался у окна рядом с Айей. Что еще преподнесет им эта ночь? Пусть проклятье и выжгло земли, но небо отныне разливалось чудом. В темноте ночного купола, за перистыми облаками тело Владыки походило на бескрайнее марево, сотканное из воздуха. Из окна комнаты дети во все глаза смотрели на огромный полупрозрачный хвост Санкти – он двигался, разгоняя тучи над Мертвым морем.
Жизнь, вернувшаяся к Владыке, подарила королю веру в будущее дочери. Видя, как загорается надежда в глазах подданных, Азариас уже знал, что его дитя переживет этот день. Оживший Санкти спасет Айю, оставив ему хотя бы одного ребенка.
Часть I
До
# 1. Обделенный
ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
– Все твое внимание должно быть сосредоточено на задании, Айя.
«Всерьез ли ты надеешься, что я могу по одному только желанию выкинуть все мысли из головы? Забыть о вчерашнем проигрыше. О разгневанной матери, о рое слухов среди знатных семей, о тревогах отца. Просто выкинуть из головы всех и вся, думая только о задании. Да кому вообще нужны эти стекляшки?!»
Целый час, долгий и бесполезный, Айя боролась с тем, чтобы не высказать свое недовольство вслух. Ее ноги затекли, а по пальцам стоп бегали мурашки – стоять без движения для неусидчивой принцессы было сродни пытке. Благо туфли, эту жутко неудобную обувь, старик все же разрешил снять. Пол под босыми ногами был гладким и теплым; дорожка солнечного света, льющегося из окна, тянулась аж до противоположной стены. Если бы не занятие, Айя села бы прямо здесь, поджала под себя ноги и уснула, положив голову на колени. Или же просто ушла. Да, ей до жути хотелось уйти, прямо сейчас! Сослаться на плохое самочувствие, как она уже делала раньше, – старик, конечно, таким рассказам не верил, но ничего против сказать не мог, – и бежать поскорее, подальше от этих стен, что нагоняют тоску. В любой другой день она ушла бы, но сегодня – нельзя.
– Смотри на стеклянные шары, – напомнил учитель.
«Когда же ты успокоишься? Не будет сегодня результата, не будет!»
– Совладай с собой, принцесса, иначе результата не будет.
«А я о чем?»
– Шары перед тобой. Думай о них. Гони прочь эмоции – тогда получишь контроль над магией. Замедли сердцебиение, и сила пройдет по телу. Позволь ей завладеть пальцами. Не шевелись. Подними…
«Подними их. Знаю».
Трижды в неделю двери огромной душной аудитории с высокими потолками закрывались изнутри, обеспечивая приватность занятий принцессы. О том, что наследница трона, давно уже не ученица, даже после окончания школы ходит сюда, мало кто знал: обычно Айя появлялась в храме наук к закату, когда уходили последние ученики. Едва за ней закрывалась дверь, она попадала в полное властвование господина Альреса – седовласого надменного старика, который находил огромное удовольствие в поучении взрослой принцессы.
К сожалению, за последние три месяца она мало преуспела в занятиях. С тех пор как они перешли к новому заданию, Айе не всегда удавалось справиться даже с первой его частью (которую, если верить учителю, без труда проходили все первогодки). Ей нужно было поднять в воздух стеклянные шары размером не больше детского кулака, которые покоились на расставленных по кругу в метре от нее высоких металлических ножках, а после – выдержать натиск чужой магии. Айя смутно помнила, что подобное испытание проходила на первом году обучения, целых восемь лет назад, и давалось оно ей значительно легче, чем сейчас. Похоже, матушка была права, и год от года Айя становилась все менее сдержанной.
Принцесса закрыла глаза, пытаясь облегчить себе работу, и старик недовольно пробурчал что-то под нос.
«Вот же брюзга! Ведет себя так, словно ему не шестьдесят, а как минимум на сотню лет больше», – подумала дочь короля, впрочем, не собираясь возмущаться вслух.
Принцессе до смерти хотелось поскорее закончить урок, пока Альрес окончательно не убедился в ее бесполезности. После вчерашнего Представления Айя не желала пользоваться магией еще как минимум месяц, но признаваться в этом учителю было опасно. Мало ли какие выводы сделает его светлый ум.
«Нужно вести себя так, будто ничего не произошло, – напомнила себе принцесса, и негодование наконец понемногу улеглось в груди. – Ради Джонаса».
Она наконец сосредоточилась на задании.
За восемнадцать лет жизни Айя так и не нашла слов, которые в полной мере могли бы описать момент, когда в теле рождается магия – невидимая, неотделимая от человека сила, ниспосланный Владыками неоплатный дар. Дашь ему волю, и он осветит разум. Магия зажигает сотни свечей в голове, открывая тропы, спрятанные в темноте сознания. Хочешь – пройди по ним, по капле собирая силу на кончиках пальцев. Она твоя, она послушна, пока разумом держишь сердце в узде. Но только позволишь гневу или обиде застить глаза, а ярости направлять руки, сила иссякнет. Наставление Владык ясно как день – пользуйся магией, совершай великие дела, но только до тех пор, пока сам с холодной четкостью осознаешь то, что делаешь.
Айя представила, как шары поднимаются в воздух – медленнее, чем пожилая графиня склоняется перед орлиным королем. А после уверенно открыла глаза. Все произошло так, как она хотела: вот шары плавно поднимаются в воздух, будто снежинки, гонимые ветром, вот они замирают ровным полукругом. А старик, который обычно стоит у нее за спиной, чтобы не мешать, в это время успевает отойти к окну.
Айя смотрит на него, не понимая, отчего сухие губы учителя чуть дергаются и кривятся в легкой ухмылке. Она едва замечает волну – созданный Альресом мягкий поток воздуха прокатывается по аудитории. Принцесса заставляет волну обогнуть шары – слишком просто, как ей кажется. Лениво шелестят стопки бумаг на учительском столе, приподнимаются легкие тюлевые шторы у окон, а вместе с ними вздымается в воздух облако пыли. Айя чихает и тут же понимает, что допустила ошибку: всего секунда, но нить контроля утеряна, и шары одновременно падают, разбиваясь о деревянный пол. Круг стеклянного крошева растягивается до самых дверей – Айя с досадой кусает губы, пытаясь унять нарастающий гнев.
– За внимательность, спокойствие и технику – минус. Слишком долго собираетесь, Ваше Высочество. Даже дети поднимают шары быстрее, удерживая их не только под слабым ветром, но и под огненными кольцами, – изрек ничуть не удивленный учитель, подходя к неприметной двери за кафедрой. Постучав по ней, Альрес направился к выходу из аудитории, но, подумав, остановился. – Настойчивость зачту в плюс. Я не ожидал увидеть вас так скоро после Представления. Однако мы уже третий месяц занимаемся с переменным успехом. Я подумаю над тем, чтобы найти другой подход к вашей проблеме. До тех пор все останется по-прежнему – вы поднимаете шары в воздух трижды в неделю, пока не научитесь не только переходить от раздражения к спокойствию по щелчку пальцев, но и сопротивляться внешним угрозам, не теряя контроля над магией. Жду вас через два дня в обычное время, Ваше Высочество.
После этих слов манерный старик покинул аудиторию, оставив ученицу один на один с нахлынувшей обидой.
– Да чтоб тебя… – Остаток фразы принцесса проглотила, услышав, как отворилась дверь за кафедрой. На пороге остановился молодой мужчина, ожидая ее указаний. На его лице застыла маска бесконечного терпения – Айе оставалось только догадываться, услышал ли он брошенные ею в сердцах слова. Теперь девушка жалела, что вообще открыла рот. Хорошо, что ее смотритель не успел стать свидетелем очередного позора. Достаточно и того, что он уже два года наблюдает за провалами подопечной, а от его равнодушного взгляда и в удачный день в жилах стынет кровь.
Задумавшись, принцесса не глядя сделала пару шагов и тут же поморщилась. Стопу левой ноги полоснула режущая боль, а перед глазами поплыли цветные круги. Беспечно наступила ногой на осколок шара. Айя осела на пол и вытянула из пятки кусочек стекла.
– Не поможешь? – выдавила принцесса, молча сетуя на то, что Глубина сам не поспешил броситься ей на помощь. С ее легкой руки выходец из семьи Долор получил второе имя три года назад, и с тех пор оно прикипело к нему сильнее собственного. Безразличный, холодный – Глубина успешно скрывал от людей любое проявление чувств. Словно и не было в нем ничего, кроме однотонного равнодушия. А если и было – горе тому, кто попытается узнать.
Стеклянное крошево на полу невидимой рукой смело к стене, освобождая дорогу Глубине. Высокий и крепкий, сын кузнеца Долора к двадцати семи годам прослыл одним из сильнейших водных магов, когда-либо покидавших городскую школу. Уроженец далеких Солнечных холмов, без громкого имени и родственных связей, за несколько лет он из простого помощника в местной семинарии стал личным охранником монаршей особы, что не могло остаться незамеченным не только среди товарищей по работе, но и среди дворцовой знати. Слухи ходили разные: и про тайную родословную сильного мага, и про могущественного покровителя, который в итоге оказывался родственником Долора, и про особые отношения с принцессой, благодаря которым Глубина незаслуженно получал разные послабления и почести. Последнему варианту отдавали предпочтение многие скучающие обитатели замка, но ни один из них не смел произносить его вслух. Мать принцессы, королева Миранда, за последние годы приобретя несвойственную ей ранее жесткость, быстро расправлялась со сплетнями, особенно если они касались ее дочери. В памяти обитателей замка были еще свежи воспоминания о глупышке графине, которая, наблюдая за скачками в саду, беспечно высказалась о дикой манере езды принцессы, назвав ее «Тенебрис на вороных крыльях». Неделей позже графиню познакомили с будущим женихом – зажиточным фермером из южных земель, который, помимо денег, имел четверых сыновей. Ей не удалось избежать брака. Уже через месяц графиня обживалась в новом доме, а ее покои в королевском замке заняла другая, более смышленая девушка.
Но как бы ни была строга королева-мать, слухи возникли не на пустом месте. Своему охраннику принцесса действительно позволяла слишком многое: он не носил в будний день алую форму королевского стража, предпочитая незаметные темные костюмы простого покроя. Глубина покидал замок чаще, чем любой из стражей на службе у короля: он мог отсутствовать неделями, и на это время его обязанности переходили к Глену, второму охраннику королевской дочери, у которого, помимо защиты Айи, была и другая работа. Те, кто становился свидетелем разговоров между принцессой и Долором, единогласно заявляли, что тот непозволительно груб с госпожой. Но ему все сходило с рук; Айя не спешила поставить наглеца на место, а порой и вовсе защищала от чужих нападок, как лучшего друга.
Вслушиваясь в неспешные шаги Глубины, Айя успела трижды пожалеть о том, что попросила о помощи. Порез не такой уж и глубокий, ее сердечный ритм постепенно приходит в норму, а значит, через минуту она и сама сможет себя вылечить.
Мужчина наклонился, и темная челка скрыла синие глаза. Глубина поставил туфли принцессы подле ее ног и протянул руку к порезу на оголенной стопе. Уголки его губ чуть поджались, а пальцы на секунду окутало сияние, и вот раны уже нет, а сам он, не мешкая, возвращается обратно к двери. Охранник тянется шершавыми пальцами в карман сюртука, и в его руке на мгновение в свете солнца Айя различает синюю ленту с бусинами. Ям-Арго, детская головоломка, которой он уделяет больше внимания, нежели подопечной. Однажды Айя в порыве гнева хотела разорвать игрушку, но в последний миг передумала. Слишком сильно ее охранник был привязан к простой безделушке. Потому Айя продолжала молча ненавидеть пару тканых лент с темными и светлыми бусинами, которые так преданно, раз за разом, распутывал Глубина. Поднявшись, принцесса бросила на него уничижительный взгляд. Не то что о дружбе – даже о более теплых отношениях между ними не могло быть и речи. Время шло, а старая обида Глубины на принцессу не слабела, как бы сильно Айя ни старалась загладить свою вину. Стоило оставить глупую надежду и отослать его прочь – талантливых магов воды в столице хватало, и замену не пришлось бы долго искать. Но Айя оттягивала принятие решения, наивно полагая, что рано или поздно ее охранник сменит гнев на милость.
Следуя через стеклянную галерею к восточному выходу из школы, Айя молча злилась на саму себя за то, что ради вечернего визита в дом Драконов перенесла урок на полуденное время. Сейчас в школе бурлила жизнь. На пути принцессы встречалось множество учеников: совсем юные первогодки, увидев ее, замирали, будто куропатки в саду. Ученики постарше почтительно склоняли головы, скрывая любопытство. Молчание было до того выразительным, что Айе не составило труда догадаться, о чем думают юные маги. Как сегодня выглядит наследница, проигравшая вчера корону? Отчего так задирает подбородок, так остро реагирует на любопытные взгляды – неужто это задевает ее за живое?
Наряд Айи не помогал ей остаться неприметной: хоть была она низкорослая и тонкая, а в темно-фиолетовом платье на фоне белых накидок юных магов все равно выглядела будто ворона среди риса. Те из учеников, кто не видел принцессу во время Представления, удивленно прижимали ладони ко рту. Правдивы оказались слухи – на днях дочь короля возмутительно коротко обрезала волосы. Некогда длинная темная коса сейчас едва доставала до плеч, и короткие прядки выбились из нее, щекоча девушке шею.
Зоркие наблюдатели отметили, что, вопреки заявлениям дворцовой канцелярии, принцесса не выглядела статной и спокойной госпожой: ее походка была сродни шагу взволнованного человека, а на лице бушевал гнев, одно проявление которого могло оказаться губительным для ее имени.
– Они словно ждут, что я сейчас забуду про ноги и пойду на руках, – едва размыкая губы, прорычала Айя. Темные, почти черные глаза под разлетом густых бровей блестели от злости.
– Терпи, – обронил Глубина тоном, не терпящим возражений.
Айя остановилась. Долор, конечно, воспринял ее слова по-своему: за его показным спокойствием пряталась настороженность. Страж был наготове, будто действительно ожидая, что она сейчас взорвется – начнет раскидывать невинных учеников направо и налево, словно сухие листья, а после, не контролируя себя, спалит галерею.
– Я держу себя в руках, – как можно увереннее произнесла принцесса, но обида все же прозвучала в ее голосе.
Глубина охранял ее уже несколько лет, видел, как она справляется с горечью и гневом, но все равно не верил, что она безопасна. Каждый раз ожидал подвоха и всегда был начеку, но не ради защиты принцессы, это уж точно. Он остановился, словно требуя подтверждения ее слов.
Чувствуя раздражение, Айя нехотя призналась:
– Ты и сам видел, что шары разбились. Старику даже не пришлось стараться – я злилась, и ему хватило секунды, чтобы разрушить мою магию. После вчерашнего испытания… я не могу собраться. – Айя устало откинула голову назад, перестав, наконец, замечать любопытных магов вокруг. Может, она слишком мнительна и преувеличила их интерес?
Глубину, однако, ее откровение не впечатлило:
– Научись давать отпор чужому вмешательству, и тогда перестанешь чувствовать стыд за неудачу.
Он кивком указал за окно, и Айя, проследив за его взглядом, поникла. От густых крон, повинуясь его воле, покорно поднимались в синее небо листья. Они выстраивались в круг, будто звенья одной цепи. Круги росли один за другим, постепенно заслоняя небо, и ажурная тень накрыла любопытных школьников во дворе. Один самоуверенный паренек, желая покрасоваться перед друзьями, попробовал вырвать несколько листков из чужой магии. Его тотчас подняли на смех, указывая пальцами в сторону террасы на создателя узора. Юноша, завидев охранника, стыдливо опустил голову.
– Хватит тебе, – прервала демонстрацию его силы Айя, и листья, следуя воле мага, опустились на землю в одну кучу. – Неудачное сравнение. Тебя сейчас ничто не злит, – пробурчала принцесса, недовольная таким поворотом дел.
– Я говорю с тобой – этого достаточно.
Ям-Арго блеснуло в руках Глубины, и он пошел дальше.
Карета остановилась у аллеи, освещаемой в ночи сотней факелов. Айя, не дожидаясь, пока статный слуга в ливрее откроет дверцу, выскочила навстречу свежему воздуху. Этим летом, самым жарким за последние десять лет, город словно оказался в большой печи. Духота отступала только к самой ночи, забирая с собой нагретый воздух и рассеянные тени. Дышалось легче, ноги были свободными, а Владыки на небе – совсем призрачными. Безоблачной ночью через их тела, едва различимые на небосклоне, сияли звезды, а если хорошо присмотреться, то за осколками света можно было даже увидеть первые волны Вечного Океана – хотя их, скорее всего, рисовало воображение.
Следуя за слугой, Айя думала о том, что скажет. Глубина, по случаю сменив будний костюм на парадный сюртук (который от обычного отличался только наличием синего шелкового платка в кармане и кантом из жемчужных пуговиц на манжетах), бесшумно ступал позади. Он был встревожен тем, что единолично сопровождает подопечную в гнездо Драконов – верных союзников короны вплоть до вчерашнего дня. Ранее безопасный дом теперь стал одной большой угрозой.
«Что на уме у главы рода после того, как его сын победил в Представлении и может в любую минуту потребовать корону? Сдержит ли старший Дракон клятвы, данные десятилетия назад?»
Долор, лишенный права решать, все же не мог не оценивать риски. Ранее он предложил взять еще охрану, раз принцесса не желала отменять визит. Но Айя проигнорировала разумный совет.
– Я пришла к Джонасу. Он мне не враг. Не смей сомневаться в моем друге, – предупредила она.
Родовое гнездо Драконов, одной из четырех монарших семей, возвели далеко за пределами города. Оно высилось на пустынном холме, подножие которого лизали ленивые морские волны. Поместье у моря было единственным сооружением на много километров вокруг, будто вынесенная волнами на берег с морского дна раковина. Одинокое светлое пятно среди темных просторов в ночи, последнее пристанище человека перед непокоренным морем. Вторые претенденты на престол избегали внимания, которое могло грозить их покою – обособленное здание непривычной формы, хоть и вызывало интерес и удивление, но все же не благоволило неожиданным гостям.
За последние два года Глубина бывал здесь бесчисленное количество раз, но никак не мог привыкнуть к размаху творческой мысли, ожившей в стенах из песчаника. Драконы предпочли огромным залам, которые так любила знать, небольшие светлые комнаты, связанные между собой крытыми верандами, что вкупе создавали большой замкнутый круг помещений. Внутри дома, подобно спрятанной жемчужине, под открытым небом раскинулся сад – гордость матушки Джонаса. Словно игнорируя соленый воздух, в саду буйно росли цветы, и ни для кого не было тайной, что супруга главы рода не жалеет земного дара, лелея свое детище.
Минуя резные двери, которые охраняли вырезанные в камне статуи защитников, Глубина привычно поднял голову вверх, скользя взглядом по созвездию на высоком потолке. Среди синей драпировки, словно глаза, сияли десятки камней, образуя контур, отдаленно напоминающий силуэт дракона.
Даже самый неразумный ребенок знал, где искать созвездие, которое копировал потолок в приемной дома: стоило только ночью повернуться лицом к морю и поднять голову немного выше горизонта, туда, где заканчивался хвост Владыки. Созвездие Дракона, в отличие от других обитателей неба, никогда не меняло своего расположения, и охочие до знаков свыше маги заявляли, что потомки Драконов, подобно этим звездам, всегда сохраняют свое положение среди других семей. Их сила не знала скачков и падений, а потому в народе заслужила почет и цену.
Глубину не покидало ощущение, что они приехали зря. В родовом гнезде другой монаршей семьи, среди людей, связанных одной кровью, Айя вряд ли могла найти союзника. Принцесса уповала на помощь лучшего друга, но дружба с таким, как Джонас, в глазах Долора не стоила и ломаного гроша. Он видел, как драконий сын каждый раз прячется за юбкой Айи, стоит им только попасть в передрягу, и знал: этот трус не пойдет против семьи ради подруги.
Айя же, в отличие от Глубины, была спокойна. Дом Джонаса стал ей родным еще в тот день, когда Драконы, рискуя своими жизнями, не выдали ребенка-убийцу разгневанной толпе. Они защищали ее и после, в суде, поэтому Айя считала себя обязанной каждому из них. Почти каждому.
– Мейсон дома? – поинтересовалась девушка у слуги, позволяя ему снять тонкую накидку с ее плеч.
– Нет, Ваше Высочество.
Айя облегченно выдохнула. Сейчас она была не готова увидеть старшего отпрыска Драконов, который вырвал у нее победу на Представлении.
Слуга, отчего-то насторожившись, пугливо отступил к стене, и миг спустя коридор огласил протяжный рык. Из-за угла, бесшумно ступая лапами по ворсистому ковру, показалось небольшое, едва достающее до колена существо. Айя внутренне напряглась, но как можно радостнее протянула:
– Лацерна! Ползи сюда, ленивая соня, я почешу тебе шею.
Преградившее им дорогу существо – драконий защитник – мало походило на длиннохвостого чешуйчатого зверя, которого маги привыкли считать драконом. Округлая морда Лацерны напоминала собачью, а большие янтарные глаза скорее были кошачьими, нежели драконьими. Пухлое тельце, стремящееся по форме к шару, тонкие ушки и карминовая кожа с жесткой короткой шерсткой и отдаленно не подчеркивали хищную суть создания, особенно если сравнивать с другими родовыми драконами. Лацерна походила на плюшевую игрушку – даже Глубина, стань он вдруг румяной девицей, признал бы, что в звере есть некая миловидность. Похоже, Санкти не воспринимали лучшего друга Айи всерьез, раз заперли его второе сердце в такой нелепой оболочке.
Создания как Лацерна – главная причина, по которой вторые претенденты на престол сторонились незваных гостей. В стенах их убежища, у самой мертвой воды, на свет появлялись защитники. Они впервые открывали глаза вместе с появлением наследника на свет и закрывали их в последний раз вместе с хозяином, сколько бы лет он ни прожил. Глубина знал, что защитники – подарок Санкти четырем монаршим семьям, но совсем не понимал, чем они его заслужили. Дар Владык, полученный однажды, сквозь века переходил от одного отпрыска к другому по праву старшинства. Теперешний драконий глава был старшим ребенком своего отца, а потому каждый из его детей – Мейсон, Джонас и Селена – имел защитника. Но спустя годы только дети первого из троицы, Мейсона, появятся на свет со вторым сердцем – драконом.
Рык Лацерны стал громче, вынуждая Глубину вспомнить о своих обязанностях. Защитница прижала уши к голове, с тихим шелестом расправляя мощные крылья. Царапая когтями ковер, Лацерна пригнулась, готовясь к прыжку, и Айя убедилась в том, что дракониха все же злопамятная, а слуги не собираются препятствовать ей в поедании гостьи.
– Перестань! – послышался рассерженный голос, и в тот же момент в коридоре появился его владелец. Джонас в последний миг ухватил Лацерну за хвост и поднял ее на руки, за что тут же получил когтистой лапой по щеке. На лице юноши явно читалась растерянность, и дракониха, сдавленно рыкнув, затихла. Спустя миг неудобной тишины она оттолкнулась от рук хозяина, перепрыгнула через его плечо и исчезла за приоткрытой дверью.
Расстроенный взгляд Джонаса, брошенный в сторону родного существа, не ускользнул от принцессы. Узы хозяина и защитника были крепче, чем у матери и ребенка – Айя хорошо понимала, как худо сейчас ее другу.
– Обиделась из-за Представления? – догадалась Айя, и драконий сын коротко кивнул, прижимая платок к кровоточащей щеке. Когти у Лацерны были крепкие, острые, и даже слабого удара хватило, чтобы расцарапать лицо хозяина. Айя подошла к другу и приложила руку поверх платка; неглубокая рана быстро затянулась.