Учителям моим, преподавателям Университета Дружбы Народов им. Патриса Лумумбы, заронившим зерно осознания языка человеческого как живого организма, естественным образом развивающегося во времени и пространстве, – посвящаю это историко-этимологическое исследование. Нижайший поклон: Геннадию Прокопьевичу Мельникову (системная лингвистика), Екатерине Ивановне Фетисовой (славяноведение), Лидии Яковлевне Усачёвой (история русского языка).
Норманнизм и скандинавокреатионизм
Исходные понятия
История. Из «Истории Российской» – Татищев, Василий Никитич: «Исторiя есть слово Греческое, то самое значитъ, что у насъ дҍи или дҍянiя… Исторiя не что иное есть, какъ воспоминовенiе бывшихъ дҍянiй и приключенiй добрыхъ и злыхъ, потому все то, что мы предъ давнымъ или недавнымъ временемъ чрезъ слышанiе, видҍнiе, или ощущенiе искусились и вспоминаемъ, есть сущая Исторiя… дҍла древнiя иногда такъ чювствительно намо воображаются, какъ бы мы собственно то видҍли и ощущали».
В наши дни, с точки зрения пытливого ума, история должна восприниматься как достоверный рассказ о том, что есть было. Да-да, именно так можно перевести грамматически утраченное перфектное время в смысловое русло. И безусловно – триединый образ в сознании: былое время, былое место и былое действие, в результате сочетания коих живу Я, а не кто-либо другой вместо меня – здесь, сейчас и в данных историей обстоятельствах, обусловленных местом и временем произошедших событий.
_______________________
Достоверная история. Великая сила слова – и власть образа! Нас впечатляет мастерство рассказчика, его искренность, непредвзятость, и мы уже верим, что знаем. Как проводник слепого, вера лишает учёный ум разума, но дарит надежду. Какая может быть связь между верой и знанием, между идеологией и наукой, между убеждениями и реальностью?! В конце концов, чем отличается научная реальность от реальной действительности?
Говорят, что история – это то, что нам рассказали. И с этим утверждением трудно спорить, ибо труд учёного-историка во многом сводится к сведению воедино письменных свидетельств современников исторических событий и критическому переосмыслению трудов своих предшественников по научной стезе, с оглядкой, разумеется, на своих коллег. Разумеется, важна к тому же опора на археологические данные, законы развития языков, анализы генетиков, этнография, историческая география, геология и прочая, прочая, прочая. Таким образом, в основу исторического рассказа должно быть положено научное исследование (исключающее либо объясняющее противоречия) как доказательный стержень, в противном случае перед нами не научный труд, а художественное сочинение, пускай и пестрят его страницы цитатами корифеев. Увы, исследования обычно скучны, порой занудливы и, как правило, непонятны любителям живых исторических рассказов. Однако выдернул стержень – и рассказы рассыпались, словно листы книги без переплёта.
______________________
Авторитетность источника знаний. Как известно, один из основополагающих научных принципов – авторитетность источника знаний. Один из… однако далеко не единственный, да и не самый важный, ибо нет во всей истории ни одного авторитета в законе, который был бы выше сущей Истории. Ежели принимаешь на веру рассказы всех корифеев от исторической науки, то невольно приходишь к выводу: нас сформировало не прошлое, а мы сами формируем своё прошлое – в виде отличных друг от друга достоверных историй. А ежели предметом истории сделать историю самих исторических рассказов, то результатом подобного исследования станет непреложный факт: история – это идеология, обращённая в прошлое. История есть была служанка сильных мира сего – всегда: так было, так есть и так будет, ибо тот, кто завладел душой и мыслью, тот и поводырь, за которым следуют слепцы.
_______________________
Версия – это гипотеза, основанная на научных данных, а ежели опорные данные далеки от научных методов познания, тогда перед нами не гипотеза, а аксиома, то есть утверждение, которое не требует доказательств. Ну а в душе человека верующего, с пониженным критическим мышлением, аксиома превращается в догму, наука – в религию, историк – в фанатика веры. Вы ему: Земля вертится вокруг Солнца, а он вам в ответ: да, с наукой, дескать, не поспоришь, а засим норманны под именем «варягов» цивилизовали дикие славянские племена. Полная абулия! Стало быть, прежде чем записываться в адепты той или иной версии происхождения Руси, надо отдавать себе отчёт: ежели загрузить машину времени той самой достоверной историей и отправить доверчивого путешественника во времени назад в прошлое, то поиск соответствующих убеждениям обстоятельств приведёт совершенно в иное место, да и не обязательно в то самое время; а ежели на обратном пути к тому же включить сослагательное наклонение, то при возвращении блудного путешественника во времени назад, то есть в настоящее, вдруг обнаружится, что Я уже не Я, не здесь, не сейчас, да и всё уже не так, как было при отправке в путешествие.
_______________________
Теория. Греческое слово θεωρία переводится на русский язык как исследование, а автора теории обычно называют теоретиком… – да-да, именно он и есть тот самый авторитетный источник знаний, корифей, производитель академической мысли, на которого принято ссылаться рассказчикам занимательных и достоверных историй.
_______________________
Норманнская теория – определение двусмысленное: с одной стороны – кто автор, а с другой – суть-то в чём? Где доказательства, в конце концов?!
_______________________
Авторство норманнской теории. Одним из наиболее знаменитых и авторитетных европейских предшественников норманнской теории является величайший немецкий учёный и изобретатель Лейбниц, Готфрид Вильгельм (Gottfried Wilhelm von Leibniz), – первый президент Берлинской Академии наук, иностранный член Французской Академии наук, член Лондонского королевского общества. Его пытливый ум охватывал едва ли не все области научного познания конца XVII – начала XVIII веков. Хватит пальцев на руке, чтобы перечислить все базовые достижения мировой науки, к которым он не приложил свою руку. Пытливый ум гения не миновали и загадки языкознания: его теория исторического происхождения языков и их генеалогическая классификация легли в основу сравнительного метода познагия в лингвистике. А также немало занимала его и историческая проблематика: он сформулировал задачу, по каким критериям определять происхождение народов, рассматривал этногенез как процесс формирования языка (к такой высоте понимания современная наука только-только подбирается). Лейбниц развенчал библейский взгляд на происхождение народов и их языков, выделил германо-славянскую, угро-финскую и тюркскую языковые общности в историческом разрезе и развитии. Большой интерес у Лейбница вызывал вопрос начатков древнерусской государственности, и в частности, притягивала его собственно личность Рюрика. Он предположил место обитания варягов в области Вагрия (Любек – южный берег Балтийского моря, впоследствии, наряду с Новгородом и Гамбургом, известен как один из крупнейших центров Ганзейского союза, от XII в.). Этимологию слова «варяг» он выводил из имени «Вагрия», ну а личность самого Рюрика при этом возводил в круг благородных датских сеньоров. Острый интерес вызывали и венды – собирательное имя славян в немецкой культуре. Догадки Лейбница в вопросе этимологии слова «варяг», как и этническое позиционирование Рюрика, отвергаются современными историками, однако, замечу попутно, сами опровергатели наблюдений Лейбница ушли в своих выводах далеко в сторону от той верной тропки, которую наметил им пророк, глубоко в чащу – в дебри ненаучных сентенций, став пленниками собственных схоластических выводов и рабами идеологических убеждений. Смею утверждать, что если кто из исследователей русского вопроса и был на верном пути, так это прозорливец Лейбниц; увы, однако, для научно выверенных выводов ему недоставало современного исследовательского инструментария, к созданию которого именно он первым и умудрился приложить свою руку, заложив основы сравнительного языкознания, определив германо-славянскую этнокультурную языковую общность, связав этническое с языковым и т.д. и т.п. Низкий поклон великому учёному! Он, несмотря на пропасть веков, оказался ближе всех к истине.
У истоков научного подхода к русской истории (в том современном состоянии, как мы осознаём науку о нашем историческом прошлом сегодня) стоят три замечательных немца: Готлиб Зигфрид Байер, Фёдор Иванович Миллер (Gerhard Friedrich Müller), Август Людвиг Шлёцер – все русские академики, исследователи русских древностей. В рамках научно-исторической мысли их трудами была сформулирована скандинавская концепция образования русской государственности, утверждена идея привнесения норманнами основ цивилизации в варварскую стихию славянских народов. Они сформулировали основные тезисы, подвели под общую идею набор предположений и толкований добытого фактического материала, горячо отстаивали свои выводы и убеждения, однако для цельной теории им не хватило прямых доказательств. Не было самого главного, чтобы выстроилась бесспорная научная база, – этимологии двух слов: «русь» и «варяги». Историческая лингвистика как наука во второй половине XVIII века только-только зарождалась, а стало быть, научное прозрение сих академиков проистекало из интуиции, впитанной с молоком матери и взращённой в любви к своей далёкой родине, к своему чужеземному роду. И эта любовь вольно или невольно переносилась в иное место, иное время и совершенно в другие обстоятельства.
Арист Аристович Куник (Ernst-Eduard Kunick) – ещё один замечательный немец, чей вклад в русскую историческую науку XIX в. переоценить невозможно. Едва ли не весь фактический материал, которым и сегодня оперируют исследователи происхождения Руси, был «нарыт» в средневековых письменных источниках русским академиком Куником. Даже норманнская этимология подводилась под слова «русь» и «варяг». Исследовательская составляющая по сути была завершена. До создания теории оставался не шаг даже, а полшажка…
Как бы там ни было, а вовремя подсуетился некий скромный специалист по германо-финским прибалтийским языкам – Вильгельм Томсен. В мае 1876 года доцент Датского университета читает в Оксфорде курс лекций под общим заглавием «The Relations Between Ancient Russia and Scandinavia and the Origin of the Russian State» – «Связи между древней Россией и Скандинавией и основание Российского государства». Оксфорд отпечатывает этот 150-страничный курс лекций – Oxford; London: James Parker and Co, 1877. Томсену прочат славу ведущего специалиста по русскому вопросу – его теория происхождения Руси от неких шведских рыбаков была тут же признана в научных кругах Европы. Откуда есть пошла земля Русская – уже не тайна за семью печатями: русского вопроса отныне не существует. Личность чистокровного норманна – датчанина по духу и по крови – как нельзя лучше соответствует авторству норманнской теории.
Готовится второе издание, немецкое, – уже обработанное и дополненное. Как мы сейчас, в эпоху рекламы и тотального господства торговых сетей, выразились бы – товар продвигается на мировые рынки сбыта. Инициатором немецкого издания выступает доцент истории Геттингенского университета доктор К. Гёльбаум (Hohlbaum), и в тираж 175-страничная монография выходит под научным оком сертифицированных историков – через год… «Der Ursprung der russischen Staates», 1879.
Цель немецкого издания – обратить внимание германской общественности и научных кругов на этот замечательный труд, который, ввиду самоочевидных достоинств, уже встретил заслуженное признание в Англии и Франции, равно как и в Скандинавских странах. Кто б сомневался?! Свидетельством тому является почётный отзыв о ней профессора Маурера (Ienaer Literatur-Zeitung. 1878. С. 256 и след.).
Рекомендуется эта образцовая монография немецким читателям весьма прозрачным напутствием Цицерона: nihil est in historia pura et illustri brevitate dulcius… Дескать, нет ничего проще, как создать новую проблему, разрешая старую. (Nihil est enim in historia pura et illustri brevitate dulcius, Цицерон, «Брут», 262).
В переводе на русский язык: «Начало русского государства» – монография Томсена издаётся в 1891 году.
Естественно, авторитетнейшие источники готовых знаний впредь ссылаются в замутнённом этимологическом вопросе на Томсена и его капитальный труд – смотри этимологические словари Преображенского, Фасмера и проч. Открываешь словарь – и ничего никому доказывать уже не надо, ибо всё давным-давно доказано и пропечатано в академических словарных статьях. Ткнул пальцем – вот и всё откровение.
Чем ещё стал известен Вильгельм Томсен научному сообществу? Он выдвинул гипотезу о родстве кавказских языков с этрусским. До сего дня ни доказать, ни опровергнуть сенсационную по тем временам догадку не представляется возможным: язык этрусков не расшифрован.
Чем ещё? В 1893 году Томсен спешит, как и в случае с Куником, предуведомить (Déchiffrement des inscriptions de l'Orkhon et de l'Jénissei, notice préliminaire, 1893) научную общественность о том, что он дешифровал орхонские и енисейские надписи, открытые российским тюркологом Радловым, Василием Васильевичем (вернее, ежели следовать принципам этногенной детерминанты, то русским учёным немецкого происхождения, чьё имя отродясь было – Fridrich Wilhelm Radloff). Наш пострел, так сказать, везде поспел – и ничего в том, что опять подсуетился да вовремя снял сливки с чужой темы, тоже вроде бы нет крамольного: нечего, дескать, рот разевать… и делиться надо – таковы уж нравы в научном мире. Великие учёные всегда были щедры и делились знаниями, но в жесточайшей конкуренции за первенство. Естественно, и Томсен щедр – он делится основами «своей» норманнской теории. Как говорится, куй железо, пока горячо. В 1896 году, уже в статусе члена-корреспондента Российской Академии наук (избран был в 1894), Томсен публикует свой труд, принесший ему заслуженную славу в академических кругах и весомое имя в научном мире. (Inscriptions de l'Orkhon, 1896.) Его именем названа улица в Анкаре, столице Турции, – Вильгельм Томсен Каддеси.
В 1902 году Вильгельм Томсен избран президентом своей альма-матер, то бишь родного университета, а в 1909 – и президентом Датского Королевского научного общества.
_________________
Норманнская теория как достоверная история. Томсен показал себя большим мастером исторического рассказа. Язык Оксфордских лекций и стиль их изложения, без сомнения, является заслугой датского учёного. Перо бойкое. Логика повествования безупречна. Эмоциональные акценты выверены и создают яркий образ у слушателя (или читателя). Текст не перегружен ссылками и цитатами. Силлогизмы подкреплены свидетельствами арабских авторов. Обращение к летописному материалу и толкование древних рукописей добавляют труду фундаментальности. Философические рассуждения о цивилизационной миссии норманнов, то бишь шведских рыбаков, и варварской сущности туземных племён: славянских и финских – пронизаны непоколебимой уверенностью автора в правоте своих суждений. Даже те места, где автор прибегает к сомнительным допущениям и предположениям, свидетельствуют: у автора нет ни малейших сомнений в том, о чём он говорит (пишет).
Ядро теории – исследовательская часть. Как две жемчужины в искусной оправе занимательного исторического рассказа – этимология слов «русь» и «варяг». Таким образом, его норманнская история стоит на трёх китах:
– Шведская этимология слова «русь»,
– Норманнская этимологоя слова «варяг»,
– Толкование строк Нестора-летописца о вокняжении варягов во главе с Рюриком и двумя его братьями как свидетельство о призвании скандинавов, от имени которых прозвалась земля Русской.
Предоставим слово Вильгельму Томсену, чтобы зазря не голословить.
