========== Глава 1 ==========
Февраль 1861 г. Вирджиния
Зима в этом году выдалась холодной. Даже для мягкого Юга, по которому прошлись волной ледяные ветры. Все разговоры в гостиных сводились к двум вещам: опустится ли температура ниже тридцати двух и примут ли в Конгрессе новую Декларацию о создании Конфедерации. Но в «Белом цвете» было не до этого – здесь вовсю готовились к свадьбе.
Дочь хозяина одной из самых богатых плантаций штата, Алексис Каннинг, готовилась сочетаться браком с Джонатаном Коули. Благодаря этому браку два плантатора мечтали объединить свои владения. Хотя дети их, ко всеобщему умилению, не просто шли на поводу у родительских матримониальных планов, но и пылали друг к другу самой настоящей, искренней юношеской любовью. Даже сегодня, в день венчания, молодой Коули успел сбежать из «Трёх дубов» на встречу с невестой.
– Ты уверена, что мы сможем улизнуть после свадьбы? – Джонатан стоял посреди комнаты, которая сейчас напоминала примерочную знаменитой модистки: кружева, обрывки тканей, цветы лежали на полу, кровати и креслах. Сама невеста пряталась за объёмной ширмой, и жених мог разглядеть лишь слабый силуэт.
– Не хочу слушать шаривари* в первую брачную ночь. – Даже отсюда он мог почувствовать, как Алексис скривилась. – Это унизительно!
– Значит, я попрошу дядю Джона, чтобы он подогнал коляску к крыльцу сразу после того, как нас поздравят!
Джонатан в полной мере разделял опасения невесты, особенно учитывая недвусмысленные шуточки друзей из Вест-Поинта. Двое из них, кстати, были северянами, и это беспокоило Джонатана не меньше, чем первая брачная ночь. Пока они вели себя прилично, но поджатые губы и неодобрительные взгляды успели вызвать немало толков среди родных Коули и слуг «Трёх дубов».
– Масса Коули! – Грозный оклик няни Алексис заставил подпрыгнуть от неожиданности. – Как же вам не стыдно, масса Коули! Немедленно покиньте комнату мисс, пока я не рассказала обо всём хозяину!
– Люблю тебя, Алекс! – только и успел выкрикнуть Джонатан, прежде чем спрыгнул с балкона, под которым его ждал конь.
– Стой! – воскликнула Алексис, выскакивая из-за ширмы и бросаясь к окну. Но успела увидеть лишь круп гнедого жеребца.
Свадьба была впечатляющая. В этом сошлись все. А на утро Юг взорвался новостью: южные штаты объявили о своей независимости.
Спустя два месяца разразилась беспощадная Гражданская война, из-за которой Юг потерял все деньги и привилегии, а тысячи бывших рабов оказались предоставлены сами себе. В ходе кровопролитных боёв Конфедерация была разбита, и осколки старого доброго аристократического Юга разлетелись по всей Америке под завывания пронизывающего холодного ветра с Севера. Лишённые имущества, денег, положения бывшие плантаторы и их семьи вынуждены были скитаться в поисках мира. В попытках вернуть хотя бы малую толику того, что потеряли навсегда…
***
Апрель 1867 г. Колорадо-Спрингс, штат Колорадо
Пропитанный пылью дилижанс въехал в город и остановился у телеграфной станции, скрывшись в жёлто-серой дымке. Путники, кашляя и вытирая слезящиеся глаза, пытались разглядеть открывшийся им город, но в клубах пыли это мало кому удавалось. Наконец возница спрыгнул с козел и распахнул дверь.
– Добро пожаловать в Колорадо-Спрингс, господа! И леди. – Он учтиво кивнул и подал руку молодой женщине, изящно выбравшейся наружу. После нескольких дней в одном положении, исключая редкие стоянки и ночёвку на постоялых дворах, ноги затекли и слушались с трудом. Подобрав юбки, она отошла в сторону, наблюдая, как снимают багаж с крыши.
Сонная улочка пришла в оживление, стоило дилижансу вылететь из-за поворота, и теперь у дверей каждой лавки стоял народ – продавцы, покупатели, просто прохожие, с интересом рассматривавшие приезжих и составлявшие о них своё мнение. Судя по всему, женщина, стоявшая сейчас у дверей дилижанса, была не бедна. Тёмно-синее дорожное платье, застёгнутое на все пуговицы под самым подбородком, было сшито из добротного плотного хлопка. Тонкие чёрные кружевные перчатки на руках, которые, по предположению миссис Дженкинс, жены хозяина бакалейной лавки, точно не знали мозолей. Небольшая шляпка с изящной вуалью скрывала высокий лоб, а медовые густые волосы были припорошены пылью. Чуть вздёрнутый носик и излишне, по мнению той же миссис Дженкинс, пухлые губы придавали внешности незнакомки определённый шарм.
– Миссис Коули? – К леди подошёл возница. – Проверьте, все ли ваши вещи сгрузили?
Пройдясь внимательным взглядом по двум сундукам и трём небольшим дорожным сумкам, Алексис Коули медленно кивнула, наблюдая, как расходятся пассажиры. Все они вернулись домой, и лишь Алексис приехала в неизвестность. За недели пути возница и пассажиры стали почти родными, и теперь она остро почувствовала своё одиночество. Ещё минута – и Алексис осталась одна на деревянном настиле небольшой телеграфной станции крохотного городка.
– Мэм? – Алексис с надеждой обернулась и увидела долговязого мужчину с выпуклыми, как у рыбы, глазами. – Могу я вам чем-то помочь, мэм?
– О, пожалуйста! – Обрадовавшись, что рядом оказался хоть кто-то, небезразличный к её судьбе, она обернулась. – Я ищу мистера МакРайана.
– МакРайана? – Мужчина в удивлении приподнял брови. – Вы уверены?
– Да. – Пришла очередь хмуриться Алексис. – Мистер МакРайан пригласил меня сюда и должен был встретить.
Одарив её многозначительным нечитаемым взглядом, телеграфист нахмурился.
– Миссис Коули, – вспомнив о манерах, поспешила представиться Алексис.
– Ораст. Хэнк Ораст, – учтиво кивнул телеграфист. – Не знаю, мэм, простите, но вы выглядите слишком добропорядочно для той, кто мог приехать по приглашению МакРайана. Но если вы настаиваете… В это время обычно он находится в салуне. – Ораст показал на противоположную сторону улицы. На двухэтажном здании красовалась вывеска: «Рыжий пёс». Чуть ниже находилась приписка: «Еда. Выпивка. Нумера». – Подождите здесь, я его позову.
– Не стоит. – Алексис выдохнула, расправляя плечи. – Раз уж он меня вызвал, но не встретил, я хочу лично узнать причины отсутствия. Вы не посмотрите за моими вещами? – Она кивнула на багаж.
– Да, конечно, – откликнулся Ораст, с интересом наблюдая за тем, как Алексис пересекла улицу и направилась к дверям салуна.
– Смотри-ка, кажется, к нам новенькую принесло!
Стоявшие у дверей раскрашенные девицы насмешливо переглянулись. Алексис бросила быстрый взгляд в их сторону и тут же отвернулась, покраснев. Девушки были облачены в украшенные примитивной вышивкой ярко-голубые рубашки с неприлично низким вырезом. Алые юбки лениво колыхались в такт движениям своих хозяек – те вертелись, привлекая внимание проходивших мимо мужчин.
Стоять здесь, слушая насмешки продажных девиц? Или войти внутрь, подвергнув себя ещё большему граду язвительных замечаний? «Приличная женщина никогда не переступит порог неприличного заведения!» – прозвучал в голове голос няни. Но что ей остаётся делать? Не ждать же под дверью, пока мистер МакРайан соблаговолит выйти! Можно, конечно, вернуться и попросить мистера Ораста, но Алексис не хотела расписываться в своей беспомощности в первые же минуты пребывания в городе. Она найдёт его и посмотрит прямо в глаза. Хотя, может, он просто не знал, что дилижанс приедет утром? Может, его задержали дела, и после бессонной тяжелой ночи он зашёл в салун пропустить стаканчик, ожидая её прибытия? Мужчина, который писал ей, не мог быть забулдыгой, проживающим жизнь под стойкой. Определённо, у его задержки есть оправдания.
Подбадривая себя, Алексис решительно распахнула дверь и остановилась, привыкая к полумраку и тяжелому табачному дыму, висящему внутри. В салуне было шумно. Столы, расставленные вдоль стен, оказались все заняты – кто-то азартно играл в карты, несколько ковбоев в углу обсуждали недавний перегон скота. Трое прилично одетых мужчин неспешно потягивали виски, наблюдая за картёжниками. За стойкой полулежала фигура пропойцы. Несколько пар глаз уставились на Алексис, стоило той появиться на пороге. Поморщившись, она прошла к стойке, за которой стоял высокий длинноволосый мужчина в выцветшей алой рубашке и бледно-голубом жилете. Отставив в сторону бутыль, он облокотился о стойку и осмотрел Алексис оценивающим взглядом.
– Чем могу помочь, милая? – фамильярно ухмыльнувшись, спросил он. – Хочу напомнить, что женщинам вход внутрь запрещён. – Он смерил её оценивающим взглядом. – Если только ты не хочешь устроиться здесь на работу.
– Мне нужен мистер МакРайан. – Алексис старалась не дышать глубоко, чувствуя, как от крепкого запаха мужских тел и табака у неё начинает резать глаза.
– Да ну? – натурально удивился рыжий за стойкой. – Позвольте поинтересоваться: зачем?
– Вас это не касается, – прохладно ответила Алексис, чувствуя, как поднимается раздражение. МакРайан! Кажется, она слишком высоко оценила этого джентльмена. Она выскажет ему всё, что думает, после того, как найдёт!
– Понял. – Бармен шутливо поднял руки вверх. – МакРайан! Эй, чёртов ирландец, за тобой пришли!
Алексис обернулась и встретилась глазами с мутным бледно-голубым взглядом. Искомый ирландец оказался совсем рядом, за соседним стулом. Он гипнотизировал стакан, стоявший перед ним, и с трудом от него отвлёкся.
– Вы кто? – сипло проговорил мужчина.
– Я – Алексис Коули, вы писали мне.
– Я?! – Незнакомец иронично скривил губы. – Простите, красавица, но вы явно не по адресу.
– Мистер МакРайан, – с нажимом произнесла Алексис, – вы написали, что ждёте меня. Вот, я здесь. Так будьте любезны оторваться от виски и выслушать меня!
– О! А леди-то с норовом! – одобрительно проговорил бармен, перекидывая через плечо копну рыжих волос.
– Я буду ждать вас на улице, – процедила Алексис, разворачиваясь на каблуках и степенно выходя из салуна. Видит Бог, она мечтала бежать отсюда со всех ног, вот только бежать было некуда. И всё, что оставалось – замереть у выхода, неподалёку от раскрашенных девиц, надеясь, что упрямый ирландец выйдет. Она положила руки на перила, отполированные до блеска сотнями рук, и незаметно сжала ладони, глубоко вздохнув. Что-то шло не так. Неужели ей придётся возвращаться? Было бы куда… Алексис прикусила щёку, загоняя вглубь подступающую панику. Всё будет хорошо. Обязательно. Не для того она столько пережила, чтобы сейчас рыдать при первом же препятствии.
– Я всё ещё не понимаю, чем обязан вашему вниманию, – знакомый хриплый голос прозвучал над ухом, заставляя дёрнуться и отступить на шаг. МакРайан остановился в шаге от неё, облокотившись о столб, подпиравший балкон второго этажа. Алексис скользнула взглядом по его фигуре, едва сдержавшись, чтобы брезгливо не сморщиться. Вид мужчины можно было описать одним словом: помятый. Запылённые, заляпанные засохшей грязью по самые голенища сапоги, мятая одежда неопределённого цвета, щетина и всклокоченные густые волосы и в довершение ко всему оценивающий взгляд бледно-голубых глаз. МакРайан понимающе усмехнулся и полез в карман.
– Я получила от вас письмо, – начала Алексис, стараясь сохранять невозмутимый вид, замечая краем глаза, как на её собеседника откровенно смотрят продажные девицы у входа. – Приглашение работать.
– Дорогуша, я точно не высылал вам никаких писем, – покачал головой МакРайан. Его лицо прояснилось, и он извлёк на свет короткий огрызок сигары, с наслаждением его прикуривая и выпуская сизый дым. – Вы ошиблись, – коротко констатировал он, пожав плечами. – Мне очень жаль. Поезжайте домой.
– Но я добиралась сюда три недели! – в отчаянии выкрикнула Алексис, сжимая кулаки.
– Сожалею, – равнодушно бросил он, поворачиваясь к девушкам. – Леди, не поможете ли мне спустить пару баксов? – Он сделал было шаг к ним навстречу, когда до слуха долетело еле слышное:
– Я надеялась устроиться у вас учительницей…
– Учительницей? – Обернувшись через плечо, МакРайан постарался сосредоточить взгляд на девушке. – Так что же вы сразу не сказали?! Вам не ко мне, дорогуша. Вам к моему брату.
И, обняв проституток за талию, он пошёл в салун.
– А где мне его искать?! – в отчаянии выкрикнула Алексис.
– В церкви! – крикнул МакРайан через плечо.
Возмущённо выдохнув, Алексис поспешила к своим вещам. Значит, это был не учтивый пастор, писавший ей! Да и вообще, как она могла подумать, что святой отец будет сидеть в салуне, попивая виски?! Видно, не зря Алексис так часто слушала причитания родни о том, что на Западе всё не так. Что здесь только пьют, не выпускают из рук оружие и убивают друг друга. Подумать только – искать священника в салуне! Да ты совсем ума лишилась, миссис Коули!
Ободряя себя подобным образом, она вернулась к телеграфу, у которого продолжали лежать её вещи. Ораст кивнул из окна, подходя ближе.
– Ну как, нашли МакРайана? – Его выпученные рыбьи глаза излучали любопытство.
– Не того, – улыбнулась Алексис. После тяжёлого разговора и облегчения оттого, что ей не придётся иметь дела с тем возмутительным типом, хотелось танцевать. – Мне нужен отец МакРайан.
– О, священник? – Ораст одобрительно посмотрел на неё. – Так что же вы сразу не сказали! Церковь стоит во-он там, – он указал на дальний конец улицы, застроенной с двух сторон одно- и двухэтажными домами. Далеко впереди, за городом, небо подпирала величественная гора.
Вдоль домов тянулась дощатая мостовая, а сама дорога, раскатанная колёсами повозок и растоптанная копытами коней, представляла собой засохшее месиво, которое сейчас как раз пересекал одинокий облезлый кот. «Как МакРайан», – подумалось Алексис, и она весело фыркнула.
– Боюсь, мне придётся попросить вас… – начала было она, но Ораст перебил:
– Я, конечно же, прослежу за вашими вещами, миссис Коули. Не переживайте!
Благодарно кивнув, Алексис в очередной раз пустилась в путь, теперь в противоположную от салуна сторону. С каждым шагом радостное настроение рассеивалось – она чувствовала на себе взгляды. Заинтересованные, оценивающие. Казалось, весь город выглядывает из окон, чтобы посмотреть на неё, новую жительницу Колорадо-Спрингс. Гордо подняв голову, Алексис представила, что идёт по залу, а по бокам застыли гости дома, приехавшие на её бал, и сразу почувствовала себя увереннее.
Улица кончилась, пришлось остановиться и оглянуться. Церковь обнаружилась в стороне от города. Небольшое деревянное здание, выкрашенное в белый цвет, стояло на опушке редкого леса. К церкви вела добротная деревянная дорога, справа от которой виднелась колея для всадников.
Алексис вдруг оробела. Она медленно пошла вперёд, делая вид, что разглядывает окружающий пейзаж, а на самом деле с трудом переставляя ноги. Весь запал, с которым она собиралась говорить с написавшим ей письмо священником, выплеснулся на другого МакРайана, и теперь Алексис радовалась, что не сняла перчатки, чувствуя, как становятся мокрыми ладони, а по спине струится липкий пот. А вдруг она не подойдёт?
К закрытым дверям вели три пологие ступеньки. Алексис медленно поднялась по ним и толкнула дверь, заглядывая внутрь. В церкви было прохладно и тихо, на пустых скамейках лежали аккуратно разложенные Библии.
– Мистер МакРайан? – Алексис прошла по проходу к алтарю и прислушалась. Церковь была пуста. Что за неугомонные братья? Так и будет до вечера за ними гоняться? Тяжело вздохнув, Алексис присела на лавку и обратила свой взгляд к распятию, висевшему на дальней стене над алтарём. Печальный лик Спасителя сочувствующе взирал на неё, даруя поддержку и умиротворение. Прошептав короткую молитву и торопливо перекрестившись, Алексис вышла из церкви, оглядываясь.
Впереди лежал город, за спиной – лес и горы. Алексис обошла церковь и увидела небольшой домик, притулившийся к задней стене. Невдалеке виднелись амбар и конюшня, наполовину скрытая зарослями жимолости. Пока Алексис раздумывала, где может быть отец МакРайан, в конюшне послышалось громкое ржание, и почти сразу же в проходе показался высокий мужчина.
– Мистер МакРайан? – с надеждой окликнула Алексис и поспешила к нему. Но остановилась на полпути, с ужасом глядя на руки, оказавшиеся по локоть в крови. Мужчина как раз вытирал их засаленной тряпкой, щурясь на солнце.
– Простите, мэм, но служба будет вечером. А если вы пришли исповедаться, то прошу подождать – у меня только что разродилась кобыла.
– Я Алексис Коули, – собравшись с духом, ответила Алекс. – Я приехала по вашему приглашению. Учительница.
– Учительница? – весело воскликнул священник. – Ну, наконец-то! Колум МакРайан. – Он протянул руку, и Алексис, покосившись на бурые разводы и мысленно отправив перчатки в стирку, её пожала. – Простите, что не встретил – обычно дилижанс задерживается на несколько часов, я думал, что успею разобраться с делами.
– Ничего страшного, – улыбнулась Алексис. Искреннее сожаление священника развеяло всё раздражение.
– Не так вы думали начать своё знакомство с нашим городом, а, миссис Коули? – Он весело подмигнул.
– Это точно! – со смехом ответила Алексис.
– Что ж, думаю, самое время вспомнить о манерах. Пойдёмте в дом, я угощу вас кофе, и вы расскажете, как добрались.
– Мои вещи! – испуганно ахнула Алексис, вспомнив об оставленном на улице багаже. – Я оставила их на телеграфе и…
– Не волнуйтесь. Ораст за ним приглядит, – успокоил её Колум. – К тому же надо подумать, куда вам заселиться, прежде чем найдём постоянный дом. Выпейте кофе, Алексис. Он всегда помогает решать все проблемы.
По дороге Колум вкратце рассказал, что прежняя учительница вышла замуж и уехала в Техас и местная ребятня оказалась предоставлена сама себе.
– И сколько времени они не учатся? – поинтересовалась Алексис.
– Почти год, – вздохнул Колум, огибая церковь и направляясь к длинному приземистому строению. – Мало кто хочет ехать в нашу глушь.
– Мне кажется, здесь все городки похожи один на другой. Я их столько в пути повидала! – покачала головой Алексис и пристыженно замолчала, встречая острый взгляд синих глаз.
– Знаете, здесь, конечно, нет библиотеки и театра, а жителей так мало, что все про всех всё знают, но именно здешние люди – самые настоящие из всех, что я видел. – Он отвернулся и продолжил путь. Не решаясь продолжить разговор, Алексис поспешила следом, разглядывая шагавшую впереди фигуру.
Он был высоким и… не старым. Отчего она решила, что Колум МакРайан непременно окажется почтенным старцем? Тёмно-русые волосы были коротко острижены и слегка завивались на концах. Загорелую шею наполовину скрывал воротник простой холщовой рубашки, а подвёрнутые рукава открывали крепкие мускулистые руки. Сразу видно – отец Колум не только проповеди горазд читать.
Алексис шла следом за священником, думая, что этот день явно станет одним из самых странных и волнительных за всю её жизнь.
Комментарий к Глава 1
*Шаривари – Шаривари, вероятно, является одним из наиболее раздражающих свадебных обычаев, о которых когда-либо было известно. Само слово означает "серенада молодоженам, сыгранная кастрюлями, чайниками и т.д.". Она была так же плоха в реальности, как и звучала, однако, к счастью, эта народная традиция, которая достигла своего апогея в 19 веке, впала в немилость.
В первую брачную ночь пары, друзья, члены семьи и другие свадебные гости собирались вокруг дома молодоженов и создавали как можно больше неприятного шума. Они стучали в кастрюли, фальшиво пели и делали все возможное для того, чтобы помешать паре.
Это, безусловно, нехорошо, пытаться испортить чью-то брачную ночь, однако, исторические данные свидетельствуют о том, что "раздражители" часто становились вандалами. В одном из случаев, произошедших в 1910 году, группа мужчин (сподвижников отца невесты) настаивала на том, чтобы каждый из них поцеловал невесту, а затем еще и требовали денег за то, чтобы не мешать им во время первой брачной ночи. Однако получив деньги, они все-таки «спели» ночную серенаду, чем заставили молодых отложить медовый месяц.
========== Глава 2 ==========
Солнце нещадно палило, не забывая напоминать, что сейчас самый разгар лета. Дорожка огибала церковь, за которой примостился маленький домик, сложенный из свежих бревён. Распахнув дверь, отец МакРайан посторонился, пропуская Алексис вперёд. Внутри пахло прогретым на солнце деревом и сухим, пыльным ароматом луговых трав, стоявших в кружке у окна.
– Здесь всё просто, но очень удобно, – словно извиняясь за скудную обстановку, произнёс отец Колум, подходя к плите. Железная печь слабо тлела, сверху стоял медный кофейник, и МакРайан, потрогав его рукой, удовлетворённо кивнул.
Алексис прошлась по дому, останавливаясь посередине комнаты. Кровать за тёмно-синей шторой, небольшой камин, две керосиновые лампы на нём, добротно сколоченный стол и три стула, сундук в углу, над ним – сутана. Разглядывать больше было нечего. У двери стояло ружьё, небрежно прислонённое к стене.
– Присаживайтесь, – бросил через плечо отец Колум, разливая дымящийся кофе по жестяным кружкам. Алексис осторожно опустилась на стул, провела ладонями по столу, покрытому сетью порезов от ножа.
– Давно вы здесь живёте, отец МакРайан?
– Два года, – бросил Колум, не оборачиваясь. Он взял железную банку, доставая из неё печенье. Положил на щербатую тарелку, подхватил кружки и подошёл к столу. – Угощайтесь. Прихожане часто приносят домашнюю еду – всё мечтают откормить одинокого священника. – Он беззлобно усмехнулся, и из уголков бледно-голубых глаз разбежалась сеть тонких морщинок.
– А как вы оказались здесь, миссис Коули? – Опустившись на стул напротив, Колум осторожно отхлебнул кофе и посмотрел на собеседницу поверх кружки.
– Решила начать жизнь с чистого листа, – пожала плечами Алексис, делая глоток. Кофе оказался крепким и пережаренным. Она мужественно проглотила его и отставила кружку в сторону. – Муж погиб на войне, и мне пришлось искать способы выжить. Я много работала, сменила немало домов – гувернантки для северянок, что приехали жить на Юг, считаются выгодным вложением денег, – с горечью добавила Алексис.
– Ваш акцент слишком мягок для уроженки Севера, – проницательно заметил Колум. – Вы ведь южанка, не так ли?
– Вирджиния, – Алексис кивнула, не считая необходимым это скрывать. – Здесь это может стать проблемой?
– Я думаю, вы неспроста выбрали место для новой жизни, – усмехнулся Колум. – Здесь большинству абсолютно всё равно, откуда вы и кем были раньше.
– А вам?
– Я воевал за янки, если вы спрашивали об этом, – пришла очередь МакРайана пожимать плечами. – Но это не было связано с моими политическими предпочтениями. Скорее, с желанием заработать.
– Священники тоже могут сражаться наравне с обычными солдатами? – Алексис удивлённо посмотрела на Колума.
– Я ведь не всю жизнь был священником, – хитро улыбнулся Колум. – Смотрю, мой кофе пришёлся вам не по душе, – он указал глазами на кружку. – Мне многие говорят, что я совершенно не умею его варить.
– Признаться, да, он отвратителен. – Алексис виновато посмотрела на Колума и с трудом сдержала зевок.
– Простите! – Колум покаянно склонил голову. – Я сижу и выспрашиваю вас о жизни, вместо того чтобы помочь устроиться! Совершенно забыл, что вы провели в дороге не один день.
– Не стоит извиняться, – произнесла Алексис, поднимаясь. – Но вы должны рассказать, почему у пастора, который является духовником целого города, такой возмутительный брат.
– Вы успели познакомиться с Киллианом? – Колум замер на пороге.
– Поначалу меня отправили к нему, я ведь не знала, что МакРайанов в Колорадо-Спрингс двое, – со смехом ответила Алексис. Они неспешно направились в город, миновав церковь и выйдя на широкий луг, наполненный жужжанием пчёл и стрёкотом цикад.
– У него довольно-таки тяжёлая судьба, – после непродолжительного молчания ответил Колум.
– Как и у всех нас, – небрежно заметила Алексис. Наглая ухмылка Киллиана всё ещё стояла перед глазами.
– Не судите, и не судимы будете, – сухо ответил Колум, и Алексис удивлённо покосилась на него – было заметно, что разговоры о брате вызывают неприязнь.
– Давайте сменим тему, – предложила Алексис. – Может, вы расскажете мне о городе? О том, что меня здесь ждёт?
– Спасибо, – благодарно кивнул Колум. – Отмечу, что вы совершенно не прогадали, выбрав Колорадо-Спрингс. Городу всего три года*, но он очень быстро растёт, и новые люди прибывают каждую неделю. Говорят, что вскоре сюда проложат железную дорогу, но часть горожан против.
– Против?
– Да, они утверждают, что это разрушит уникальную природу и в город хлынут толпы отдыхающих. Начнётся хаос, участятся кражи – у нас до сих пор нет шерифа. А ещё строительство железной дороги означает проблемы с индейцами – им придётся уйти.
– Здесь поблизости водятся индейцы?
– В основном навахо, – кивнул Колум. – Многие из них приняли нашу веру, мирно живут в резервации к югу от Пайкс-Пик, – он кивнул на гору, синевшую вдали. – Но год назад в наших краях появились шайенны. И вот их, а особенно их Воинов-Псов, надо опасаться. Они не нападают на город – в трёх милях от нас расположен форт с сотней солдат. Но к караванам и одиноким путникам беспощадны.
– Я слышала, они снимают скальпы с живых людей? – с дрожью в голосе спросила Алексис.
– Это правда, – серьёзно ответил Колум. – Но я прошу вас, не стоит беспокоиться. Армия защищает нас. А навахо всеми силами пытаются сдержать их пыл: они понимают, что непрерывная резня будет означать новую кровопролитную войну. А индейцы и так лишились всего, что им дорого.
– Это печально и страшно, – вздохнула Алексис, подумав, что в чём-то может понять дикарей. Когда у тебя отбирают всё, что дорого, кроме ненависти к захватчикам, не остаётся ничего.
Тем временем они вошли в город, и отец Колум то и дело кивал, встречая прихожан. Хэнк Ораст, улыбаясь, вышел из телеграфа, с чувством пожимая руку священнику.
– Как я рад, что миссис Коули нашла вас! – Он доверительно понизил голос и добавил: – Если честно, когда она сказала, что ищет МакРайана, я поначалу решил, что Киллиан наконец решил остепениться и выписал себе жену…
– Не будем об этом сейчас, – мягко перебил его Колум. – Миссис Коули надо определить на постой, она устала с дороги. Я схожу к Фрэнку, сниму у него комнату. Вы подождёте меня? – обратился он к Алексис. Та кивнула, вздохнув про себя – начала сказываться усталость и напряжение от долгого, насыщенного событиями дня. К тому же последний раз она ела вчера, в крохотном поселении, стоящем на пути следования дилижансов.
– А давайте я угощу вас кофе? – словно прочитав её мысли, Ораст пригласил Алексис внутрь, усадив на лавочку.
– Спасибо, кофе я сегодня уже пила, – вежливо улыбнулась Алексис.
– О, представляю. О кофе отца Колума ходят легенды, – добродушно усмехнулся Ораст, прищурив выпуклые рыбьи глаза. – У меня есть приличный кофе из кафе и кусок пирога, если вы не против разделить его со мной.
– Если это не слишком вас стеснит, – начала было Алексис, но Ораст уже нёс из комнатки за стойкой телеграфа поднос. Водрузив его на лавку, он протянул Алексис большую кружку и подвинул тарелку с пирогом.
– Не буду вам мешать, – тактично проговорил Ораст и вышел на улицу.
Колум пересёк улицу и зашёл в салун.
– Преподобный? – Хозяин салуна, казалось, за это время не сдвинулся с места ни на дюйм, всё так же неспешно продолжая натирать стаканы. – Сегодня просто день неожиданных посещений! Чем обязан?
– У тебя есть свободные комнаты?
– А что, решили попробовать моих девочек?
– Я говорю про номера для постояльцев, Фрэнк. – Колум облокотился на стойку, склонившись к Фрэнку. – К нам приехала учительница, надо разместить её на время, пока мы не найдём подходящее жильё. Номер должен быть приличный и с отдельным входом.
– Да вы никак разбогатели, падрэ, – усмехнулся Фрэнк. – Или в вашей кружке для пожертвований собралось слишком много лишних денег?
– Сколько?
– Доллар за ночь. – Фрэнк явно заломил цену, но Колум понимал, что сегодня разместить учительницу лучше уже не получится. Он, к стыду своему, совершенно забыл про то, что она писала. И если утром оплошность с тем, что её никто не встретил, сгладила кобыла, то с жильём само собой решиться ничего не могло.
– Я заплачу за две ночи, – спокойно ответил Колум, отсчитывая деньги. – А ты пришли кого-нибудь к Орасту, чтобы забрали вещи и отвели миссис Коули в номер.
– Как скажете, святой отец, – лениво улыбнулся Фрэнк, пригладив волнистые волосы. – Я могу и сам проводить новую учительницу.
– Фрэнк, – предостерегающе проговорил Колум. Тот поднял руки вверх, и улыбка его стала ещё шире.
– Только проводить, падрэ. Я умею отличить продажную девку от леди.
Фрэнк вышел из-за стойки, крикнув одной из девочек занять его место, а Колум тяжело вздохнул, провёл ладонью по лицу и оглянулся. Если Киллиан был здесь пару часов назад, навряд ли он уже уехал. Им давно стоило поговорить, и если бы младший брат так отчаянно не избегал встречи, проблем у них было бы гораздо меньше. Спросив у девушки за стойкой, здесь ли Киллиан и получив утвердительный ответ, Колум опустился на стул и принялся ждать. Можно было оставить его самому себе, позволить дальше катиться в пропасть, на дне которой ждут лишь острые камни. Но Колум не мог. Он обещал приглядывать за братом. Обещал матери, и поэтому, как бы иногда ни хотелось плюнуть на всё, старался изо всех сил держать слово.
***
1847 г., Ирландия, графство Мейо
Пронизывающий ветер пробирал до костей, сбивал с ног, разрывая в клочья туман с торфяных болот. По тропинке между каменистых склонов осторожно пробирались двое. Первый, высокий юноша, внимательно всматривался в очертания крохотной деревушки впереди, то и дело прикрывая от ветра рукой непрерывно слезящиеся глаза. Второй, на полторы головы ниже, бережно прижимал к груди нечто, завёрнутое в мешковину. Оба были невероятно худы: впавшие щёки, запавшие глаза, острые колени и локти – Картофельный голод** был в самом разгаре.
Тяжёлая зима унесла с собой жизни большей части деревни, ютившейся на северо-западе графства. И сейчас опустевшие дома с распахнутыми дверьми выплывали из тумана, который здесь, в низменности, не мог прогнать даже сильный ветер с равнин.
Путники почти дошли до первого дома на окраине, когда впереди послышался звук, которого они так страшились всю дорогу – топот копыт. Застыв посреди дороги от ужаса, мальчик, державший в руках свёрток, беспомощно смотрел на старшего брата.
– Всё в порядке, – процедил тот, напряжённо всматриваясь в туман. – Отойдём в сторону, они проедут мимо.
– А если они потребуют показать, что мы несём?
– Пусть только попробуют! – прищурился старший, доставая охотничий нож.
Всадники приближались, уже можно было различить отдельные голоса. Лендлорд, будто в насмешку, решил вспомнить о том, что ему принадлежат земли где-то в захолустье, на самом краю Ирландии. И после шумной зимы в Лондоне и недовольства, которое вызвало у королевы поведение благочестивого с виду джентльмена, граф Норфолк счёл за благо совет навестить свои ирландские владения. Ещё минута, и лошади выскочили из-за поворота безлюдной улицы, заставив братьев испуганно отшатнуться, вжимаясь в стену дома.