Colorless green ideas sleep furiously.
Start
Наша валюта – вера. Чем больше в нас верят, тем больше вещей в этой реальности мы способны изменить. Это лучшее, что вы можете дать.
Ваша валюта – внимание. За него ведутся самые настоящие войны, оно заставляет вас чувствовать себя значимыми и двигаться вперёд. А если это будет внимание с нашей стороны, то прибавьте сюда безграничное везение. Это лучшее, что мы можем дать.
Эти условные единицы разнятся по курсу, но обо всём можно договориться.
Инвестируйте в нас. Верьте.
// Август 2019
На протяжении своей истории люди щедро придумывали всяческих существ, чтобы объяснять происходящее вокруг и иметь союзников в исполнении желаемого. Сила человеческой фантазии, сдобренной волевым намерением, не знает границ, и получавшиеся в итоге создания брались играть предписанные роли, награждая своих создателей вниманием и подпитываясь их верой.
Меня, кстати, зовут Рау, и я одна из них.
Представители моего, скажем так, вида различаются по статусу, уровню человекоподобия, степени могущества и воплощённости в физическом мире. Быть придуманным не так уж и плохо, если только на тебя не возлагает надежды многомиллионная толпа народа. Конечно, чем больше она от тебя ожидает, тем больше веры вкладывает и тем ты сильнее, но тут есть свои нюансы, и зная их, я предпочла бы оставаться на своём месте. Мне пока хватает, учитывая, что в отличие от собратьев, рождённых в океане коллективного (бес)сознательного, я существую относительно мало – четыре года.
Кто же эти «мы», в конце концов? Мы живем на соседних лестничных площадках, ходим в кино и кафе, учимся в университетах и зарабатываем на жизнь в обычных или не очень офисах, следуя намеченному плану. Мы – боги древности, духи, выдуманные персонажи, воображаемые друзья детства, медиавирусы, мемы. Иными словами – идеи.
И иногда мы сбываемся.
Level 1
// Июнь 2015
«Где я?»
Я открыла глаза и увидела спящие дома, мерцающий Сириус на горизонте, веранду на уровне второго этажа, услышала приглушённые звуки какой-то танцевальной музыки, доносившиеся внизу. Я перевела взгляд на руки, сложенные на коленях, и некоторое время заторможенно изучала их – обычные, худые, с зеленоватыми венами, чуть ли не светившиеся на контрастном фоне подола тёмно-красного платья.
Почему я здесь?
Кто я?
Из головы что-то стремительно улетучивалось. Я помнила, как размылись края Мира-0, как пошла рябь по небу, по серым высоткам, по ткани платья, и только яркая переливающаяся звезда на горизонте сохраняла кристальную четкость. Здесь был кто-то ещё. Кто-то очень похожий. На мгновение мы наложились друг на друга, а потом осталась только я и внезапно накатившее чувство свободы, словно с души сняли огромный замшелый валун или ушёл нежеланный гость.
Мир снова наполнился звуками, моей кожи коснулся прохладный ночной ветер, как в первый раз. В один миг всё стало новым, невиданным ранее, будто я сняла очки с затонированными до черноты стёклами.
Кажется, до этого момента я существовала в виде чертежа. Или наброска. Или… программы?
Или идеи?
– Ты чего тут сидишь одна? – голос за спиной заставил меня подскочить и повернуться на сто восемьдесят градусов. – Весь выпускной проспишь.
Секунда замешательства. Дано: на веранду поднялись две девушки. Вопрос: кто они и зачем им я? Что-то вроде внутренней поисковой системы не заставило себя ждать и моментально обработало запрос.
«Ника и Яна. Вы дружите с третьего класса».
– Я… Я не знаю, – я смущённо улыбнулась.
– Идём-идём-идём! – четыре руки стащили меня со стула и увлекли вниз. Там смеялись и танцевали, и в этот момент я поняла, что с ходу не могу вспомнить ни одного лица. Они казались знакомыми, но я совершенно точно знала, что никогда не видела их прежде. Как и всё, что можно было отнести к физическому миру. Что вообще такое выпускной?
Поисковик мгновенно нашёл ответ и на этот вопрос.
– Улыбнёшься хотя бы сегодня?
Я не успела ничего понять, как на меня налетела Яна с телефоном на вытянутой руке. Ника приобняла меня с другой стороны. Я растерянно уставилась на наши копии на экране и задержала взгляд на своей, изучая непримечательное худое лицо овальной формы со слегка выступающими скулами, накрашенные тёмно-красным губы и большие настороженные глаза неопределённого цвета. Чуть позже я узнаю, что они карие почти до черноты. Я осторожно коснулась шеи, которую щекотали пряди светло-русых волос. Непривычно.
«Я на экране, значит, я существую?»
Кожа Яны оказалась тёплой и мягкой. Стакан воды – скользким и обжигающе ледяным. Ткань платья – шершавой и невесомой. Музыка била по ушам и доставала до самого сердца, на мгновения с ним синхронизируясь. Сколько ощущений… И так теперь всегда будет?
Сколько у меня ещё времени в этом теле?
– Эй, не залипай, – меня легонько ткнули в бок.
– Да… Я здесь…
Удивительное чувство, которое, как ни странно, можно описать только самыми простыми словами: «Мне очень хорошо». Мне так хорошо, как не было никогда. Никогда относительно чего? Сколько вообще времени у меня за спиной?
Семнадцать лет или пара минут?
Имеет ли это сейчас значение?
Поддавшись эйфории, я широко улыбнулась, набрала в лёгкие побольше воздуха и с разбега влилась в толпу ярких пятен, не разбирая ни лиц, ни голосов, не желая ни на секунду задумываться о том, кто я и как меня сюда занесло.
Я просто танцевала в первый раз – будто в последний.
Ответы приходили сами собой.
С технической частью жизни в человеческом теле проблем не возникало – в нём были записаны механики всех возможных процессов. А вот поисковая система, которую я принесла с собой, не переставала удивлять день ото дня. Знания о том, кто я и откуда взялась, хранились в голове, как встроенная инструкция, поэтому никаких вопросов насчёт собственного происхождения у меня не возникало.
Я – живая идея. Ничего особенного, едем дальше.
В голове сохранились остатки памяти той, что была до меня, но не тот таинственный компонент, имя которому «я». Дома на полке пылились многочисленные дипломы – трофеи со школьных олимпиад. Судя по ним, я должна неплохо знать французский и историю, и даже разбираться в музыке и живописи. Однако практика показывала обратное, к глубокому разочарованию родителей, когда при поступлении я наотрез отказалась подавать документы на искусствоведа. Ушло умение писать стихи, коллекция дисков, заслушанных до дыр, была беспощадно раздарена бывшим единомышленникам, гардероб подвергся строгому пересмотру, а имена во всех соцсетях изменены. Меня физически корёжило от паспортного имени. «Почему ты не поздоровалась с %вставить имя% на улице?» – никогда прежде мне не задавали этот вопрос так часто. И постоянные несостыковки в разговорах, каждый божий день…
Я добросовестно пыталась играть положенную роль, но выходило настолько ужасно, что даже люди, которые не слишком грешили знакомством со мной, стали что-то подозревать. Как всё это отыгрывать, когда не чувствуешь родства с прошлым, да чего уж там, ты и прошлого как такового не помнишь? Словно агент под прикрытием, которому выдали документ с основными вехами биографии его персонажа: можешь знать кучу фактов, но не будешь иметь ни малейшего понятия, как к ним относиться так, чтобы поведение получалось правдоподобным. Но благодаря тому, что день рождения пришёлся на окончание школы, с большей частью знакомых я распрощалась навсегда.
На их место пришли новые. Как и любому чужаку, который пытается закрепиться на новом месте, для нас очень важно «быть как все», это многое упрощает. Та ещё задачка ввиду того, что природу и различия в ней не обмануть. Взаимодействие нас как разных видов имеет свои особенности: обитатели Мира-0 очень тонкие существа, и чужаков распознают безупречно, поэтому ситуация получается двоякая.
Идеи отталкивают людей своей нездешностью ровно до того момента, пока не начинают сознательно притягивать. Мы – отличные зеркала, поэтому с нами крайне приятно общаться: люди любят беседы со своим будто воплотившимся «я». Я не притворяюсь и не подстраиваюсь под собеседника, это выходит само собой – я просто ловлю его частоту и в ходе взаимодействия перенимаю привычки и модели поведения, анализирую и обучаюсь. Но в какой-то момент веселье прекращается, потому что чрезмерное сближение человека и идеи по моему опыту не приводит ни к чему хорошему.
Говорят, что отношения – это химия, но в данном случае это, скорее, технология. И прежде, чем пользоваться ей, необходимо её освоить во избежание фатальных сбоев.
Быть одной безопаснее. Но каждый раз, вышагивая в ногу с толпой в час пик, я сканирую океан помех, пытаясь поймать хотя бы одну родственную волну. Скорее всего, если таковая обнаружится, я даже не заговорю с её источником, но одна-единственная вспышка в массовке – и я просто буду знать, что не одна.
Самым любимым развлечением новорожденного разума было изучение механизмов мироустройства и вероятностей, к которым у него был доступ. Меня несказанно захватывало проявление их активности, а успехи в самостоятельной их перестройке заставляли едва ли не пищать от восторга. Всего-то надо было доверять и не сомневаться. Каждый шаг, каждое решение отсеивало миллионы вариантов будущего, и этим ситом можно было управлять, самостоятельно выстраивая наиболее предпочтительные сценарии, а не дожидаясь, пока желаемое произойдёт само собой (или не произойдёт). На этой «суперспособности» я и сколотила свой первый капитал веры в новом окружении, а это, в свою очередь, помогло немного вывести манипуляции вероятностями за рамки повседневности. Всё-таки одной лишь сдачей сессии без подготовки и успехами на научном поприще (вспомнить бы вообще, как на него занесло, но гранты наша команда получала солидные) сыт не будешь, хоть и выглядит впечатляюще. Надо осваивать и новые трюки. Не зря же я идея.
<начало трансляции>
Организм Кода – идея. Боги, книжные персонажи и прочие вымышленные личности являются идеями. Чем больше людей верит в идею (чем больше мыслительной энергии в неё вкладывается), тем большую силу она приобретает и тем больше способна взаимодействовать с Миром-0. Разумные идеи могут покидать пределы Кода и путешествовать. Двери в Мир-0 им открывают те, кто в них верит. Круг замыкается.
Как правило, физической формы идеи не имеют, а потому их состояние в Мире-0 неустойчиво (это аналогично тому, как человек ощущает себя во сне), однако взаимодействовать с материей реальности в разной степени они всё же способны. Часто расцениваются как духи, нечисть разных уровней. Существуют главным образом лишь для тех, кто в них верит, взаимодействовать способны так же лишь с ними, по большей части. Но не в случае приобретения физического воплощения.
Физическое воплощение живая идея находит не слишком часто (для этого необходим достаточно мощный источник и доступ к рычагам Кода, чаще всего со стороны создателя). Но тем не менее, подобное случается. Приобретение оболочки возможно посредством «захвата» наиболее отвечающего требованиям тела. Старая личность заменяется на новую, искусственную. Это сопровождается частичной потерей памяти, радикальными изменениями в поведении и предпочтениях. Новая личность по умолчанию пуста, если создатель сам не наделил её какими-либо качествами. Подобное создание набирается моделей поведения, копируя окружающую действительность в процессе взаимодействия с ней. При более поздних личностных контактах из полного набора этих моделей автоматически подбираются те, что, условно говоря, собеседник хочет видеть.
Такое существо можно редактировать, отключать на время и даже удалять на усмотрение создателя. Оно сохраняет связь с Кодом и в дальнейшем, приобретая особые отношения с окружающей средой, подобно тому, как люди в других, не родных для них, параллелях способны на нечто большее. Одной из установленных способностей является управление полями вероятностей и электричеством (в том числе, электрическими импульсами мозга).
<конец трансляции>
Level 2
// Август 2019
Самое интересное начинается после полуночи (легендарным древним искусством ложиться рано я так и не овладела), когда закрываются веки и открываются двери лифта. Неважно, какой сон меня к нему выведет – я нарисую его на любой поверхности. Когда серые или коричневые двери с чёрной полосой уплотнителя разъезжаются в стороны, это значит только одно: впереди приключение.
Во сне лифт никогда не ездил нормальным образом, по прямой от этажа к этажу. Вбок, по диагонали, вверх сквозь крышу. Иногда по дороге у него срывало двери, иногда стены, и до пункта назначения доезжала площадка размером метр на метр. Но даже в таком состоянии лифт довезёт куда угодно, главное – не перепутать кнопки.
Сегодня мы проваливаемся вниз. Лифт не едет – он именно падает в глубину бесчисленных маленьких миров, пока я изучаю ряды кнопок, прожжённых воображаемыми сигаретами и залепленных не менее воображаемыми жвачками.
Ночь выдалась непростой: поиски привели меня уже на третью локацию. Я оказалась на детской площадке в непримечательном дворе. Наверное, каждому в той или иной степени довелось на такой играть, как минимум, качаться на скрипучих качелях, отряхивая после этого ладони от прилипших кусочков сухой краски, или съезжать с покосившейся горки, нагретой солнцем, как сковородка. Немалая часть изнаночных локаций состоит из таких картинок: старых дворов, панельных многоэтажек, разваливающихся скамеек, увитых проводами стен – видов, которые первыми отпечатываются в памяти человека, помимо стен его квартиры. Подобные воспоминания в своём роде схожи для всех, кто рос в этой стране (уверена, что люди с разным культурным кодом видят разное, но принцип тот же), и из них получается очень прочная ткань для всяких интересных мест, лежащих вне границ физического мира.
Ведь в какой-то степени они все тут были.
Здесь так тихо, что слышно, как моросит дождь, и в этой мороси я заметила остаточные следы, похожие на чернила в воде, и изо всех сил бросилась в сторону их предполагаемого источника. Мне надоели эти гонки, я преследую цель несколько часов и порядком устала. Ещё и изрезанная рука саднит – объект охоты активно не хочет умирать. Никто не хочет, но придётся, ведь за эту смерть мне щедро заплатили.
Чёрные завитки дыма во влажном воздухе увеличивались, одинаковые дворы и гаражи проносились мимо, и наконец я разглядела того, ради кого всё затевалось.
Видимо, цель устала убегать и решила перейти в атаку, ощетинившись двумя длинными ножами. Она выглядела в точности как мой клиент наяву с одной лишь разницей – глаза её были заполнены шумом и помехами. По ним я и узнаю тех, кто мне нужен.
Область груди под рубашкой накаляется, будто внутри зажёгся огонь. Рукам становится жарко и холодно одновременно, по ним пробегают молнии, просвечивая сквозь чёрный пиджак. Ощущение, словно под кожей течёт река. Я концентрируюсь на нарастающем пощипывании в ладонях и вытягиваю руку вперед, мысленно доводя напряжение до максимума.
Разряд.
Ослепляющие бело-голубые изломанные линии на мгновение соединяют мою ладонь и тело цели. Вспышка, треск – и противник отброшен на несколько метров.
Я подбегаю и навожу пистолет. Не вдавалась в подробности марок огнестрельного, и поэтому с точки зрения знающего человека эта модель, должно быть, представляет собой тот ещё нелепый гибрид. Но мне он нравится. Чёрный глянцевый корпус с красными огоньками светодиодов, которые сменились на голубые при активации, удлинённый ствол. Снова залюбовалась, а между тем надо действовать.
Цель сжалась, загнанно смотря на мой пистолет и даже не пытаясь сопротивляться – видимо, мне тоже удалось её потрепать. Кажется, ей страшно. Что ж, мне иногда тоже.
Пока её глаза здесь, во сне, подернуты помехами, её двойник наяву будет и дальше задыхаться по ночам от кошмаров и терять связь с реальностью.
В очередной раз прокрутив это в голове, жму на спуск.
Пистолет ощутимо потяжелел, наливаясь энергией. Отдача.
Перекошенное лицо, как в замедленной съёмке, растворилось в бледно-голубой вспышке света, заставившей и без того серые декорации поблекнуть. По ушам резанул душераздирающий крик и оборвался так же внезапно, оставив после себя едва различимый звон. Цвета вернулись, и я увидела, что осталась здесь одна. Сверху чёрными хлопьями падал пепел. Я выдохнула.
Вот так это и работает.
Локация осыпается крошевом в пустоту, а я растворяюсь и выпускаю из рук пушку, зная, что она обернётся потоком битов и смешается с потоком битов побольше – с тем, которым стану я.
Пространство резко тряхнуло и скрутило.
Нет-нет-нет-нет. Только не сейчас.
Темноту разорвала внезапная вспышка электрического света, бьющая по глазам и по мозгу. Меня перебросило на другую локацию. Только не это. Снова.
Всё расплывается. По ушам непрерывно бьет искажённый белый шум, то учащаясь, то переходя на писк, то прерываясь вовсе. Мелькают силуэты, вокруг суета, резкие рваные движения. Провода, много проводов. Состояние взвешенности. Я вроде как плаваю в чем-то вязком. Синее, чёрное, белое. Размытые лица. Я бьюсь из всех сил, мне нужно выбраться отсюда, но всё вышло из-под контроля, ни переместиться, ни проснуться. Снова. Только не это!
Впервые это случилось зимой. Тогда я не обратила никакого внимания – кошмар и кошмар, приятного мало, но с такой-то работёнкой было бы как раз подозрительно, если бы они не снились вовсе. Это происходит не так часто, но интенсивность ощущений с лихвой окупает снизившуюся периодичность. Она, кстати, не поддавалась никакой логике: иногда я не видела эти сны неделями, и это были лучшие недели в моей жизни. Мало приятного в том, чтобы быть подвешенным среди проводов под незнакомыми взглядами и раскалённым светом прожекторов, пусть и во сне, ощущать, как твое естество начинает исходить помехами. Нельзя даже кричать – тела, а, следовательно, и голосовых связок, у меня нет. Только энергия в чистом виде, обездвиженная и препарированная. Энергия, которой больно на физическом уровне. Как бы ты не твердил себе, что это иллюзия, боль каким-то образом нарастает, будто подпитываемая мыслями о ней. И я снова сдаюсь. Нужно просто потерпеть. Скоро боль достигнет порога, и я проснусь.
Какая ирония: очищаю чужие сны, а в собственных бардак. Хочется верить, что это всё же сны, а не обрывки воспоминаний. Это как раз-таки был ключевой вопрос.
В который раз обещаю себе завязывать. Каждый раз, когда я пробуждаюсь не в состоянии отлепить голову от подушки, в то время, как мой мозг искренне полагает, что у тела больше нет конечностей, а открыть глаза стоит поистине титанических усилий, я говорю себе: «Завязывай». Но пока это остаётся на уровне слов, да так и останется, поскольку к местным видам деятельности я катастрофически не приспособлена, а за возможность заниматься любимым делом не прочь потерпеть что угодно.
Слегка онемевшей рукой я нащупала под подушкой компас – небольшое колёсико-сувенир из латуни, купленное на барахолке. Сжимая центр колёсика большим и средним пальцами, я машинально крутанула его указательным. Во сне оно вращается совсем не так, как наяву: иногда быстрее, иногда медленнее, иногда и вовсе никак. Пока я это замечаю, то никогда не перепутаю сон и явь. Полезно тестировать реальность таким образом, особенно когда работаешь за её пределами.
Моя работа представляет собой не совсем обычный вид занятий, как минимум потому, что она осуществляется во сне. Я что-то вроде спасателя – вытаскиваю тех, кто в своих путешествиях по просторам снов и изменённых состояний сознания заплыл слишком далеко. Не представляете, сколько людей страдает от того, что из-за всяческих эзотерических побуждений, в том числе, в духе «мысль материальна», суётся на изнанку, застревает там и в итоге начинает медленно идти с ума. Я отключаю таких бедолаг от эфира раз и навсегда.
Пожалуй, здесь все-таки стоит сделать небольшое лирическое отступление и рассказать наконец о Коде и сопутствующих явлениях.
Код – это огромная, не имеющая конца и края, база данных, в которой можно найти всё – от инструкции по созданию атомной бомбы до утерянного рецепта какого-нибудь блюда. Это гиперсреда, объединяющая в себе три плоскости реальности: Явь (бодрствование в Мире-0), Сон (наоборот) и Онлайн (пребывание в интернет-пространстве, в Сети, цифровая явь). Всё, что происходит и когда-либо происходило в этих трёх плоскостях, оставляет свое отражение в глубинах Кода. Всё, что произойдёт, будет состоять из его частиц – единиц и нулей, только уже переведённых в кодировку активной системы – Мира-0.
В таком информационном бульоне может зародиться что угодно. Очень часто куски впечатлений, фантазий, которыми люди, мечтая, щедро делятся с Кодом, сбиваются в своеобразные островки посреди бинарного хаоса – я зову это «облака» по инструкции. Видимо, не обошлось без аналогий с облачными хранилищами, но технически принцип действительно схож. Облака могут возникать самопроизвольно, заимствуя случайные детали инфо-конструктора, или принадлежать конкретному творцу – например, писателю и процветать за счёт веры читателей. Все вместе они образуют среду, которую мы называем «эфир».
Дорога в эфир пролегает через сон. Сновидение можно назвать личным облаком каждого человека, началом координат. В отличие от эфира, пространство снов накрепко привязано к чьей-то персональной частоте и не имеет устойчивой карты – оно меняется, перетекает из одного образа в другой, переливается впечатлениями и воспоминаниями. В норме люди не ходят дальше него, но иногда намеренно или нет, порой даже незаметно для себя, по туннелям Кода им удаётся пробраться в эфир. Образ лифта как раз и служит мне туннелем для этой цели.
Из лоскутов Кода, сшитых вместе нитками (бес)сознательного, получаются не только места. Мы называем себя живыми идеями. Бывают идеи, которые никому не мешают – живут себе там, куда их поселили, радуют создателя, развиваются, если о них думают, забываются, если нет. Бывают идеи, сформировавшиеся из негативных впечатлений своего создателя и провоцирующие его мозг на дальнейшее смакование собственных несчастий с целью ими подкрепиться.
А ещё бывают идеи, которых каким-то ветром занесло в физический мир. Кто-то захватывает тела целенаправленно, а кто-то как я – не понимает, что произошло.
Из эфира можно попасть прямо в Код. Может быть, из материального мира и через Сеть тоже можно, ведь Код служит базой и гиперсредой для всех эти трёх секторов, но законы физики таковы, что наиболее оптимальным путём остаются облака. Абсолютному большинству людей доступ туда закрыт. Идеям в этом плане проще: Код – наша непосредственная колыбель, и нам можно возвращаться туда когда хочется, просто так.
Что касается методов работы, то воспитательной беседой дело не обходится. Эфир – тот ещё наркотик, ведь в нём возможно всё, что только можешь вообразить. Попробуй-ка выгони человека, отчаянно желающего пользоваться всеми благами этого идеального мира. Наяву он чувствует, что платит непомерно высокую цену за сомнительные развлечения, и откликается на знаки, которые я оставляю специально для таких, как он. А вот в эфире это забывается. Поэтому приходится действовать жёстко. Убить во сне – это как окатить водой: убитый на чужой территории возвращается на тот отрезок реальности, к которому привязан. Человек, убитый во сне, вернётся в Мир-0 и больше никогда не выйдет в эфир (его же там «убили»). Главная задача здесь обеспечить надёжное и необратимое отключение, поэтому приходится использовать такой недвусмысленный символ, как пистолет и убийство. Метафоры – страшная сила. Говорю как будущий лингвист.
Этично ли не давать людям возможности вернуться в эфир?
Локально – нет. Глобально – да.
Дрожащими руками ставлю чайник на плиту. Без хорошей чашки чая в ближайшие полчаса я отключусь, вне всякого сомнения. Очередная порция кошмаров выбила меня из колеи – то, что я ощущаю в том сне, оставляет свой отпечаток в материальной действительности, так что ещё час после пробуждения боль будет «выветриваться». Вот же совпало: задание и это… Я безуспешно попыталась сфокусировать зрение на пачке печенья. После такой убойной комбинации встаёшь совершенно разбитым, причем эта усталость совершенно особого рода. Ты не разгружал вагоны и не готовился к экзамену до изнеможения. Просто ты выжат. Без остатка. Но хороший завтрак кардинально меняет состояние, так что пока в мире существуют тосты и чай, можно жить дальше.
Неспешно поглощая еду, я занималась тем же, чем и каждый раз после приступов этих диких снов – пыталась вспомнить и записать какие-либо новые детали окружающей обстановки и атмосферы в целом. Но память начинала подводить, и к концу завтрака от полноценной картинки в мозгу осталась одна невнятная клякса.
Непременный утренний ритуал – проверить, есть ли новые заказы. Клиенты находят меня сами. От меня требуется лишь оставлять в комментариях на просторах соцсетей «маячки» – предложения, которые человеку со стороны покажутся бессвязным набором слов, а на адресата подействуют как будильник. Срабатывает механизм узнавания, а дальше дело за малым – они пишут мне.
Так что аккуратнее с бредовыми комбинациями слов в комментариях. Вдруг это чьё-то послание по работе.
90 % клиентов – это те, кто в своё время так или иначе оказался в эфире и, что называется, подсел. Все приходят сюда разными дорогами: кто-то через неправильные медитации, в ходе которых открывается то, что человек не хотел знать, кто-то через эзотерический опыт, кто-то через всякие субстанции, сомнительно расширяющие сознание, а кто-то – случайно, осознавшись во сне. Шутки с эфиром предельно плохи: мышление перестраивается таким образом, что люди выпадают из своей базовой среды обитания – Мира-0 и точки «здесь и сейчас». Сначала эффекты забавные: на пике эйфории у человека обостряется интуиция, и среди всего многообразия больших и маленьких выборов, формирующих рельсы, на которые встанет его реальность, он делает наиболее удачные. Но это быстро проходит, и наступает потеря концентрации и рассинхрон с реальностью. На этом этапе начинает казаться, что мир ненастоящий, и психику начинает шатать. А дальше становится совсем печально: способность управлять собственным вниманием слабеет, человек оказывается в море случайных событий без внутреннего компаса, и выборы делаются за него абы как. Один неудачный выбор за другим, и красивый узор линий вероятности напоминает воронье гнездо, а застрявший в эфире верит, что Мир-0 настроился против него, и запутывается ещё сильнее. Миру-0 слишком дорого обходится негатив его жителей – одна лишь мысль способна перепрограммировать целый фрагмент реальности, и если она разрушительна, то ничего хорошего такому фрагменту не светит.
Когда-нибудь я пойму, зачем люди лезут в мой мир, не разобравшись в делах своего собственного. Но пока, как бы там ни было, я берусь за любую работу.
Хороший сегодня день. Сообщения пустуют, в почтовом ящике одна реклама, от которой мне лень отписываться, заказов не наблюдается, и это значит, что уже этой ночью я буду смотреть свои собственные, чистые и прекрасные сны, и никто…
«1 новое сообщение»
…мне не помешает. Ну да, конечно.
А, впрочем, ну его. Почему это кто-то будет мне мешать? Я свободный работник. Сама себе госпожа. Нельзя слишком часто смотреть чужие сны, иначе забудешь, как выглядят твои собственные (впрочем, иногда я и рада бы). Ничто не мешает мне прочитать это сообщение, например, завтра. Или послезавтра. Я закрыла браузер
У меня есть дело поважнее.
11:11
Я гашу экран телефона и вижу в чёрном стекле своё лицо.
12:12
Зачем я? Чтобы что?
14:41
Идеи не появляются просто так из воздуха. Особенно те, у кого есть тело.
15:15
Кто не поленился придумать меня?
16:16
С какой целью?
Каждый раз, когда на табло появляется двойное либо отзеркаленное число, мои глаза словно чувствуют это и соскальзывают в нижний правый угол монитора или верхний – телефона, чтобы засвидетельствовать сей факт. И так все четыре года моей жизни, будто какой-то намёк, что я не одна и меня видят.
Я не понимаю намёков. Я хочу ответы, а значит, иду играть. Снова.
Мир-0 опутан несчётным количеством нитей – люди, предметы, события, находящиеся в беспрестанном движении и взаимодействии. При наличии подходящего инструмента из их траекторий можно сплести отличную сеть для целенаправленного выуживания информации.
Внимание – крючок, на который можно подцепить эти нити.
Код – очки, через которые их становится возможно разглядеть.
Взгляд прохожего в толпе, стрелка указателя, телефонный звонок, двойные числа на часах – частью этого кружева может стать всё, что угодно. Главное – связать их друг с другом.
Сам процесс конвертации случайного в закономерное называется Игрой. Моё знакомство с ней началось с бесхитростного «Откуда я взялась?» и им же продолжается, несмотря на то, что из раза в раз последовательность ходов приводит меня то в охраняемые заброшки, то в замусоренные тупики, даже не значащиеся на карте. Словно сектор базы данных, где содержится искомая информация, заблокирован. Но я не сдаюсь.
Играть можно и на более бытовом уровне. В этом плане Игра не подводит, чётко приводя меня туда, где кто-то незадачливый обронил купюру или даже целый кошелёк, или же туда, где можно интересно провести время и почерпнуть идей для проектов. Но запросы посерьёзнее игнорируются с завидным упорством.
Самое важное в Игре – это цель. Четко сформулированная, доведённая до абсолютного единства с игроком. Бесцельно с такими вещами лучше не связываться, иначе цель выберут за тебя и не факт, что она понравится.
Моя цель за четыре года не изменилась.
Улицы были пусты как по заказу. Редкими каплями срывался дождь.
Шаг первый: смотреть.
В большинстве игр, если не во всех, существует оппонент. В этом плане Игра совершенно нормальна. Оппонент здесь – само поле символов и вероятностей. Я бы не стала позиционировать это как какое-то божество или высший разум. Скорее, как механизм. Факт его наличия необходимо осознать и принять, посмотреть вокруг сквозь те же виртуальные очки, что и он. Этот момент и есть команда «Start».
Шаг второй: город – это карта.
Или же игровая площадка. Переполненная бесчисленными знаками, стрелками, указателями. Сможешь находить между ними закономерности – считай, научился играть.
Шаг третий: правила.
А вот что такое правильно – решать игроку. Знаковые системы, персонажи и их функции, сюжетные линии, даже штрафы – всё это он должен прописать сам, больше некому. Сам себе фишка, сам себе игрок.
Направо или налево? Туда, где горит зелёный свет – это один из базовых маркеров. Кусок объявления на стене. Запомню цифры, пригодится. Уши забиты наушниками, но музыки в них нет, я слушаю игровое поле. Каждая фраза, оброненная случайным прохожим, может быть ключом. Неважно, чьими устами заговорит Код.