Лита. Семь прях. Книга 5

– Лита! Ты – самое большое наше счастье, поверь. И я, и мама…

– Я незаконна! Меня не должно быть!

Лита сама не заметила, что кричит. У ее родителей уже есть сын. Взрослый, красивый. Наверное, добрый и умный, он будущий царь. Зачем им она, зачем Кассиона?

– Почему меня не убили?

– Не говори ерунды! Жизнь ребенка священна!

– Но ведь раньше…

– Это были темные времена, Лита. Никто бы никогда в жизни не убил тебя, я бы не позволил, да и Первый совет суров, но справедлив, хотя нынешний косул…

– А что сказал Первый совет, когда я родилась?

Отец вздохнул:

– Тебя должны были отдать в храм Айрус, сделать жрицей. Маму тоже должны были увезти в храм. Далеко отсюда.

– Почему же мы здесь?

– Потому что… – Отец запнулся. – Потому что я слишком вас люблю. Я не мог смотреть, как твоя мама страдает, и мне было больно думать о том, что ты будешь расти в чужом доме, как сирота, пусть даже это дом бога. Вальтанас – мой старый друг, я доверяю ему, и это место защищено ралинами, даже Первый совет не знает, где оно находится. И я могу навещать вас время от времени, могу видеть вас, быть с вами. Это риск, но…

«Но без него не было бы Кассионы», – подумала Лита, но не посмела сказать этого вслух. Она плохо представляла, как все происходит между людьми, а собаки – это все-таки собаки.

– Зато нам разрешают жениться по любви, – ласково сказал отец. – Не все царства могут даровать такую милость своему царю. На Альтиде же царь волен выбрать себе жену из любого сословия, лишь бы по взаимной любви и девушка была здорова. Жрицы говорят, что только в любви может родиться здоровый и сильный ребенок.

– И ты выбрал маму, да? Где ты ее встретил?

– Да вот тут, у Вальтанаса, – тихо и ласково засмеялся отец. – Но она не всегда жила здесь.

– Откуда же она?

– Из очень далеких земель… Но пусть лучше она сама тебе расскажет, это ее история.

Они помолчали, глядя на дремотное течение реки. Потом отец сказал:

– Я преступил закон, Лита. У меня есть второй и третий ребенок, я солгал Первому совету, я тайно встречаюсь со своей женой, которую все считают погибшей, как и тебя… И если хоть одна душа опознает в тебе мою дочь…

– Хорошо, папа, я поняла. Я не буду больше ходить в город.

В голосе ее было столько печали, что сердце Эрисоруса дрогнуло. Он понял вдруг, что его дочь заперта в этом лесу, как в темнице, что что-то есть у нее в городе, что-то влечет ее туда – может быть, люди, может быть, воздух, а главное – природное любопытство. И разве она виновата, что рождена второй царской дочерью?

– Что тянет тебя туда? – выпалил он, не успев остановить себя. – По чему ты скучаешь больше всего?

В голове Литы пронесся рой картин: дом Алоики, в красно-золотых тонах, с вечным запахом лероки и правглы; царский дворец на холме, величественный и недоступный, там живет ее отец, там живет ее веселый темноглазый брат Фиорт, которого она видела лишь мельком; лавка Ятла-табачника и запах дальних стран, упакованный в длинные коричневые сигары и деревянные коробки; тихие улицы и шествие жриц на закате; шумный базар и толстая Митас, торгующая травами… Но все эти картины захлестнуло синее и соленое, огромное, вечное. И ветер, что летит над его просторами.

– Море, – выдохнула Лита.

– Море? – удивился отец и облегченно засмеялся. Он-то уж испугался, что его повзрослевшая дочь влюбилась в какого-нибудь городского мальчишку. Это было бы ему не по силам. А уж с морем он как-нибудь справится.

– Пойдем, я покажу тебе кое-то.

Они поднялись, долго шли лесной тропой, а потом – краем холмов и наконец оказались на обрывах. Отсюда простирался морской простор – синяя глубина, распахнутое небо. Внизу был виден маяк, а далеко слева – краешек города. Отец обнял Литу, и они долго смотрели в лицо горизонту.

Теперь Лита часто брала Солке и приходила сюда, на обрывы. Море всегда было одинаковым, но в нем постоянно что-то происходило, и поэтому Лите никогда не надоедало смотреть на него. Этим море и лес были похожи, как братья. Один раз она увидела, как из воды показалась голова огромного животного. Лита распахнула глаза и сказала:

– Смотри, смотри, Солке, вот тот, в чью честь ты назван, – отец Айрус, морской властелин.

Соленый ветер дул ей в лицо, и Лита улыбалась.

Маячник Ярсун

С маячником Ярсуном Литу познакомил Солке.

Она не могла нарушить слово, данное отцу, и теперь вместо города ходила только на тот берег моря, который он ей показал. Лес подступал совсем близко к обрывам, недалеко виднелась каменная коса, уходившая в воду, на ней стоял маяк. Раньше Лита непременно дошла бы до него, забралась бы внутрь, познакомилась с маячником, но теперь она боялась людей и их вопросов. Она еще не успела переварить все, что узнала о себе, еще не придумала, как убедительно врать, если ее спросят, кто она и откуда. Когда не знаешь всей правды, врать легче, любая выдумка может стать правдой.

Пока она думала обо всем этом, глядя на море, слушая ветер, Солке убежал в сторону маяка и теперь захлебывался лаем.

– Солке, ко мне! – крикнула Лита, но пес не вернулся, залаял еще отчаяннее.

Лита пошла на зов. Она увидела, что Солке стоит над человеком. Человек лежал на боку, подложив под щеку ладонь, будто спал. Лита замерла. Он умер? Или ему плохо? Может, он утонул и его выбросило море? Солке ткнул человека носом и посмотрел на Литу. Гавкнул. Она подошла поближе. Покойников она боялась. Ей еще не доводилось видеть мертвых людей, только собак. Что она должна сделать? Позвать на помощь? Но кого? Этот пустынный берег, это обещание отцу…

Солке снова ткнулся носом человеку в лицо, и тот вдруг что-то пробормотал, отталкивая собачью морду.

– Хвала богам! – воскликнула Лита и бросилась на помощь.

Человек был не молод и не стар, наверное, чуть моложе ее отца, его лицо заросло щетиной, а волосы были грязные и слипшиеся. А еще от него воняло. По́том и чем-то знакомым…

– Да он пьяный! – поняла Лита, вспомнив запах крепкого вина, которое Диланта наливала Вальтанасу, когда приходилось убирать бракованных щенков.

Она отступила на шаг. Ее ли это дело – ворочать пьяных мужчин, уснувших на берегу? Но Солке залаял, а море, будто подсказывая, плеснуло волну, намочив пьянчуге босые ступни.

– Ясно. Если я ему не помогу, он утонет. И куда мне его тащить?

Лита огляделась. Рядом не было никаких строений, только маяк. И дверь, казавшаяся крошечной родинкой на его огромном теле, была открыта.

– Ладно, давай попробуем напроситься в гости к маячнику.

Пьяный опять что-то забормотал, но Лита не стала вслушиваться. Она видела однажды пьяным Вальтанаса – он был молчалив и очень суров. Она видела пьяных мужчин в доме Алоики в тот злополучный день – они были веселые, шумные, пытались схватить ее. Этот человек был пьян по-другому. Он был как-то отчаянно, тяжело пьян.

Лита попробовала его поднять, но это ей не удалось. Тогда она посадила его и, держа за плечи, сказала:

– Послушайте, вы слишком тяжелый, я не подниму вас. Но вам надо уйти с берега. Вы лежите слишком близко к прибою. Слышите? Ну же, вставайте!

Она опять попробовала его поднять, Солке толкал человека в спину, и тот пробормотал:

– Хорошая п-п-псина…

– О да! Только не падайте!

Им удалось поднять его, но пьянчуга тут же навалился всем телом на Литу. Она бы упала, наверное, но Солке подставил ей бок.

– Спасибо, Солке. Ну, давайте, идем… как же от вас воняет!

– П-простите…

Казалось, человек трезвеет с каждым шагом. Вот он нахмурил темные брови, вот сглотнул, скосил глаза на Литу, выпрямился, стараясь больше не опираться на нее, но тут же споткнулся и чуть не упал.

– Пожалуйста! Если вы снова упадете, я вас уже не подниму!

Человек выпрямился, отодвинул рукой Литу, сказал:

– Я сам.

И, шатаясь, побрел к маяку. Лита и Солке потащились следом. Неизвестно ведь, надолго ли его хватит. Он ввалился в дверь маяка, там что-то грохнуло, послышались ругательства.

– Смотритель маяка его прибьет. Это ведь не наше дело, да, Солке? Мы вообще не должны показываться людям, ни ты, ни я…

Но Солке уже мчался к маяку, и Лита побежала следом.

Оказалось, что на маяке никого нет. Что пьяный упал прямо около лестницы и расшиб лоб. Лита сама готова была ругаться и плакать, так ей надоел этот человек. Но она нашла тряпку, смочила ее в бочке с дождевой водой, что стояла у входа, и приложила к ссадине.

– Попить дай, – попросил человек, и она нашла в комнатке рядом с входной дверью кружку, налила в нее воды из той же бочки, напоила.

Человек приходил в себя. Взгляд его сделался более осмысленным. Он даже смог сказать ей «спасибо».

– Чего это вы так напились? – буркнула она в ответ.

Он пожал плечами. Погладил Солке.

– Поспать надо, – пробормотал он. – Но ведь маяк… усну сейчас, не проснусь вовремя.

– Вы маячник? – ужаснулась Лита.

Из книг она знала, для чего нужны маяки, как важна их работа, а тут… а этот… а если корабли разобьются по его милости?!

– Слушай, – пьяный маячник с трудом подбирал слова. – Мне хотя бы немного надо поспать. Разбуди меня, а? Вот как солнце зацепится за шпиль храма Айрус, так ты меня и разбуди. Пожалуйста.

Лита вышла на берег. Отсюда и правда хорошо был виден белоснежный храм. Он стоял на холме около озера, и его шпиль протыкал синее небо.

– Очень тебя прошу… – бормотал ей вслед маячник. – Я так – никогда, но сегодня… просто сегодня… эх!

«Он все равно уснет, – подумала Лита. – Надо остаться».

– Хорошо, – сказала она. – Спите. Я разбужу вас.

Пока он спал, Лита облазила весь маяк. Он был высоченный, и у нее заныли колени, пока она поднималась к лампе. Порыв ветра распахнул дверку, ведущую на круговой балкон, Лита выбралась на него и закричала, не в силах сдержать восторг:

– Ааааааааааааааааааа!

– Ну хватит, хватит, китов распугаешь.

– О, вы очнулись!

Маячник выглядел помятым и уставшим, но больше не падал, и речь его стала осмысленной. Лита спустилась с балкона в круглую комнату с узкими окнами. Маячник залпом выпил кружку воды, потер лицо ладонями и сказал:

– Я должен извиниться. И поблагодарить.

– Да ладно, – хмыкнула Лита. Она не знала, что следует говорить в таких случаях, но не удержалась и спросила: – Зачем вы пьете?

Маячник вздохнул.

– Не надо бы… просто день такой сегодня. Памятный. Прости. Ты беги давай домой, а то скоро стемнеет, а до города неблизко. Ты из города?

– Д-да.

– Пес у тебя славный…

– Да. Не пейте больше. Пожалуйста. От вас зависят корабли.

– Я постараюсь, – улыбнулся маячник и сказал: – Меня зовут Ярсун. А тебя?

– Лита.

И она увидела, что маячник вздрогнул.

Лита стала бывать на маяке Четырех китов. Ярсун нравился ей. Он всегда разговаривал с ней как со взрослой, мог часами объяснять устройство маяка или аруты, рассказывать о китах или морском властелине Солке, о дальних странах и людях, говорящих на других языках, верящих в других богов. Он не спрашивал, кто она и откуда, и почему у ее собаки, похожей на ралина, глаза аметистового цвета и белые пятна. Он был спокоен и терпелив, и этим напоминал отца. Лита приносила ему лепешки и козий сыр, он угощал ее рыбой и креветками. Она спросила у отца, можно ли ей навещать маячника Ярсуна, разговаривать с ним, и отец, подумав немного, разрешил.

– Но больше ни с кем, Лита. Только с ним, хорошо?

– Обещаю, папа.

Она никогда не встречала на маяке людей, но как-то раз, к исходу лета, они сидели в маленькой маячной кухоньке, и в дверь постучали. Лита дернулась, но Ярсун сказал ей:

– Тихо. Просто спокойно сиди, ты у меня в гостях. Тебе нечего бояться.

Если бы он знал! Но маячник Ярсун не знал о ней ничего и открыл дверь маяка. На пороге стоял человек в плаще Первого совета.

Бессонница советника Таира

Советник Таир впервые увидел эту девочку в середине дариона, первого летнего месяца. Она шла по улице и с таким жадным любопытством разглядывала самые обычные дома, что он поневоле улыбнулся. Одета девочка была скромно, если не сказать бедно, и он подумал, что, наверное, она впервые в городе, скорее всего, прибыла сюда по какой-то надобности из отдаленной рыбацкой деревни, где и домов-то нормальных нет, вот и глазеет, открыв рот. А потом девочка встретилась с ним взглядом, смущенно улыбнулась, и что-то в этой улыбке – но особенно в том, как она вскинула голову, – показалось ему щемяще-знакомым и немножко странным. Будто это не она, а он должен был смутиться и отвести глаза. Он долго смотрел ей вслед, любуясь, как царственно она держит свою изящную голову на длинной шее.

Боги ведают, какими дорогами нам идти, каких людей встречать на пути, и потому советник Таир почти не удивился, когда увидел девочку вновь. На этот раз она разговаривала с Ятлом-табачником около его лавки, смеялась, и советник Таир подумал вдруг: «Сколько ей лет? Она младше нашего царевича лет на пять, должно быть…» Странная это была мысль. При чем тут царевич Фиорт?

В следующий раз он увидел ее на городском рынке, она ничего не покупала, но долго перебирала стеклянные бусы, гладила бока глиняных кувшинов, нюхала пучки свежей зелени и особенно долго разглядывала большие ракушки, что продавались тут почти даром – их брали пуговичники и ювелиры. «Что она, ракушек не видела?» – недоумевал советник Таир, ведь, если он правильно предположил, девочка выросла в рыбацкой деревушке.

На исходе дариона они столкнулись почти нос к носу около дворцового холма. И опять советнику показалось, что, несмотря на простую одежду, в этом ребенке слишком много величия и изящества. Но тут же он мотнул головой: «Не сошел ли я с ума? Просто девчонка. Иногда в рыбацких деревнях рождаются такие вот… царевны. Взять хотя бы царицу Артемис, да хранит время ее имя…»

Но тем не менее он посвятил девочке целый день, следовал за ней повсюду, отложив свои дела. В храм Геты (возложила на алтарь цветы, какие-то странные, он таких не знает), в лавку Ятла-табачника (и пробыла там на удивление долго), в порт (где завороженно смотрела на лодки и аруты, будто тоже видела их впервые). Потом зашла к Алоике, и ему пришлось оставить слежку. Не торчать же у дома марики!

В этом году советник Таир впервые сопровождал царя Эрисоруса и его наследника на празднике Рала. Он волновался. Может быть, оттого, что за пятнадцать лет службы в Первом совете ему наконец выпала честь сопровождать царя, а может быть, оттого, что, несмотря на власть советника, Таир всегда помнил, что он сын садовника, пусть и царского. Или оттого, что именно он, советник Таир, увидел и доложил Первому совету, как и велел ему долг, что царица Артемис ждет второго ребенка? Об этом советник Таир тоже никогда не забывал.

По традиции в этот день царь Альтиды и его наследник, одетые в золотые одежды, посещают все храмы, все артели, все крупные лавки в городе, приветствуют свой народ на улицах, площадях, в порту. Они приходят даже посмотреть на первый танец новеньких марик. Из-за этого советник Таир тоже немного робел. Криво усмехаясь своему отражению в серебряном зеркале, он вспоминал, как в детстве они бегали на этот праздник, – но что они, простые мальчишки из предместий, могли увидеть за спинами богачей, моряков, воинов? Теперь он будет любоваться мариками из первого ряда.

Потом он часто думал: а обратил бы он внимание на эту девочку, вспомнил бы ее, если бы не увидел в глазах царя такой… ужас? Да, пожалуй, это слово подходит тут больше всего. Он длился всего секунду, короткий миг, и тут же царь опустил глаза, но советник Таир уже проследил за взглядом Эрисоруса Великого и понял, что тот смотрел на юную марику с флейтой в руках, слишком худенькую и веснушчатую, чтобы иметь успех у мужчин, несмотря на хороший музыкальный слух и трогательную улыбку. Ту самую девочку, что не давала ему покоя вот уже месяц! Что так ужаснуло царя? Слишком юный возраст? Но она не одна такая. Закон не запрещает становиться мариками, если на то твоя и божья воля. Нет, тут что-то другое. Этот поворот головы… эта линия губ… Девочку увела в свой дом Алоика. Надо будет поговорить с этой известной марикой.

Дела и заботы закрутили советника, и он почти забыл о девочке, пока однажды не встретил ее снова. Она стояла на обрыве над морем и пела. У нее был несильный, но приятный голос, а могучий бог Тимирер улегся у ее ног, как котенок, заслушавшись. Советник Таир смотрел, смотрел и вдруг понял – очень отчетливо понял, – что так ужаснуло царя Эрисоруса: лицо девочки повторяло его черты. Мягче, нежнее, но девочка была непоправимо похожа и на царя Эрисоруса, и на его погибшую жену Артемис. Царь не мог не узнать ее.

Масляная лампа горела неровно, бросая пляшущие тени на старые летописи. Архивариус Лутвис очень ответственный человек. Найти бумаги нетрудно. Двенадцать, четырнадцать лет назад? Сколько девочке на вид? Советник Таир не очень разбирался в детях: своих у него не было.

Вот оно! «…Горький день! Скорбите, люди Альтиды! Скорбите, пусть ваша печаль высушит горе нашего царя! Грозный Океан забрал себе прекрасную Артемис, обещанную храму Рала! О, молитесь, люди! Прости, прекрасная Артемис, ушедшая на Верхние луга! Прости, нерожденная душа, стань светлым леем, остуди печаль своего отца! Великий день! Милостивая Айрус вынесла на руках своих царя нашего Эрисоруса Великого, да сохранит время его имя! Возрадуйтесь, люди Альтиды…»

Это запись Лутвиса. Ниже приписка – рукой, кажется, советника Эливалоса: «Маячник Ярсун (маяк Четырех китов) в третий день месяца саари прибыл в столицу и сообщил Первому совету, что вчера на его берег выбросило штормом двух человек – светлейшего ралу и его вечного, Бата. Царица Артемис утонула».

И ни слова: успел ли родиться ребенок? Маячник Ярсун нашел Эрисоруса и Бата. А что, если ребенок все-таки родился и его тоже вынесло на берег, просто в другом месте? Но царь бы знал об этом! А если нет?

Советник Таир не мог усидеть на месте. Тяжелые шаги его гулко отдавались в древних стенах архива. А если не ребенка? Если вынесло на берег царицу? В какую-нибудь рыбацкую деревню? Возможно, бабка-повитуха смогла спасти ребенка… Ведь очевидно же, что эта девочка, так гордо держащая свою прелестную головку, – дочь Эрисоруса! Только слепой не увидит этого!

Осталось узнать две вещи: знает ли Эрисорус, что его второй ребенок жив? И знает ли сама девочка, какую тайну и опасность она в себе несет?

Ему необходимо поговорить с этим маячником. Советник Таир нашел на карте маяк Четырех китов и произнес короткую молитву богам, чтобы Ярсун еще работал там.

Разговор на маяке

Советник бросил взгляд на Литу.

– Какая славная девочка… Твоя дочь?

– Нет, – ответил Ярсун. – Боги не дали мне этой радости, господин советник. Это моя племянница.

– Племянница?

– Да, дочь моего брата.

Лита удивилась, что советник спрашивал Ярсуна, а смотрел на нее. Она постаралась сделать равнодушное лицо, хоть ответ и потряс ее. Она быстро овладела собой, но советник заговорил сурово, даже жестко:

– Поклянись мне, маячник Ярсун, смотритель маяка Четырех китов, что истинно дочь твоего брата передо мной.

– Я клянусь, господин советник, всеми богами, что это дочь моего брата, – спокойно, даже как-то устало сказал Ярсун.

– Кровного брата? – с нажимом уточнил советник.

– Кровного.

Ярсун ответил почти без паузы. Почти, но все-таки крохотная, совсем маленькая пауза была. И Лита, ошарашенная гораздо больше советника Таира, не могла ее не заметить.

– Надеюсь, ты знаешь, что ложная клятва мне карается смертью?

– О да! – усмехнулся Ярсун. – Я знаю это. Позволь и мне спросить, мой господин. Что привело тебя сюда и что встревожило тебя?

– Нет. Ничего, – ответил советник, но лицо опять выдало его чувства. – Прощай, Ярсун.

Он молча кивнул Лите.

– Да осветит Рал твою дорогу, – попрощался Ярсун.

– До свидания! – звонко бросила ему в спину Лита.

Советник Таир оглянулся и еще раз посмотрел на нее. Слишком долго, чтобы просто умилиться непосредственности ребенка. Так и не сказав, зачем приходил, он покинул маяк.

Не успел затихнуть стук его сандалий, Лита бросилась к Ярсуну, схватила его за руку и зашептала:

– Ярсун! Ты же соврал! Зачем? А если они узнают? Ярсун! Что теперь будет? Они тебя казнят, они…

– Тише, тише… никто не узнает.

– Ты не знаешь Первый совет! Мне рассказывали про него! Там есть косул Ашица…

– Никто не убьет меня, Лита.

– Первый совет все может, он…

– Никто не убьет меня, потому что я сказал правду. Я и в самом деле твой дядя. Кровный.

Лита отпустила его руку и попятилась. Ярсун смотрел на нее спокойно и говорил спокойно, будто не открывал сейчас тайну, которую на всей Альтиде знала, быть может, пара человек.

– Я брат твоего отца. А ты думаешь, почему он разрешает тебе приходить сюда? У нас с ним разные матери, но мы дети одного отца. Царя Тиароса. Он был очень… – Ярсун запнулся и окинул взглядом Литу с головы до ног, будто прикидывая, как бы это объяснить такой маленькой девочке. Поморщился. – У него много детей. Незаконнорожденных. Мы с твоим отцом так думаем. Но нашли пока только троих, кроме нас.

– Троих? Где вы их нашли? Кто они?

Пусть Ярсун думает, что она маленькая, но она все поняла. Значит, ее деда не сильно-то волновали законы? Значит, он как-то смог избежать наказания Первого совета, хотя детей у него было не трое, а пятеро! А может быть, и больше! И никто не знал об этом.

– А где сейчас мой дед? Твой отец? Где он?

И правда, почему ей никогда не приходил в голову этот вопрос?

– Он умер, когда Эрисорусу было двадцать три года. Отец не говорил тебе?

Лита помотала головой. Мысли ее развертывались, путались, неслись и прыгали, и она не могла ухватить ни одной. Ярсун подошел к Лите, взял за руку.

– Не тревожься. Мы с твоим отцом познакомились давно и случайно. Твой дед умел хранить свои секреты. О сестрах тоже узнали случайно.

– Кто они?

– Две – сёстры-близняшки. Раньше они жили в городе и были мариками… когда твой отец узнал, что они его сестры, он отправил их в храм Всех богов за Арыцкий перевал.

Лита усмехнулась: марик в жрицы? Ярсун понял:

– Он не смог придумать другого варианта. Мы боялись, что Первый совет пронюхает, и тогда… никто не знает, что было бы тогда.

– И они согласились? Ваши сестры?

– Ну… твой отец умеет убеждать. И все закончилось хорошо, одна из них даже стала главной жрицей. А третья…

– Третья сестра?

– Да. Ты ее знаешь. Это Ойра.

Лита даже не сразу поняла, что услышала. Ойра – сестра ее отца?

– Но… разве она не дочь Диланты и Вальтанаса?

– Нет, но они вырастили ее. Не знаю, как она к ним попала, но Диланта вырастила ее, как родное дитя, и так к ней всегда и относилась. Она не очень-то похожа на отца, как, впрочем, и я. В этом нам с ней повезло.

– Ты хорошо знаком с Дилантой и Вальтанасом?

– Да. Жил у них мальчишкой.

– Тоже скрывался?

Ярсун усмехнулся:

– Не слишком ли много вопросов за один день, царевна?

Лита вздрогнула.

– Не называй меня так.

Лита вытащила свою ладонь из Ярсуновой и отошла к окну. Море лежало тихое, как уснувший ребенок.

– Почему у нас все так? Почему человек не может иметь столько детей, сколько захочет?

– Просто человек может. Царь – нет.

– Почему он должен подчиняться Первому совету? Он же царь! Ему принадлежит все!

– Вот именно! – кивнул Ярсун. – Ему принадлежит все, и как скоро человек, даже самый хороший, потеряет голову от этой мысли? От вседозволенности? Как скоро власть, если она безгранична, завладеет его умом и сердцем, заставит творить бесчинства и беззакония и…

– Мой отец не такой! – крикнула Лита во весь голос, который уже дрожал от закипающих слез.

– Да, Эрисорус не такой, – тут же смягчился Ярсун и опять заговорил спокойно. – Но он человек, Лита.

«Но он человек», – повторяла Лита по дороге домой. Солке убежал далеко вперед, он устал сидеть неподвижно. Лита не торопилась. Так о многом надо подумать! Она шла и не замечала, что за ней следят.

Харза пробирался по лесу без тропы и думал о Лите. Сегодня ему опять не удалось выследить ее. То есть сначала он шел за ней, неслышно и незаметно, да не больно-то она и смотрела, была погружена в свои мысли, иногда что-то говорила вслух, будто невидимому кому, появилась у нее недавно такая привычка. На таком расстоянии Харза, конечно, не мог расслышать, что она там бормотала. Да и не все ли равно? Главное – не упустить. Но каждый раз (а Харза следил за ней уже не одну неделю) Лита будто растворялась среди деревьев, стоило ему хоть на секундочку отвлечься. Нос почесал – все, ее уже нет. Это Харзу и злило, и настораживало. Сегодня он опять ее упустил, сначала рыскал по лесу, думал, что отыщет, потом, расстроенный, побрел к дому.

Вдруг его острый слух уловил далекий топот копыт. Кто мог ехать сюда на лошадях? Харза метнулся на дерево – с него хорошо просматривалась дорога до самого города. Какие-то люди верхом… белые туники, алые короткие плащи, мечи… Может, проедут мимо, а может, и нет. А у них бракованный пес живет. Надо предупредить Вальтанаса.

Он кинулся к дому самой короткой тропой и обогнал всадников.

– Вальтанас! Всадники в лесу! С мечами.

Вальтанас посмотрел на него удивленно, Тесса выронила чашку. Наклонилась, чтобы подобрать, но к ней подскочила Диланта.

– Скорее, Тесса, бери малышку и беги! Ойра, собери осколки! Вальтанас, выйди к ним навстречу, задержи, сколько сможешь! Где Лита?

– Я не знаю…

– О боги! Харза, беги и разыщи ее, пусть спрячется, пусть не приходит домой, пока не позову!

Диланта раздавала приказы, а Вальтанас выбежал на дорогу. Тесса с Кассионой выскочили через другую дверь в лес. Ойра быстро обняла Харзу и прошептала:

– Главное – молчи!

Всадники приближались к их двору. Им навстречу из леса шла Лита. На голове у нее был венок из цветов и веток, она беззаботно крутила во рту травинку.

Допрос № 4 (продолжение).

Дворец Первого совета, середина месяца паринаса

Лита. С начала… Я не знаю, что считать началом, советник Таир. Я никогда не видела своих родителей, и вы дали мне понять, что Вальтанас и Диланта мне не дедушка с бабушкой. Где же мне искать начало? Сколько я себя помню, я живу в лесном доме, в месяце дарионе начала ходить на базар в город, потому что Диланте уже тяжело, а Вальтанас занят.

Советник Таир. А больше у вас никого нет? В лесном доме?

Лита. Нет. И вы уже спрашивали.

Советник Таир. Это единственная причина твоих визитов в город?

Лита. А какая же еще? Ну, может, бабушка с дедушкой хотели, чтобы я с кем-нибудь познакомилась? Я же ни с кем не общалась. Почему вы мне не верите? Зачем здесь держите? Разве я нарушила какой-то закон?

Советник Таир (тяжело вздохнув). Нет, Лита. Но у меня есть основания полагать, что ты – дочь царя Эрисоруса, которую все считают погибшей.