000
ОтложитьЧитал
Храм любви
В этот день в детский сад меня отвел папа. Семь минут пешком, раннее утро, весна, цветут деревья.
Как я люблю папу и этот мир! Наш поход даже не омрачает сознание того, что я – аутсайдер. И что нянечки не пускают в туалет по большому, приходится терпеть до вечера. На завтрак – каша, булка с маслом и молоко. Молоко никто не пьет, поэтому мне достается шесть стаканов.
Я – толстая и некрасивая девочка с абсолютно круглым лицом. Даже мама как-то подтвердила опасения по поводу внешности, сказав: «Ты как свинюшка». Было неприятно, но я вообще никогда не обижалась.
На прогулке, как обычно, в стороне от других детей, я ковырялась в земле. Собирала мусор, монетки, красивые красные сережки растущих по периметру забора тополей. Все находки были настоящим кладом. В воображаемом мире сложился целый квест – построить из этого богатства город, пойти на поле чудес (это такое место за кустами у самой дороги), закопать остатки, затем отгадать цвет пальто первого встречного. Если отгадаю – можно сразу возвращаться в город, где ждут вымышленные друзья Капитан и Батальон. Если не отгадаю, нужно спеть 3 песни подряд, и только после этого можно быть свободной. По поводу странных имен товарищей объяснений дать не могу. Это факт, их так звали, а откуда что взялось, сейчас сказать трудно. И вот в самый интересный момент, когда я обнаружила великолепную палку-копалку под скамейкой, ко мне подошла самая красивая девочка в группе – Алла с притворным (как потом выяснилось) плачем, закрывая лицо руками.
– Почему ты плачешь?
– Потому что люблю Женю Егорова, а он дружит с Леной.
– Не плачь, я тебе помогу.
– А как?
– Давай построим храм любви, и он тебя полюбит.
– Правда?
– Да, через несколько лет.
– Ну, это слишком долго. Не могу ждать. Лучше подойду к Лене и заплачу. Она спросит «Почему ты плачешь?». А я отвечу, что хочу дружить с Женей. Тогда она ему все расскажет.
Женя Егоров – мачо, кумир всех девочек в группе, включая и меня. Поэтому, услышав коварный план и допуская возможность его успеха, я не на шутку испугалась. Укол ревности больно кольнул сердце.
Единственным выходом было бежать, строить храм любви для себя. Всю прогулку в спешке возводилось здание. В ход пошли колесики от часов, кусок стекла, прутья и песок. Вера в то, что храм поможет, росла с каждым новым сантиметром постройки.
Наконец зовут на обед. Выходя из раздевалки, с трепетом ищу глазами Женю Егорова. Но самый крутой мальчик берет стул и все-таки садится рядом с хитрой соперницей Аллой. Это первый раз, когда я поняла, что веры в чудо почему-то недостаточно.
Шарфик
Мы с мамой стояли и ждали лифт, когда в подъезд зашел Артурик с бабушкой. Он был в таком же шарфике – синем в белую крапинку. Совпадение не удивительно, потому что большая часть моего гардероба поступала от тети Люси. Донашивались вещи, оставшиеся целыми после двух двоюродных братьев. Обнаружив родственную душу, сразу же потянулась обниматься. Нахлынувшая нежность быстро сменилась горьким разочарованием. Мальчик очень больно ударил лопаткой по руке, а потом еще толкнул. Мы были ровесниками, но никогда не общались. По необъяснимым причинам его бабушка тоже относилась ко мне недоброжелательно. Говорила: «Змея подколодная, не подходи к нему». Бабушка любила выпить.
Пожалуй, это первые обманутые чувства, когда ты со всей душой, а тебя отвергают.
Обед
Зима. Меня везут на санках в детский сад. Белая шапка из пуха, под ней завязанный как у старушки платок, толстая мутоновая шуба, продетые через рукава варежки на резинке, валенки с калошами. Еду с открытым ртом, чтобы туда залетали снежинки.
Несмотря на мороз, нас, конечно, поведут на улицу. И это хорошо – можно будет поесть снега. «Главное, не брать его у обочин, где гуляют собаки, оставляя желтые следы в сугробах. Лучше пойти за дальние кусты, туда, где не ступала нога человека». В размышлениях об этом и о том, что надо попросить маму посушить сухари на случай, если начнется блокада, доехала до пункта назначения.
Во время долгожданной прогулки я отправилась к спортивному комплексу: качелям, турникам и перекладинам. Видимо, от мыслей о предстоящем поедании снега у меня случайно высунулся язык, а он в свою очередь магнитом прилип к железу. Следующий момент – ужасное осознание глобальной катастрофы. Некоторое время на обдумывание плана действий, потом рывок, и язык на свободе. Судя по боли, наверное, уже не весь целиком.
Никогда еще обед в садике не проходил так печально. Куриный суп с лапшой, как и сладкий чай, пришлось отодвинуть в сторону. Вечером, лежа в кровати, я с горечью вспоминала оставленную еду. О происшествии никому ничего не рассказала. Боялась насмешек.
Подстава
Я не любила детский сад. Преимущественно из-за проблем с туалетом. Приходилось терпеть с раннего утра до вечера. Нам не разрешали частые посещения уборной из-за недавнего ремонта, и к тому же я стеснялась делать это при посторонних. И так все издевались или игнорировали. Отдушиной в мучительном времяпрепровождении с чужими, враждебно настроенными людьми были приемы пищи. Нравилось все, что давали. Особенно молоко в граненых стаканах. Выпивала сначала свою кружку, а потом нянечка разрешала брать оставшиеся порции с подноса. Еще одно приятное развлечение – прогулки, когда можно отойти в сторонку и быть предоставленной самой себе. Занимаешься своими делами. Чаще всего поисками клада.
Однажды на улице мальчик из группы позвал меня играть вместе. Предлагаемое развлечение заключалось в том, чтобы залезть на высокое крыльцо дома и одновременно на счет «три» спрыгнуть вниз. Ни на секунду не испугалась, так как за общение и дружбу была готова практически на все. В решающий момент, когда прозвучало «три», я, не задумываясь, шагнула вперед, а мальчик сделал шаг назад и засмеялся.
Розыгрыш закончился разбитым носом. Кровь текла ручьем. Раздраженная воспитательница засунула мне в ноздри спички с ватками. Теперь я была похожа на мамонта, повод для смеха был вообще у всех. Хотелось, но не заплакала.
Родители
Гуляю у забора детского сада. Вдруг через стальную сетку вижу, как по тропинке идет мама. Не смогла сдержать радости, описалась. Причем заметила только потом, когда стало холодно. Обнаружив постыдный факт, даже не расстроилась – переполняли эмоции. Мама лежала в больнице два месяца, а я очень скучала. Теперь мы идем вместе домой, да еще раньше времени! Посмотрите все, какая она! В меховой шапке и болоньевом стеганом красном плаще. Еще у нее есть шляпа с пером, сапожки и пальто, точно такие же показывали по телевизору в передаче «Мода». Гордилась мамой, она такая красивая! И я ЕЕ дочь! Мы разговариваем, ходим за ручку на улице. Папой тоже гордилась. За то, что он работал в милиции, и у нас на вешалке в прихожей висела его парадная форма, которая мне очень шла. Когда папа после громкого дела, освещенного даже в программе «600 секунд» Невзорова, уволился из ОБХСС, было досадно из-за потери наряда. Папа хлопотал по хозяйству, вкусно готовил, приносил домой разные вещи, был ласковым и хорошим. Мама говорила: самое главное – не пьет. Я это очень ценила.
Сычевка
Мы отправлялись в лето с Московского вокзала. Запах железной дороги, смесь тревоги и радости, волнение до щекотки в горле. Едем в Сычевку, к прабабушке и прадедушке, на неудобном брянском поезде. Время прибытия – 3 часа ночи. На нашей станции стоянка 30 секунд.
На Калужский поезд билетов не достать, хотя этот второй возможный вариант добраться до богом забытого городка в Смоленской области более приемлем. Поезд приезжает вечером, стоит 40 минут. Так долго, потому что на нем в специально отведенных вагонах в сычевскую тюрьму возят зеков. Однажды я видела, как гнали группу людей в жуткой одежде. Произвели впечатление автоматы и наручники за спинами.
Приезжая ночью, всегда боялись проехать станцию. Долго стояли в тамбуре, вглядываясь в плывущую за окном черноту. В этот раз поезд не остановился. Несколько секунд замешательства, и мама дернула ручку стоп-крана. Состав с грохотом затормозил, прибежал бригадир, наорал матом, наши вещи полетели на шпалы соседнего пути. В кромешной тьме собрали пожитки, чудом, по голосу, нашли встречающую нас бабушку Фенечку, пошли вдоль рельсов домой. Можно было бы и по освещенной дороге, через город. Но путь занял бы порядка 40 минут. Наша улица Луначарского примыкала к переезду, на ощупь по железной дороге намного короче.
В старом деревянном жилище запах сырости и грязи. Дедушка Миша вышел встречать. Любимый красный термос с заверенным шиповником. Каждый раз не знаешь из чьей сахарницы накладывать сахар – бабушкиной или дедушкиной. Почему-то этот продукт они покупали каждый по отдельности.
По утрам обычно будил окрик: «Вставайте, чирти, ись пора!». Бабушка Фенечка, высокая, худая, в платке и длинной засаленной юбке, похожая на иллюстрацию из книжки Чайковского «Федорино горе», очень интересно выражалась. Лично мне нравились фразы «Да пошла ты в кобылью жопу» и «Обоссать и заморозить».
Дедушка Миша ежедневно был «подшофе». Сидел за столом, философствуя и поднимая вверх указательный палец. Я знала про него, что он второй бабушкин муж и не родной отец маминой мамы. И еще – что он из детдома и играл на трубе в оркестре.
У деда был организован столярный кабинет в пристройке к дому. Удаляясь туда, он возвращался пьяным. Обыскивали сарай много раз, а заначку нашли через 3 года после его смерти. Я увидела крысу в туалете и случайно наклонилась над сточной ямой, чтобы проследить, куда она побежала. Оказалось, под сиденьем смастеренного горшка были оборудованы полки. Девять литров неожиданного наследства.
Хореография
В 5 лет мама отдала меня на хореографию. Сверкающий светлый зал, дубовый паркет, зеркало во всю стену, настоящий, как у балерин, станок. Впечатляюще красиво.
Первое занятие. Перекличка. Услышав свое имя из уст тренера, растерялась и промолчала. Жутко стеснялась фамилии. Ее необычность в сочетании с излишним весом могли вызывать издевательства, как и в детском саду.
На втором занятии тоже промолчала. И на третьем, и на четвертом. Каждый раз – жуткое волнение в начале урока, потом облегчение. Потом – бессонная ночь. «Нужно во всем признаться. Как теперь сказать, что я – это я? Что будет? Это слишком далеко зашло!». Хореография заставляла серьезно страдать и даже украдкой плакать по ночам. Так прошел месяц. Наконец, отважилась.
–Матияк!
– Здесь!
– А почему так долго не было? Болела?
– Да…
– Понятно, наверстывай.
«Уф, все удачно разрешилось. Никто ничего не заметил! Стоп, почему меня не запомнили?» Впервые задетое самолюбие.
Миша Беркович
За полтора года перед школой меня перевели в другой садик. Попала туда под новый год, сразу на прослушивание. Выбирали снегурочку. Посадили где-то седьмой с конца очереди. Человек десять впереди. Надо было сказать: «На полянке у опушки я живу в лесной избушке, звать снегурочкой меня, все снежинки мне родня». Когда пришло время, я твердым голосом произнесла роль, а воспитательница сказала: «Это то, что нужно. Больше не будем слушать». И ушла.
Счастью не было конца. На «елке», которая в детстве всегда совпадала с днем рождения, 29 декабря, я не находила себе места. В голове – масса вопросов. Взрослым был задан один: «А у деда Мороза для Снегурочки отдельный подарок?» – «Нет!».
Первый успех повлиял на место в социуме. Появились друзья. Надя Тюгова, высокая девочка со спущенными колготками и постоянными соплями до подбородка, жила в одном доме со мной. В группе мы не общались, но во дворе гуляли вместе. И Миша Беркович, вундеркинд. Именно в его компании проходила большая часть времени.
Миша вызывал уважение. Носил очки, занимался музыкой, умел больше, чем положено по возрасту. Его семья ученых-физиков откуда-то переехала. Миша был похож на воображаемого Знайку из книжки Носова. Образы героев всегда выдумывались, потому что телевизор до 12 лет смотреть не разрешали – вредно для зрения.
Нас с Берковичем не любила Валентина Андреевна. Его за способности, а меня и за то, что мама вместо подарков к праздникам приносила ненужный хлам. К примеру, вместо цветов и конфет на 8 марта – желтый клеенчатый фартук с работы или кухонное вафельное полотенце на Новый год. Несмотря на особую немилость, суровая воспитательница, заставляющая детей садиться вокруг нее на колени и вытягивать вперед руки, соблюдая тишину, нас не страшила. Равно как и тапок, которым она била по губам тех, кто пошелохнется. Мы принимали все как должное. Правда, обрадовались, когда садистку все-таки уволили.
Толерантность
Как-то раз сидели мы с Берковичем и читали. Он – про охоту, я – про Свинопаса, одну из своих любимых книжек. Вдруг Миша сказал, что хочет сапоги и ружье. Конечно, взялась помогать по мере возможностей. Стала колдовать, водить руками над настольной лампой. Уже получив некоторый отрицательный мистический опыт, я догадывалась, что материализовать предметы не удастся. На вопрос «Ну что, приду домой, а они там уже будут?», уклончиво ответила низким протяжным голосом «Онииии пояяяявятся у тебяяяя через трииидцать леееет».
Лучший друг хотел было обидеться, но тут пришла его мама. Оказывается, в саду в тот день была инвентаризация или что-то в этом роде, и наши родители договорились, что я побуду у них до вечера. Любопытство и удивление. Во-первых – две комнаты. Это показалось роскошным. Мы жили в однушке. Во-вторых, за обедом нам выдали вилки и ножи. И вообще весь этот идеальный порядок и режим. Когда я на всякий случай спросила, будет ли тихий час, думая, что, конечно же, нет, это гости, мама Миши сказала, что нужно делать как в садике. В отличие от послушного мальчика спать не стала. Лежала, рассматривала книги, мебель, разные предметы, вслушивалась в разговоры взрослых на кухне. Из всего диалога очень странным показалось обсуждение знакомых, которые сменили фамилию.
«Разве так можно делать? Зачем?»
Вечером спросила об этом маму. Она ответила: «Евреев не очень любят».
Понятно, бывает. Обожаю Мишу.
Бабушка Саша
Моя бабушка Саша, мамина мама, жила с нами в одном подъезде. Мы встречались практически каждый день и играли в животных. Бабушка никогда не забывала спрашивать: «Ну, и кто мы сегодня?» Поскольку общеизвестные звери, птицы и насекомые быстро закончились, было зачетно называть что-то экзотическое типа «вомбаты» или «выхухоли».
Бабушка работала заведующей аптеки и имела склонность к фармацевтическим дозировкам в угощениях. Совершенно нормальным считалось испечь 5 пирожков. Два оставить себе и мужу Игорю (не помню, почему, но я называла его Тигром), а три отдать нам. Или открыть трехлитровую банку компота, принести ее, отлить на глаз ровно 200 граммов, включая половинку персика, и унести.
С бабушкой было познавательно. Она много читала, обожала разгадывать кроссворды, задавать вопросы на эрудицию, а самое главное – дарила замечательнейшие красивейшие пустые коробки из-под конфет. Они служили шкатулками для хранения перьев попугаев.
Экзотическая коллекция появилась благодаря Бошкиным, друзьям семьи из второго подъезда, которые отгородили пол-кухни под разведение ар, какаду, амадин и так далее. Предприимчивые соседи носили гордое прозвище «петухи», так как их пернатый бизнес начался с разведения кур.
При наличии петухов-Бошкиных коробки из-под конфет приходились очень кстати. Я могла часами перебирать и сортировать разноцветные перья – желтые из хохолков, красные и синие из хвостов, зеленые и голубые из грудок .
Бабушка вообще была оригинальна в подарках. По праздникам мне вручались яйцерезки, магнитные коробки под горелые спички, которые лепятся на плиту, складные пластиковые стаканчики и другие полезные молодой хозяйке вещи.
Счастливое время
Сычевка – самое счастливое время в моей жизни. Ощущение полного счастья я отразила в огромной надписи мелом на доме «И жизнь хороша, и жить хорошо!». Солнце, ветер, тени, цветы, интересные занятия, вкуснейший бабушкин овсяный кисель с растительным маслом. Дни проходили беззаботно и весело, хотя по одинаковому расписанию.
Поздний завтрак, затем свободное время. Обычно либо качалась на качелях и горлопанила песни, все, что знала, подряд, либо залезала на чердак, чтобы помяукать. Мастерство подражать котам было на высоком уровне. Однажды рыжая кошка, подумав, что ее зовут котята, очень долго бегала по всему участку в поисках источника звука. Я пряталась и с замиранием сердца наблюдала.
После такого занимательного досуга мы с мамой шли в лес или на речку. В лесу собирали лекарственные травы, ловили бабочек и стрекоз, нанизывали землянику на травинки, чтобы получались бусы. А на речке до вечера ловили головастиков, делали зарядку, купались и загорали. Мама считала, что нужно закаляться. Кстати, поэтому (и еще из экономии) я всегда ходила босиком, обувь на лето не покупали. Только на дождь имелись резиновые сапоги.
Потом шли домой, ужинали, мылись в маленькой баньке в конце огорода, ложились спать.
Самым интересным местом в Сычевке был деревянный туалет. В городе удобнее, конечно, но зато здесь вместо мягкой бумаги ежедневный отрывной календарь. Сидишь, читаешь… Масса интересного.
Как-то мне понравились стихи «Смело, товарищи в ногу, духом окрепнем в борьбе». Вырвала страницы и выучила интернационал наизусть. Тяготела к соцреализму.
Так проходило лето. Не менее радостным было возвращение домой. Папа придерживался традиции чисто-чисто убирать квартиру и покупать фрукты. Под кроватью всегда лежали персики, в валенках на антресолях дозревали бананы, а на подоконнике красовался арбуз. Входишь в квартиру – а она какая-то другая: вроде все то же самое, но каждый раз ощущение начала какого-то нового, лучшего этапа.
Развод
Все началось с визита незнакомого усатого мужчины. Он стоял посреди комнаты и разглядывал книжные полки. В модных брюках и бежевой рубашке с нарисованными коричневыми облаками и птицами. Гуси-лебеди, кажется. Нас представили: «Дядя Володя. Дочка Ира». Попили чаю, ушел.
Через несколько дней мама забрала меня из садика с обеда и обрадовала тем, что идем в гости. Шел проливной дождь, дул сильный ветер. Удачно, что дом, куда мы направлялись, был даже ближе к садику, чем наш. Пятиэтажная хрущевка без лифта. Хозяев в квартире не оказалось, вместо обещанного праздника мама заплакала навзрыд и сообщила, что разводится с папой, теперь будем жить здесь. Я стала утешать: «Все будет хорошо. Здесь отлично – интересно. Смотри – матрешки вон какие, и бутылка с коллекцией монет из разных стран». Долго сидели без света в потемках и рассматривали монеты. Острое чувство жалости, бесповоротно изменившее отношение к маме. На смену абсолютному восхищению и гордости пришло желание опекать как неразумного ребенка. Потом мы часто шутили, что у нас все наоборот – я ее мама, а она моя дочка. С этого момента началась другая жизнь. Новый уклад, непривычные стены, даже еда не такая. Часто, просыпаясь утром, не могла понять, где нахожусь.
Примерно через месяц мы встретили дядю Володю в магазине. Я радушно пригласила его в гости на только что приобретенные сосиски. А дядя Володя ответил, что тоже живет в нашей квартире. Вот это был настоящий шок. Как такое возможно – не замечать соседа!!!
Через некоторое время пребывания в съемных апартаментах мы втроем – мама, дядя Володя и я переехали в старый дом. Папа ушел, оставив после развода имущество. Отношения с отчимом были хорошими – никто не лез, не пытался воспитывать, не делал замечаний. Вообще он был ничего. Смешной. Расхаживал в одних трусах по квартире и красовался перед зеркалом. Имитировал позы из журнала по бодибилдингу, взяв в руки швабру вместо штанги и стул вместо гантели.