ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СОБЛАЗНИТЬ ИНКВИЗИТОРА
Глава первая
Я подарила своему отражению чарующую улыбку. Эх, хороша, чертовка, как сказал бы отец!
Пушистые длинные каштановые волосы, скрепленные около висков несколькими заколками с крупными жемчужными навершиями, блестящими локонами падали мне на полуобнаженные плечи. Пухлые губы были аккуратно подведены ярко-алым кармином. Глаза я макияжем почти не тронула. Лишь подчеркнула угольно-черной подводкой линию роста ресниц. Ну а с такой нежной кожей пудра мне вообще была не нужна.
Невольно вспомнились мои мытарства с косметикой в родном мире. В последний год я не меньше получаса проводила перед выходом на работу около зеркала, пытаясь замаскировать круги под глазами от недостатка сна и землисто-серый от усталости цвет кожи. Да, тридцать лет – это, увы, не восемнадцать. А впрочем, в любом возрасте нелегко выглядеть юной воздушной нимфой, когда вкалываешь, как проклятая, минимум по двенадцать часов в день.
Я тряхнула головой, отогнав мысли о тяжелом прошлом. Отступила на шаг и несколько раз повернулась около зеркала, придирчиво изучая наряд, который выбрала для сегодняшнего ужина.
Ярко-алое шелковое платье обнимало меня, словно вторая кожа. Широкий черный атласный пояс подчеркивал тонкую талию. Подол расходился несколькими клиньями. Декольте, на мой взгляд, было даже слишком глубоким. Но ничего. Так намного лучше.
– По-моему, слишком вызывающе, – проскрипел за спиной до боли знакомый голос.
В отражении я заметила, как воздух около меня замерцал, густея на глазах. Мгновение, другое – и я увидела барона Гейба Теоля, с недавних пор своего неизменного спутника.
Неодобрение слишком явственно было написано на лице пожилого седовласого мужчины. Он презрительно кривил тонкие губы и усердно хмурил кустистые брови, всем своим видом показывая, что ему не нравится, как я выгляжу.
– Честное слово, Лариса, переоделась бы ты, – пробурчал он. – Это не платье, а какая-то пошлятина и безвкусица.
– Почему это? – искренне удивилась я столь строгому и несправедливому вердикту.
– В мое время женщины не позволяли себе такое, – фыркнул барон. – Это… Безобразие это полное! Все прелести напоказ.
– Ох, барон, – вздохнула я лукаво. – Видели бы вы, как одеваются женщины в моем мире. Боюсь, вас бы удар хватил.
– А как они одеваются? – внезапно заинтересовался Гейб. – Неужели еще более развратно?
Я невольно улыбнулась. Ну, если платье в пол для барона – развратное одеяние, то даже страшно представить, что бы он сказал, увидев на пляже девушек в бикини. Точно бы с сердцем плохо стало. Хотя нет, инфаркт призраку точно не грозит.
– Все равно не одобряю я этого, – не дождавшись от меня ответа, хмуро продолжил Гейб. – В женщине должна быть загадка! А тут сразу весь товар лицом.
И призрак рассерженно замерцал, готовый в любой момент развоплотиться.
– Теперь я понимаю, почему Петер такой стеснительный, – задумчиво протянула я. – Чуть в обморок не упал, когда меня в ночной рубашке увидел.
– Я воспитывал своего мальчика в старых традициях! – с нескрываемой гордостью заявил Гейб.
Правда, тут же запнулся и погрустнел. Уныло вздохнул, опять замерцав всеми цветами радуги.
Без слов понятно, почему так нахмурился. Вспомнил, наверное, что на самом деле Петер – не его сын, а племянник.
Я в последний раз поправила волосы и отошла от зеркала. Ладно, хватит собой любоваться. Есть дела и поважнее.
– Так почему ты так вырядилась, Лариса? – спросил Гейб. – Вроде бы, никакого званого ужина сегодня не предполагается. Или Джестер пригласил тебя куда-то? – Хмыкнул и язвительно добавил: – Да нет, я бы знал.
Я недовольно повела плечами. Неприятно осознавать, что неупокоенная душа моего несостоявшегося свекра отныне обречена постоянно быть рядом со мной. Первые дни я изрядно бесилась от осознания этого факта. Попробуй тут расслабиться в ванной или уборной, когда понимаешь, что за тобой вполне могут в этот момент подглядывать. Но барон Гейб заверил меня, что никогда и ни за что не опустится до подобного. Наша незримая связь вполне позволяла ему держаться от меня на некотором отдалении. И барон поклялся мне, что его воспитание не позволяет ему подглядывать за обнаженными девушками. Проверить это я была не в состоянии при всем своем горячем желании. Оставалось лишь поверить.
К слову, упрекнуть Гейба в излишней привязчивости я не могла. Он не надоедал мне разговорами и первое время вообще старался лишний раз не материализоваться рядом. Правда, в последние дни мы частенько болтали. И тому были свои причины.
Одиночество и скука смертная. Вот какие чувства испытывала я постоянно после того, как Джестер инсценировал мою смерть и забрал меня с собой. Около месяца прошло с той поры, как он вынес меня на руках из фамильного склепа рода Теоль, который, хвала небесам, не стал моим последним прибежищем. Затем была дорога в его столичный дом. Как я ни пыталась разговорить Джестера в карете и узнать, что меня ожидает в будущем – все зря. Он словно погрузился в оцепенение, глядя куда-то поверх моей головы и игнорируя любые вопросы. Сдавшись, я с радостным нетерпением стала ожидать окончания путешествия, надеясь, что, оказавшись в знакомой обстановке, Джестер немного оттает и снизойдет до моих расспросов. Однако моим чаяниям было не суждено сбыться.
Мы въехали в Мефолд поздним вечером. Карета долго тряслась по каменной мостовой, блуждая в лабиринте узких изогнутых улочек. Я приникла к окну, желая рассмотреть город, в котором никогда не была. Но Джестер строго шикнул на меня и задернул плотные занавески. Даже его дом я видела мельком – когда выходила из кареты. Огромное трехэтажное здание с крышей из темно-багровой черепицы мрачно нависало над подъездной дорогой. Я остановилась было, задрала голову, желая полюбоваться на свое очередное пристанище, но Джестер, ни слова не говоря, грубо подхватил меня под локоть и почти насильно поволок к крыльцу.
В доме он сразу же перепоручил меня заботам домоправительницы – суровой, широкоплечей женщины лет пятидесяти по имени Энни. За те недели, что я провела здесь, я не слышала ни слова из уст этой мужеподобной особы, предпочитающей в одежде наглухо закрытые платья исключительного черного цвета и убирающей волосы под темные платки. Да что там, я бы всерьез поверила, что она немая, если бы не услышала однажды ее ругань на лестнице. Глухой словно прокуренный голос выдавал неизвестной растяпе такие витиеватые пожелания всего наихудшего, что я невольно заслушалась.
Только Энни позволялось заходить в комнаты, выделенные для моего проживания. Больше никаких слуг я не видела. Но общение у меня с ней не сложилось. Если это возможно назвать общением, конечно. Все мои попытки разговорить ее оканчивались ничем. Самые прочувственные тирады, самые умоляющие монологи, самые слезные мольбы – ничто не могло тронуть суровое сердце служанки. Когда я теряла терпение и повышала голос – он сразу же уходила, прежде вежливо поклонившись на прощание.
Словом, мое пребывание в доме инквизитора более напоминало самое настоящее заключение. Хотя нет, неправильно. Заключенным хотя бы прогулки позволены. А я ни разу за все это время не покинула пределы дома. Да что там, даже в обеденный зал на завтрак, обед и ужин меня сопровождала Энни. Прям ни дать ни взять – надзирательница в женской тюрьме. Даже огромная связка ключей у нее имелась, которыми она гремела, когда шла по коридору к моим покоям.
Две смежные комнаты, одна из которых спальня, вторая – подобие рабочего кабинета с некоторым количеством любовных романов, ванная. Вот и все мои владения здесь. Все, что мне оставалось, – это смотреть в окно на зеленый сад и грустно вздыхать, ожидая, когда Джестер наконец-то соизволит навестить меня.
Я не видела инквизитора с самого момента своего приезда. Мои трапезы всегда проходили в полном одиночестве. Но сегодня я собиралась изменить привычный порядок вещей. Хватит, надоело! Я буду не я, но прорвусь к Джестеру и потребую у него ответа.
– Интересно, а откуда у Джестера в доме все эти наряды? – пробурчал барон Гейб, с любопытством заглянув в гардеробную. – Смотри-ка, даже подгонять под твою фигуру ничего не пришлось. Платья на любой вкус.
– Об этом я тоже собираюсь у него спросить, – пробурчала я. Невинно полюбопытствовала: – Он в доме?
Призрак неярко замерцал, собираясь растаять.
Еще одна вещь, которая раздражала меня до зубового скрежета. Естественно, когда я осознала, что Джестер упорно избегает со мной общения, то попыталась заручиться поддержкой Гейба. Он ведь призрак! Нематериальное создание, для которого любая стена или запертая дверь – ничто! Так почему бы не помочь мне передать пару «ласковых» Джестеру?
Но нет, барон и слышать об этом не хотел. При любом упоминании имени инквизитора барон сразу же исчезал. Видимо, прекрасно понимал, о чем пойдет разговор.
Не пойму, чего он так боится? Полное развоплощение – это самое худшее, что может с ним сделать Джестер. Но, по-моему, как раз об этом Гейб и мечтает.
– Да бросьте, барон, – нарочито ласково проворковала я. – Я ведь не прошу у вас шпионить за ним. Я задала обычный и простой вопрос. Неужели так тяжело ответить на него?
– Ты хитрая лиса, Лариса, – буркнул Гейб, но его фигура вновь обрела обычный объем. – Знаю я твои простые вопросы. До сих пор помню, как ты Агнессу и Вейна на чистую воду вывела. А ведь тоже разговор с Петером начала с обычных вроде расспросов. Палец тебе в рот не клади. Не заметишь, как всю руку оттяпаешь. Образно выражаясь, конечно.
– И чем же вам грозит излишняя откровенность? – Я кокетливо взмахнула длинными ресницами. – Барон, вы призрак. По-моему, кому-кому, а вам бояться гнева инквизитора точно не следует.
– Если бы. – Гейб недовольно насупился. Почему-то понизил голос, как будто боялся, что нас могут подслушать, хотя даже Джестер был не в состоянии его услышать, после чего затараторил: – Не хотел тебе признаваться, но… Иначе ведь все равно не отстанешь. Лариса, сразу после нашего приезда сюда Джестер призвал меня посредством ритуала. Конечно, увидеть меня он не мог. Но это ему было и не нужно. Главное, что я при всем своем горячем желании был не в состоянии проигнорировать его приглашение к разговору.
Барон Гейб Теоль тяжело вздохнул. Скривился, как будто страдал от какой-то боли.
– И что же вам сказал Джестер? – поинтересовалась я, немало заинтригованная неожиданным откровением призрака.
– Он приказал мне сидеть в твоих покоях, Лариса, и носа за пределы их не высовывать, – проговорил барон. – Заверил, что в противном случае мне будет больно. Очень больно. Мол, зря говорят, что мертвые не могут страдать. Еще как могут. А потом продемонстрировал справедливость этих слов.
– Как это? – Я высоко подняла брови.
– Так это. – Барон выразительно передернул плечами. – Это длилось несколько секунд. Но, поверь, мне хватило с избытком. Я как будто вернулся в смертное тело, Лариса. Тело, которое горело заживо. Это было… Очень мучительно и очень страшно.
Я покачала головой, неприятно удивленная словами барона. Вот, значит, как. А с другой стороны, почему я удивляюсь?
В общем-то, я и до этого знала, что Джестер – весьма жесткий человек, если не сказать – жестокий. Да что там говорить, он и меня подвергнул достаточно неприятной проверке, которая продемонстрировала мой иммунитет к ментальной магии. И с его стороны угрозы барону Гейбу были более чем понятными. Призрак – идеальный шпион. Невидимый, неслышимый. Напротив, было бы странно, если Джестер с его прозорливостью не предпринял бы должных мер.
Однако я тоже не лыком шита. И не собираюсь смиренно сидеть и ожидать, когда господин великий и ужасный инквизитор соизволит навестить свою бесправную пленницу.
– Но я не прошу вас никуда идти. – Я наивно захлопала длинными ресницами, глядя на насупившегося Гейба. – Вы ведь наверняка чувствуете присутствие Джестера. По крайней мере, в своем замке вы всегда были в курсе всего происходящего, даже не присутствуя при этом лично. Неужели я ошибаюсь, и ваши способности на самом деле не такие выдающиеся?
– В замке я умер, – резонно возразил Гейб. – Сила любой неупокоенной души зависит от близости к тому месту, где она навсегда простилась со смертной жизнью и покинула тело.
– Ах, какая жалость! – Я картинно вздохнула. – Неужели Джестера нет в доме?
Приложила ладонь ко лбу, искоса наблюдая за реакцией призрака.
Темнишь ты, мой дорогой. Сейчас твоя сила не зависит от близости к замку. Джестер привязал тебя ко мне. Мы отныне неразлучны, как…
«Как Сид и Нэнси», – вспомнился привязчивый припев из песни в моем мире. Правда, вряд ли Гейб поймет подобное сравнение. Да и я вряд ли сумею объяснить ему историю этой любви.
– Да здесь он, – буркнул Гейб. – Здесь. За все это время тоже ни разу не покинул дом. – Кашлянул и продолжил скептически: – Правда, я никак не пойму, как ты собралась добиться с ним встречи? Или надеешься очаровать эту самую Энни? В таком случае, старалась и наряжалась ты зря. По-моему, легче влюбить в себя каменную статую, чем растопить сердце сей особы.
– Посмотрим, – неопределенно протянула я.
После чего заняла кресло напротив двери и принялась ждать, нервно постукивая кончиками пальцев по подлокотникам.
Барон хмыкнул, но больше не стал донимать меня вопросами. Его фигура медленно растаяла, но я не сомневалась, что он где-то рядом. Вряд ли захочет пропустить такое представление.
Энни, как и обычно, была пунктуальна. Ровно в пять вечера я услышала позвякивание ключей и ее тяжелые шаги в коридоре. Явилась – не запылилась. Сейчас поведет меня на ужин.
Любопытно, а что будет, если по дороге туда я сбегу? Подхвачу подол платья повыше – и задам драпака? Неужели кинется вдогонку? Тяжело в таком случае ей будет догнать меня. Я моложе и шустрее.
Но, с другой стороны, а куда мне бежать? Я понятия не имею, где в этом огромном доме искать Джестера. Метаться по всем этажам и громогласно орать его имя? Ну… Если сегодняшний план провалится, то, возможно, завтра я так и поступлю. Однако больше не буду тихой и удобной пленницей.
В замочной скважине заскрежетал ключ. Мгновение, другое – и дверь медленно отворилась, а на пороге предстала Энни собственной персоне.
Женщина мрачно воззрилась на меня, не сделав ни малейшей попытки поприветствовать хотя бы кивком или улыбкой. Затем мотнула головой, молча предлагая следовать за ней.
– Что-то мне сегодня не здоровится, – жалобно пролепетала я, оставшись в кресле.
Энни насупилась пуще прежнего. Вопросительно вздернула бровь.
– Перед глазами все плывет, только встану, – продолжила я жаловаться. – Как будто воздуха не хватает. Ох!..
И принялась усердно обмахивать себя руками, не забывая искоса поглядывать на женщину.
Неужели не проникнется моими страданиями? По моему плану после этого она обязана немедленно отправиться к Джестеру с сообщением, что его гостье дурно. Когда инквизитор явится – то увидит прелестную юную девушку, находящуюся на грани обморока. Хотя бы пульс он у меня должен проверить! Ну а дальше дело техники. Джестера ведь влечет ко мне, и влечет сильно. Собственно, как и меня к нему. Не думаю, что та страсть, с которой он целовал меня в замке рода Теоль, была разыгранной.
А если даже и не удастся его соблазнить – не велика беда! Поговорить со мной я его заставлю. Вцеплюсь, как пиявка, пока он на все мои вопросы не ответит!
Однако Энни и не подумала бежать за помощью. Она грозно сдвинула брови и опять мотнула головой в сторону двери. Эх, ни капли сочувствия!
– Как скажете, – смиренно прошептала я. – Я… Я попробую.
Нарочито медленно поднялась на ноги. Схватилась за спинку кресла, как будто пережидая приступ дурноты. Затем шагнула к Энни.
– Ой! – жалобно пискнула и упала якобы в обморок.
Естественно, не на пол. Эдак и расшибиться недолго. Я заранее отрепетировала эту сцену и придвинула кресло поближе к кровати, чтобы упасть именно на нее.
Несколько секунд после этого было тихо. Я затаила дыхание, силясь понять, что делает Энни. Глаза я держала крепко закрытыми, чтобы у нее не возникло ни малейших подозрений в искренности сцены.
Так, за помощью она не побежала. Это плохо. Но, надеюсь, сейчас она постоит немного, убедится, что обморок затягивается, и все-таки отправится к Джестеру с докладом…
Но моим чаяниям было не суждено сбыться. В следующую секунду на меня обрушился настоящий водопад из очень холодной и очень мокрой воды.
– Ай! – негодующе вскричала я и вскочила с кровати.
Насквозь промокшее платье неприятно прилипло к коже, от пышных локонов не осталось и следа. Откуда она столько воды взяла? Как будто ведро загодя приготовила.
Энни торжествующе усмехнулась и поставила на стол вазу, в которой прежде стояли цветы. Я с подозрением принюхалась к себе. Одно радует – вода хоть свежая, а не протухшая.
– Милочка, не быть тебе актрисой, – пророкотала Энни. – Или думала, я никогда не видела, как люди сознание теряют?
Ого! Заговорила-таки!
– А зачем тогда обливали водой? – хмуро спросила я. – Если знали, что притворяюсь?
– Ну, я могла бы дать тебе пощечину. – Энни равнодушно пожала плечами. – Кстати, в следующий раз так и сделаю, если опять дурачиться примешься. Только учти – рука у меня тяжелая. Оплеуху такую залеплю, что мало не покажется.
Я невольно поежилась, покосившись на огромные ручища женщины. Верю, что влепить она может так, что днем звезды увидишь.
– А как Джестер на это отреагирует? – полюбопытствовала я.
– Хозяин мне сразу сказал, чтобы я с тобой построже была, – сухо сказала Энни. – Так что, думаю, ругать не будет. Но, полагаю, подобного развития событий не нужно ни тебе, ни мне. Дурной мир лучше доброй ссоры.
Ах, вон оно как! И я нехорошо прищурилась. Ну Джестер! От тебя я такого не ожидала. Неужели и впрямь ты позволишь своей служанке избивать меня?
– Идем ужинать, – чуть мягче продолжила Энни. – Остынет все. Невкусно будет. Или опять какую трагедию ломать начнешь?
– Я хочу поговорить с Джестером! – заявила я и с вызовом вздернула подбородок. – Проводи меня к нему!
– Господин строго наказал его не тревожить. – Энни покачала головой. – Когда ему надобно будет – сам придет. Так что не ерепенься.
– Но мне очень надо. – Тембр моего голоса неуловимо изменился. Он еще не вибрировал, как прежде, когда я разговаривала с Агнессой. Но я знала, что еще немного – и я сумею подчинить Энни своей воле.
Конечно, не хотелось бы прибегать к этому методу. В этом мире подобные чары считаются незаконными, и в свое время Джестер в красках описал, какое наказание следует за подобные шалости.
Однако в такой ситуации пойдешь на крайние меры. Я должна знать, к чему мне готовиться!
– Прости, милочка. – Энни пожала плечами. – Я приказы хозяина не обсуждаю.
– Но мне это правда очень нужно.
А вот теперь прозвучало так, как необходимо. Воздух вокруг нас неуловимо задрожал, оплетая женщину незримой сетью моих чар. Взгляд Энни начал стекленеть, и я торжествующе усмехнулась, уже мысленно празднуя свою победу.
Как оказалось – слишком рано. В следующий момент я взвизгнула от боли. И не придуманной, а самой что ни на есть настоящей.
В глазницы словно вонзились невидимые раскаленные спины. Виски заломило, перед глазами все побелело в преддверии самого настоящего обморока.
– Что… – сипло выдохнула я. – Что происходит?
Головокружение усилилось многократно, и я бухнулась, лишь каким-то чудом не промазав мимо кровати. Мелко задышала, словно жестоко побитая собака.
И тотчас же все дурные ощущения мгновенно схлынули, как будто лишь почудились мне. Я неверяще ощупала голову, убеждаясь, что она и впрямь цела. А то мне почудилось, будто она вот-вот лопнет.
– Эй, что с тобой? – уже с настоящей тревогой спросила Энни. – Ты чего так побледнела, милочка? Неужто впрямь дурно?
– Уже не дурно.
При звуках этого голоса я вздрогнула. Потому что ответил служанке Джестер.
Господин главный инквизитор Орленда стоял в дверном проеме, небрежно скрестив на груди руки. Сердце привычно пропустило удар, а потом зачастило вдвое от обычного, когда я поймала взгляд его стальных глаз. Ух, как же я соскучилась, оказывается! Так и хочется броситься на шею этому невыносимому блондину! Но нет, Лариса, ты так не поступишь. Ты не позволишь глупым чувствам взять вверх.
– Ну и что все это значит? – ледяным тоном осведомилась я. – Вообще-то, мне было больно. Очень больно!
– Я знаю, – спокойно сказал Джестер. Посмотрел на Энни – и та без лишних слов сразу же отправилась восвояси.
К слову, инквизитору-то она поклонилась. Сразу, как увидела его. Чуть лбом пола не коснулась – так усердно согнула спину.
Джестер дождался, когда Энни закроет за собой дверь и в коридоре отзвучат ее шаги. Затем неторопливо сделал ко мне шаг. Остановился, и в глубине его серых глаз запрыгали знакомые веселые искорки.
– Ничего забавного в этой ситуации не вижу! – хмуро заявила я. – Как погляжу, тебе нравится мучить людей, не так ли?
– Интересный вопрос применительно к инквизитору. – Джестер фыркнул от смеха. – Вообще-то, совершенно не нравится. Хотя профессия обязывает. Однако в данном происшествии виновата исключительно ты.
– Да неужели? – Я скептически хмыкнула. – Это как?
– Неужели ты думала, что у моих слуг нет защиты от ментальных чар? – вопросом на вопрос ответил Джестер. – Лариса, я – главный инквизитор. И врагов у меня более чем достаточно. Любой человек, вхожий в мой дом, – лакомый кусочек для моих недругов. Я верю в преданность своих людей. Та же Энни жизнь за меня отдаст, не задумываясь. Но они обычные люди и не в силах сопротивляться заклятьям. Не мне тебе объяснять, что при помощи магии можно разговорить даже немого.
– Защита от ментальных чар? – протянула я, несколько обескураженная.
– Конечно. – Джестер снисходительно кивнул. – Больше не пробуй провернуть подобный фокус с Энни или с любым другим человеком в этом доме. В следующий раз урок продлится дольше.
Ух, как он заговорил! Аж мороз по коже.
– Угрожаешь? – с вызовом спросила я.
– Предупреждаю. – Глаза Джестера опять заискрились от смеха, а я обиженно насупилась.
Гад он все-таки. Лишний раз в этом убедилась. Ах да, профессия же обязывает.
– Ладно, не дуйся, – примиряющим тоном протянул Джестер, подойдя еще на шаг ближе. – Я бы мог тебя предупредить. Но ты ведь все равно захотела проверить на собственном опыте. Не так ли?
– Не так, – сухо отрезала я. – Вообще-то, я весьма осторожный и понятливый человек.
Джестер опять улыбнулся, но не стал продолжать спор. Вместо этого он мягко поинтересовался:
– Ну и о чем ты хотела со мной поговорить?
– Да обо всем! – Я раздраженно всплеснула руками. – Джестер, я тут уже месяц! Волком выть хочется от этих четырех стен! Что все это значит? И как долго ты еще будешь держать меня под замком?
– А разве тебя что-то не устраивает? – нарочито удивился Джестер. – Я ведь предупреждал тебя, что некоторое время тебе будет нельзя покидать пределы дома.
– А еще ты обещал сделать мое заключение максимально комфортным, – ядовито напомнила я.
– Вот именно. – Джестер словно в упор не понимал причины моего недовольства. – Так какие у тебя претензии?
По-моему, он все-таки надо мной издевается. Стоит тут передо мной и невинно улыбается.
– По-моему, тебе не на что жаловаться, – продолжил Джестер. – Теплая светлая комната. Отдельная ванная с великим множеством всевозможных средств для ухода. Гардеробная, опять-таки. Да и книг у тебя хватает.
– Это ты называешь книгами? – не выдержала и перебила его я. – Ты хоть сам листал, что предлагаешь мне читать?
– Я не особый любитель женского чтива и любовных романов, – уклончиво ответил Джестер. – Но все эти произведения получили одобрение инквизиции…
– О да, я в этом не сомневаюсь, – опять не дала я ему договорить. – Замечательные книги! Повествующие о том, что женщины всегда и во всем должны повиноваться мужчинам. Все как под копирку. Верная жена, заскучав в давнем браке, обращает внимание на какого-нибудь рокового красавчика. Тот делает попытку соблазнить ее. И большую часть книги несчастная женщина предается тяжким раздумьям о моральной дилемме, которая стоит перед ней. Но в итоге все-таки отвергает гнусные притязания и на коленях клянется перед мужем до конца жизни отмаливать свои грехи перед ним и семьей.
– Кстати, очень поучительное чтиво. – Джестер назидательно вздел указательный палец. – И полезное. Особенно для тебя, Лариса.
– Почему это? – искренне удивилась я. – Я своему мужу в браке не изменяла.
– И все-таки твое воспитание слишком отличается от норм и правил нашего мира, – вкрадчиво проговорил Джестер. – Промолчу уж про образование. В нашем мире женщин обучают лишь грамоте и счету.
– Ну уж извини, – ядовито фыркнула я. – Я понимаю, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Однако просто не могу взять – и забыть все прожитые годы.
– Очень жаль, – спокойно отозвался Джестер.
Я никак не могла понять, шутит он или говорит всерьез. В уголках его рта притаилась слабая усмешка, на дне зрачков поблескивала ирония. Но говорил он так, как будто действительно верил во все это.
– Так что именно тебя не устроило в предложенных романах? – полюбопытствовал он и опустился в кресло напротив. – Или ты не поклонница семейных ценностей, о которых там говорится?
– Поклонница, но… – Я неопределенно всплеснула руками. – В жизни всякое бывает. Иногда любовь проходит, заменяясь привычкой. И если брак начинает тяготить обоих – почему бы не развестись? Зачем держаться за прошлое, если тем самым закрываешь дорогу будущему? – Помолчала и добавила с явной претензией: – И знаешь, в этих книжонках, кстати, описывались и интрижки мужей. Правда, жены почему-то воспринимали это как должное.
– Не «почему-то», – исправил меня Джестер. – Просто обычно так и бывает в нашем мире. Предупреждаю сразу, чтобы ты вдруг не вздумала возмущаться этим обстоятельством в чьем-нибудь присутствии.
– Мерзкий у вас мирок, – пробормотала я возмущенно. – Средневековье настоящее!
Джестер в ответ лишь развел руками, словно говоря – ну прости, так уж получилось.
– А к чему ты вообще завел со мной об этом разговор? – с внезапным подозрением осведомилась я. – Какое отношение к моим проблемам имеют семейные ценности вашего мира?
Джестер несколько раз стукнул пальцами по колену. Своему, естественно. Хотя, если честно, я бы не отказалась, если бы и по моему. За прошедшее с нашей последней встречи время я уже почти забыла, насколько меня привлекает этот невыносимый тип. А вот теперь начала вспоминать.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что сам гулена еще тот? – прямо спросила я, убедившись, что тот не намерен отвечать.
– Уж не хочу ли, – парировал в своей привычной манере Джестер.
– Тогда откуда в твоем доме столько женских нарядов? – не унималась я. – Поневоле заподозришь, что у тебя тут перебывало множество любовниц.
– Не множество и не любовниц, – исправил меня Джестер.
– Утешение так себе, – честно сказала я после секундной заминки, пока силилась проникнуть в потаенный смысл столь загадочной фразы. – То есть, кто-то у тебя тут все-таки побывал.
Последняя фраза получилось утверждением, а не вопросом. Но Джестер не стал возражать. И я напряглась пуще прежнего. Выпрямилась, хмуро уставившись на него и на всякий случай сжав кулаки.
Что же мне так не везет в личной жизни? Первый муж был пьяницей. А теперь, выходит, я влюбилась в Казанову местного пошиба. Уж не знаю, слаще ли в данном случае хрен редьки или наоборот.
– Лариса, у меня есть жена, – в этот момент сказал Джестер.
Я изумленно захлопала ресницами. Как это?
– Ты вдовец? – спросила, отчаянно надеясь на положительный ответ. Но тут же поняла, что Джестер говорит в настоящем времени, а не в прошедшем. Кашлянула и задала новый вопрос: – То есть, ты разведен?
И опять замолчала, вспомнив, как в свое время предложила Петеру развод. Тогда он сказал, что не может пойти на это. Потому что бывших жен в этом мире принято отправлять в монастыри. Или же признают за умалишенных и заключают в специальные пансионаты до самой смерти.
Что-то мне не нравится все это. Очень не нравится! Джестер, конечно, весьма своеобразный и жесткий человек. Но не хочется верить, что он так поступил с опостылевшей супругой.
– Нет, Лариса, я не вдовец и не разведен, – все с тем же пугающим спокойствием произнес Джестер. – С моей женой все в полном порядке. Кстати, ее зовут Летисия. И она проживает в Мефолде.
Я покосилась в сторону стола, где стоял хрустальный графин с прозрачным содержимым. Джестер, поняв меня без слов, встал и налил полный фужер воды.
Мои пальцы предательски тряслись, когда я приняла его. Да уж, по вполне понятным причинам я не особая любительница алкоголя. Но сейчас бы не отказалась от вина или чего покрепче.
– Очень любопытно, – сдавленно проговорила я, прежде сделав глоток. – Тогда зачем…
Запнулась, не в силах облечь в слова терзающие меня мысли.
Демоны, да я всерьез верила, что Джестер неравнодушен ко мне! Его влекло ко мне так же, как и меня к нему. Но если он в счастливом браке – то к чему было забирать меня от Петера и устраивать весь этот спектакль с мнимым погребением? Я понимаю, что таким образом он спасал меня от суда инквизиции и обвинений в занятиях темной магии. Но… Что насчет моего будущего? Неужели я навсегда останусь бесправной пленницей в его доме?
Эх, где же эта ходящая между мирами! Вот честное слово – в волосы бы ей вцепилась за такую подлость! Про какую-то еще ложку дегтя имела наглость говорить. Да с какой стороны ни посмотри – это целая бочка с нечистотами, куда она меня с головой погрузила! Образно говоря, конечно.
– Наша с Летисией свадьба была делом решенным еще много лет назад, – негромко начал Джестер. Он опять опустился в кресло, вглядываясь в меня с каким-то напряженным вниманием. – Наши отцы… э-э-э… не ладили. Мягко говоря. Вообще, отношения между нашими двумя родами многие годы оставались весьма напряженными и сложными. Сам король устал от постоянных склок и выступил своего рода миротворцем. Во все времена договорные браки были самым простым и надежным способом завершить вражду между какими-либо семействами. В этот раз тоже решили не выдумывать нового. Поэтому помолвка была заключена, когда мне исполнилось пять лет, а Летисия отпраздновала первый год рождения.
Когти дурного предчувствия немного разжались, перестав терзать мое несчастное сердце. Так, начало звучит ободряюще. Значит, брак был навязан Джестеру.
– Как нетрудно посчитать, разница в возрасте между нами составляла четыре года, – продолжал тем временем Джестер. – Свадьбу сыграли, когда Летисия вошла в брачный возраст. В нашем мире это семнадцать лет. Мне было двадцать один.