000
ОтложитьЧитал
Глава 5. Наша аптека
Мы сидели в маленькой светлой комнате, совсем не напоминающей служебный кабинет. Вечернее солнце заглянуло в окно и наполнило помещение теплым уютом.
– Ну, вроде все…Основное, вкратце, я тебе рассказала. Если после моего рассказа, у тебя все еще осталось желание открыть свою аптеку, то дерзай! – Елена с улыбкой посмотрела на меня. Симпатичная улыбчивая молодая женщина, она сразу вызвала мое доверие.
Мы с Максимом Мазниковым приехали к Кондрашовым по протекции моей однокурсницы Ирины Найдиной. Ирина была хорошо знакома с супругами Кондрашовыми, первыми предпринимателями, открывшими частную аптеку в Боратске. В настоящее время у Кондрашовых уже работала сеть из пяти аптек и аптечных киосков. Их аптечный бизнес был успешен.
Поэтому встреча с директором аптечной сети «КЕАком» Еленой Иннокентьевной Кондрашовой была для меня очень важной. Елена встретила меня доброжелательно, несмотря на свою занятость. В первую очередь, я извинилась за то, что мы отнимаем ее драгоценное время.
Мои попытки проконсультироваться у местных сиверских владельцев частных аптек столкнулись с недоуменными взглядами.
– Ну ты даешь, Полина Дмитриевна! Хочешь, чтобы я вырастила и воспитала своими руками конкурента на свою голову? – воскликнула Лазикова Тамара Ильинична, когда я обратилась к ней с вопросом: « А вы с чего начали свой бизнес?».
Остальные несколько попыток обращений были примерно с тем же результатом. Это раньше мы все трудились в одной сети, сидели рядом на планерках, были одной командой. Но, частное дело – это совсем другое.
Вспомнила слова своей студенческой подруги Нины Котовой : «В бизнесе – друзей нет. Есть конкуренты». Похоже на закон джунглей из знаменитой повести «Маугли» : «Каждый – сам за себя!».
Ну, что ж, « назвался груздем – полезай в кузов!» – гласит народная поговорка. Я позвонила Ирине Найдиной и попросила помощи.
Назад ехали в молчании. Над таежной трассой сгустились сумерки. Я смотрела, как передние фары освещают колдобины и ямы на дороге. Машина, то и дело подпрыгивала, попадая в очередную пробоину на старом асфальте. Огромные сосны мрачно нависали над трассой, местами совсем смыкаясь высокими макушками.
Максим крутил баранку и с тревогой посматривал на меня: « Ты чего, Полин? Неужели струсила? Откажешься?».
Он нервничал, потому что сидел рядом со мной в кабинете Кондрашовых и слушал Елену. Было ясно, что мы вступаем на нелегкий путь, полный неожиданностей и испытаний. Было, о чем задуматься.
Все, что я услышала от Елены Кондрашовой, я старательно законспектировала. Многое мне было непонятно. Многое настораживало. Еще можно было отказаться от совместного предприятия, пойти в ближайшую аптеку и выполнять привычную, такую знакомую работу.
Дефицит фармацевтических кадров в городе существовал давно, а с распадом центральной аптечной системы он усилился. Но я считаю, что слово, данное тобой, должно иметь вес.
«Не давши слово – крепись, а давши слово – держись!» А слово свое я уже сказала.
– Макс, я думаю… Получила много информации для размышления. Когда сидишь в муниципальной системе, за тебя думают много народу из руководства. Успевай исполнять и докладывать! А тут надо обо всем позаботиться самой! – ответила я.
Максим приободрился: «Вот именно, самой, самой! Мне такой расклад нравится. Я тебе, конечно, буду помогать, но только в делах хозяйственных. В аптечные дела я влезать не буду! Обещаю! Откроем аптеку, я уеду в Иркутск, буду там себе дом строить. Уже готов проект просторного домика на 200 квадратов! Подыскал хороший земельный участок в Пивоварихе на берегу водохранилища. Красотища!»
Я слушала Максима и подумала о себе, с иронией: « А что, правда, задумалась, Полина? Как тебе не нравилось выполнять чужие распоряжения! Норовила спорить с директором, выражала свое особое мнение, которого никто не спрашивал. Вот теперь, господь дал тебе возможность проявить себя! Ну что, покажи свой талант руководителя! Дерзай, своенравная Полина! Может, перестанешь вскидывать свою гордую голову, когда побегаешь по инстанциям с бумажками? Увидишь, легка ли шапка Мономаха?»
Прежде всего, я начала с теории.
Мы организуем совместное предприятие. ИП – индивидуальный предприниматель, нам не подходит. Нас – двое. Аббревиатуры, типа «ООО», «ОАО», «ЗАО» и прочие, мне были практически неизвестны.
Пошла в книжный магазин, накупила брошюр, обложилась ими. Учила, разбиралась, сравнивала. Максим предложил организовать ООО – общество с ограниченной ответственностью. Стали думать над названием.
Соединили первые буквы наших фамилий, получилась аббревиатура «Малина», что означает Мазников и Леднева. Я подумала, что малина – это не просто сладкая ягода, но и лекарственное растение. Вполне подойдет для аптечного предприятия.
– Сразу оговорим, директором будешь ты. Мне придется часто уезжать в Иркутск, по делам строительства дома. Да и вообще, я не люблю быть связанным! – заявил мне мой партнер.
Максим стал часто приезжать к нам. Мы спорили, читали законы, обсуждали предстоящие задачи, сидя на нашей кухне. Павел в это время был дома. Он не участвовал в наших обсуждения, сидел у компьютера или смотрел сериалы по телевизору.
Иногда я ощущала его косые взгляды в сторону Максима. Но у нас еще не было служебного помещения, а тем для обсуждения было очень много. Поэтому я рассчитывала на понимание Павла.
Мой муж в последнее время перестал говорить про поиски работы. А я перестала напоминать об этом, наперед зная, что это приведет к конфликту. У меня не было времени, отвлекаться на что-то другое, потому что мы запланировали в новом году открыть свою аптеку. Я была человеком одной идеи. Уж если, сосредотачивалась на одной цели, то все другое отходило на второй план.
«Узколобая!» – говорила моя мама.
Иногда Павел пытался участвовать в наших разговорах. Вставлял, бывало, невпопад, свои реплики, ехидничал и подсмеивался над Максимом на правах старого знакомого.
– Не понимаю, почему ты, Пашка, меня подначиваешь, а сам сидишь на шее у своей жены? Олег звал тебя на завод, я знаю. Чего ты тормознул? – Максим не оставался в долгу.
– Ага, понял. Вы тут с Полинкой будете рядышком целыми днями ворковать, а я на завод? Дурака нашли! – огрызнулся Павел, открывая очередную бутылку холодного пива.
– Как ты его терпишь? Меня Юлька выгнала бы из дома, если бы я ее не обеспечивал! – воскликнул Максим.
– А вот я твоей Юльке расскажу, как вы тут часами сидите! Макс, ей это не понравится! – грозился Павел. Я с иронией подумала, что для полного счастья нам не хватает Юли Мазниковой.
Павел мешал нам, сколько мог. Он вел себя, как ребенок с синдромом дефицита внимания. В конце концов, Максим стал нервничать и перестал приезжать. Мы стали долго разговаривать по телефону. Я с переносной телефонной трубкой сидела на диване, разложив вокруг разные документы и законодательные акты. Надо было многое изучить и выяснить для себя.
– Мне надоело, что ты все время, с Максом! На меня никакого внимания! – не выдержал Павел. Он явно собирался устроить мне сцену ревности.
– Послушай, Паша, тебе надо привыкнуть к тому, что Максим – мой партнер по бизнесу. На начальном периоде мы часто будем обсуждать общие проблемы. После того, как откроем аптеку, Максим уедет в Иркутск. Потерпи! Или скажи мне, что ты предлагаешь ? – спросила я.
Павел молчал, в это время он сидел на диване и пил чай с маковыми булочками.
Он уписывал булочки за щеки, одну за другой. Его располневшее тело с выраженным животиком тяжело лежало на коленях.
Я продолжила: «Давай, я буду сидеть дома, пить чай с булками и вязать крючком! К нам не будет ходить ни Максим, ни другие мужчины. А ты попробуешь поработать, чтобы в доме был достаток и Антон мог учиться в хорошем вузе! Давай?»
– Я так и знал, что ты начнешь меня пилить! Чего тебе опять не хватает? У нас все есть! Трехкомнатная квартира, машина, холодильник, телевизор! Все! Нет, тебе понадобилось связаться с этим Максимом! Зачем тебе открывать еще одну частную аптеку? Их полно! Иди в любую, они уже открыты и зовут тебя! А сын твой Антон окончит школу и пусть идет в армию, как все! – закричал Павел.
– Ах, вот как? Ты вспомнил про армию? Патриот, значит? А тогда, почему ты не пошел, с радостью на переподготовку, когда тебя призвали? Почему просил меня отмазать тебя? Открой свой военный билет, там указано, что ты страдаешь урологическим заболеванием, мешающим тебе выполнять военный долг! Это я по твоей горячей просьбе, сделала для тебя! – ответила я с эмоцией.
Павел обиженно засопел. Он не любил, когда ему напоминают о его трусости. Ему нравилось, когда его возносят. Но это всем по нраву.
Но когда задевают моего сына, я была непримирима.
Павел хорошо знал, что Антон переболел такими тяжелыми заболеваниями, как менингит и гепатит. Что я все эти годы живу в страхе за его здоровье, хотя самому Антону внушаю, что со здоровьем у него все в порядке. Чтобы он не вырос нытиком и невротиком, как многие больные дети.
Но врач-невролог Вера Александровна ясно дала мне понять, что любое превышение физической нагрузки может дать тяжелое осложнение на организм Антона. Менингит оставляет свой след на всю последующую жизнь. А кто в рядах нашей славной армии, будет заботиться об этом?
У меня была задача: дать сыну высшее образование, чтобы он мог пройти посильную военную подготовку в вузе, а не на военном полигоне. Для этого я пойду на многое. Максим предложил мне трудный путь, но этот путь дает мне шанс заработать средства на обучение сына. И я заработаю эти средства.
В принципе, мне было понятно недовольство Павла. Он считал, что в жизни достаточно маленькой квартирки, в которой есть стол, пара стульев и холодильник с едой. Ему было этого достаточно.
Но мне этого было не достаточно. У меня в голове была готовая картинка моей благополучной счастливой жизни. То, к чему я стремилась, для чего работала и преодолевала трудности.
Эта картинка включала в себя благоустроенный красивый дом, где в большой светлой комнате за большим столом собирается моя семья. Дом, где стены излучают тепло и уют. Где все сыты, здоровы, ни в чем не нуждаются. Откуда это у меня? Сама не знаю.
Знаю одно: пока я не смогу осуществить в реальности такую картину моего мира, в моей душе не наступит покой и гармония. Предполагаю, у Павла было иное представление о счастье. Мы во многих вопросах не понимали друг друга.
Павел нервничал, чувствуя, что я ожидаю от него финансовой помощи. Прямо, я об этом не просила. Но полагала, что имею право рассчитывать на такую помощь. Мое пособие, которое я получила при сокращении, было почти потрачено на питание. Причем, питалась вся семья, включая самого Павла. Почему бы ему не пойти на постоянную работу, пока я не справлюсь с периодом строительства аптеки? Когда наступит то время, когда я начну получать свою первую зарплату, не известно.
– Нет! Отстань от меня! Я не собираюсь гнуть спину за гроши! – отрезал мой муж. Не имея никакого специального образования, он считал, что достоин только руководящей работы. Его самомнение зашкаливало. Однако время шло, руководящих должностей Павлу никто не предлагал.
Напротив, в наше неспокойное время многие государственные предприятия закрывались, а частные работодатели имели свои высокие требования к опыту и образованию сотрудников. Моя надежда на то, что до открытия аптеки, мы будем жить на зарплату мужа, исчезла.
Вскоре Павла позвал на охоту Олег Терновский. Он ценил способности моего мужа мастерски водить машины по бездорожью. Через неделю Павел привез в качестве охотничьего трофея крупный кусок мяса лося килограммов на двадцать.
Мы разделали мясо, накрутили фарш, настряпали котлет и пельменей. Часть мяса я отнесла маме, часть выменяла у соседки на овощи. Это была существенная поддержка для нашей семьи.
Я хвалила мужа, ласково величая его кормильцем и добытчиком. Он хотел на радостях созвать всех знакомых и устроить пир на весь мир. Как это часто бывало в первые годы нашей совместной жизни. Но я, применив всю женскую тактику, отговорила его от этой идеи.
То количество гостей, которое перечислил Павел в приступе щедрости, легко уничтожило бы за вечер наши стратегические запасы еды. А нам надо было экономить, чтобы продержаться до открытия аптеки. Мы ограничились скромным семейным застольем.
Среди ночи Павел разбудил меня: «Полиночка, что, что? Почему ты кричишь?».
Я открыла глаза и не сразу поняла, где сон, где реальность. Мне снился старый бабушкин домик. В ограду вдруг забежал огромная лосиха, из ее глаз катились слезы.
«Убили ее лосенка!» – сказала бабушка, будто прочитав это в глазах животного. Я схватила лосиху за шею и стала плакать и кричать от жалости к ней. Но понимала, что каким-то образом, причастна к этому убийству.
Сон был так реален, что я закричала в действительности.
– Павлик, ты сам не убивал лося? Ты не знаешь, это был взрослый лось или лосенок? – судорожно спрашивала я у мужа, прижавшись к нему.
– Я же был там водителем. Олег с Архипом выслеживали, стреляли. Я стоял на дороге, ждал их. Архип разделывал зверя, он это любит. Пьет свежую кровь и просит, чтобы его сфотографировали у туши убитого зверя. Ну, я сфотографировал… В принципе, Архипу безразлично в какое животное стрелять, он по дороге всех ворон перестрелял, так для забавы…мне самому это неприятно. Потом Архип с Олегом загрузили мясо в кузов и мы поехали… – медленно вспоминал Павел прошлую охоту.
– Пожалуйста, Павлик, прошу тебя, никогда больше не езди на охоту. Мы потерпим, посидим без мяса. Ничего с нами не случится. Я больше не буду требовать от тебя, чтобы ты кормил семью! Никогда не буду! Только, не езди! – умоляюще смотрела я на мужа.
– Хорошо, хорошо! Не поеду! Честно говоря, я сам не люблю стрелять в дичь. Раньше мне нравилось охотиться, но теперь все меньше и меньше хочется убивать зверей и птиц! Хотел для тебя… Спи, Полиночка! – признался Павел и крепко прижал меня к груди.
В июле я поехала в центр занятости, вставать на учет, как безработная.
Центр занятости, по старому, биржа труда, находился на окраине города. В помещении было много народу. Все шумели, толкались, возмущались.
Я заняла очередь к окошечку с надписью «Постановка на учет по временной нетрудоспособности». Отдала документы, стала ждать.
Через час мне выдали памятку безработного. С ней и паспортом мне надо являться каждые две недели к инспектору центра.
Согласно закону, я буду первые три месяца получать свою среднюю заработную плату, если в течение этого времени не устроюсь на официальную работу.
После трех месяцев мне будут выплачивать пособие по безработице в размере минимальной заработной платы. В этот период я должна доказывать, что активно ищу работу и представлять доказательство в виде штампиков отделов кадров тех предприятий, куда я обращалась в поисках вакансий.
На учете можно стоять в течение года. Не будет же государство тебя кормить вечно, если считать, что крошечное пособие по безработице – это твой образный «корм»? Думаю, его размер призван стимулировать тунеядцев и заставлять их слезть с дивана.
Но мой муж наотрез отказался пойти становиться на учет в центр занятости.
– Еще, чего не хватало! Пойду я позориться! – заявил Павел, когда я предложила ему прогуляться вместе и подать документы на получение пособия.
Пошла одна. Вышла из здания центра занятости в задумчивом состоянии. Не думала, что когда-нибудь пополню многочисленные ряды безработных. Если бы мне об этом сказали год назад, я сильно бы удивилась. Но, что делать? Жизнь непредсказуема.
А жить на что-то надо.
Когда наступает теплое время года, мой муж, как перелетная птица, летит в свои родные края. Он живет в летнем лагере под Ярославлем, где работают сторожами его мать и брат, по 2-3 месяца, пока не станет холодно. Ходит с братом по грибы, стреляет на ужин, уток на болоте. Отдыхает, дышит сосновым воздухом.
Ему так нравится жить. А Павел привык жить так, как нравится ему. Никакие жены, ни первая, ни вторая, ни третья, то есть – я, не мешают его привычному распорядку.
– Эх, мне бы такую жизнь! – заметил как-то Максим Мазников.
Изгнав Макса из нашего дома, Павел успокоился и повеселел. Но через две недели стал тоскливо смотреть в окно. Я сидела над изучением «Закона об ООО». Антон закрылся в своей комнате у компьютера. Муж заскучал.
– Поеду в гараж, займу у мужиков денег на дорогу! Маму надо проведать! – изрек Павел и стал собираться в дорогу.
В этот раз, он решил взять с собой Костика, своего младшего сына. Старшая дочь Павла, Лена, потеряв интерес к отцу своего ребенка, Андрею, уехала в Иркутск, предоставив своей матери воспитывать четырехлетнюю внучку Арину.
– Может, Антона возьмешь? Мальчикам вдвоем, будет веселее! – предложила я.
– Нет! Пусть Антон будет дома! А то Макс снова переселится сюда! Потом, вдруг я не успею вернуться до сентября, ты мне всю кровь свернешь, звонить будешь! – угрюмо сказал Павел.
Я подумала, что Костику также не желательно опаздывать на начало первой четверти. Он, как и Антон, перешел в девятый класс.
Но спорить не хотелось, вспомнила, как приняла Антона свекровь Анна Тимофеевна и промолчала. Лучше поберечь сына от психологической травмы.
Рано утром мой муж с сыном Костей уехали на нашем «Москвиче» в Ярославль. Позже я узнала, что никаких денег мой муж ни у кого не занимал. Тайком от меня он продал наш автобус «ЛИАЗ» знакомому водителю. На эти деньги и поехал на родину.
Проводив мужа, я загрустила. Села на диван и привычным движением потянулась за своим плюшевым мишкой.
Большой белый плюшевый медведь, которого мне подарил Павел во время путешествия по Прибалтике, исчез. Мишка был моей любимой игрушкой.
Наверное, в далеком детстве, я не доиграла. Немудрено, мама считала, что покупать игрушки – пустое баловство. Игрушек у меня было мало. Когда Павел купил мне в Риге пушистого медведя, я не расставалась с ним. Подкладывала его под голову вместо подушки. С мишкой в руках мне легче думалось.
– Антон, ты не знаешь, где мой мишка? – спросила я у сына, уткнувшегося в компьютер.
– Отец унес его внучке Аринке! – ответил из комнаты Антон.
Я удивленно взглянула на опустевший диван.
Вроде мелочь, ничего особенного. Обойдусь без плюшевого мишки, не маленькая. Мог бы спросить, я бы сама отдала ребенку. Настроение вдруг испортилось…
Несколько дней мы с Максимом медленно ездили по улицам Сиверска и смотрели дома, где можно было разместить будущую аптеку. Ездили, ездили, наконец, я выбрала длинную девятиэтажку на проспекте Мира. Мое внутреннее чутье указывало мне на этот дом, как на успешное коммерческое место.
Заходили в квартиры первых этажей, разговаривали с жильцами. Согласно требованиям аптечных стандартов, минимальная площадь аптеки не могла быть менее 60 квадратных метров. Это площадь трехкомнатной квартиры или двух двухкомнатных квартир.
Наши поиски никак не приводили к цели. Трехкомнатные квартиры на первом этаже этого дома не продавались совсем. Мы нашли только одну двухкомнатную на первом этаже.
– Давай, сначала купим одну квартиру. Улучшим, отремонтируем! Если что, мы ее продадим! – предложил практичный Максим.
В третьем подьезде, в двухкомнатной квартире проживала семья двух инвалидов Курицыных. Хозяйка квартиры – Курицына Марья Свиридовна и ее сожитель Остап Петрович. Пара была бездетной, к нашей радости. Наличие взрослых детей предполагало увеличение количества претензий.
Курицыны согласились переехать в дом, напротив, на второй этаж. Но с условием, что мы сделаем в новой квартире хороший ремонт.
В доме напротив, на втором этаже, Максим купил для обмена двухкомнатную квартиру.
– Мы оформим аптеку на двоих, ты выплатишь мне половину затраченных средств! – предложил Максим.
Я согласилась, потому что отдать свою половину сразу не могла.
Все мои сбережения пошли на оплату уставного капитала нашего общества. Размер уставного капитала – десять тысяч рублей. Максим внес 60 процентов капитала, я – 40 процентов. Но всю будущую прибыль мы договорились делить пополам. «Когда она будет эта прибыль?» – подумала я с тоской.
Но процесс организации аптеки продвинулся. Максим занялся ремонтом квартиры, я стала готовить документы для перевода жилого помещения в категорию « нежилое».
Поздней ночью в дверь позвонили. Я подскочила к двери, задрожав от волнения: « Кто?» В голове пронеслось: « Что случилось с Павлом? Они с Костиком в дороге, всякое может быть!»
Послышался смех, знакомый голос Леры Терновской сказал: «Полинка, открой! Это я!» Открыла и увидела, как в квартиру ввалилась веселая хмельная компания. Лера, Юля Мазникова и двое мужчин.
Один из мужчин, с удивлением, взглянул на меня, словно узнавая. Я увидела смуглое лицо, темные выразительные глаза, знакомую характерную усмешку тонкими губами. Валера Софрин! Бывший возлюбленный моей давней знакомой Любаши Шейкман. Валера, явно не хотел быть узнанным.
Похоже, он не знал моего нового адреса. На его лице было написано: знай я, что здесь живет подруга моей бывшей, ни за что бы не пришел. Уж очень, Валера был осторожным, боялся за свою карьеру. Я поняла это, сделав вид, что не узнала его.
Лера с Юлей забежали на кухню и стали выгружать пакеты с едой. Бутылки с шампанским, водкой, колбаса, сыр. Юля открыла настенный шкаф и расставила пять рюмок. Мужчины стали разливать водку. С Валерой был незнакомый лысый мужчина в сером пиджаке. Может, от природы он был лохматым, но его череп был так гладко выбрит, что лоснился и блестел при свете электрической лампы. Мужчина был очень высоким и заметно горбился.
Лера с визгом заскочила на колени Валере, а Юля села на колени к лысому мужчине. Он по-хозяйски, несколько грубовато обхватил Юлю за ягодицы.
– Полинка, чего стоишь, как неродная? Садись, пей! Мы посидим у тебя с ребятами? Ребята отличные: это – Валера, это – Юра ! Не возражаешь? – рассмеялась полупьяным голосом Лера и поцеловала Валеру в шею.
Мне было известно, что Валерий Николаевич Софрин, в настоящее время исполняет обязанности начальника отдела милиции города Сиверска.
Лере нравилось ходить по лезвию бритвы. А как иначе, назвать одновременную связь с Владимиром Весениным, криминальным авторитетом в городе и Валерой Софриным – начальником милиции?
Интересно, как бы отнесся самолюбивый Весенин к новости о том, что делит одну женщину с начальником милиции?
Мне стало не по себе. Нельзя сказать, что я была напугана. Мне стало противно, что мой дом используется, как место разврата. Причем, не спрашивая моего согласия на это.
Я, конечно, далеко не святая. Грехов хватает. Однако, для меня дом – святое место, даже скажу, сакральное.
Внутри него должна существовать чистая энергетика. Теперь сюда занесли грязь. Почему?
Я сама виновата в этом.
Наверное, была слишком любезной. Любезно соглашалась врать Лере, когда звонил Олег и предупреждал меня. Любезно врала Олегу, что Лера , буквально , вот как пять минут назад, была у меня, когда Лера просила меня об этом. К чему это привело? К тому, что супруги Терновские решили, что со мной можно не считаться.
Поделом тебе, Полина! Можешь продолжать в этом духе, завтра тебя попросят постоять за дверью, пока другие будут веселиться в твоем доме! Этого хочешь?
– А по моему, хозяюшка нам не рада? А, хозяюшка? – спросил бритоголовый мужчина в сером пиджаке. В его голосе мне послышались угрожающие нотки.
– Да, ладно! Полинка – наш человек! Выдели-ка нам комнатку, мы там посидим! Или полежим, да, мальчики? Да, кстати, ребята, я не сказала вам главного: Полина – астролог! Вот она, сейчас, вам составит гороскопы, и мы все узнаем про вас все! Правда, Полина? – Лера обнажила свою коленку и положила на нее руку Валеры. Он молчал.
Мужчина в сером пиджаке, снял бретельку с плеча Юли и чмокнул в оголенное плечико: « О, как здорово! Я готов послушать про себя! Валяй, звездочет! »
Я продолжала столбом стоять в коридоре.
Лера, не дождавшись ответа, взяла со стола рюмку и залпом выпила
– Юлька, а твой Максим здесь часто бывает? – спросила она.
Юля засмеялась, ответила с хрипотцой: « Не знаю! Может и часто…Они с Полиной, теперь партнеры по бизнесу! Что-то там организуют, ни пойму ни черта! Разговаривают по часу по телефону!»
– О, только по телефону? Ты уверена? – захохотала Лера.
– Извините, дорогие друзья! Посидели, будет! Вам пора! Мой сын проснется, не хочу, чтобы он вас видел! – сказала я официальным тоном.
Лера вытаращила свои черные итальянские глаза от удивления: «Ты, что, выгоняешь нас?»
– Да! – ответила я твердо. Валера Софрин встал, сбросив Леру с колен. За ним встал мужчина в сером пиджаке.
Они направились к двери.
– Одно не пойму! Откуда в тебе эти господские замашки? Ты кто, чтобы выгонять меня? – Лера с ненавистью посмотрела мне в глаза. Юля промолчала, но злые стрелы остро выстрелили из ее серых глаз. По крайней мере, это были истинные эмоции, а не игра.
Я посторонилась, чтобы все четверо вышли. Захлопнула за ними дверь. Постояла в коридоре, стряхивая с себя неприятные ощущения.
На столе в кухне стояли принесенные пьяной компанией бутылки, еда. Рядом лежал красный складной ножик с ручкой в форме рыбы. Его оставил Юра, бритоголовый мужчина в сером.
Я увидела, что ножик самодельный. В сложенном виде, он выглядит как сувенир. Внизу есть маленькая кнопка. Нажмешь на нее, сразу выстреливает острое лезвие. Я видела такие ножи у моего пожилого соседа дяди Гоши в Черемхово, он был старым рецидивистом, отсидел три срока за разбой. Кто ты, Юра?
Утром я позвонила Юле и сказала, что ее знакомый оставил у меня свой нож. – Полина, ты о чем? Мы ничего не теряли! Ты меня ни с кем не перепутала? Какой Юра? – Юля нервно бросила трубку. Наверное, Максим был дома.
Кстати, он не раз жаловался мне на тлетворное влияние Леры на его жену. Утверждал, что Юля невинна, как ангел, а наглая Лера стремится развратить ее. Теперь, я своими глазами увидела, что подруги стоят друг друга. Ибо совратить можно того, кто желает быть совращенным.
В случае Юли, могу смело сказать: семя разврата упало в благодатную почву. Но Максим считал по другому. А может, он все знает про Юльку, просто такая характеристика жены, предназначалась для меня? Так бывает. Не мне судить о чужой жизни.
Квартира, которую мы купили для будущей аптеки, представляла собой ужасное зрелище. Дому, в котором она находилась, было 20 лет.
Столько же простояли эти стены и эти поблекшие обои.
Когда мы спросили пожилую хозяйку, Марию Свиридовну, прокуренную насквозь, женщину с сиплым голосом, когда был последний ремонт, она не поняла нашего вопроса. Потому что, ремонта не было никогда. Стены потемнели, покрылись странными коричневыми пятнами, так что уже трудно было обнаружить первоначальный цвет бумажных обоев.
На каждом квадратном сантиметре были какие-то надписи, росписи, рисунки, напоминающие наскальную живопись первых неандертальцев в эпоху динозавров.
Когда осмотрели ванную комнату, то решили, что в ней установлена ванна черного цвета с рыжеватыми разводами.
Но Максим поскреб ногтем и воскликнул: « Смотри, она белая!». Цвет маслянистых стен в ванной определить было еще сложнее.
Однако требования хозяев в отношении к новой двухкомнатной квартире, которую мы им предоставляем, были довольно высокие. Они смекнули, что нам очень, очень нужна их хибарка на первом этаже и куражились над нами, как хотели.
– Уж очень порог высокий сделали! Надо бы уменьшить! Вижу на полу разводы краски. Надо бы перекрасить! – высокомерно произносила Мария Свиридовна Курицына, хозяйка квартиры.
Ее мы, как королеву, привозили для оценки нашей работы по ремонту квартиры, в которую семья Курицыных согласилась въехать.
Мария Свиридовна капризничала и морщилась, словно обменивала настоящий дворец на обычную «двушку».
Мы меняли, уменьшали, перекрашивали, снова привозили Марию Свиридовну. Наконец, через месяц Мария Свиридовна и ее кашляющий и плюющий по сторонам, сожитель Остап Петрович соизволили переехать в чистую с голубыми окрашенными стенами, с импортной сверкающей сантехникой и новой электроплитой квартиру на втором этаже.
Максим оформил сделку купли-продажи на себя.
– Пока это мои вложения! Оплатишь свою половину, тогда и переоформим на совместное предприятие! – сказал он. Справедливо. Ведь друзей в бизнесе нет, эту истину я уже усвоила.
Чуть позже, удалось выкупить вторую двухкомнатную квартиру, расположенную на втором этаже. Одна квартира находилась под другой. Максим привез архитектора Линникова Матвея, который осмотрел помещения и предложил интересный проект, объединяющий две квартиру в единое помещение.
В нижней квартире пробивается отверстие в потолке. Попасть на второй этаж можно будет по металлической витой лесенке вокруг железной мощной опоры.Теперь предстояло привезти купленные квартиры, в надлежащее санитарное состояние, соответствующее требованиям СаНПиНа (санитарно-эпидемиологические правила и нормы РФ).
Но прежде чем, мы откроем в этом помещении аптеку, его нужно перевести из категории жилых помещений в категорию нежилых, для использования в коммерческих целях. Это разрешение должна дать специальная межведомственная комиссия, состоящая из двенадцати руководителей разных служб и ведомств.
Я отправила заявление в администрацию города, в отдел архитектуры и строительства, с просьбой о разрешении на перевод. Наше заявление зарегистрировали и поставили на очередь. Как только соберется достаточное количество подобных заявлений, комиссия созывается и решает вопросы перевода. Меня, как директора предприятия, вызовут на комиссию и будут задавать вопросы.
Свой сороковой день рождения я встретила своеобразно.
С утра до обеда я скребла старым лезвием куски жирной грязи, накопившейся в ванной купленной квартиры за 20 лет. Через пятисантиметровую толщу грязи показалась керамическая белая плитка. Для ускорения работы я смазывала стену ацетоном. К обеду голова закружилась. Я едва удержалась на стремянке. Пошатываясь, пошла домой.
Только помылась, смыла с себя слой ацетона и грязного жира, в дверь позвонили. Антон открыл. Зашел Сергей Герасимов с букетом белых роз.
– Поздравляю! Это от меня ! Роза на дежурстве, передает тебе привет! – он чмокнул меня в щеку. Я приготовила чай. Особых угощений в доме не было. Мною снова был установлен режим строгой экономии. Надо было растянуть пособие по безработице на долгий срок строительства аптеки.
– Что ты хочешь в подарок? Съездим и купим вместе! Извини, я замотался на работе и ничего не успел купить! – спросил Сергей.
– Не надо никаких подарков! Хочу на берег реки. Посидеть, подумать, посмотреть на прозрачную воду! – мечтательно произнесла я.