Бескорыстным и вернымдрузьям – следователям прокуратурылихих девяностых посвящаю
Часть первая
1
Отпуск проведен бездарно.
Семин с легкой грустью смотрел через заиндевелое окно на все еще зимний пейзаж мартовского утра просыпающегося города. Завтра уже на работу, но он не чувствовал ни сил, ни бодрости.
Ему не повезло. Еще когда перед ноябрьскими праздниками в прокуратуре составляли график отпусков на следующий год, ему «посчастливилось» вытянуть жребий на январь – самое неподходящее время для отдыха. Прокурор города строго следил, чтобы подчиненные уходили в отпуск согласно графику – приказ Генпрокуратуры о том, что не менее двух третей сотрудников должно быть постоянно на службе, им выполнялся неукоснительно.
Неделю Семин отсыпался, отвыкал от сумасшедшего ритма работы, изредка помогал жене по хозяйству, с удовольствием возился с дочерью-пятиклассницей, сходил с ней не только в кино несколько раз, но и на спектакль, устроенный на удивление талантливым самодеятельным коллективом одной из городских школ.
После недельного отдыха дома с семьей Семин, чтобы скоротать туманные холодные дни северного края, поехал к своему другу во Владивосток. Там он любовался красотой приморского города, побывал на Русском острове и угостился дальневосточным трепангом и всевозможными деликатесами океанических глубин под великолепный уссурийский бальзам, насладился его терпким и приятным послевкусием.
Но влажный морской воздух не пошел ему на пользу. Семин заболел и вернулся в Якутск с воспалением легких. Полмесяца провел в больнице, а затем отлеживался дома, пока не наступил конец отпуска. Он мог бы продлить каникулы, поскольку имел на руках больничный лист, но, памятуя о том, с каким нетерпением ждет его выхода напарник, чтобы так же с семьей уехать на отдых, решил не злоупотреблять создавшимся положением и выйти на работу.
Николай Семин вот уже десять лет трудился на следственной ниве городской прокуратуры. Недавно ему исполнилось тридцать пять лет, он жил с женой и дочерью в «хрущевке», в десяти минутах ходьбы от места службы.
В первый день работы он вышел из дома пораньше, чтобы до утренней планерки зайти к руководителю и доложить о том, что он приступает к служебным обязанностям.
Прокурор города, немногословный и строгий мужчина пятидесяти лет, молча выслушал рассказ Семина о не совсем удачно проведенном отпуске, с сожалением покачал головой, а затем вызвал напарника и приказал ему передать все дела «отдохнувшему» отпускнику.
Напарник Семина, Карякин Алексей, как и Семин, следователь по особо важным делам, был умным и дотошным специалистом в своем деле, в экстремальных ситуациях показывал себя решительным и отважным человеком.
Был случай, вызвавший большой переполох среди жителей города – появился маньяк-извращенец, который набрасывался на детей. Сыщики сбились с ног, разыскивая его. Негодяй изнасиловал ребенка в районе автовокзала, на некоторое время затаился, затем появился в прибрежном микрорайоне, где напал еще на одну девочку.
В одно утро прокурор вызвал сыщиков и следователей, работавших по этому делу, и провел совещание по обезвреживанию маньяка. Сотрудники уголовного розыска доложили ему, что во время поквартирного обхода они нашли мальчика двенадцати лет, который очень хорошо запомнил приметы преступника, и теперь собираются составить фоторобот. Сразу после планерки Карякин, не предупредив никого и не попросив помощи у сыщиков, направился в микрорайон, где орудовал маньяк. Того мальчика-свидетеля он нашел во дворе и стал расспрашивать о приметах преступника. Во время разговора мальчик испуганно глянул мимо следователя куда-то в сторону и крикнул:
– А вот он идет, этот дядька!
Карякин, резко обернувшись, увидел проходящего мимо небритого одутловатого мужчину в кожаной куртке, схватил его мертвой хваткой и держал, пока не прибыла милиция. В те дни следователь был настоящим героем не только для уголовного розыска, но и для многих жителей города. А маньяк оказался не опустившимся пьяницей, как предполагалось, а вполне успешным коммерсантом, между делом промышлявшим охотой на детей, и, если бы на его пути не встал отважный следователь, дело могло бы закончиться трагически.
Уже в коридоре прокуратуры, счастливо улыбаясь и похлопывая своего друга по спине, Карякин посетовал:
– Нынче с преступлениями завал. За то время, пока ты отдыхал, в мое производство поступило пять неочевидных убийств…
– Фью-ю-ють! Это только с начала года, а сколько еще было в прошлые годы! – от удивления присвистнул Семин. – Вот уж удружил так удружил! Когда такое было? Что, совсем глухие, никакого просвета?
– Сыщики работают днями и ночами, – совестливо отозвался Карякин, очевидно, сам понимая, что за два месяца пять «глухарей» – это перебор. – И я с ними кручусь-верчусь, продыху не дают. Пойдем ко мне в кабинет, все подробно расскажу.
В кабинете у Карякина сидела и копалась в ворохе документов девушка, делая оттуда выписки в свой блокнот.
– Лика практикуется у нас, она студентка юридического института, – представил Карякин девушку. – Мечтает стать прокурорским работником, а точнее, следователем.
Девушка смущенно улыбнулась и спросила:
– Алексей Сергеевич, вам налить чаю?
– Если можно, – кивнул Карякин. – Мы тут с Николаем Ивановичем сядем надолго. Кстати, если у тебя есть желание, мы не против, чтобы ты присутствовала во время нашего разговора. Это будет очень полезно для твоей практики.
– Ой, конечно! – Девушка вскочила с места и направилась к столику с чайником. – Я из дома принесла пирожные, сейчас угощу вас.
Когда чай был уже разлит, а на блюдечках ждали своего часа домашние пирожные, Карякин, жестом пригласив Лику присесть рядом за стол, вынул из ящика стола пять уголовных дел. Семин опытным глазом сразу отметил, что среди этих дел своей объемистостью выделяется одно, которое, как и ожидалось, Карякин взял в руки в первую очередь.
– Вот, убийство Куклова Максима Генриховича.
С этими словами он положил уголовное дело на стол перед Семиным. Тот взял папку и взвесил ее в руках, выборочно прошелся по страницам и спросил:
– Совершенно «глухарь»?
– В том-то и дело, что нет, – вздохнул Карякин. – Человек там арестован, сейчас находится в следственном изоляторе, но за другое преступление.
– Не понял. – Семин вопросительно посмотрел на напарника. – За что его тогда посадили?
Лика, в предвкушении увлекательного рассказа, с интересом глянула на Карякина и приготовилась делать записи в своем блокноте.
– Дело было так, – начал Карякин. – Куклов является директором крупного предприятия. В его распоряжении персональная автомашина «Волга» с водителем. Вот этого водителя и посадили…
– За что, если не за убийство? – нетерпеливо воскликнул Семин. – За какие грехи?
– За кражу, – проронил Карякин и, увидев недоуменные лица своих собеседников, продолжил: – После новогодних праздников, когда началась первая рабочая неделя, Куклов был обнаружен в своей квартире с тремя проникающими ножевыми ранениями в области грудной клетки. Обнаружил его как раз водитель по фамилии Жмыхов. В тот день Жмыхов привез Куклова на обед домой, а сам отправился закусить в столовую. После обеда водитель вернулся и стал ждать Куклова во дворе дома. Прождав минут сорок, с его слов, он поднялся к директору в квартиру и обнаружил его убитым…
– А при чем тут кража? – пожал плечами Семин. – Жмыхов же подозревается в убийстве? Какие у нас имеются доказательства?
– Действительно, какие? – невольно вырвалось из уст Лики, и девушка смущенно замолкла, осознавая, что поторопилась с вопросом.
– А вот тут начинается самое интересное, – продолжил Карякин. – Но все по порядку. Со слов подозреваемого, он зашел в квартиру, обнаружил убитого начальника и вспомнил про тайник. Еще за полгода до этих событий Куклов однажды позвал его к себе в квартиру и при нем из тайника, сооруженного в стене за батареей, достал деньги и велел передать их своему знакомому, который просил их у него в долг на покупку автомашины. Увидев убитого Куклова, Жмыхов решил проверить тайник, оказавшийся нетронутым. Он и вытащил оттуда деньги и золотые украшения и спрятал их под фундаментом. Только после этого позвонил в милицию.
– А в милиции откуда узнали, что он украл эти деньги? – спросила Лика под одобрительный кивок Семина.
Улыбнувшись девушке, мол, «молодец, правильные вопросы задаешь», Карякин продолжил:
– Три дня безуспешно проискав преступника, мы на всякий случай решили провести обыск у друзей и родственников убитого, а заодно и у водителя, вот и обнаружили у Жмыхова крупную сумму денег и золотой именной перстень Куклова.
– Вот как! – ахнул Семин. – Так в чем загвоздка? Тут, по-моему, все ясно как день: убийство из корыстных побуждений.
– Не совсем ясно, – тяжко вздохнул Карякин. – Мы водителя и так, и этак, сыщики с ним долго работали, проводили оперативные мероприятия, но он полностью отрицает убийство. Утверждает, что никого не убивал, только воровал и готов за воровство понести заслуженное наказание, но не за убийство.
– А ты-то сам как думаешь, Жмыхов убийца? – спросил Семин у Карякина, случайно поймав взгляд Лики и прочитав в ее глазах, что именно этот вопрос она хотела бы задать куратору.
– Как тебе объяснить, – замялся Карякин. – Сыщики уверены, что он убийца, а я… У меня есть легкое ощущение, что Жмыхов на мокрое дело не способен…
– В каком смысле «мокрое»? – удивленно спросила девушка, широко распахнув глаза.
– «Мокрое дело» – значит, убийство, – объяснил ей Семин и обратился к Карякину: – Получается, он пока сидит за кражу, а убийство ему вменим по мере поступления доказательств. Говоришь, сыщики уверены, что он убийца?
– Да, они убеждены, просили меня арестовать его за убийство, но я повременил с этим. Пусть осудят его за кражу, лет пять получит, а за это время мы по-любому докажем убийство… Если, конечно, он его совершил.
– Да-а, дельце! – протянул Семин, откладывая уголовное дело в сторону. – Расскажи про следующее.
Карякин взял первое дело из стопки, прочитал обложку и положил папку перед Семиным:
– Убийство таксиста Шитарева. Его нашли в лесу за городом – машина сгорела, труп в багажнике.
– Криминал? – спросила Лика и в ответ получила два улыбающихся лица умудренных следователей.
– Естественно, раз он в багажнике. Пулевое ранение в голову из пистолета «ТТ». Пуля и гильза изъяты, проверены по пулегильзотеке, но результат нулевой, – объяснил Карякин.
– Какие наметки? – поинтересовался Семин.
– Никаких, – вздохнул Карякин. – По этому убийству особо и рассказывать-то нечего. Мужчина таксовал и вдруг пропал, домой не вернулся. Искали, на третий день случайно обнаружили сгоревшую машину в лесу. Николай, переговори с сыщиками – может быть, у них что-нибудь появилось в оперативном плане… До вчерашнего дня ничего не было.
– Далее кто у нас? – с легкой досадой поинтересовался Семин. – Реальный «глухарь» этот таксист!
Карякин протянул ему следующее уголовное дело:
– Далее у нас женщина. Попова Людмила, мать троих детей, воспитывает их одна. Ушла в магазин и пропала. Соседи ее характеризуют с положительной стороны, но иногда она выпивает. За детьми смотрит хорошо, они всегда накормленные, чистенькие…
– А детям сколько лет? – поинтересовалась Лика, неожиданно перебив куратора на полуслове.
– Мал мала меньше, – тяжко вздохнул Карякин. – Младшему три с половиной годика, сестрам шесть и восемь. Сейчас они живут с бабушкой.
От этих слов Лика сразу взгрустнула и уткнулась в свой блокнот.
– Получается, труп не обнаружен? – поинтересовался Семин.
Услышав эти страшные слова, Лика резко вскинула голову, глаза ее были полны отчаяния.
– Нет, трупа нет, – мотнул головой Карякин. – Поступила коллективная жалоба от соседей, прокурор приказал возбудить уголовное дело об убийстве.
– «Подснежник», наверное, – в задумчивости произнес Семин.
Лика недоуменно посмотрела на следователя:
– Какой подснежник?
– Это когда мы находим останки людей по мере таяния снега. Такой жаргон у нас, – объяснил Семин девушке и обратился к Карякину: – Тоже никакой информации?
– Сыщики работают, но пока ничего интересного не добыли, – ответил Карякин, а затем неуверенно добавил: – А может быть, там никакого криминала и нет – где-нибудь замерзла, весной обнаружится, тогда и закроем дело… Детей жалко, остались без кормилицы.
Лика тяжело вздохнула и отвернулась в сторону.
– Давай перейдем к четвертому делу, – предложил Семин. – Кого там убили еще?
– Неопознанный труп, – проронил Карякин, стряхивая с себя неприятные чувства от возможной гибели многодетной матери. – Нашли недалеко от реки в тальниках с черепно-мозговой травмой. Люди случайно наткнулись на труп и сообщили в милицию. Неподалеку пролегает зимняя автомобильная дорога, ведущая к переправе. Думаю, его привезли на машине.
– По пальчикам не пробивается? – поинтересовался Семин.
Девушка вопросительно посмотрела на следователя, тот пояснил:
– С трупа снимают дактилоскопическую карту, то есть рисунок кожи пальцев, а затем проверяют ее в информационном центре. Если человек ранее судим или попадал в поле зрения милиции, его личность устанавливается таким образом.
– Ах да, я читала про это! – воскликнула девушка. – Некоторые преступники отрубают пальцы жертве, чтобы не узнали того, кого они убили.
– Абсолютно верно, молодец, – похвалил Лику Карякин. – В нашем случае пальцы у жертвы сохранились, но увы – личность трупа так и не смогли по ним установить.
– Тоже бесперспективно, – с досадой проговорил Семин. – Никаких зацепок?
– Надо установить личность погибшего, только тогда пойдут какие-либо движения, – покачал головой Карякин. – Ориентировку с фотографией трупа составили, но пока тишина – никто не обращается.
– А последнее? – спросил Семин у Карякина. – Что там у нас?
– Убийство частного извозчика по фамилии Жуков. Нашли с ножевым ранением в лесочке на окраине города, а машину позже обнаружили возле дачных участков.
– Может быть, убийство того таксиста и этого извозчика – дело рук одного человека? – встрепенулась Лика. – В обоих случаях убили водителей.
– Способы убийства разные, – сокрушенно вздохнул Карякин. – В первом случае огнестрельное ранение, во втором – ножевое. Да и машину Шитарева вместе с хозяином сожгли… Мало общего, но ничего исключать нельзя. Николай, прими к сведению наблюдения нашего будущего следователя, может, и вправду орудует один и тот же преступник.
– Приму, приму, – улыбнулся в ответ Семин и похвалил девушку: – Лика, ты молодец, из тебя хороший следователь выйдет. Давай учись, набирайся побольше знаний, а опыт придет со временем. Кстати, когда у тебя заканчивается практика?
– Насчет Лики, – ответил за девушку Карякин. – Николай, до конца практики осталось чуть больше полумесяца, возьми ее под свое кураторство. Она умница, поможет навести в делах порядок.
Девушка зарделась от похвалы двух опытных следователей. Вскочив из-за стола, она схватила пустые чашки и направилась к столику с чайником.
– Я вам налью еще чаю, и пирожные у меня остались…
2
После рабочего дня, отпустив Лику домой, Семин приступил к изучению уголовных дел и закончил с этим только к десяти вечера. Набросав рабочие планы по каждому делу, он решил позвонить сыщикам убойного отдела Управления милиции.
В отделе работали с десяток опытнейших оперативников, каждого из них Семин прекрасно знал, так как со всеми когда-то раскрывал какое-нибудь убийство. Сыщики уважали Семина, считали его за своего: он частенько выезжал с ними на задержания вооруженных преступников, иногда зависал даже в засадах. Одним словом, Семин жил с сыщиками одной семьей и при необходимости защищал их, если кто-то оступится и натворит глупостей.
Трубку поднял заместитель начальника Глухов, Семин сразу узнал его по голосу:
– Андрей, привет, это Семин.
– Коля, привет! – обрадованно воскликнул Глухов. – Вышел из отпуска?
– Да вышел, уже принял дела у Алексея.
– Здорово! – воскликнул оперативник. – Нынче с убийствами вообще завал, сыплются одно за другим. Вот сегодня раскрыли одну «мокруху», сидим, отмечаем. Не хочешь присоединиться?
– Спасибо, Андрей, – отказался от заманчивого предложения Семин. – Чувствую себя неважнецки, еще не отошел от болезни.
– Я слышал, что ты лежал в больничке с воспалением. Хотел к тебе заскочить, да все дела… Говоришь, принял дела у Леши?
– Принял, пять «глухарей». Я завтра забегу к тебе, посоветуемся, что нам предпринять по этим убийствам.
– Добро, Николай, жду.
Капитан Глухов работал в милиции уже более семи лет, сразу попал в отдел по раскрытию убийств и тяжких телесных повреждений, в обиходе прозванный «убойным», где стремительно набрался опыта и стал одним из лучших сыщиков министерства. С Семиным их связывала давняя дружба. Первое свое «крещение» оперативник получил в составе группы, возглавляемой Семиным, при раскрытии нашумевшего убийства семьи из четырех человек, в том числе одного ребенка. Глухов смог вычислить преступника по оставленному в доме стилету зоновской работы с характерным знаком на рукоятке.
На следующий день, расквитавшись с неотложными делами и дав необходимые распоряжения Лике, Семин после обеда был у сыщиков. Под одобрительный гул Глухова и трех оперативников он со всеми поздоровался, обнялся, подарил каждому по сувенирчику из Владивостока.
– Руковожу отделом пока я, – рассказывал Глухов, с прищуром рассматривая с близкого расстояния подарок друга – брелочек. – Ожерельев по семейным обстоятельствам получил краткосрочный отпуск и вылетел в Москву.
Подполковник милиции Арсен Ожерельев руководил убойным отделом с начала его создания. Это был легендарный с советских времен оперативник, до мозга костей преданный своему делу сотрудник. Сколько убийств они раскрыли с Семиным, подсчитать было сложно. В последнее время у него появились проблемы со здоровьем, и врачи дали ему направление в московскую клинику к какому-то медицинскому светиле. «Пусть у тебя все будет хорошо», – мысленно пожелал ему здоровья Семин и обратился к Глухову:
– Андрей, надо обсудить неочевидные убийства.
– Давай, давай, – обрадовался оперативник. – Сейчас парни выезжают на задержание, а мы с тобой посидим здесь в тишине и все обсудим.
– Прежде всего меня интересует убийство Куклова, – сразу приступил к делу Семин. – Скажи мне откровенно, ты веришь, что Жмыхов убийца?
– Все улики против него, – пожал плечами оперативник. – А то, что он не признается… А кто просто так признается? Воспользовался моментом, ограбил начальника, вещественные доказательства изъяты, кровь на подошве. Что еще?
– А все-таки тебя ничего не смущает в этом деле? Ты же опытный оперативник, при таких железных доказательствах основная масса преступников признается, а этот держится, хотя ранее несудим.
– Вот этим вопросом вы с Карякиным убиваете меня наповал, – горестно вздохнул Глухов. – Я сам понимаю, что тут дело не совсем ясное. Любой давно бы признался и выторговал для себя какие-нибудь послабления, а этот… Короче, мы сделали повторный поквартирный обход подъезда, где жил убитый, и нашли одного свидетеля, вернее, свидетельницу. Она утверждает, что в день убийства во время обеда она видела на лестничной площадке незнакомого ей парня моложе тридцати лет. Но верить ей стопроцентно нельзя: прошло достаточно времени, она могла перепутать дни.
– А это не Жмыхов?
– Нет. Жмыхов маленького роста, полный, а этот под метр девяносто, худощавый. Женщина, как она утверждает, хорошо запомнила его.
– Как ее фамилия? – спросил Семин, доставая блокнот. – И номер ее квартиры?
Порывшись в своих записях, Глухов продиктовал:
– Машкова Августина, квартира сорок три. Женщина молодая, живет с мужем в «двушке» этажом выше Куклова. Запиши ее телефон.
– Фоторобот мужчины составили? – поинтересовался Семин.
– Нет, еще не успели, – помотал головой сыщик. – Хотели вчера, да ночное убийство помешало, всех бросили на его раскрытие. На днях обязательно составим.
– Не надо, я сам все сделаю, а то вижу, вы тут «зашились», – отказался Семин от предложения оперативника. – Переговорю с Машковой лично, сам отведу ее к экспертам для составления фоторобота. А Жмыхов пусть сидит за кражу, он от нас уже никуда не денется.
– Да, да, пусть сидит пока за кражу, – согласился Глухов, разливая по стаканам чай. – А мы продолжим его «окружать» в следственном изоляторе.
– По другим убийствам есть что-нибудь? – поинтересовался Семин у опера. – Кроме того, что уже есть в уголовном деле?
– По двум водителям и неопознанному трупу ничего не могу сказать, там глухо как в танке. А по пропавшей женщине буквально на днях раздобыли информацию, которую необходимо до конца проверить.
– Ну-ка, ну-ка, расскажи поподробнее, – заинтересовался Семин, отпив горячего чая. – Дело на контроле, скоро начнут таскать к начальству с докладом.
– Попова пошла в винно-водочный магазин в рабочем городке и больше не вернулась домой. А вокруг этого магазина бродит мой агент. Он сообщил, что там часто появляется некто Шамиль и приглашает пьющих тетенек к себе домой.
– А зачем?
– Зачем, зачем – словно маленький, – передразнил следователя сыщик. – Угостить водочкой, переспать… Как-никак мужчина же, всего-то пятьдесят три года.
– Расскажи, кто он такой, – попросил следователь Глухова.
– Он из Азербайджана, здесь дает уроки музыки…
– Музыки? – удивленно спросил Семин. – Где?
– В училище. Фамилия Азизбеков. Мы его выдернули бы и поговорили, но дело в том, что он улетел обратно в Азербайджан.
– Когда? – недоуменно спросил Семин.
– В том-то и дело, что спустя три дня после исчезновения Поповой. Мы пробили его по авиабилету Якутск – Москва – Баку.
– А здесь у кого он жил?
– У него частный дом в районе ГРЭС. Он жил там один.
– Дом осмотрели?
– Поверхностно под видом пожарных, мол, проверяем противопожарную безопасность: печку там, дымоход… За домом сейчас следит соседка, топит плиту на кухне. Азизбеков попросил ее об этом, обещал заплатить деньги по приезде.
– Ну и как дом? Что-нибудь подозрительное обнаружили?
– Дом как дом, чистенько все, прибрано. Надо дождаться, когда Азизбеков вернется в Якутск, и переговорить с ним. Может быть, что-то интересное нам сообщит.
– А когда он должен вернуться?
– Соседка точно не знает, но ближе к весне, в апреле-мае.
– Да-а, негусто, – озадаченно протянул Семин. – С чего начать, даже не представляю… Андрей, давай завтра съездим к Азизову домой, я проведу осмотр.
– Азизбекову, – поправил сыщик следователя. – Какие вопросы! Завтра звони в любое время.