Манагер Антон

Глава 1

И увидел он, что покой хорош, и что земля приятна: и преклонил плечи свои для ношения бремени…

Бытие 49:15

Таял новый день его размеренной жизни. Антон протянул визитку, и пухляшка наконец улыбнулась. Минут пять она настороженно выслушивала напористую презентацию машины, выставленной его автосалоном в торговом центре «Генерал», крупнейшем в городе. Еще мгновение, и тетку удалось усадить за руль.

– Знаете, я собиралась покупать машину, но попроще, – произнесла она. – А кредиты у вас есть?

– Конечно, Елизавета! Выгодные и только от нормальных банков – никаких уловок и подвохов. Все честно! И застрахуем, и на учет в ГАИ поставим.

– О, хорошо. А то у меня не вся сумма.

– Весь мир в кредит машины берет. Это нормально.

– А скажите откровенно, молодой человек… Машина-то надежная?

– Елизавета, вообще бед знать не будете! Даже не сомневайтесь! Давайте созвонимся завтра, договоримся о встрече в салоне и там подробно все обсудим. Ваш телефон?

– Хорошо, записывайте. Но надежная, да?

После легкой и, как учили на тренингах, до микрона дружелюбной улыбки Антона пухляшка продиктовала номер. Ему стало жаль её: небрежно крашенные волосы, почти без косметики лицо. Одежда унылая, блеклая. И это в тридцать лет? Или в сорок? Видно, что давно и, наверное, безнадежно одна. Не задумываясь откладывает с зарплаты, покупая раз в год что-нибудь заметное в жизни. Важное.

Поначалу, наверное, отдыхом в Турции отметилась? Дальше, как у всех, Эмираты или Бали. А может и прогулки в Париже – с обязательным закидыванием роя фотографий в «Инстаграм» или на «Фейсбук»? Хотя нет, она скорее в «Одноклассниках».

А потом? Что покажется важным потом? Купить машину? Или сразу квартиру? Маленькую в пятиэтажной хрущевке? Или побольше – в новом монолите, да в ипотеку с процентами «по акции»? И с громадными выплатами на сто веков вперед. Ну да робкие люди всегда до слез ответственны, и Лиза постарается дать банку заработать, и поскорей. А может, квартира от родителей осталась? Или живут они еще вместе: спокойно, безмятежно и без советов друг другу размеренно. Тогда и о даче пора помечтать. Или о домике на море? Но дом далеко, непонятно и дорого, а автомобиль всегда рядом. А вдруг он есть? Тогда быстро взять попрестижней или попросторней! Хотя… Лизу не поторопишь, не избалованна: деньги текут к ней тихим ручьем, и покупки лелеются также неспешно. Та же машина, например, ей зачем? Пухляшка понимает, что до работы в радость и пешком пройтись – всего несколько автобусных остановок, их город невелик. А в плохую погоду и билет копеечный на маршрутку взять.

Или на купленное за кучу денег важнее услышать «Смотри-ка, поднялась Лизка!» от коллег или соседей? Почувствовать, как они это произносят? Замечают её? Просто помнят?

Призрачные рассуждения Антону не нравились: придуманный опыт клиентки не жег сердце, никак не получалось вогнать его ни в пользу своего будущего, ни в полезность в быту. И автомобиль в удовольствие уже было не продать – не нужен он Лизе. Почему она перестала жить? Почему не тратит деньги на себя? На красоту, на здоровье? Почему не СПА-салон, не фитнес-центр, а кофе-брейковые печенюшки да тортики в своей бухгалтерии, или в какой она там администрации скучает? Что мешает душе любить родное тело? И прибыльно: оглянется через полгода, а там и мужчина, что Атлантом сдвинет в бесконечность дорогу к старости. Уже на машине: и в театр бы Лизу вывозил, и к грядкам с рассадами – дачными развлечениями некоторые женщины с возрастом увлекаются самозабвенно, пока спина и суставы позволяют. А как главная в жизни встреча взорвется скорою любовью, венцом вдруг стал бы и ребенок, озаряя закат дней отрадой и надеждой, преобразуй она хотя бы плоть!

Но это были мысли Антона. А женщину, как и семь миллиардов людей на Земле, могло будоражить полярно иное. Не надежды на яркое будущее, а сизая тоска по мнимым достижениям юности. Не то, кто она, а чем владеет. И как судьба одарит завтра… Его копеечный опыт менеджера по продажам редко угадывал чужую жизнь. Клиенты в автосалоне виделись обыкновенными: имея деньги на дорогую или очень дорогую покупку, в желаниях не отличались от встреченных на кассе в супермаркете. Никакой разницы. Особенных же, по-настоящему особенных людей Антон и не встречал никогда.

– Так как? – женщина заждалась ответа.

Ну ладно, будет ей наивная видимость, что все в жизни нормально, «все как у людей». Главное, чтобы до автосалона дошла.

– Приезжайте, Елизавета! Кроссовер – классный. Лично прокатитесь и убедитесь.

– Прямо за рулем?

– Да, один тест-драйв всегда лучше, чем сто раз услышать.

– Бесплатно?

– Абсолютно. К тому же сейчас брать «Тигуан» реально выгодно.

– Хорошо, спасибо. Это справа от стадиона?

– Да, прямо через дорогу. И… Елизавета, хочу сказать не как менеджер, – Антон решил добавить фразу, что с нужной интонацией произносилась каждому клиенту, и этот дешевый лайфхак часто срабатывал. – Я как увидел вас… Вы… Так классно смотритесь с машиной!

– Серьезно?

– Модель современная, стильная – вы с ней буквально как одно целое. Прямо гармония!

– Правда, так считаете?

– От сердца говорю: как для вас создавалась. Извините уж за нескромность.

– Спасибо. Спасибо вам большое!

– Приезжайте.

– Конечно! Обязательно приеду.

Антон помог ей выбраться из автомобиля. Женщина еще раз поблагодарила и мягко улыбнулась. Что-то мелькнуло в увядших глазах, и она ушла, поправляя разыгравшуюся прядь волос.

«Спасибо, что не подмигнула в конце. Ну что ж, десять минут до закрытия – пожалуй, это последний клиент на сегодня», – подумал Антон, привычно запихивая рекламную стойку в багажник. Закрыв машину, кивнул продавщицам из магазина парфюмерии напротив. На выходе попрощавшись за руку со знакомым охранником, он выскочил на улицу.

Там было темно, холодно и мерзко. Он дежурил в торговом центре неделю, и все время над городом висели тяжелые серые облака, какие не мог прогнать ледяной пронизывающий ветер. Наступала поздняя, снежно-дождливая осень, когда у людей нет веры ни в настоящее, ни в будущее, и тягучий кокон унылого покоя подавляет жажду жизни. Любое желание. Тем более купить машину.

Антон собрал больше сотни телефонов. Хорошо, если четверть людей доедет до автосалона. Превратившись в потенциальных клиентов. В лиды, как говорят маркетологи, держа в руках вечный стаканчик кофе из «Старбакс».

Потом будут тест-драйвы, клиенты неосознанно начнут доверять менеджеру больше, а там и предлагаемому им товару, сменив для себя логичный вопрос: «А зачем?» – на рождающую продажу мысль: «Почему бы и не купить?» В итоге лишь пять или шесть человек дойдут до ДКП («Ой, Антон, а что это? Надо подписать? Это вы так Договор продажи называете? Ах, купли-продажи. А, ну ясно»).

Цифры неплохи. И точно выше средних «показателей эффективности», часто упоминаемых на бесконечных бизнес-тренингах от автоконцерна. Тренеры, нанимаемые для обучения армии менеджеров из дилерских центров, любят вбиваемые в подсознание техники продаж разнообразить пощедрей не только шутками, но и пустой статистикой. Короткие проценты запоминались лучше.

Антон был доволен рабочим днем. Наверное, доволен. Ну, на сегодня все, лишь не забыть отзвониться боссу:

– Марк, реальных около десяти за день. Нет! Не покупателей. Но и не мотылей. «Генерал» – хороший центр. Да, идея классная. Потенциальных сегодня не много. Но придумано отлично! Что? Да, закрыл. Да, завтра к десяти.

Попрощавшись с директором и одновременно владельцем автосалона на окраине подмосковного города, где ему приходилось изо дня в день зарабатывать «по зернышку», Антон понял, что ему снова нечего делать. Ни обязательств. Ни желаний. Лишь покой. Покой, не озаряемый ни восторженной, вдохновляющей тягой к делу, зажигающему страстью, ни любовью. Покой, чугунным колоколом оберегающий от пестрых, разнузданных, крикливых замыслов неугадываемой судьбы.

Хотя он мог все, будучи королем своему будущему, пока хотелось просто жить. Спокойно органически существовать. Без целей, случайных радостей и, как казалось, ответных им страданий. Слепой баланс жизни, словно загадываемой на одиночество – ртутное, серое, вечное.

Это чувство накатывало ежевечерне. Дни сливались в месяцы, неуловимо переходя в годы. Сегодня он мог вернуться в свою маленькую квартирку и посмотреть хайповый сериал. Или поиграть в Сети. А может, оставшись подольше «в людях», просто побыть в дешевом (но с официантами!) общепите, неторопливо набивая себя джанк-фудом? Развлечь себя, незаметно разглядывая и разгадывая, как принято в едальнях говорить, гостей?

Он выбрал последнее: ему нравились цивилизующие город кофейни, люди внутри, чью жизнь он пытался понять, почувствовать по еле слышным голосам, по тишине или огню взглядов. Сесть в углу потемнее – прекрасно! Иногда удавалось слышать шепот разговоров сразу, а иногда вслушивался, застывая, еле дыша. Он развлекался, угадывая по прилетающим фразам и жестам, порою и страстям, кто люди вокруг, кем они работают, стремятся ли к большой и яркой жизни или, как обычно: почему Ленка не дала, как достроили дачу, поступила ли племяшка в Москву сама, или пришлось денег занести, чтобы бесплатно потом учиться. Достаточно было посидеть часочек, внимательно глядя широко раскрытой душой, чтобы многое понять о чужой жизни – видимой и мнимой. А вдруг в кофейне никого интересного не оказывалось, можно было и в окно понаблюдать за прохожими – тоже неплохо.

Антон огляделся на парковке в поисках своего до невзрачности скромного (зато не в кредит!) седанчика. Серебристый металлик «Фольксвагена-Поло» резко отсвечивал переливающимся желто-коричневым неоном ближайшей вывески. Антон вгляделся в название и… крутотень! Это была именно кофейня. И в двух шагах. Значит, судьба велит попялиться на народ… Прикурив, он направился ко входу, вальсируя между грязными лужами и небрежно запаркованными машинами.

Антону было двадцать семь лет. Ничто не притягивало, но и не раздражало в его внешности. Средний рост. Без мышечных выпуклостей. Карие глаза лучились мягким интересом к миру. А выделялись лишь белые от природы зубы да упругие, черешневого цвета губы. «Какие же чувственные! Люблю их больше всего», – говорила одна из бывших. Свои плюсы Антон знал и старался улыбаться почаще, особенно на работе.

Одежда казалась такой же приветливой и безликой классикой: заурядный темно-синий костюм и белая рубашка с бордовым галстуком. Тонкое пальто. И высокие коричневые с дырочками «под Англию» ботинки – броги, что всегда смотрятся дороже, чем стоят.

Антон никогда не бился ни с нуждою большой, ни с бедой. Обычный офисный парень, как и миллионы других, неважно кем, где и за сколько работающих. Без надежд на великое будущее. Менеджер. Знамя человечества, вдохновляемого зеркальной ценностью денег. Его бы запросто приняли за своего и на Уолл-стрит в Нью-Йорке, и на Пресне в Москве. Да где угодно – таких манагеров полно во всем мире!

Глава 2

Всему свое время, и время всякой вещи под небом…

Екклесиаст 3:1

Когда он распахнул дверь в кафе, никто не обратил на него внимания. Кофейня была заполнена до тесноты, но атмосфера показалась удивительно приятной: запах кофе, бархатный полумрак и шашечно расставленные столы. Сквозь тусклый гул голосов из динамика под потолком прорывались звуки скрипки. Они изредка разбавлялись стуком чашек о блюдца. Обычная кофейня. Ну, кроме скрипки.

Классическая музыка последние пять лет не раздражала Антона – наоборот: на флешке в машине игрались и симфонические треки. Разухабистой поступью Первого концерта Чайковского нравилось запускать день, а заканчивать, возвращаясь с работы, пронзительно-глубокой и чистой мощью Шестой симфонии. «Времена года» Вивальди были и туда и сюда – даже при девушках включал. Обычно нравилось. Впрочем, особенно романтичных чаще удавалось зацепить осовремененной компиляцией Libertango, а для совсем телочек или чикуль всегда были разные The Best Dance Music of the Year – знакомые песенки незаметно раскрашивали убогую простоту «Поло», а значит, и водитель, пусть больше себе, но казался покруче. А уверенность всегда была к благу.

Антон удачно развалился у стены с окном, заказал у официантки клубный бургер, картошку фри и безотказную к любой еде колу. Драматический для скучно-стареющих зожников микс, но Антон позволял его, пока был молод и не замечал в своем недавно завершившем созревание теле ни намека на болезненное увядание. Пока можно. Хотя и вредно. Но можно. Пока. Но вредно – не зря же люди твердят! Антон снова пообещал себе – нет, не бросить фастфуд, а хотя бы подумать, как его уменьшить в своей жизни. Или выделить один день в неделю на эту джанковую, как говорят америкосы, жратву. Почему америкосы? Откуда это пошло? Всегда назывались американцами. Но америкосы жестче звучит. И круче. Так что со жратвой? Может, пока разнообразить овощами-фруктами свою физическую привязанность к жирной еде?

И снова решив вернуться к намерению позднее, Антон достал «Айпод» и, пока старый планшет загружался, стал незаметно оглядываться. Шумных, раздражающих или освежающих себе кровь скандалами людей не видно, все были увлечены шуршанием своих мыслей и разговоров – никто бы и не заметил, как он их изучал.

Ближе всего сидела пухленькая, будто с исколотым прыщиками лицом девушка лет двадцати. Ее железно-рыжей копне волос ревущей яркостью гармонировал оранжевой свитер и намотанный вокруг шеи кислотно-зеленый шарф. Старательно зевая, незаметно осматривалась – все ли видят, как ей здесь скучно? Потом, презрительно надув губы, неестественно тонкие, заново утыкалась в обклеенный оранжевыми и бирюзовыми цветами нетбук и одним пальцем лениво тыкала по кнопкам. Там был «Вотсап» во весь экран. И больше ничего. Антон видел, как она написала: «Сижу в ресто. Вокруг печальная масса пиплов. А ты, подруга, где сейчас?» Потом стирала и писала заново. Тот же текст, лишь меняя слова местами.

Она просидит до закрытия. И так будет лет десять, наверное. Работая днем, например, маркетологом – из-за видимого стремления к яркости вечерами будет тянуть зеленый чай с жасмином, иногда большой карамельный латте, всегда в мерцающей надежде встретить того, кто сможет разглядеть ее особенную, как ей кажется, душу. Не встретит и со временем начнет жить вместе с выпивающим хмырем – из тех, кто годами ищет эго-достойную работу, болтаясь на чужой шее. А она станет нахваливать подругам любой взмах насупленной бровки своего суженого. Потом поженятся. И она уже официально потащит на себе мечущегося поисками счастливой судьбы мужа да пары-тройки детей, а они обязательно родятся.

Порою от суженого будут долетать подзатыльники, а может и тычки, но она легко придумает, чем провинилась. Сама придумает, без подсказок. И да, конечно, развод исключен: муж без нее точно пропадет – соседи и родственники выучат наизусть эту любимую мантру живущих в упорных иллюзиях женщин. Антону эту девочку совсем не жаль: она хочет казаться больше, чем есть – судьба наказывает таких.

Другим виделось будущее троих мужчин справа. По виду чистый бизнес. Или чиновники. В дорогих костюмах и изящных пастельно-ярких галстуках. Тихо разговаривают, изредка дотрагиваясь до бокалов с пивом. Странная компания – слишком хороши для этого заведения. Да и пиво в кофейне – это поудивительней его бургера с картошкой. Кто они? Понять, чем занимаются, Антону не удавалось до тех пор, пока отчетливо не донеслось «Британские Виргины». Он не любил международных, черт, инвестиционных консультантов – циничных продавцов воздуха, стервятниками потрошивших жертв. И не синяков или наркоманов, а часто вменяемых, образованных и неглупых людей, уверенных в своей проницательности или чужой искренности. Но до тех пор, пока не начнут отправлять по триста, а то и пятьсот евро в один из сотен пенсионных фондов, какими «цивилизованный мир давно пользуется». И отправлять ежемесячно.

Наверное, повезло сегодняшней клиентке Маргарите, что прежде она попала на Антона, а могла бы и на них, а ребята умеют «откладывающих на важное» находить. И писала бы она потом безответные просьбы о возврате регулярно переводимых куда-нибудь в Англию денег. Плакала бы, а потом, удивляя адресатом почтовых служащих, снова писала бы. И вновь плакала бы. До бесконечности… Молодец, Антоха! Тоже менеджер по продажам. Но честнее. Словно спас ее сегодня. Но воздастся ли?

Еще за одним столом перед двумя бокалами бордового вина сидел мужчина с серым лицом. Рядом была сорокалетняя женщина, усталая и выцветшая, но продолжавшая одеваться обтягивающе-сексуально. Женщина говорила тихо, иногда поглаживая по плечу спутника, будто пытаясь приободрить. А он сидел с видом, настолько замученным печенью или язвой, что встань разговор о срочности операции, то и прожженный гомеопат, страстно продающий себя, не сопротивлялся бы.

Этих двоих Антон знал: привозили машину в салон на сервис. Они владели огромным павильоном на бывшем Колхозном рынке неподалеку, продавая то, что выгодно перекупали у фермеров. Модно там оформлено, кругом лишь вывески с «Эко» и «Био». На стиле.

Их слов не слышно. Лишь про «не торопиться». И «не волноваться». Здоровье? Или снова обсуждали, в какую заграницу уехать жить, а главное, что делать с бизнесом? Продавать нельзя и каждый день контролировать нельзя. Как тут уедешь?

Антон устало рассматривал лица. Ничего особенного, что озарило бы ярким, живым светом, так и не появилось. И не было много месяцев. А может, и лет. Наблюдаешь за людьми, пытаешься угадать их, прочувствовать, но нет желанного шока. Ни разум, ни душа не восторгаются. От красоты ли чужой, от глубины ли. Пустота. В людях. В желаниях. В жизни. Казалось, если этому суждено сбыться, то понадобятся века, прежде чем встретится чудо в людях или хотя бы по-настоящему новое, красивое лицо. Но через мгновение он такое и увидел!

Девушка с прямыми черными, словно нарисованными акварелью, волосами сидела неподалеку. Немного вздернутый нос, большие, наполненные светлой синевой глаза, чистая, загорелая не по сезону кожа. И стройное, гибкое тело с осанкой гордой и непринужденной. Мерцающая женственность будто лилась из нее, умело сдерживаемая, обещая дикую, нечеловеческую страсть. Так вот ты какое, диво дивное! Антон вдруг понял, что значит фраза «глаз не оторвать».

Одета она была строго и стильно, но он не приглядывался, как это бывало, к одежде, наслаждаясь каждой секундой своего чувства. Честного, как впервые увиденная кровь, и свежего, как воздух утреннего леса. Ненавидя музеи, куда в школьные годы был возим с классом немало, он таращился на девушку как на главный и лелеемый годами ожидания шедевр. Божья награда и судьбы отрада.

А еще Антону захотелось быть богатым. По-настоящему богатым человеком. Ухватить секунду ее жизни пусть и банальным, но «самым дорогим шампанским на тот столик», познакомиться и потом старательно поражать щедростью подарков. Преподносить, придумывая новые. Ничего не жалко для нее. Ничего!

Но пока он мог заплатить лишь за Турцию. Раз в год. И за билет в клуб, кино или ресторан по выходным. Ресторанчик. Но эта девушка Другая – ей гармоничней парень круче. И не парень, а мужчина. Хотя бы деньгами мужчина. Крутыш Крутышич. Не мнимый, катающийся на истерично сторгованной и взятой в кредит «трешке» BMW – мечте собравшихся в премиальность, а владелец статусных Porsche Cayenne или Mercedes GL. И не в базе, а в топовых «бабки есть» комплектациях. Наверное, такой мужик ей и пара. А не манагер обыкновенный.

Антон вздохнул. Откуда она здесь? Приятное место, но она слишком космическая для таких простых кофеен. Слишком сияющая.

Мужчину, сидевшего рядом с ней, Антон не замечал. Спина как спина, в теплой клетчатой рубашке. Бубнил что-то, лениво дополняя взмахами тяжелых жилистых рук. Долго. Она поддерживала его рассказ, слегка улыбаясь глазами. Какой же неземной у нее взгляд! Лучистый и родной.

Антон заметил официантку, когда она уже стояла со счетом:

– Мужчина, дополнительно заказывать будете?

– Что?

– Расплатитесь картой или наличными? У нас нельзя сидеть просто так. Второй раз подхожу.

Сегодня не раздумывал, сколько оставить на чаевые, был щедр и, выскочив из кафе, сразу глубоко втянул сырой и холодный воздух приближающейся ночи.

Шел к машине, не глядя под ноги, с задранной вверх головой. Проваливался в снежную жижу, выбирался, потом снова проваливался. Наталкивался на редкие на парковке автомобили, два раза чуть не упал, но не мог отвести взгляда от звездного неба, мерцающего сквозь яростно гонимые ветром облака. Разум отключился, забыв причину радости, но душа была счастлива.

Заведя машину, свою пока самую крупную в жизни покупку, покурил, пока она прогревалась. Сел и, не зная, какая музыка была бы созвучной танцующему сердцу, остался в тишине, не став эквилибрировать радиостанциями. Поехал домой. Медленно. Никогда не приходилось так бережно плестись по пустой дороге.

Лучший вечер в его жизни.