Пролог
В полночь разразилась буря. Ветер принёс с просторов Агенского моря низкие, плотные тучи, которые сделали ночь смолянисто-чёрной. Тучи ткнулись своими рыхлыми животами в горную гряду на севере столицы. Они закипели в возмущении, силясь переползти через царапавшие их вершины, да так и не смогли. Поэтому расцвели фиолетовыми зарницами на всё небо. И обрушили стихию на город Линден.
Ветер поднялся такой, что грязные, пенистые волны выплёскивались прямо на набережную. Они норовили смыть в море всё, что не было крепко привязано. Или не могло удержаться обеими руками за что-нибудь надёжное, вроде каменных перил.
Дождь лил стеной. Но столица королевства Атенлау привыкла переживать и не такие катаклизмы. Люди давно приспособились к буйству стихии в здешних краях. Они боялись лишь одного: других людей. Тех, кто мог быть безжалостен, как и стихия, но при этом совершенно разумен в своих поступках, что самое страшное. Пожалуй, такое мнение разделял даже самый влиятельный человек в королевстве.
В кабинете монарха было просторно, светло и тепло. Несмотря на царившее лето, горел камин. Все свечи в светильниках и канделябрах были зажжены. Король Вильгельм III Хальбург будто бы боялся остаться в темноте хоть на миг. В каждой тени нынче ему мерещились заговорщики.
Он прекрасно знал о том, что ситуация в его стране ухудшилась не за год и даже не за два. Король Вильгельм не придавал этому большого значения, списывая всё на вечное недовольство простого народа. Но в последнее время дела вышли из-под контроля. На юге и востоке Атенлау пришлось погасить несколько восстаний в крупных городах, и сделано это было весьма кровавым способом. Люди там не просто роптали и требовали перемен к лучшему. Они взывали к тому, чтобы все порядочные атенцы поднялись и свергли его, избранного самим Господом Избавителем короля Вильгельма III. А ещё лучше торжественно пронесли его голову насаженной на пику по всему королевству.
Король склонился над подробной картой, которая занимала большую часть его письменного стола. Все шестнадцать земель Атенлау складывались в стройную мозаику. Но сохранить их все в покое и процветании оказалось сложнее, чем удержать в руках взбудораженный улей.
– Что на юге? – спросил Вильгельм, обращаясь к своему единственному собеседнику.
Напротив монарха за столом стоял его маршал. Виконт Мартин Вайнер, начальник дворцовой стражи, провёл пальцем по южной части королевства, обозначая область.
– Волна недовольств поднялась вот здесь, в герцогстве Тиваль, – маршал показал направление. – Она прокатилась дальше, вот сюда. Отголоски добрались даже до самых глухих областей Атенлау на севере, вот здесь, в Керне. Но центры восстаний были в Тиве, Штафене и Труоли. Ваш кузен, герцог Тивальский, собрал карательные отряды и быстро пресёк действия бунтовщиков, но…
Виконт Вайнер поднял виноватый взгляд на короля.
– Но это не помогло, – король Вильгельм провёл ладонью по лицу, пригладил безукоризненную тёмно-каштановую бороду и устало вздохнул. – Много жертв?
– Примерно четыре десятка погибших, – ответил маршал. – Люди назвали это резнёй. Они думают обратиться за помощью к духовенству.
Монарх опустился в обтянутое оленьей кожей кресло. Так порывисто, что под его натиском предмет мебели жалобно заскрипел.
– Епископы не пойдут против меня, – Вильгельм нервно забарабанил пальцами по деревянному подлокотнику. – Я всё ещё глава церкви.
– Они могут в открытую не высказаться, но просто закрыть глаза на происходящее, – честно заметил маршал.
Расстраивать короля он не любил, но вопросы безопасности династии Хальбургов испокон веков оставались заботой графов Вайнеров и их потомков. Теперь эта благородная задача легла на широкие плечи изрядно поседевшего в свои тридцать пять лет Мартина. Конечно, он предпочёл бы коротать время в собственном родовом замке, но выбора у него не оставалось. Нужно было предотвратить надвигающуюся трагедию во что бы то ни стало.
– Повтори, что услышал в таверне твой человек, – велел король, потирая переносицу. – Слово в слово.
– Один из наших стражников отдыхал после дежурства в таверне на окраине, – вновь начал маршал. – Он услышал, как трое неприметно одетых мужчин невысокого происхождения говорили о том, что после утреннего происшествия на юге король совсем лишился уважения простого народа, хоть тот приказ подавить восстание отдали не вы, а ваш кузен, Фердинанд. Дела в стране идут всё хуже. Но слишком долго это не продлиться, потому что уже нашёлся тот, кто навеки закроет глаза короля.
Виконт Вайнер умолк, наблюдая за реакцией правителя. Но Вильгельм слушал молча, даже будто бы бесстрастно. Первый шок, вероятно, миновал.
– Продолжай, – король кивнул.
– Мой человек хотел проследить за теми людьми, но в дверях столкнулся с группой пьяных матросов, и пока обошёл их, та троица уже скрылась из виду, после чего он поспешил ко мне, – маршал вдруг приподнял брови. – Ах, да. Совсем забыл. Он упомянул, что в порт вошёл корабль под королевским флагом Хальбургов. Но он не успел узнать, кто прибыл, так как сильно спешил сюда, да ещё и непогода разыгралась столь некстати.
– Это фатум, мой друг, – пробормотал Вильгельм, вытирая испарину со лба. – Знак, что на меня действительно готовится покушение. Кто-то стоит за этими восстаниями. Этот же человек и готов, как они выразились, навеки закрыть мои глаза. Немыслимо. Просто немыслимо. Какая глупость и дерзость. Но, однако, действуют заговорщики слаженно. Недооценивать противника нельзя, кем бы он ни был.
Маршал приосанился.
– Ваше Величество, я настаиваю на том, чтобы вы отменили ваше выступление перед народом по случаю Дня святого Клодиса, – он выдержал пристальный взгляд короля. – Такое скопление людей – лучшая возможность нанести удар.
– Думаете, покушения стоит ожидать на празднике? – Вильгельм нахмурился. – Но если я не выйду завтра к людям, бунтовщики решат, что я напуган. Что им удалось пошатнуть мою уверенность и вселить в моё величество страх.
Король умолк. В сущности, так оно и было. Вильгельму сделалось действительно страшно. Но не столько за себя, сколько за свою семью. Он помнил, как десять лет назад в одном из соседних королевств случился переворот. Прозвучало страшное слово «революция», и один правящий род сменился другим. А прежних монархов казнили со всей жестокостью. Вильгельм отвечал не только за себя одного, но и за двух прелестных дочерей, жену и свою юную сестру.
– Лучше быть излишне осторожным, чем мёртвым, – заверил его маршал. – Вы молоды и нужны своей стране. Тем более, мы ещё не знаем, кто прибыл сегодня в Линден на корабле в такую непогоду. Это может быть…
– Это всего лишь Ричард, – нетерпеливо отмахнулся король. – Он писал мне, что возвратится на днях.
– Ричард? – переспросил виконт Вайнер. – Граф фон Шенборн, наш посол в Солверине?
– А у нас есть там другой Ричард? – Вильгельм скривился. От болтовни дотошного маршала у него вечно начинала болеть голова. Король помассировал виски указательными пальцами. Короны на его челе в столь поздний час и при неформальной обстановке не было, но всё равно он чувствовал небывалую тяжесть. – Придумайте, как защитить вашего короля, маршал. Немедленно.
– Да, мой король, – виконт с почтением согнулся в поклоне.
Вильгельм закрыл лицо руками. Зажмурился так крепко, как только мог. Ему невыносимо сильно хотелось, чтобы всё это оказалось дурным сном. Кошмаром, от которого он вот-вот пробудится.
Король слушал, как бушует снаружи стихия, как беззаботно потрескивают дрова в камине, и как переговариваются стражники за дверью. Он отчаянно желал услышать от виконта Вайнера о том волшебном средстве, которое в одночасье спасёт ситуацию. Но маршал в глубокой задумчивости продолжал изучать карту королевства на столе между ними.
Вместо этого голоса снаружи стали громче. К стражникам присоединился ещё один мужчина. И Вильгельм был так рад услышать этого человека, что тотчас отнял руки от лица.
На губах монарха расцвела искренняя улыбка.
– Граф фон Шенборн! А мы только про вас говорили! Впустите его! – громко велел король.
Дворцовые стражи подчинились. Они распахнули дверь перед гостем.
Молния за окном ударила в одно из деревьев в дворцовом саду, озарив ночь яркой вспышкой.
Ветер завыл в каминной трубе, ударил яростным порывом в горящие дрова, и алые искры вихрем полетели в комнату.
А на пороге королевского кабинета возник граф Ричард фон Шенборн собственной персоной.
Высокий и широкоплечий, в точности, как король Вильгельм. С густыми каштановыми волосами такого же цвета, как у короля, но длиной до середины шеи, да и с бородой куда более густой и отросшей, чем у Вильгельма. Такой же прямой нос. Даже тёмно-серые глаза, которые поразительно напоминали королевские. Только вот правитель Атенлау выглядел растерянным, а Ричард фон Шенборн, напротив, казался счастливым, несмотря на усталость после дальней дороги.
– Так и знал, что вы не спите в такую непогоду, мой король, – посол прошёл внутрь комнаты и низко поклонился. – Спешил с корабля прямо к вам в надежде вас застать в добром здравии.
– Ричард! – Вильгельм встал и обошёл стол, раскрыв объятия. – Сам Избавитель тебя послал ко мне, не иначе. Иди-ка сюда! Ты весь промок до нитки!
Несмотря на то, что с дорожного плаща его вассала действительно стекала дождевая вода, король крепко обнял старого друга.
– Рад видеть тебя, граф.
– И я вас, мой король, – Ричард хитро улыбнулся, а когда убедился, что стражники плотно закрыли за ним дверь, и в комнате нет никого, кроме верного королю Вайнера, вкрадчиво пробормотал: – Мне кажется, или ты слегка раздобрел?
– Совсем немного, – Вильгельм усмехнулся. – Зато ты зарос, как дикарь, мой друг. В Солверине не знают, что такое ножницы? Тебя не было всего пять лет, а выглядишь ты так, что едва можно узнать.
– Такая нынче там мода. Но мы потом поговорим о том, как именно обстоят дела в Солверине, – граф прищурился. – Что же вас тревожит, мой король, что вы не отдыхаете в столь поздний и жуткий час?
Монарх Атенлау развёл руками.
– Не поверишь. Бунтовщики! Нашлись в Атенлау те, кто готовит против меня мятеж и устраивает восстания, – Вильгельм горько усмехнулся. – Неровен час, и меня попытаются убить в собственной постели. Есть информация, что на меня готовят покушение на завтрашнем празднике. Какой уж тут сон. Вон, виконт Вайнер не даст солгать. Правда, Мартин?.. Мартин, что с тобой?
Вильгельм помахал рукой, и лишь тогда остолбеневший маршал словно бы пришёл в себя. Он перевёл изумлённый взгляд с короля на посла и обратно.
– Мой король, прошу простить мою дерзость, но вы с графом фон Шенборном так… похожи. Если одинаково одеть и постричь вас, будет просто не отличить, – признался виконт.
– Это всё из-за бороды, – попытался отшутиться Ричард.
Но Вильгельм скривился. Он с детства ненавидел, когда их сравнивали. Отец Ричарда, ныне покойный граф Стефан фон Шенборн, верой и правдой служил отцу Вильгельма, королю Карлу II Хальбургу, и потому довольно много времени проводил при дворе, а сына везде брал с собой. Мальчики очень подружились, несмотря на злые толки: маленькие Ричард и Вильгельм были крайне похожи. Среди дворян нашлись и те, кто даже называл Ричарда королевским бастардом, но король быстро пресёк эти сплетни, а распускавшие их люди жестоко поплатились за свои длинные языки. Сами же мальчики прекрасно знали, что это просто болтовня: Ричард унаследовал характерный подбородок своего родного отца Стефана – волевой и с ямочкой точно посередине. В то время как на щеке Вильгельма красовалось родимое пятно, которое он ужасно ненавидел, и отпустил бороду сразу, как на его лице появилась первая пристойная растительность.
Мартин Вайнер отлично помнил всю эту историю. Когда Ричарду было четырнадцать, а Вильгельму пятнадцать, виконт уже достиг возраста двадцати трёх лет и служил оруженосцем самого короля Карла.
И вот спустя столько времени он вновь смотрит на них, но вместо благородных отроков пред ним теперь взрослые мужи. Один в расшитом золотой нитью дублете, а другой в промокшем плаще, но всё ещё удивительным образом схожие между собой.
– К чему это глупое замечание? – король нахмурился.
– Граф, кто ещё осведомлён о том, что вы вернулись в замок? – маршал обратился к Ричарду. Он подошёл ближе. Глаза его так и блестели.
– Только мои люди, с которыми я прибыл из Солверина, и дворцовая стража, – ответил посол. – Но какое это имеет…
– Тогда, полагаю, Его Величество совершенно прав, – перебил его маршал. – И вас к нам послал сам Избавитель. У меня есть идея, как нашему королю выступить завтра перед народом на празднике в честь святого Клодиса, но при этом оставаться в безопасности, не боясь покушения.
С этими словами виконт Вайнер обошёл короля и графа кругом и, взяв их обоих под руки, развернул к большому зеркалу в золочёной раме, которое висело в простенке напротив королевского стола.
Трое мужчин воззрились на свои отражения в зеркальной поверхности.
Яростная лиловая молния располосовала ночные небеса, озарив королевский кабинет белой вспышкой. Раскат грома перекрыл бушевание бури.
И король Вильгельм в отражении внезапно улыбнулся, не скрывая искреннего облегчения, а Ричард, напротив, нахмурился.
– Граф фон Шенборн, я, король Вильгельм, третий сего имени, приказываю вам ради блага Атенлау занять моё место на завтрашнем празднике и выступить перед народом в качестве моего двойника, дабы защитить моё величество от возможной опасности, – торжественно произнёс монарх, обращаясь к отражению своего верного слуги.
Ричард же глядел на отражение Вильгельма и будто впервые видел этого человека. Лицо посла сделалось суровым. Вмиг ушла вся радость от возвращения домой. Совсем иное они обсуждали с Вильгельмом в письмах. И это явно была не та встреча со старым другом, на которую Ричард рассчитывал. Однако же возражать он не посмел. Тем более, при маршале. Да и безопасность Вильгельма стояла на кону, насколько Шенборн успел понять за эти несколько сумбурных минут своего пребывания дома. Поэтому граф с покорностью опустил подбородок и ответил, подчиняясь приказу:
– Да,мой король.
Глава 1
Испокон веков святой Клодис считался главным покровителем Атенлау. Его одинаково почитали во всех шестнадцати землях королевства, а посвящённый ему день назвали государственным праздником. Традиционно отмечали День святого Клодиса десятого июня. Народ устраивал ярмарки и гуляния. В храмах и на площадях зажигались сотни свечей. День света и день новой надежды на прекрасное будущее праздновали весело. Прощали старые обиды и старались не копить новых. Щедро подавали неимущим. И благодарили Избавителя за ещё один прожитый год.
Но более всего народу в столице всегда собиралось на главной площади перед Большим Собором. Там в полдень на балконе в компании двоих епископов появлялся сам король Атенлау и произносил торжественную речь. Монархи год за годом говорили примерно одно и то же: призывали к миру и единению, обещали благополучие и твердили о своей любви ко всем людям в королевстве. Собравшиеся на площади слушали. Иногда плакали от умиления и счастья. Иногда рукоплескали. А иногда даже свистели в осуждении. Но для всех это был тот самый день в году, когда воочию можно увидеть своего правителя.
Вот и теперь львиная доля жителей Линдена набилась на площади и в ближайших улочках. Стража изо всех сил стремилась поддерживать порядок, но людей собралось так много, что при желании они могли смести всех блюстителей порядка в начищенных до блеска кирасах.
Король Вильгельм III Хальбург, нарядный и величественный, появился на балконе Большого Собора святого Клодиса в назначенный час. Как и положено, по обе стороны от него стояли два епископа.
После минувшей ночной бури яркое солнце отражалось в лужах и плясало бликами на золоте монаршей короны. На синеве небес не осталось ни облачка. Будто бы сам Избавитель благословил этот день своим прикосновением.
Два десятка труб по все площади торжественно провозгласили приход короля.
Вильгельм медленно воздел длань, приветствуя свой народ.
И площадь погрузилась в тишину. Ни ропота, ни криков. Ни единого осуждающего свиста. Все хотели услышать монарха.
И тогда король заговорил.
Голос Вильгельма, властный и величественный, разнёсся над площадью.
Конечно, это была заранее заготовленная, заученная назубок речь. Но люди всё равно слушали с восторгом.
Конечно, это был не Вильгельм Хальбург, а Ричард фон Шенборн. Но никто не знал об этом. Даже епископы возле него не догадывались.
«Король» говорил, а сам ждал.
Ждал, что забудет слова речи, которую наспех написал для него Вильгельм накануне ночью и заставил выучить, а потом несколько раз произнести перед ним, чтобы подкорректировать интонацию. Ричард сомневался в этой затее, но Вильгельм пришёл в восторг. Он заверил старого друга, что всё прекрасно. Что их совместные уроки и игры в детстве не прошли даром: Ричард отлично знал своего короля и мог скопировать его поведение в случае необходимости. Кто же осознавал, что эта необходимость действительно настанет.
Ричард ждал, что его раскроют. Но никто даже не догадывался о том, что король – ненастоящий. О готовящемся подлоге к утру знали лишь несколько человек, включая маршала Вайнера, герцога Альберта Зоммерштерна, младшего брата королевы, и его верного цирюльника. Последний постриг и причесал Вильгельма и Ричарда совершенно идентично. Настолько, что Альберт не смог отличить их друг от друга, когда отошёл в другой конец комнаты.
К утру буря успокоилась, а пути короля и графа разошлись. «Короля Вильгельма» с торжественным конвоем отправили в Большой Собор ожидать выступления перед народом. Настоящий же Вильгельм удалился в сопровождении маршала и герцога Зоммерштерна, которые должны были доставить монарха в безопасное место, а после возвратиться за самим Ричардом по завершении праздничного дня.
Так вышло, что в текущем окружении никто не знал о том, что вместо короля перед ними лишь его двойник. Свиту самого Шенборна велено было рано на рассвете по морю переправить в другое место, чтобы они ненароком не выдали прибытие посла в столицу. Ричард даже не знал, куда именно послали его людей, и от этого чувствовал себя ещё более неуверенно.
Но никто не признал в нём фальшивку. Все с почтением кланялись. Оба епископа расцеловали его руки, стоило ему явиться в Собор. А после его отвели в специальные покои, где он немного отдохнул до самого выступления. Слуги были послушны, а стражники – исполнительны. Сложный нрав настоящего Вильгельма приучил их к покорности без возражений.
А ещё Ричард ждал того покушения, о котором так беспокоился король. Даже отказался от предложенного в Соборе вина, будто его могли отравить прямо в священном месте. Опасался ли граф фон Шенборн за собственную жизнь? Он старался не думать об этом, а сосредоточиться на долге. На своей обязанности защитить правящий род Хальбургов во что бы то ни стало. И всё же мелькнула глупая, шальная мысль, что не стоило так уж спешить домой. Можно было и на пару дней задержаться в Солверине, где ему жилось вполне спокойно в числе прочих делегатов от Атенлау.
Но народ на площади выслушал его пламенную речь с восторженным вниманием. А после того, как он озвучил все обещания перед вассалами и пожелал им весёлого празднования, люди вдруг начали аплодировать. Вероятно, всё же были среди них те, кто искренне верил словам своего монарха.
«Король» помахал рукой на прощание раскинувшемуся внизу морю людей и на негнущихся ногах покинул балкон. Ему было нестерпимо жарко в мантии. Непривычная корона давила на голову, а обувь Вильгельма оказалась тесновата. Но всё же Ричард держался предельно величественно.
Во внутреннем дворе его уже ждала парадная стража на лошадях. «Королю Вильгельму» со всем почтением помогли усесться на белоснежного коня и торжественно провели по запруженным улочкам обратно к дворцу.
В эту минуту Ричард пожалел о том, что традиции Атенлау запрещали мужчинам путешествовать в закрытых экипажах. Даже на свою коронацию монарх не имел права ехать в карете. Только верхом. А кареты оставались уделом благородных дам и вышедших на покой стариков. Причём, чем знатнее была особа внутри, тем больше лошадей впрягали.
Граф фон Шенборн в мгновение ока ощутил себя лёгкой мишенью, несмотря на обилие вооружённой стражи вокруг. Но толпа расступалась перед торжественной процессией и смыкалась следом. Кто-то махал. Кто-то бросал цветы. Кто-то что-то выкрикивал. Но никто не кидался ничем и не свистел вслед. Из страха ли. Или, быть может, из нежелания портить себе святой праздник неправедными деяниями против избранника самого Господа Избавителя. Так или иначе, весь путь до королевского дворца прошёл относительно гладко. И Ричард даже задумался о том, что Вильгельм совершенно напрасно волновался. Ничего ему вовсе не угрожало.
Когда дворцовые ворота закрылись за королевской процессией, Шенборн мысленно выдохнул. А после поступил, как они условились с настоящим Вильгельмом: сослался на головную боль и бессонную ночь перед праздником, а после сказал, что идёт к себе отдыхать. И настрого запретил его беспокоить, пока он не выспится.
Оказавшись в королевских покоях, Ричард отослал прочь всех лакеев. Сделал вид, что ужасно утомлён и раздражён. Когда двери за ними закрылись, он с облегчением снял с головы тяжёлую золотую корону, украшенную рубинами. Шенборн рассеянно повертел её в руках. А сам подумал о том, что хотел бы знать, чем же занят в эту минуту Вильгельм.
* * *
Экипаж чертовски сильно трясло на кочках. После прошедшего ночью ливня колеи были полны мутной воды. Колёса хлюпали по грязи. А рессоры скрипели так, точно карета грозилась развалиться в любую минуту. Из-за этого маленькая Анна то и дело ныла и хныкала на руках у матери. Королева Джования Августа Хальбург пыталась укачать дочь, но тщетно. Старая, разбитая дорога, по которой они ехали окольными путями, не давала детям уснуть.
Королева и сама порядком устала. Муж разбудил её посреди ночи и велел собираться в срочную дорогу. Не сказал, куда именно они едут и как надолго. Не велел брать много вещей, даже служанок и фрейлин везти с собой не позволил. Всё это напоминало бегство, поэтому ужасно напугало Джованию. Но она послушалась. Королева во всём привыкла слушаться своего супруга-короля. Когда же ещё затемно самый невзрачный из их экипажей с плотно закрытыми шторками выехал за пределы столицы, Вильгельм, наконец, всё объяснил.
Внутри кареты, помимо самой Джовании и её мужа, ехали две их дочери, пятилетняя Гертруда Луиза и двухлетняя Анна Терезия, а ещё младшая сестра Вильгельма, принцесса Маргарита Филиппа Хальбург. Их семейство сопровождала дюжина конных стражников во главе с самим маршалом, а ещё брат Джовании, герцог Альберт Зоммерштерн. Все мужчины были при оружии, включая Вильгельма.
– Вчера ночью я узнал о том, что на меня готовится покушение. Если со мной что-то случится, вас в покое не оставят. А я не хочу, чтобы вы пострадали. Поэтому вы пока отправитесь в нашу резиденцию, в Альтенвальд, – король говорил тихо, но по его вымученной улыбке королева быстро поняла, как сильно он волнуется. – Мы сопроводим вас туда, где вы будете под охраной наших людей и Альберта. А я возвращусь в столицу, чтобы разобраться с этими… мятежниками.
Последнее слово он выплюнул, будто ругательство.
Джования и Маргарита переглянулись. За минувшие годы они провели рядом так много времени, что научились понимать друг друга без слов. Марго молча забрала у королевы зевающую Анну и села поближе к Гертруде, которая тихо сидела в уголке. А Джования придвинулась к мужу, чтобы взять его за руки.
– Всё будет хорошо, мой дорогой, – она ласково улыбнулась своему королю. – С нами ничего дурного не случится. Альберт о нас позаботится. Кто-нибудь знает, что ты уехал в день праздника?
– И трусливо еду в карете с женщинами? – Вильгельм насмешливо фыркнул. – Нет, конечно. Официально я не покидал Линден и в этот час выступаю на празднике перед народом Атенлау.
– Как это? – идеальные брови Джовании изогнулись, выражая удивление.
– Вчера ночью из Солверина вернулся граф Ричард фон Шенборн, – охотно пояснил король. – Он заменяет меня в качестве моего двойника на празднике. Из соображений моей безопасности, разумеется. На случай покушения.
Королева коротко кивнула. Она сомневалась, что кто-то решится убивать монарха на глазах у всего города в день самого почитаемого святого в королевстве. Но беспокойство мужа она разделяла. Лучше было не рисковать. Тем более судьбой девочек.
Джования перевела взгляд на Маргариту. В сумраке экипажа лицо принцессы выглядело пугающе—бледным. Они проезжали через небольшой перелесок по узкой грунтовой дороге. Деревья здесь разрослись настолько, что солнце почти не проникало сквозь густые ветви.
– Всё обойдётся. Я убеждена, – королева вернула себе уверенное выражение лица. – Мы живём в цивилизованной стране, – она положила голову на плечо Вильгельма, и тот, наконец, ободряюще сжал её руки в ответ. – Никто не посмеет покушаться на…
Она осеклась, потому что карету подкинуло на очередной кочке. А потом раздался свист и ржание лошадей. И вся процессия встала.
Замерли и все пассажиры внутри экипажа. Только вновь разбуженная Анна тихонько захныкала на коленях у своей тёти.
– Что там такое? – раздался снаружи голос Альберта.
– Дерево упало, милорд! – крикнул приподнявшийся на козлах кучер. – Видать, ночью грозою сломало. Не объехать никак.
По звукам и разговорам Джования поняла, что стражники впереди спешиваются, чтобы убрать с дороги поваленный ствол.
– Это всего лишь погода виновата, – королева улыбнулась мужу.
Но Вильгельм сделался необычайно мрачен. Он выпустил её руки и медленно вытянул меч из ножен. Сталь блеснула в узкой полоске света, которая проникала меж неплотно прикрытыми шторками на дверце.
– Что бы ни случилось, не выходите наружу, – тихо велел Вильгельм.
Маргарита инстинктивно прижала к себе Анну. Принцесса открыла было рот, чтобы что-то спросить у брата, но тут снаружи раздался новый голос. На сей раз это был маршал Вайнер.
– Это не грозой сломало! Ствол срублен топором!
А дальше раздалось ржание лошадей и крики людей. Чужие, грубые голоса.
Зазвенели мечи. И вокруг экипажа закипела битва. Так стремительно, что Джования не успела поверить в происходящее.
В карете было ужасно тесно, но Вильгельм всё равно развернулся так, чтобы оказаться перед единственной дверцей и закрыть собой свою семью.
Кто-то снаружи заорал истошно и жутко.
От страха заплакала Гертруда в своём уголке, оттеснённая ещё глубже Маргаритой, которая продолжала прижимать к себе Анну. Джования потянулась к дочери, чтобы успокоить её.
А Вильгельм коротко оглянулся и мимолётно улыбнулся им.
– Ш-ш-ш, – он подмигнул Гертруде и мазнул взглядом по жене, которая спешно обняла девочку.
А потом дверца кареты распахнулась, впуская внутрь солнечный свет и широкую красную рожу какого-то подонка. Незнакомец ощерился в гнилозубой улыбке.
– Он здесь! Удача, парни! Сам король зде…
Вильгельм отпихнул его сапогом в грудь, выкидывая прочь из экипажа. Но подоспевшие люди выволокли короля прочь. Он успел пырнуть одного из них мечом в живот прежде, чем клинок выбили из его руки.
Маргарита громко завизжала и вскочила было с места, но королева опередила её.
Джования на секунду высунулась наружу. Она даже по сторонам не глядела. Лишь захлопнула дверцу кареты прежде, чем кто-то ещё явился по их души. Трясущимися пальцами королева заперла дверцу изнутри и взглядом приказала Маргарите сесть на место. Принцесса послушалась. Она всё ещё держала на руках плачущую Анну. Герти же цеплялась за юбку матери прямо за её спиной. Но Джования этого будто даже не замечала. Она рассеянно нашарила голову дочери и погладила её по волосам.
Джования по-прежнему глядела на дверцу, потому что прекрасно понимала: хлипкая щеколда никого не удержит. Они в ловушке. А оружия при себе никакого. Чёрт побери! Даже ножа для фруктов нет!
Королева рассеянно ощупала собственное дорожное платье, простое и удобное для дальней дороги, но такое же бессмысленное, как и любой её наряд. Потом поднялась выше и вытащила из своих золотых волос тяжёлый гребень с острыми зубьями. Не кинжал, но лучше, чем ничего.
Кто-то глухо ударился об одну и стенок экипажа и сполз вниз. Заржали лошади. Экипаж зашатало.
Сквозь звуки кипевшего снаружи боя до слуха королевы донеслось сбивчивое бормотание. Это непослушными губами молилась Маргарита, которая подтянула к себе и вторую племянницу и теперь крепко держала обеих девочек. Но сама Джования Августа Хальбург вдруг напрочь позабыла все молитвы. Она просто неотрывно глядела на злополучную дверцу перед собой, сжимая в руке гребень для волос.
А потом всё стихло. Так же внезапно, как и началось.
И дверца экипажа задёргалась и открылась, потому что щеколда отвалилась в мгновение ока.
Но снаружи стоял не Вильгельм. Правда, к счастью, и не незнакомый убийца.
Это был Альберт, весь покрытый кровью и грязью с ног до головы. В руке он сжимал собственный меч, по лезвию которого стекала кровь. Ещё одна алая струйка бежала прямо по его лицу из рассечённой брови.
– Целы? – коротко спросил он, заглядывая внутрь.
Джования закивала, рассматривая перемазанного брата, который всё ещё тяжело дышал.
– Где Вильгельм? – королева попыталась выглянуть, но Альберт не пустил её.
Молодой герцог Зоммерштерн выставил руку, упёрся ею в дверную раму, а сам повернул голову. Коротко глянул куда-то в сторону. Альберт нахмурил лоб и страдальчески скривил губы. Он не знал, как сказать. Но Джования и так поняла.
– Пусти меня, – она порывисто попыталась откинуть руку брата.
– Джо…
– Я сказала, пусти! – Джования сердито толкнула его в грудь, а потом непреклонно приказала Маргарите и девочкам: – Сидите здесь, пока я не вернусь!
Альберт отступил на шаг.
Но выйти Джования так и не успела. Она просто повернула голову влево. И увидела то, что брат ей показывать никак не желал. Ноги подкосились. Королева рухнула на руки Альберта. Тот едва сумел подхватить её.
Узнать короля Вильгельма оказалось возможно лишь по дублету с вышитым на груди гербом Хальбургов. У человека, который лежал в луже крови посреди дороги среди прочих убитых тел, попросту не было лица. Удар моргенштерна превратил его в кровавое месиво.
Обыкновенно сдержанная и собранная королева Джования не сразу осознала, что это за резкий звук нарушил тишину. Громкие рыдания, которые огласили лес, были её собственными.