Пришлые

Глава 1. Пришлые

Ещё совсем чуть-чуть! Немного поднажать, сбежать с пригорка, резко повернуть к деревьям – и покажется спасительная щель в частоколе. Надо лишь до неё домчать, быстро сдвинуть расшатанные колья и шмыгнуть внутрь. А уж в городе-то Ясь найдет, где спрятаться. Только бы до него добраться!

– А ну, стой! Стой, говорю! – крикнул в спину охранник.

Он задыхался, но темпа не сбавлял: голос звучал опасно близко. И как только удаётся так быстро бежать такой туше? Даже тощий Ясь за гонку от леса уже почти выдохся.

– Стой! Я же тебя видел!

Видел! Мало ли, кто чего видел! В Оси, говорят, почти десять тысяч жителей – он что, каждого знает в лицо? А может, Ясь и не на лесоповале работает? Может, он от какой другой работы отлынивал? А то, что брагу припрятал и пил её за кустами, охранник мог и вообще не успеть заметить.

Но если поймает – учует. И когда выяснят, что Ясь – это Ясь, сидеть ему в каменном мешке пару недель и за прогулы, и за брагу.

А всё проклятый лесоповал. Что за унылое место! Хотя и лучше, чем с отцом в коровнике. От его глаз не скроешься: и брагу не выпьешь, и с работы не убежишь. Да и дома всю шкуру выскоблит. Своей-то горянки у Яся нет. Эх, тяжко живётся тем, кто с детства способностей не показал!

Вниз с пригорка бежать куда легче, и вот уже и частокол впереди. Ещё немного! Ясь собрался и ускорился из последних сил, оставив за спиной проклятия и, кажется, даже стоны. Деревья стегнули ветками по лицу. Вроде бы охранник отстал, но оборачиваться и проверять сейчас точно не время.

Есть! Ясь втиснулся между слабыми прутьями. Прощай, любимая лазейка. Теперь охранник её сдаст и частокол поправят. Придётся в другом месте колья подпиливать.

Увидев Яся, невысокая девушка отшатнулась и едва не выронила корзину с тряпками – видимо, собиралась к ручью. Ясь приложил палец к губам и огляделся. Вроде тихо. Охранников не видать: скучают в башне, а то и дрыхнут по очереди на бочке у ворот, как вчерашний – откинув голову, раскрыв рот и храпя на всю округу. Ясь взглянул на свой лаз – да, толстяк через него не пролезет – и юркнул к каменным сараям.

Он всё ещё бежал, а на спокойных улицах Оси бегущий не останется без внимания. Встретив удивлённый взгляд прохожего, Ясь замедлился. И, охнув, схватился за бок. Умотал же его тот охранник! Оглянувшись ещё раз и немного отдышавшись, Ясь вышел из переулка к торговым рядам и двинулся через них.

– Дай хлеба! – дёрнул его за рубаху мальчишка.

Сам крошечный, зато глазищи – как большие черные ягоды.

– А ты чего не в саду?

– Убежал, – он засунул в рот большой палец. – Я к сараям бегал, а потом есть захотел.

Это по-нашему! Но при всей симпатии нечем с ним поделиться. Гладанув мальчишку по тёмной нагретой солнцем макушке, Ясь направился к горянкам.

Отцовская в нижнем ярусе, третья с правого края. С виду все одинаковы, только она одна отличается: на стене у двери – громадная красная надпись. «2222», текущий год по древнему календарю. Отец иногда исправляет последнюю цифру – у него такой ритуал, прямо как у какого гнильца. И об этом знает каждый житель Оси.

Да только какая надпись приметная! Ясь впервые об этом задумался и аж сморщился. Если бы охранник до сих пор шёл за ним и увидел, куда он входит, то тут же бы понял, что он сын животновода.

Но что теперь делать? Ясь поднялся на ярус и толкнул дверь рядом с цифрой.

И умаялся же он от бега! Ясь напился, дважды зачерпнув деревянной кружкой из бочки, а потом устало рухнул на выдолбленную в стене каменную родительскую кровать. Дома никого. Родители и Ясна на работе, младшие – в саду. Ясь закутался в одеяло, хотя и тепло – огонь в очаге в центре зала погас не так давно. Голова кружилась. Неожиданно дала о себе знать выпитая брага, да и усталость сказалась – Яся сморило.

Но сон продлился недолго. В стеклянное окно у двери сначала поскреблись, а потом детский голос позвал:

– Дядя!

Ясь встрепенулся, потряс головой.

Зов и царапанье по стеклу повторились. Но почему в такое время кто-то ищет отца здесь?

Сон отступал. Точно: отец ведь болен, сообразил Ясь. Кашель совсем извёл его в последние дни, и сегодня он собирался не на работу, а в лечебницу. Вчера за ужином отец рассказывал об этом, и даже не без гордости добавил, что сам Главный передал, чтобы он не тянул и следил за здоровьем.

Ясь пересёк зал, сдвинул тёмное стекло в сторону и встретился с перепуганными глазами девчонки – как видно, одной из разносчиц новостей Главного.

– А где дядя? – она переминалась с ноги на ногу.

– Нет его. Чего тебе?

– Убили! Пришлого убили! – распахнув глаза ещё шире, выдохнула девчонка, как будто сама не верила своим словам. – Скажи дяде – его Главный ждёт.

Передав новость, она не стала дожидаться ответа: бросилась дальше.

Ясь почесал гудевшую голову. Сглотнул. Во рту стало кисло.

Убили? В Оси?!

За всю жизнь слышать о таком приходилось только в рассказах путников да тех соседей, которых вечно тянуло на поиски приключений в соседние города. Вот там, в Топоре, могли и убить – и в бою на турнире, и в пьяной драке. И в Гнилке могли переесть мухоморов и принести в жертву идолам. И в дальних землях убивали и во время набегов, и чтобы ограбить, а кое-где, как говорили, даже, чтобы съесть. Те, кто приходил оттуда, всегда рассказывали о жутком. Ясь ещё в детстве любил подслушивать такие истории: от них хотелось убежать в страхе, но болезненное, жгучее любопытство влекло сильнее.

Но то, о чем говорили, происходило где-то далеко. В Оси не убивали. Осийцы жили по правилам, а набеги пришлых закончились задолго до рождения Яся.

Город мог за себя постоять. Его охраняли бойцы с кольями, а в арсенале, как говорил отец, до сих пор хранились смертельные штуки из прошлого. Когда-то благодаря им и удалось основать Ось в таком благодатном месте, а потом успешно её защищать. С одной стороны – гора, с другой – жирный кусок земли, где росли овощи и паслись животные, с третьей – ненавистные Ясю леса.

Ось – она всё уравновешивала. Кто-то давно так придумал: Ось – это палка, на которой два колеса. Слева Топор, а справа Гнилка на болотах – окружившая их город часть воды сама попала в ловушку и загнила. Соседям – топорам и гнильцам – нападать на Ось никакого смысла. В Топоре мало что росло. Фермеры из них никакие, зато они делают ножи, ножницы, пилы и топоры – им выгоднее менять их в Оси на продукты и ткани.

Топор – город большой, даже больше Оси, и живут там тоже зажиточно, хотя и правила другие, и не верят они ни во что. А гнильцы небогатые: лягушки, грибы да камыши. На болоте у них растут травы: ядовитыми обмениваются с топорами – те берут их для своих кольев и интриг, а лечебными – с осийцами. Вот и всё, что у них родится. Но худо-бедно живут.

И вот – именно в Оси кого-то убили. Да не кого-то – а пришлого! О топорах и гнильцах девчонка бы так не сказала: значит, в городе гости. А Ясь всё пропустил в своем проклятом лесу, где топор не тупи, лишнее не руби, отрубил – на тебе шишку, сажай, а передохнуть не смей.

Но теперь он обо всём узнает. Передаст новость, а потом и увяжется к Главному.

Сполоснув лицо водой из бочки, Ясь поспешил на поиски отца.

***

В лечебнице его не оказалось: сказали, после осмотра взял травы и ушел.

– Домой?

– На работу. А вот ты почему не в лесу, Ясь? – укорил старший врачеватель.

– Меня за отцом послали, – отмахнулся он, выходя из пропитанного резкими травяными запахами приёмного зала лечебницы.

Отец действительно нашёлся в коровнике. Сидя на низкой деревянной табуретке, он разглядывал коровье копыто. Привычное к его рукам животное жевало сено, никак не реагируя на вмешательство.

– Папа!

Отец вздрогнул. Обернулся, поправляя на носу круглые стекла на веревке. Их ему его друг-стеклодув выточил – отец видит плохо, а в стеклах вроде как хорошо. Они об этом способе в старых бумагах прочитали, а потом по ним же сделали ещё и какие-то плоские штуки на ножках, которые поставили на горе и назвали солнечными панелями. Так никто и не понял, для чего они и зачем им отражать свет.

Отец, стеклодув и теперь вот ещё и Ясна с ними вечно глупостями занимаются. Всё по старому миру тоскуют. Полная ерунда – сейчас надо жить, а не в непонятном прошлом копаться.

– Ты почему не на работе? Не говори только, что снова сбежал, – щёки отца прорезали вертикальные складки.

Недоволен. Опять. Конечно же.

– Девчонка от Главного приходила. Искала тебя. Ты же должен быть дома после лечебницы.

Отец, приподняв косматые брови, снова поправил стекла.

– Что-то случилось?

– Да. Кого-то убили, и Главный тебя ждёт.

– Как, у нас? – отец, похоже, поразился не меньше, чем сам Ясь, когда узнал эту новость.

Ясь отказался вернуться в лес, пока не узнает подробности, а отец слишком спешил, чтобы спорить. По пути в самый центр Оси к дому Главного, мимо деревянных построек мастеров и воспитательного сада, прохожие, как и всегда, приветливо здоровались с отцом и смотрели сквозь Яся, как будто его и не было.

– Последний раз такое случилось лет тридцать назад, ещё до твоего рождения. Как сейчас помню: прежние каменщики, два брата, наследство их отца не поделили. Не успели проститься с умершим в песчанике, как брагой убрались и стали решать, что кому достанется. Один другого и зарезал прямо там. Рядом с отцом и положили.

– И что стало со вторым? – заинтересовался Ясь.

– Выгнали его из Оси, конечно.

– И куда он делся?

Отец пожал сутулыми плечами.

– Да кто ж его знает. Может, в Топор ушёл или в Гнилку. А может, и на север подался.

– Разве это наказание? – поразился Ясь. – Как будто корову или собаку убил.

– За любое убийство одно наказание. Потому у нас такого и не происходит, что никто из Оси уходить не хочет, – тоном детского воспитателя ответил отец.

Спорить с ним бесполезно, не переспоришь. Но он всё же не прав: некоторые из Оси уходили и не всегда возвращались. Не так давно сбежал с одним мешком за спиной приятель Яся Мех. Ночью ушёл, пока все спали. Сильнее мороза боялся, что родня останавливать станет. А сам накануне Ясю шепнул, что в Топор пойдёт: скучно ему в Оси, работа не нравится – его тоже в лесорубы загнали – и правила надоели.

Да и Ясю скучно, но уходить страшновато стало, хотя Мех и звал. Зато теперь думал, верно ли поступил, что остался?

Вот и дом Главного – большой, в три этажа, сложенный из массивных каменных блоков. Рядом такое же каменное строение, но пониже и без окон – казарма охранников. Обычно днём бойцы, которым не досталось поста, тренировались возле неё, но сегодня негде: и на площади, и между зданиями – толпа. Гул слышен чуть ли не от мастерских.

Отец, увидев на крыльце старшую помощницу Главного, протолкнулся к ней. Ясь за ним.

– Что случилось?

Женщина смотрела на толпу, уперев руки в бока и поджав губы.

– Вот все с этим вопросом и пришли. Никто ж язык держать на привязи не умеет: кто увидел, всем рассказал. И все теперь паникуют. Но кто о таком думает? Главное – рассказать.

– Так что, Мара? – словно Ясь уже не объяснил. – Я тебя не пойму.

– Человека убили. Пришлого. Но Главный тебя искал, чтобы ты помог найти того, кто это сделал.

– Главный здесь?

– Нет, на окраине. Справа у ворот, где сараи, – недалеко от любимого лаза Яся? – И тебе сказал туда же идти.

– Так бы сразу и передали, – проворчал отец, спускаясь со ступенек. – Нашли мальчика – по всему городу носиться. И на работу мне надо.

Отец нахмурился и хотел сказать что-то, но закашлялся. И больше не рассказывал любопытных историй. Шли теперь ещё быстрее. Ему не терпелось освободиться и вернуться к коровам, а Ясю – посмотреть, что случилось.

– Ого, да тут весь город собрался! – заметил Ясь, когда приблизились.

И правда: здесь, на отшибе, было сейчас многолюднее, чем на площади. И все галдели.

А вот и сам Главный появился – вышел, согнувшись, из дровяного сарая. Огромный, на две головы выше отца, и уже так же немолод. Седые волосы собраны в длинный узкий хвост.

– Сколько раз повторять: возвращайтесь к работе! Всё! – гаркнул он. – Нечего тут смотреть. Каждому старшие вычтут то время, которое вы тут толкаетесь.

– Да кто убил-то хоть? – выкрикнули из толпы.

Главный скривился и не ответил. Он осматривался, словно искал кого-то – и тут заметил отца.

– Пётр! Проходи поживее, – махнул.

Отца пропустили, и Ясь снова проследовал за ним как хвост.

– Пошли скорее, – положив руку ему на плечо, Главный потянул отца к входу.

Ясь тоже сделал пару шагов, но тут дорогу неожиданно преградили.

– Это он! Я его тут и видел! – рыжий кучерявый толстяк в сером мешковатом жилете охранника указал пальцем ему в грудь.

Ясь обмер. Тот самый охранник, с которым он столкнулся по дороге из леса!

– Что это значит? – спросил Главный.

– Мой сын, – вздохнул отец.

Главный нахмурился.

– Что ты видел, Вол?

– Он был тут днём. Пролез через частокол здесь, – охранник снова указал толстым пальцем, на сей раз в сторону лаза. – Это его я искал в сарае, когда нашёл… – он вздохнул.

– Тело, – уточнил Главный.

Оглядев примолкшую толпу, ловившую каждое слово, он добавил:

– Давайте-ка зайдём внутрь, и ты всё расскажешь.

Ясь тоже огляделся, но отступать некуда. Влип по самую макушку. Остался только один путь – внутрь.

Там горел масляный фонарь. Посередине лежало что-то, прикрытое тряпкой. У входа сидели на поленьях одна из врачевательниц и охранник, а в дальнем углу прямо на земле – человек с большой чёрной собакой.

– Ну? – спросил Главный.

– Да что… Отправил меня старший за дровами для казармы на лесоповал. Иду я – и его вижу, как он за деревьями пьёт из бутылки. Да уж точно не воду, – фыркнул толстяк. – Я его окликнул, а он – ноги в руки. Явно с работы сбежал. Я – за ним, а он от меня бегом. Так до самого города гнал, а потом через эту дыру в частоколе протиснулся и пропал. Стал я его искать, обхожу сараи – а тут это… Ну, я и к вам…

– В таком случае вряд ли это сделал он, если ты преследовал его от самого леса, – интерес Главного явно угас, в отличие от отцовского.

– Его нужно посадить в мешок, – сказал толстяк.

– Да, – задумчиво почесал голову Главный.

– Может, он что-то видел, – предположил отец.

Как обычно, вокруг говорили так, как будто Яся здесь нет.

– Ничего я не видел, – сказал он хмуро. – Вышел в город и домой пошёл. Лучше спросите охранников у ворот.

– Думаешь, без тебя бы не догадались? – рыкнул толстяк. – Спросили. Они ничего не видели и не слышали. Далековато до них отсюда.

И тут вспомнилась изумленная девушка с тряпками. Может, не только появление Яся её так удивило? Он поделился мыслями.

– Найти бы её, – глухо откликнулся человек в углу.

– Пётр, взгляни на тело, – предложил Главный.

Он отбросил тряпку. Под ней лежал незнакомец в непривычной одежде: чёрные штаны и заправленная в них чёрная рубаха. В Оси так ткани не красили и одежду не шили – пришлый и есть.

И рубаха его, и земляной пол – в крови: горло пришлого перерезано от уха до уха. Ясь сглотнул.

– Тонкое лезвие, – отметил отец. – Не топор точно. И не ножницы, и на наши ножи не похоже – у них лезвия кривые.

– Я тоже заметил, – сказал Главный.

– Это его нож. Лёни. Вон он, у поленницы. Весь в крови, – указал рукой человек в углу. – Она же, докторица ваша, его уже находила и снова туда бросила.

– А что мне с ним делать? – огрызнулась врачевательница.

Дурнело сильнее. Ясь снова сглотнул и попятился – но мощная ладонь ткнула в спину.

– Куда собрался? Главный, мне отвести его в мешок?

– Ну и нравы тут у вас, – сплюнул незнакомец. – Мой друг убит в вашем городе, а он свидетеля видел. Сначала найдите свидетеля – а потом делайте с ним всё, что тут у вас положено, мне дела нет.

– Мы найдем виновного. И накажем его, – пообещал Главный. – В Оси всегда порядок – и был, и снова будет.

– Как? Изгоните из города, так тут наказывают? – прошипел пришлый. – Не пойдёт. Со своими делайте, что хотите, но он чужого убил. По нашим правилам судить положено, если у вас и правда порядок.

Главный миг подумал и кивнул.

– Пусть будет по-твоему. Как наказывают у вас?

– Кровь за кровь, – со злостью, но при этом и с оживлением выплюнул чужак.

Или Ясю показалось, или Главный и в самом деле дёрнулся.

– Ну, что ж. Я уже дал тебе слово – а слово я всегда держу.

– Любите вы тут словами кидаться… Красивыми…

– Ты не прав, человек, – спокойно сказал отец. – У тебя горе, и ты зол. Но наша Ось – равновесие. Тут и правда порядок, и обещания мы всегда держим.

Однако – подумалось – отец и Ясна иногда по вечерам делают для помощниц Главного бумагу из опилок и чернила из жженной кости и смолы, чтобы те записывали по просьбам горожан, кто и чего кому должен, а потом решали споры.

Нет, не всегда соблюдаются правила. Каменные мешки пустуют редко, и сидят там не только скандалисты или те, кто днем пил брагу, или работу прогулял. Бывают и такие, кто обманул и плохой товар обменял, долг не вернул или – хоть и редко – даже что-то украл. За две кражи – мешок, а за третью – изгнание.

– И ты туда же, мужик, – протянул пришлый.

Ясь впервые слышал, чтобы с отцом и с Главным кто-то так разговаривал.

Отец не ответил. Он поднял окровавленный нож, покрутил в руках, будто не знал, что делать с ним дальше.

– А вы откуда будете-то? – спросил он.

– Не знаю, зачем тебе это сейчас, но мы из Нового Сибирска пришли.

– Впервые слышу.

– Это далеко отсюда. На севере. Мы долго шли, несколько недель.

– И что же вас привело? – спросил Главный.

– Вот для этого точно не время. Позже всё расскажу.

Толстяк сопел за спиной, и наконец не выдержал:

– А что мне делать с этим? – он явно имел в виду Яся.

Главный взглянул на пришлого прежде, чем ответить:

– Идите искать ту девушку.

Да как её найти в огромной Оси? Хотя там, на улице, Ясь найдёт возможность улизнуть… Но только что толку теперь прятаться: уж его-то, в отличие от девушки, точно отыщут.

– С ним? – воскликнул охранник.

– Да. Заодно и присмотришь, чтобы он никуда не делся.

– А потом – в мешок? – с надеждой спросил толстяк.

– А потом – ко мне, – отрезал Главный. – Идите.

Ясь охотно шмыгнул в дверь, а удар в спину ещё больше его ускорил.

***

– И как, по-твоему, мы будем её искать? – зло прошипел охранник, когда толпа, выкрикивающая вопросы, осталась в стороне.

Ясь пожал плечами.

– Давай выйдем из города и снова пролезем в частокол – так будет ясно, где я её видел.

– Никуда мы не полезем. Я и так знаю, где ты вылез. Пойдём туда.

Остановившись перед лазом, Ясь огляделся.

– Она была здесь. Шла, наверное, к воротам и на ручей. Может, она и сейчас там: стирка – дело долгое, а у неё была корзина с бельём.

– Так что ж ты сразу не сказал?!

Пошли к ручью. Он стекал с правой стороны города с той же самой горы, в которой выдолблены горянки, но, чтобы попасть туда, приходилось делать солидный крюк. Так специально задумано, чтобы без необходимости не ходили. Все ресурсы нужно беречь.

Ясь, которого всё время подталкивал Вол, чувствовал себя пленником на верёвке. Рабом из рассказов пришлых.

На ручье, действительно, стирали три женщины. Похожей на нужную среди них не оказалось.

– Видели ли вы, – Ясь напрягся, вспоминая случайную встречную, на которую смотрел-то лишь миг, – Невысокую такую, тёмную? С тряпками?

Вол фыркнул, но зря – девушку знали:

– Лидию? Да, она сегодня стирать приходила.

– А где она сейчас?

– Так на работе, наверное. В лечебнице.

Как тесен мир и долог этот день!

– Ох, и умотал же ты меня сегодня! – простонал охранник, очевидно, думая о том же самом. – Просто сил моих больше нет.

– Похудеть бы тебе – легче станет, – миролюбиво заметил Ясь, за что получил новый тычок под рёбра.

– Заткнись!

– А у меня ещё кое-где брага закопана. И, спорим, ты её не найдёшь, – сказал внутренний бес губами Яся, когда снова побрели к городу.

И поморщился. Уж на что хорош сапожник, а за сегодняшний день и его работа дала сбой: шов на правом башмаке перекосился и стал тереть.

– Зато Главному скажу, что ты её прячешь.

– А как докажешь? Я отвечу, что ты врёшь.

– А зачем ты мне вообще о ней рассказал?

– Выпить хочу. Вот и подумал, что и тебя могу угостить.

– Это неправильно. У тех, кто пьёт брагу, бывают больные дети, – буркнул Вол.

Ясь расхохотался: так слово в слово говорили воспитатели в саду – ровно до того самого дня, пока не решали, что их подопечные достаточно выросли для работы.

– Как знаешь.

Какое-то время шли молча.

– А ты не врёшь?

– О чём? О браге? Нет.

– Тогда пошли.

– Это ж неправильно? Не хочу.

– Зачем тогда говорил?

Выходило так, что теперь Вол уговаривал Яся выпить на работе – за что положен мешок – и он снова рассмеялся. Но уговорить себя дал – повёл к одному из многих своих тайников. Разрыв руками сухую почву, он вынул бутыль с мутной жидкостью. Спрятались за деревьями и в полном молчании её отполовинили, передавая друг другу. Затем Вол уселся на землю, вытянув ноги, достал самокрутки, спички и закурил.

– Ого, богато живёшь! – присвистнул Ясь.

– Держи, – поделился Вол. – Это мне товарищ из Топора передал. За помощь одну.

– За какую?

– Неважно. Как тебя звать-то?

– Ясь. А тебя?

– Все Волом зовут, и ты зови.

– А почему Вол? – снова спросил бес в Ясе, хотя ответ и очевиден.

– Ну ты глянь на меня и попробуй догадаться, – раздраженно сказал охранник. – А почему Ясь?

Ага, думал, что ответа нет?

– Мать говорит – потому что у меня глаза были ясные, когда родился. Отец хотел назвать Петром – так его зовут, деда, прадеда звали – в общем, всех. А она ни в какую: Ясный он, и всё. Вот так и назвали, а коротко – Ясь.

– Ого, – с сомнением сказал Вол, выпуская дым и вглядываясь в Яся.

– Ну, потом-то она передумала. Ничего, говорит, в тебе не ясно. Но и сестру же мою ведь тоже так назвала – Ясна. Ну а потом отец победил. Младших зовут Пётр и Агния, как и их с матерью.

– Выходит, у вас небольшая семья.

– Ну да. Но отец хороший работник, ему за работу достаточно дают еды и материалов, так что живем нормально.

– Про это я слышал, – с завистью отозвался Вол. – А почему ты в лесу работаешь? Ни на что не годен?

– Вроде того, – пожал плечами Ясь. – Я вообще к работе не очень.

– Все должны приносить пользу и ресурсы, – снова словами воспитателя сказал Вол.

– Но ты их не приносишь.

– Я? Еще как приношу. Я за порядком слежу! А вот от тебя ни того, ни другого.

– Да ладно? От меня? – рассмеялся Ясь, указывая на подходящую к дну бутыль.

– Это из-за тебя, – Вол выпустил дым прямо ему в лицо.

Ясь закашлялся, а потом ответил тем же.

– Ты гад, – сказал Вол.

– Ага, – Ясь сделал еще один глоток и передал бутыль.

Вол допил и вытер рот тыльной стороной ладони. Огляделся – куда деть бутылку.

– Да брось.

– Ты что? Это стекло! Нужно на переработку. Пока оставлю, но вернусь за ней.

– Слушай, а может, не пойдём искать девушку? Скажем, что не нашли.

– Да ты в своем уме? А ну вставай, – Вол поднялся и качнулся.

По дороге в лечебницу у Вола внезапно развязался язык и он рассказал о том, как однажды поймал воровку яблок в соседнем от убитого сарае. В обмен на молчание она сорвала с себя одежду – но яблоки всё же пришлось вернуть.

– Гад – это ты, – хмыкнул Ясь. – Она хоть неплоха была?

– Кто?

– Да девка эта.

– Так я её и пальцем не тронул, ты чего такое придумал? Я её к помощнице Главного отвел, и она у неё из продуктов вычла. Пожалела, не стала сразу в мешок. Беременная та была.

Пришли.

– Ты, смотрю, весь день без дела шастаешь, – начал врачеватель, но потом увидел охранника.

– У меня как раз есть дело. Да ещё какое, – ответил Ясь. – Там в сараях пришлые…

– Мы ищем твою помощницу Лидию, – перебил Вол.

– Она ушла к больным в Гнилку. Где-то через три солнца вернётся, – сказал врачеватель.

– И что теперь? Пойдём в Гнилку? – уныло спросил Ясь, когда покинули лечебницу.

Округлив глаза, Вол потряс головой. Даже мелкие рыжие кудри на ней протестовали – каждая по отдельности.

– Сейчас? Почти ночью?

Красное солнце тускнело в небе и на улице стремительно холодало. Жаркий день всегда переходил в ледяную ночь. Отец где-то вычитал, что двести лет назад всё было совсем иначе: что один долгий период – жаркий, потом – средний, потом – холодный, потом опять – средний, и дальше по кругу, и так всегда в каждые 365 дней – он без ума от этой цифры. Странно и сложно представить – но старый мир вообще невообразим и непонятен.

– А ещё я видел мальчишку на рынке, – вспомнил Ясь. – Он сказал, что ходил в сараи. Давай тогда будем его искать.

– Да где ж мы сейчас найдём твоего мальчишку? Всё, не могу больше. Устал, ноги не держат, – сдался Вол. – Никуда не пойду.

– Ну тогда пойдём к моему отцу. Может, он что-то придумал. А завтра продолжим.

Вол взглянул с недоверием, но надеждой.

– Тогда я останусь у тебя и буду за тобой следить.

– Оставайся. У нас зал и две комнаты. И даже ванна есть, но за водой…

– Нет-нет. И на ручей, и даже на море я тоже не пойду, и греть ничего не буду, – опередил Вол. – Я вообще больше никуда не пойду. Мне бы поспать. И поесть.

Ясь кивнул. Он бы тоже не отказался.

Глава 2. Гости

Домой пришли уже в почти полной темноте, так что замёрзли порядком.

– Ещё один гость? – не слишком-то дружелюбно заметила мать, разливая суп из котелка.

За большим каменным столом ожидала ужина не только семья, но и незнакомец в чёрном, одетый в точности как тот убитый. Очевидно, второй пришлый из сарая. Там, в темноте, Ясь не сумел толком его разглядеть. Как-то так, видно, вышло, что отец пригласил его на постой.

Вол, по-прежнему стоя на пороге и как будто не решаясь его переступить, потёр огромные красные руки, подул на них. И вдруг из-за большого сундука у двери послышалось злобное рычание – тут уже отпрянул и Ясь.

– Джерри, тихо! – велел пришлый.

– Да заходите уже и садитесь за стол, – сказал отец.

Ясь взглянул за сундук. Оттуда на него посмотрели круглые жёлтые глаза, красноватые и злые. Огромная собака, чёрная и мохнатая, определённо куда больше напоминала дикого зверя из рассказов торговцев-топоров, чем домашнего питомца.

– Не трогай её пока. Пусть привыкнет, – предложил пришлый.

Как будто Ясю могла прийти в голову настолько безумная мысль! Пожалуй, зверюга сразу отхватит руку по локоть. Он даже вздрогнул.

Ясь и Вол уселись на лавку с краю, подвинув маленького Петьку.

– А ты тоже у нас спать будешь? – спросил он Вола. – А где мы все поместимся?

Мать громко вздохнула. Она закончила разливать суп и сразу же разложила по тарелкам и жареную капусту.

– Вода для питья в бочке, – сказала она, усаживаясь на табуретку.

– У меня есть брага, – гость наклонился к своему мешку, стоящему у стола, и вынул плоскую флягу.

По отцовскому счёту ему, наверное, лет сорок или даже чуть больше. Крепкий, кожа и глаза светлые, а волосы и борода – напополам чёрные и седые.

– А что это? – спросил Петька, указывая на флягу.

– Бяка, – ответила мать.

– В Оси не пьют, – улыбнулся отец. – Не принято, разве что по праздникам и немного.

– На гены плохо влияет, – неожиданно язвительно и недобро сказала Ясна.

– На что? – удивился Вол.

Ясна усмехнулась.

– На будущих детей, – объяснил Ясь. – Ты мне то же самое говорил.

Бес, донимавший его весь день, протянул руку к фляге – прямо на глазах изумленных родителей:

– А я бы выпил, если угостишь.

– На здоровье. Для того и достал, – откликнулся пришлый.

Отец выразительно хмыкнул и сдвинул брови, разглядывая деревянную ложку.

Ясь отхлебнул. Необычная брага с древесным привкусом.

– Будешь, Вол?

– Уже вечер. Работа закончена. Можно глоток и выпить, – оглядев собравшихся, будто извинился охранник и приложился к фляге.

Пришлый снова нырнул в мешок и вынул еще одну, протянул Ясне:

– Будешь?

– Не стесняйся, дочь, – сказал отец.

– Нет, не буду.

– Хозяйка? – продолжил пришлый.

– Воздержусь. Мне рано на работу, – мать работает на пекарне и действительно встаёт раньше всех.

Гость отхлебнул сам.

– Кстати, я Дмитрий.

Все представились и принялись за еду.

– А у вас, вижу, овощной день? Мяска бы, хозяйка. И мне, и моей Джерри, раз вы уж так любезно нас пригласили.

– Нельзя! – в ужасе выкрикнула молчаливая маленькая Агния.

– Мы не едим мяса, – поджала губы мать.

– Вы или вообще?

– Мы в Оси, хотела сказать жена. Это запрещено.

– Карается изгнанием, – жуя капусту, уточнил совсем захмелевший Вол.

– Животных слишком мало, их нельзя истреблять, – снова раздраженно сказала Ясна. – Иногда нам можно ловить рыбу в ручье.

– Два раза в год – накануне нового и в срединогодие, – уточнил отец.

Это главные осийские праздники, за соблюдением которых он всегда следит. Отец отмеряет годы по старинному календарю, методично зачеркивая на стене в зале по очереди каждый из заранее расчерченных 365 дней, а каждый четвертый год – 366. Это его ритуал, как и изменение цифры у входа в горянку – там, где её могут видеть все соседи. Он исправляет её, когда все дни на стене зачеркнуты, а после стирает и рисует новый календарь – и так всю жизнь.

Он любит повторять своим детям, что так завещал его отец, а тому – его отец, а тому – прапрадед, и что благодаря им люди в Оси знают, который сейчас год. Тому он учил и Яся, но, хоть принцип он и легко понял, а только смысла не видел всё равно никакого. Во-первых, не все умеют читать даже цифры, а во-вторых – и самое главное – а какая разница, какой идёт год? Но зато Ясна унаследовала бесполезную страсть к прошлому. Она и к урокам отца всегда относилась внимательно, и сама постоянно просила о чём-нибудь рассказать. Вот сестра и будет преемницей этого ненужного календаря.

– А какие ещё у вас праздники? – спросил пришлый.

– Рождение ребёнка, свадьба, – пожала плечами мать.

– В Гнилке, говорят, ещё какие-то обряды проводят для своих идолов и солнца. А в Топорах праздники в честь боев и основания Топоров. Их Главный решает, когда будет и то, и то. Иногда долго что-то празднуют, – вставил Вол.

– А что такое идолы? – спросил Петька.

Ясь наконец-то изловчился и одной ногой стянул с другой теревший башмак.

– А что, у вас как-то иначе? – проигнорировав любимца, спросила пришлого мать.

– Новый год, свадьба, рождение – как и у вас. Причём рождение каждый год празднуем. И основание города, да.

– А какой у вас сейчас год? – оживился отец и вдруг, отвернувшись, закашлялся.

– Надеюсь, тебе помогут травы, – обеспокоенно прошептала мать.

– Сто тридцать второй – мы от основания Нового Сибирска их считаем. Ну что, ребята, – перегнувшись через стол, обратился пришлый к Ясю с Волом, – Раз уж вы оба здесь, и никто никого не принёс в мешке – может, вам удалось что-то узнать про убийство моего друга?

Похоже, решил, что о традициях поговорили достаточно.

– Не за столом же! – возмутилась мать. – И не при детях!

– В мешке не носят, там сидят. Это горянки такие для наказания, – проворчал Вол. – Маленькие и неудобные.

Косясь на родителей, которые в любом случае наверняка в бешенстве от всего, что успел Ясь за день, он обстоятельно ответил на вопрос пришлого. Не дожидаясь конца рассказа, мать позвала Петьку с Агнией и повела их в комнату.