Rachel Meinke
ALONG FOR THE RIDE
Copyright © 2021 by Rachel Meinke
The author is represented by Wattpad.
© А. Панова, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2021
© Иллюстрация на обложке, TBD
* * *
Для моих Wattpad-читателей: без вас все это было бы невозможно
Глава 1
ЛОС-АНДЖЕЛЕС, штат КАЛИФОРНИЯ
– Простите, – раздалось за моей спиной. Я обернулась к молоденькой девушке с сияющей улыбкой.
– Сфотографируете нас?
Я подняла глаза и буквально в полуметре увидела изображение Коннора Джексона в натуральную величину. В белой рубашке и темно-синих шортах, волосы живописно растрепаны. Похоже, его глазам добавили немного блеска, а улыбка ослепляла рядом жемчужно-белых зубов. Он щеголял в последней модели туфель Luxem, отчего и был установлен в самом центре обувного магазина.
Возле фигуры стояла стайка девочек-подростков, все примерно моего возраста. И они очень хотели сфотографироваться с картонным Коннором Джексоном.
– Конечно, – сказала я и взяла у нее телефон. Сделала пару снимков и вернула мобильный.
– Спасибо, – она залилась краской, ее глаза блестели от возбуждения.
Было совершенно невероятно видеть картонную фигуру собственного брата в обувном магазине. И еще более странной оказалась просьба девчонок сфотографировать их с ней.
– Какую песню ты любишь больше всего? – не сдержав улыбки, спросила я.
– «Сумерки»! – гордо воскликнула она, а другие девочки закивали в знак согласия.
Худшая из песен, когда-либо выпущенных Коннором!
– В самом деле?
– Вы слушаете Коннора Джексона?
– Буквально каждый день.
Тут меня дернули за руку, и я вернулась к своей лучшей подруге Дженике Терри:
– Мы опоздаем!
– Было приятно познакомиться! – через плечо крикнула я, когда Дженика тащила меня к выходу из магазина.
Мама Дженики ждала снаружи с ключами в руках:
– Поторопитесь, девочки!
Я проскользнула на заднее сиденье микроавтобуса, за мной Дженика.
– У вас есть какая-нибудь еда?
Мама Дженики – моя вторая мама. Мои родители вечно заняты, и только Мама Терри таскала меня на футбольные тренировки и игры. Мы проводили долгие часы в машине, жалуясь на школьные занятия, смеялись и закатывали глаза, слушая треп Дженики о Конноре.
– Что за девчонки? – спросила Дженика.
– Поклонницы Коннора Джексона.
Ее глаза загорелись:
– Что, правда?
Мы с Мамой Терри засмеялись.
– Девочки, вам нужен душ, – покачав головой, сказала Мама Терри. – Страшно представить, в каком состоянии ваша форма. Отстирать ее будет непросто.
– Мы же утром играли, – засмеялась Дженика. – Как, по-твоему, от нас должно пахнуть?
– Я не думала, что настолько ужасно, – ответила Терри, потянулась и открыла крышу. – К счастью, это последняя игра турнира.
Мы въехали на стоянку; торговый центр совсем недалеко от футбольного поля.
– Я очень надеюсь, что мы победим, – сказала я, когда машина остановилась. – Обидно добраться до финала и проиграть.
Дженика раздраженно фыркнула:
– Да уж, конечно, столько вытерпеть, и все без толку.
Мы вытащили наши футбольные сумки из багажника и пошли к команде.
– Где вас носило? – спросила Лесли, когда мы подошли к игрокам, слонявшимся по полю в ожидании игры.
Я плюхнулась на землю:
– В торговом центре.
Тренер Джефферсон засмеялся:
– Неужели ты наконец-то купила новые бутсы?
Я вытащила из сумки свои бутсы, только что заклеенные изолентой:
– А вот и нет. Немного клейкой ленты, и подошвы как новые.
– Ты опять пропустила наши турнирные приметы, – покачав головой, сказала Лесли во время разминки. – Очень обидно.
– Обещаю, я все тебе компенсирую, – смеясь, ответила я.
– Капитаны, пошли, – крикнул тренер Джефферсон.
Это был сигнал для меня.
* * *
– Где моя защита? – закричала я, отступая к воротам.
Я взглянула на тренера Джефферсона, и он показал мне единицу. До конца матча осталась одна минута. Одна минута до нашей победы.
Хейли отбила мяч из штрафной, прямо в ноги Дженике.
– Давай, Джен! – завопила я, вытирая пот со лба подолом своей майки.
Она обвела защитника, передала мяч крайнему на левый фланг и побежала по полю, когда нападающий пробил мяч над защитой.
– Бей головой! – завопила я.
Дженика подпрыгнула, достала головой мяч и послала его в угол ворот.
Я рванула с моего места в штрафной на другой конец поля. Дженика прыгнула в мои объятия, визжа от радости. Наше торжество прервал рефери, указав на наши позиции. Соперники начали атаку. Как по заказу, они побежали по правой стороне поля.
Я рванула назад:
– Держать!
Моника ударила по мячу, а полузащита передала его нападающему.
Это была гонка, моя и Марси Адамс, звездного форварда «Сан-Франциско Снейкс».
Я достала мяч на полшага быстрее нее, подпрыгнула и головой выбила за линию. Она столкнулась со мной в воздухе, и мы обе свалились в грязь.
– Ты в порядке? – спросила Мишель, стягивая вратарскую перчатку.
– Прекрасно, – ответила я, ухватилась за ее руку и поднялась.
Марси стояла, свирепо глядя на меня.
– Ходи оглядывайся! – бросила она, возвращаясь на место, и в этот момент судья засвистел, объявляя конец игры.
У нас: 2. «Снейкс»: 1. Это была победа.
– Я бы тебя обняла, – сказала Дженика, когда я выбежала с поля, – но ты вся в грязи.
Я сжала ее в объятиях так, что она взвизгнула.
– Ты воняешь как бомж! – крикнула она, смеясь, а я сжала ее еще крепче.
Подошел тренер Джефферсон и протянул руку:
– Горжусь вами.
Я присоединилась к девочкам, чтобы обменяться рукопожатием с соперниками. Когда дошла до Марси, она отдернула руку.
Но когда мы расходились, я крикнула ей:
– Хорошая игра!
– Кейтлин, хватит воевать, – сказала Дженика, подталкивая меня к нашей скамейке.
Вновь и вновь мысленно переживая победные моменты нашей игры, я сняла щитки и запихнула все вещи в рюкзак. Когда тренер Джефферсон поздравил нас с победой в турнире, до меня окончательно дошло. Наш тяжкий труд был достойно вознагражден.
Пока он говорил, я улыбалась все шире, а потом потащила всех обниматься.
– Кейтлин! – взвизгнула Лесли. – О боже!
– Идите к нам, тренер, – крикнула я. – Обязательное победное групповое объятие!
Я чувствовала, как сквозь стоны и жалобы у девочек пробивается радостная энергия победы. А потом вся эта обнимающаяся орава свалилась прямо на меня.
– Слезьте с меня! – завопила я. Но не смогла сдержать смех – уходило напряжение последних дней.
– Церемония награждения! – позвал тренер. – Давайте уже, пошли.
Посмеиваясь и обсуждая игру, мы направились к тенту, под которым проходила церемония. Под жарким душным навесом нам пришлось выслушивать, как ведущие расписывают спонсоров и о том, как они им благодарны. Если ты, взмокший и липкий, стоишь рядом с такими же взмокшими и липкими людьми, радостное волнение быстро проходит.
Когда мы получили наша золотые медали, началась суматоха с фотографированием. Во время награждения после турнира, когда все грязные, взмокшие и уставшие, выходят самые паршивые снимки. Но они же и самые лучшие.
Церемония подошла к концу, и мы стали прощаться. Это был последний турнир сезона, начиналось лето, и команде нужно было восстановиться, прежде чем начать все сначала. А я собиралась уйти совсем.
– Ты о нас даже не вспомнишь, – сказала Лесли. – У тебя теперь будет совсем другая жизнь.
– Всем только кажется, что это шикарно, – поправила я, – я бы предпочла остаться с вами, подруги.
– Ты будешь развлекаться, – возразила Моника. – Отдыхать на всю катушку.
Это было точно не про меня.
– Я постараюсь.
– Твой папа уже едет? – спросила Дженика, когда мы возвращались к машине.
Первый раз за несколько часов я проверила телефон; около часа тому назад папа оставил сообщение, что он выехал из нашего дома в Лос-Анджелесе к футбольным полям в Санта-Монике.
– Он должен быть с минуты на минуту, – сказала я. – Он не всегда держит меня в курсе.
Она сложила руки на груди, глазами осматривая стоянку в ожидании моего отца.
– Ты будешь вечером смотреть интервью?
– Конечно, это важно для всей семьи, – сказала я.
– Я жду с нетерпением. Коннор теперь такой знаменитый.
Это правда. Коннор моментально покорил страну, когда одна из его записей на YouTube стала вирусной. На его пение обратили внимание, и вскоре он оказался в студии, сделал пробную запись, на которую ему дали деньги родители.
Не успели мы опомниться, как он, имея в активе свое демо, уже вел переговоры с «Лайтшайн Рекордс». Теперь он был ходячей говорящей поп-звездой с плаката. Это было похоже на вихрь, если не сказать больше. В нашей жизни все поменялось: наши родители оставили свою обычную работу, чтобы помочь ему с карьерой, песни моего брата звучат на радио, клип «Сумерки» посмотрели более 200 миллионов раз, и его самого приглашают в сериалы и даже в эпизоды в фильмах. А сейчас мы собираемся в турне по стране с Маккензи Льюис, восходящей поп-звездой, и «Скайлайн», моей любимой группой.
Краем глаза я увидела въезжающий на стоянку «Лексус» отца.
– Он будет горд за тебя, – сказала Дженика.
– Бьюсь об заклад, он даже не спросит, как прошел турнир.
– Да ну, неправда, – неуверенно возразила она.
– Да точно. Мне пора идти.
– Я позвоню тебе вечером после интервью.
Я подняла вверх большой палец и пошла к папиной машине.
– Нет, нет, нет, – отец говорил через Bluetooth. – Мы заказывали другую куртку.
Я подключила наушники к телефону, правый воткнула в ухо, оставив левое ухо открытым на случай, если папа вдруг решит поговорить со мной. Закрыв глаза и откинув голову на подушки возле окна, я погрузилась в музыку «Скайлайн». Я видела их в прямом эфире, когда они играли для тридцати человек в Бофорте, штат Южная Каролина, – на своей родине. Это четверо братьев, быстро поднявшихся в поп-чартах после того, как мой брат раскрутил их альбом на своей странице в сети, и я, возможно, тоже приняла в этом некоторое участие.
– Зачем нужна еще примерка? – возразил папа. – Мы уже мерили, была заказана другая кожаная куртка.
Мой турнир прошел блестяще, пап. Мы заняли первое место. Спасибо за интерес и участие в моей жизни.
– Ладно, все в порядке, – бормотал отец. – Давайте на этот раз сделаем все правильно.
Я? Я в порядке. Я устала, и все болит. Но знаешь, это того стоило. Мы ведь заняли первое место, и все такое.
Отец повесил трубку, и машину заполнила тишина.
– Все прошло хорошо? – спросил отец. – Ну, там, футбол и все такое.
Меня обдало жаром от волнения. Я даже не ожидала, что он спросит.
– Все было в самом деле очень здорово, – начала я. – Мы выиграли…
Зазвонил телефон, и отец предупреждающе поднял палец.
– Это Лори; я должен обсудить с ней расписание. Потом продолжим наш разговор.
Закрыв глаза, я позволила голосу Зака Мэттьюза успокаивать мое уязвленное самолюбие. Часовая поездка была мучительной, и когда мы подъехали к дому, я с трудом выбралась из машины.
– Кейтлин? – голос мамы из кухни.
Я не ответила, поднялась на второй этаж и заперла дверь своей комнаты. Я сорвала с себя форму и швырнула ее через всю комнату. Единственный раз он удосужился спросить меня о турнире, и то не дослушал, потому что Коннору было что-то нужно. Все эти дни были посвящены только брату. Расписание Коннора. Турне Коннора. Сегодня примерка кожаной куртки Коннора.
Коннор чертов Джексон.
Родители словно забыли, что я тоже существую. У меня есть свои увлечения и интересы, и я занимаюсь тем, что находится за пределами царства Коннора Джексона.
Я сбросила с себя пропотевшее белье и быстро приняла душ. Потом улеглась в постель с полотенцем на голове.
– Кейтлин? – мамин голос за дверью. – Ты будешь с нами ужинать?
Я вскочила с кровати, прошлепала по деревянному полу и приоткрыла дверь.
– Нет.
Она прошла в комнату и присела на краешек кровати.
– Ты мне так и не написала после финальной игры.
– Тебе действительно интересно? – спросила я, опускаясь рядом с ней.
– Конечно, родная моя. Каждая мелочь.
– Ты ведь даже не разбираешься в игре, – поддела я.
– Как же, а положение вне игры, – сказала она, махнув рукой. – И когда показывают карточку. Ну, и про игру рукой.
Я растворилась в ее объятиях, как делала в детстве или от обиды.
– Интервью твоего брата начнется через несколько минут, – сказала она. – Пойдешь смотреть?
Как бы шумиха вокруг Коннора Джексона ни достала меня, он все же был моим братом. И я им очень гордилась.
– Да, иду.
– Тебя ждет тарелка теплой лазаньи, – она слегка подтолкнула меня в плечо. – И я приготовила свежий чесночный хлеб как раз к твоему приезду.
– Для меня?
– Кто же еще может съесть целый батон чесночного хлеба в одиночку?
Мы спустились вниз, где меня ждала моя лазанья и целая гора чесночного хлеба. Когда я добралась до дивана, отец уже сидел перед включенным телевизором.
– Коннор, подвинь сестре сервировочный столик, – расчищая мне место, сказала мама.
Он оторвался от телефона:
– А?
– Сервировочный столик для сестры.
– Она сама переломится?
Отец протянул руку за диван и, придвигая мне столик, взглянул неодобрительно.
– Интервью начнется через минуту. Прекратите споры.
Я промолчала.
– Коннор Джексон, – объявил репортер, когда физиономия моего брата осветила экран, и люди в студии захлопали.
– У них были таблички? – спросила я. – Такие, знаешь, чтобы люди тебя одобряли?
Коннор, не отрываясь от телевизора, сделал непристойный жест. Отец снова взглянул неодобрительно. Я это заслужила.
Репортер заливался соловьем о Конноре и его успехах.
– Итак, скажите, – репортер наклонился к нему. – Каково это, быть ведущим певцом в собственном турне?
– Это честь для меня. Я очень рад поделиться моей новой музыкой со своими поклонниками.
– Ходят слухи о мировом турне в будущем. Ваш комментарий?
Я подавила смех. Это вообще первые большие гастроли в его карьере, и уже ходят слухи о мировом турне?
– Пока только одно турне, – он тоже засмеялся. – Начнем с Соединенных Штатов и посмотрим, что получится.
Он откашлялся:
– Но мировые гастроли – это, безусловно, то, чем я с удовольствием займусь позже.
Реальный Коннор издал стон:
– Звучит, как будто я по сценарию говорю.
– Я так не думаю, – сказала мама. – Я считаю, что это прозвучало искренне.
– Это все было написано в сценарии, не так ли? – отметила я.
– Но это не должно звучать так.
Интервью продолжалось еще десять мучительно долгих минут.
– После рекламы мы услышим «Сумерки», лучшую песню Коннора! – объявил репортер.
Конечно же, «Сумерки».
– Для твоего первого интервью на всю страну считаю, что все прошло исключительно хорошо, – сказал отец. – Продуманный разговор, легкие улыбки, ты всех просто очаровал.
– Ну еще бы.
Мама посмотрела на меня.
– Кейтлин? Что ты думаешь?
– Об интервью?
– О чем же еще? – спросил Коннор.
В моей груди поднялась волна гнева, и я занялась поеданием лазаньи, чтобы не выпустить эту волну наружу.
– Думаю, это было миленько. – сказала я. – Стандартно. Не грандиозно, но и не плохо. Средне.
Коннор сжал губы, и на мгновение я почувствовала себя виноватой.
– Если у тебя нет конструктивных предложений, Кейтлин, в следующий раз держи свое мнение при себе, – сказал отец.
Мое чувство вины моментально испарилось.
– Я постараюсь.
– Коннор Джексон исполняет свой хит «Сумерки»! – объявил репортер. Камера повернулась к сцене, на которой стоял Коннор. Все прошло без сучка и задоринки. Его голос был ровным, танцевальные движения точны.
По мне, так это была средненькая попсовая песенка: нудная и бессодержательная. Он пел «Сумерки», потому что люди этого от него ждали, потому что сегодня они все хотели слушать именно это. Но сердце его сейчас молчало.
В конце клипа мама захлопала.
– Ты пел прекрасно.
Отец поднялся – в руке телефон.
– Как я уже говорил, все прошло очень хорошо. И полагаю, это в будущем откроет нам многие двери.
Он вышел из комнаты, мама поспешила за ним, сказав, что сразу вернется. Я потянулась за своим телефоном, там было новое сообщение от Дженики.
– Тебе не понравилось, – как ни в чем не бывало заявил Коннор.
– У меня нет никаких конструктивных предложений, – я пожала плечами.
– И?
– И меня это не впечатлило. Половину времени было вообще не похоже, что тебе это нравится. Ты выглядел зажатым, неуклюжим, словно тебе некомфортно.
– Наверное, потому что так и было.
С улыбкой на лице вошла мама.
– Ну вот, Кейтлин, я тебя слушаю. – Она села рядом со мной. – Помнишь, я говорила, каждую мелочь. Расскажи мне про офсайды.
– Про что? – наклоняясь вперед, спросил Коннор.
– Ты помнишь, что у Кейтлин в эти выходные был турнир по футболу?
Коннор не ответил. Конечно, он не помнил. В отличие от его интервью мои игры не транслировались в каждом доме. Никто не пришел посмотреть мою игру; мама была единственной, кто хотя бы позвонил. У меня не было платинового альбома. Я не собиралась через две недели в турне по стране. У меня не было запланированных встреч и публичных выступлений.
Я была просто Кейтлин Джексон. И в последнее время это было скорее бременем, чем благословением.
Глава 2
ЛОС-АНДЖЕЛЕС, штат КАЛИФОРНИЯ
– Ты не отвечаешь на мои сообщения, – Дженика плюхнулась на мою кровать. Мой телефон лежал экраном вниз на тумбочке.
– Я пытаюсь сосредоточиться. – Кучи вещей были разложены по комнате, я стояла перед шкафом и пыталась сообразить, что смогу впихнуть в единственный большой чемодан, чтобы мне хватило на большую часть лета.
– Я пришла не затем, чтобы смотреть, как ты собираешь вещи, – сказала Дженика. – Сегодня должны прийти электронные письма от Limitless Showcase.
Черт. Как же я забыла? Я резко выпрямилась.
– Ты свое уже получила?
Она отрицательно покачала головой.
– Каждые шестьдесят секунд проверяю почту.
Я схватила телефон, тоже проверила. Ничего. Limitless Showcase – самое важное агентство для футболистов. Все лучшие футбольные тренеры Первого Дивизиона приходят сюда на разведку, и женская сборная США, как известно, выбирает новых игроков на Showcase. Приглашение туда уже было честью.
– День будет длинным, – сказала Дженика. – Я написала тренеру Джефферсону, он тоже еще ничего не знает.
Я не успела ответить, как в дверь постучали.
– Я укладываю вещи! – крикнула я. – Дженика мне помогает.
– Меня это вообще не волнует, – через дверь отозвался Коннор. С тех пор, как поцапались после вчерашнего интервью, мы держались подальше друг от друга.
– Чего ты хочешь? – спросила я.
– Поговорить.
– Я занята!
Послышался щелчок, и дверь открылась. Коннор вошел и закрыл ее за собой.
– У меня есть пицца, – он показал тарелку. – Предлагаю мир.
Он поставил пиццу на кровать, ослепительно улыбнулся Дженике.
– Привет, Джен.
– Ты же знаешь, я ненавижу, когда меня так называют, – сказала она.
– Но это мило, – поддразнил он.
– Это я милая, – поправила Дженика. – Давай не будем смешивать.
– Что тебе нужно? – я прервала их кокетливый треп. Быть третьей лишней в собственной комнате у меня не было никакого желания.
– Поговорить, – повторил он. – Выйдем на секунду?
– Я начну разбирать кучи тряпок Кейт. А вы топайте.
Я со стоном поднялась с кровати и пошла за Коннором в его комнату.
– У меня здесь есть еще пицца, не беспокойся, – сказал он, запирая за собой дверь.
Я взяла кусок и присела на край кровати.
– Что случилось, поп-звезда?
Он помрачнел.
– Не называй меня так.
– Ты же теперь знаменитость.
– Заткнись, – сказал Коннор. – Пойдешь сегодня со мной на репетицию?
– Почему я?
Я ничего не знала о его шоу. Я даже не знала списка песен. Всем этим управлял папа.
– Есть финальный номер, и мне нужен свежий взгляд, – сказал он. – Это песня на бис, написанная для шоу, Маккензи, «Скайлайн» и я поем ее вместе. И ты единственная, я знаю, дашь честный отзыв.
– Почему?
С самого первого своего выступления Коннор не спрашивал меня, с какой песней выходить. С тех пор повелось, что всегда он, мама и отец. В шоу Коннора Джексона я всегда была посторонним наблюдателем.
– Ты – моя целевая аудитория, – сказал он.
О. Это все было продуманной операцией.
– Мне нужно закончить кучу дел перед турне, – сказала я. – Дженика помогает мне уложить вещи, еще у меня есть научный проект, и…
– Только один день, – прервал меня Коннор. – Пожалуйста, Кейтлин! Мне в самом деле нужна твоя помощь.
Коннор, должно быть, отчаянно нуждался в помощи, раз готов был упрашивать меня.
– Ой, ладно, – сказала я. – Если ты считаешь, что я могу помочь.
– Спасибо, Кейт. Это очень важно.
Доев свой кусок пиццы, я встала.
– Мне надо идти к себе.
– Ладно, заметано. Я дам тебе знать, когда мы выходим. Минут за тридцать?
– Годится.
Повисла тишина, и я откашлялась, чтобы нарушить ее.
– Ну ладно, увидимся.
Когда я вернулась в комнату, Дженика сидела на полу с моей одеждой в руках.
– Чего он хотел? – спросила она, взглянув на меня поверх своего занятия.
– По-моему, помощи.
Она подняла глаза, вопросительно подняв бровь:
– В чем?
– Я не очень уверена. Что-то насчет финального номера в шоу.
– Это потрясающе, Кейт, – сказала она. – Может быть, тебе удастся, наконец, познакомиться с Заком Мэттьюзом.
– Заткнись.
– Не закатывай глаза, никогда не знаешь наверняка! – пропела она. – Расскажешь мне о братьях Мэттьюз снова? Какой из них был бы идеальным для меня?
Дженика знала, как меня разговорить. Я была самой большой их фанаткой.
Я плюхнулась на кровать.
– Джесси – двадцать два, он старший. У него каштановые волосы и такие темно-темно-шоколадного цвета глаза. Он более серьезный и угрюмый, немного капризный. Он бас-гитарист. Потом – Аарон, клавишник, ему двадцать. У него волосы песочного цвета и светло-карие глаза. Он самый тихий, но, кажется, именно он объединяет группу. Он не такой серьезный, как Джесси, но и не такой балбес, как Росс. Такой идеальный середнячок.
– А Росс – кто? – спросила Дженика.
– Росс – третий по возрасту, ему восемнадцать, барабанщик. У него темно-русые волосы и ярко-карие глаза. Он из породы клоунов, вечно шутит и разряжает обстановку.
Она придвинулась ко мне с дразнящей улыбкой.
– А четвертый брат?
– Ты знаешь, это Зак. Ему шестнадцать, почти семнадцать. Вокалист. Автор песен. Лидер-гитарист. Почти идеален во всех отношениях. Его карамельного цвета глаза проникают вам в душу, а грива каштановых волос всегда в полном беспорядке. Он – одинокий волк, всегда в тени своих братьев. Но когда он поет… твое сердце тает.
– Интересно, кто из них твой любимый?
Я обернулась и сердито посмотрела на нее.
– Не дразни меня!
Она хихикнула, держа в руках кружевное белье.
– О, это точно надо упаковать.
* * *
Водитель Коннора остановился перед домом и, когда я подошла, опустил стекло. Коннор уже был в репетиционном зале и послал за мной своего шофера.
– Привет, Ричард, – сказала я, скользнув на заднее сиденье.
– Как прошли соревнования в эти выходные?
Ричард был единственным, кто действительно интересовался мной и моими достижениями, и я позволяла ему это.
– Мы победили.
– Еще бы. Ты ведь Кейтлин Джексон!
– Спасибо, Ричард. Спасибо за заботу.
– Игра была трудной?
– Победа была трудной.
Сколько я помню, мы говорили это всегда. Ричард включил для меня Bluetooth-радио, мой телефон мгновенно подключился к нему.
– Сегодня слушаем «Скайлайн»? – лукаво усмехнувшись, спросил Ричард.
– Всегда.
Дорога до репетиционного зала была короткой, и телохранитель Коннора, Эдди, уже ждал нас снаружи.
– Здрасьте, – сказал Эдди, открывая передо мной дверь.
– Спасибо, Эдди.
Он повел меня наверх, «Сумерки» доносились отовсюду. Ее репетировал Коннор со своим хореографом Кристофером Клайном. Коннор улыбнулся и помахал мне рукой, а потом умудрился упасть со стула, на котором стоял.
– Прости, Крис, – сказала я.
– Ты вовремя. Нажмешь пуск, Кейт?
– Конечно.
Танец был безупречен, Коннору удалось точно повторить его. В конце Крис, радостно завопив, протянул Коннору руку:
– Дай пять!
– По крайней мере, мы знаем, что это сработает, – сказал Коннор, плюхаясь на стул.
– Нужно, чтобы так было постоянно, – сказал Крис.
Я помогла Крису навести порядок в студии, пока Коннор собирал свои вещи.
– Увидимся в двенадцать на общей репетиции, – вслед нам крикнул Крис.
Вслед за Коннором я вошла в комнату с его именем на двери. В небольшом помещении стоял одинокий стул, с потолка свисала сумка для одежды. Коннор сел на стул и, закрыв глаза, откинул голову назад.
– Я выжат как лимон.
Дверь открылась, и вошла Лори, рекламный агент Коннора. Она занималась всем – от планирования интервью до работы с аккаунтами брата в социальных сетях.
– Лана хочет поговорить с тобой, – сказала Лори. – До твоей вечерней сессии «Вопрос – Ответ».
Лана Регас, бывшая подружка Коннора. Коннор и Лана встретились на какой-то красной дорожке, и у них все сразу сложилось. Между ними все было великолепно… некоторое время. А после одной пьяной ночи и взаимных признаний было подписано соглашение о неразглашении тайны, и отношения внезапно закончились.
Лана была греческой богиней. Высокая, метр девяносто, она часто бывала ведущей моделью на показах роскошных брендов. Но самое главное, она была отменной стервой. И все это знали. Если она чего-то хотела, она это получала. Хотя не всегда по праву.
– Я не хочу разговаривать с ней сегодня, – сказал Коннор. – Скажи ей, что мы поговорим, о чем она хочет, на следующей неделе.
– Ты же знаешь, как Лана себя ведет…
– Я не готов к турне, которое начнется через две недели, – сказал Коннор. – Меня не волнует, что она грозится сделать. Сегодня у меня нет времени выслушивать ее чушь.
– Записала, – сказала Лори, делая пометки в своем ежедневнике. – Остаток дня проведем в приятном общении. Мы продолжим вбрасывать анонсы к новым музыкальным клипам в твои социальные профили, и у тебя «Вопрос – Ответ» с поклонниками в семь вечера.
Коннор кивнул.
Лори взглянула на меня:
– Привет, Кейтлин.
– Привет.
– Принести тебе что-нибудь?
Я покачала головой:
– Нет, спасибо, все нормально.
Она еще что-то чиркнула в своем ежедневнике, потом вышла, закрыв за собой дверь.
– У тебя так каждый день? – спросила я.
В этот раз Коннор открыл оба глаза:
– Как?
– Приходят люди и говорят тебе, какое у тебя расписание на сегодня, и ты его выполняешь?
– В общем, так.
– Какой ужас.
И тут, как по заказу, в двери появился отец с планшетом:
– Тебе нужно одеться и приготовиться.
– «Скайлайн» никогда не приходят вовремя, – пожаловался Коннор. – Я не буду надевать этот кожаный костюм до самой последней минуты.
Коннор специально попросил «Скайлайн» на разогрев, и я закричала от радости, когда узнала, что они согласились. Я не только буду слушать их выступления в каждом городе, но и встречусь с ними. Иногда полезно быть Джексон.
– Десять минут, – ледяным тоном произнес отец. – Встретимся в репетиционном зале.
С этими словами он исчез. Казалось, стычка нисколько не задела Коннора, он с непроницаемым лицом вновь уткнулся в свой телефон. Я не завидовала такой жизни. Мы с отцом не проговорили бы в таком тоне и двух минут. Я бы не позволила ему приказывать мне. Моя карьера закончилась бы, даже не начавшись.
– Ты ведь не будешь истерить, как фанатка, – сказал Коннор, не отрываясь от телефона.
– Фанатка? – спросила я.
– Фанатка «Скайлайн», когда они приедут. Не веди себя, как истеричная поклонница.
– Кто сказал, что я поклонница?
– А разве нет? Во-первых, огромное фото их солиста у тебя на стене. Тот факт, что ты буквально умоляешь меня помочь им раскрутиться… и еще то, что ты все время слушаешь их песни.
Сильные аргументы.
– Я могу сохранять спокойствие, – пожала я плечами. – Увидишь, я и бровью не поведу.
– Ни хрена. У тебя. Не получится.
– Я буду непробиваема, вот увидишь.
Мы захохотали.
– А тот парень у тебя на плакате? – спросил Коннор. – Это Зак?
– Вы с ним подружились?
– Я уверен, они меня считают самовлюбленным придурком, – сказал он.
– С чего бы им так думать?
Коннор немного помолчал.
– Я не очень хорошо разбираюсь в дружбе.
– Видимо, придется разузнать мне, – сказала я.
– Держу пари, у тебя получится.
Он встал и зевнул.
– Я встречался с Заком только раз.
Они репетировали неделями.
– Неужели?
– Он вообще-то не часто приходит на общие репетиции, мы обычно ставим дублера.
– Что значит он не приходит на общие репетиции?
Если Маккензи, «Скайлайн» и Коннор исполняют финальную песню вместе, откуда Заку знать его партию, если он не появляется на репетициях?
– У него эта болезнь, – пробормотал Коннор; его глаза слипались. – Боже, я так устал. Как она называется?
– Эпилепсия, – подсказала я.
Я была фанаткой «Скайлайн» и изучила вдоль и поперек всю информацию о группе в сетях. И еще больше нарыла про эпилепсию.
Когда «Скайлайн» начали набирать популярность, они давали множество интервью. Но Зака с ними никогда не было. Сначала его называли «номером один» поп-индустрии, но вскоре он признался, что страдает эпилепсией, что репетиции, интервью и гастроли слишком его утомляют и что он под контролем врача следует определенному распорядку дня. Он никогда не давал интервью поздно ночью и рано утром, так как, по его словам, сон был ключевым фактором в ходе терапии его болезни. Бывали дни, когда он приходил в себя на несколько минут, только чтобы поздороваться. Однако остальные братья были очень внимательны к тому, что пишет пресса.
– Да, перед началом гастролей нам показали, что делать, – сказал Коннор.
– С эпилепсией?
– Что делать, если начнется приступ. Этого потребовал их менеджер… ну, то есть Джесси.
В этом был резон. Чего «Скайлайн» точно не хотели, так это чтобы пострадал их ведущий исполнитель и брат.
– Надо одеваться, – сказал Коннор, взглянув на часы. – Увидимся через несколько сек.
Намек понятен, ухожу.
– Репетиция там же?
– Угу.
Я отправилась обратно в зал.
– Снова привет, – сказал Крис.
Я помахала в ответ и села возле зеркала лицом к залу.
Потом пришла Маккензи. В Голливуде все знают Маккензи Лоуренс. Она прославилась ночными вечеринками, мимолетными связями и дрянными песенками.
– Крис, – сказала она, лопнув жвачку.
– Мак, – ответил он.
Взгляд Маккензи остановился на мне.
– Это кто?
– Сестра Коннора, – ответил Крис. – Она посмотрит финальный номер.
Она окинула меня беглым взглядом.
– Если ты считаешь, что это поможет…
Она присела на стул.
– Этот костюм – отстой. Я в нем с трудом двигаюсь.
Она была одета в бордовую кожаную куртку с брюками в тон. Еще на ней была белая футболка в обтяжку и бордовые туфли-лодочки.
– Поэтому мы будем репетировать в этом всю неделю.
Ответ ей явно не понравился, но настаивать она не стала.
– Вообще, сегодня кто будет? Коннор?
Крис кивнул.
– А трио «Братья Джонас»?
Мы с Крисом не смогли удержаться от смеха.
– Все четверо, – подтвердил Крис.
Я сжала губы, чтобы не выдать своего волнения.
– Впечатляет, – сказала она, подняв бровь. – Еще раз, как зовут малыша?
– Да он гораздо выше нас.
Она снова недовольно нахмурилась:
– Имя.
– Закари, но думаю, ему больше нравится Зак.
Она пренебрежительно махнула рукой.
– Их так много, разве всех запомнишь.