Забытое проклятие

Пролог

Верховный магистр Святой Инквизиции Йохан Остландский шел на чужих всадников. Страха он не испытывал. Магистр не помнил, что такое страх. На его голове не было шлема, и ветер трепал грязные волосы, которые не могли скрыть разбухших гнойных ран на лбу.

Орденский магистр шатался от слабости. Словно кандалы узника позвякивали на нем плохо подогнанные доспехи с распущенными завязками и болтающимися пряжками. Черный крест на порванном плаще был заляпан грязью и припорошен дорожной пылью, а рыцарский меч в нонах отсутствовал. Впрочем, пустые ножны ничуть несмущали Йохана. В правой руке магистр держал длинный тонкий прутик.

На истощенном лице Йохана Остландского застыла нездоровая улыбка. С уголка губ к нагрудному кресту тянулась ниточка слюны. В блуждающем взгляде не было осмысленности.

После гибели Черного Креста Верховный магистр Святой Инквизиции лишился разума и уже не смог оправиться от потрясения.

Всадники подъехали ближе. На их шлемах и касках покачивались перья, а странные узоры на лицах делали людей похожими на опасных человекоподобных тварей. Некоторые наездники передвигались на боевых скакунах, отбитых у орденских рыцарей, но большая часть чужаков гордо восседала на крупных мутантах, которые прежде не водились в инквизиторских землях. Сильные ноги, толстая шкура, густая шерсть, горбатые загривки, огромные изогнутые рога…

Йохан Остландский взмахнул прутиком, и прокричал хриплым срывающимся голосом:

– Прочь! Прочь, исчадия и пособники Скверны! Скверные-скверные люди! Вон! Все вон отсюда! Спешите! Прячьтесь там, откуда пришли! Спасайтесь, но знайте: Черный Крест вернется! Черный Крест защитит! Черный Крест отомстит!

Йохан захохотал, рассекая прутом воздух перед рогатыми головами боевой скотины.

* * *

Разящая Пуля – Меткая Стрела переглянулся со Смотрящим-за-Волны. Чернокожий гигант – лучший следопыт и разведчик Птичьего племени – был удивлен не меньше Пули-Стрелы. Они уже многое повидали на новых землях. Они встретили и убили немало безумцев, в которых превратились Люди Черного Креста. Но этот Человек-с-Крестами был безумнее прочих.

Еще никто не бросался на них с прутиком в руке и не смеялся при этом таким смехом, от которого мурашки по коже.

Пуля-Стрела поморщился. Что ни говори, но чужое сумасшествие способно смутить даже самого бесстрашного воина.

Человек-с-Крестами выглядел жутко. Рваные грязные одежды, болтающиеся доспехи, колтуны в волосах, впавшие скулы, обветренные губы, изуродованный лоб. Страшно изуродованный. Пуля-Стрела видел расцарапанные головы у многих Людей Креста. Но чтобы так…

С этого безумца словно пытались снять скальп вслепую, тупым ножом и дрожащей рукой. Причем, пытались несколько раз и крайне неудачно. Незажившие раны гноились. На разодранном до черепной кости лбу, будто смеялся еще один рот с порванными губами и белеющей под ними слюной-гноем.

– Да убережет нас Маниту Тотема! – забормотал Смотрящий-за-Волны, глядя на Человека-с-Крестами. – Да спасет нас от такой судьбы. Да дарует славную смерть в бою, а не позорную смерть разума.

Смотрящий тронул Черное Лассо. Скрученная спиралью на его поясе живая лента-петля шевельнула цепкими отростками. Лассо готово было опутать и обездвижить любую жертву. Но вождю Птичьего племени Медвежьему Когтю не нужны были такие пленники.

Коготь тронул поводья. Боевой мустанг-бизон вождя, словно ожившая гора, двинулся на хохочущего и размахивающего прутиком безумца. Коготь, сидевший на вершине рогатой горы, казался спокойным и невозмутимым. Боевая раскраска, покачивающаяся перьевая корона на каске, легкая, но прочная броня из перьев Гром-птицы, кобура с кольтом, палица-меч макуавитль…

Любой разумный противник уже бежал бы от Медвежьего Когтя сломя голову. Во всяком случае, разумный противник перестал бы смеяться и выкрикивать оскорбления. Но воистину безумцы не ведают страха.

Человек-с-Крестами даже не попятился от надвигающейся смерти. Он лишь сильнее замахал своим смешным прутиком перед мордой мустанга-бизона.

– Убирайтесь в свою Сверну, исчадия и пособники! – прокаркал он сквозь смех. – Убирайтесь и сдохните там! Все-все сдохните!

Человек-с-Крестами кричал на понятном северном языке. Потом прокричал то же самое на южном.

Медвежий Коготь не стал топтать наглеца или насаживать его на рога бизона. Он решил навеки заткнуть ему глотку своей рукой. Коготь взялся за макуавитль. А это уже не безобидный прутик. На гранях длинной плоской палицы из «железного» дерева грозно поблескивали багровые кристаллы Тотема.

Мустанг-бизон прошел рядом с хохочущим чужаком. Вождь пригнулся в седле, чтобы достать жертву…

Взмах – и страшное оружие обрушилось на голову Человека-с-Крестами. Кристаллы-зубья макуавитля ударили по изуродованному лбу. Заряд Смерти, заключенный в кристаллах, усилил удар. Палица-меч расколола череп как перезревшую тыкву. Безумный смех оборвался.

– Дурной человек, – сухо сказал Медвежий Коготь. – Дурная кровь. Такая жертва не порадует Тотем.

Они проехали мимо. На скальп с разбитой головы никто не позарился. Это дурной скальп. К тому же, добытый не в бою, он не делает воину чести.

Но скоро будут новые битвы и будет много хороших, правильных скальпов. К юго-восточному побережью захваченных территорий уже подтягивались основные силы Соединенных Племен Америки и значительная часть флота. Поход на восток скоро продолжится.

Часть вторая

Глава 1

Креуский мыс еще не скрылся из виду, а ими уже заинтересовались. На горизонте появились косые черные паруса.

Казалось, два пиратских судна возникли из ниоткуда. Они словно вынырнули из волн. Но это, конечно, было не так. Патрулировавшие побережье разбойники не могли не заметить выходящий из порта торговый когг. А заметив – не могли упустить добычу. Выждав, пока жертва удалится от берега, пираты начали охоту.

Небольшие и юркие, ловко лавирующие даже на слабом ветру, корабли быстро приближались. С палубы и боевых надстроек «Дольче вита» уже можно было разглядеть не только треугольные паруса зловещего черного цвета, но и вытянутые корпуса, лишенные шипастой защиты, зато легко бегущие по воде.

Гребцы пиратов активно помогали ветру: длинные весла слаженно поднимались и опускались, словно крылья. Одно судно отреза́ло «Сладкую жизнь» от спасительного мыса, другое заходило с моря.

На корме когга тревожно звенел корабельный колокол, вокруг царила суматоха. Размахивая руками и что-то выкрикивая на своем языке, по палубе перекатывался толстенький маленький лысенький Джузеппе. Хозяин корабля, похожий на бочонок, к которому приделали короткие быстрые ножки, был не только купцом, но и капитаном, хорошо разбиравшемся в морском деле. Во всяком случае, его приказы здесь выполнялись незамедлительно.

Шумные итальянцы, перекрикиваясь друг с другом, сновали туда-сюда. Ловкие матросы, словно мутанты-древолазы, карабкались по снастям, натягивали и крепили какие-то веревки и канаты, суетились у бомбард, проверяли оружие. Вдоль бортов и за защитными зубцами носовой и кормовой надстроек занимали позиции щитоносцы, арбалетчики и стрелки с короткоствольными морскими самопалами. По кораблю рассредоточились полдесятка Стрельцов со старым оружием. Пулеметчик в обитой железными листами корзине на мачтовом топе наводил закрепленный в турели ствол на ближайший парусник.

Паники, как таковой, не было: появления пиратов на «Дольче вита» ожидали, к нему были готовы, однако царившее на борту напряжение ощущалось почти физически.

Уйти от быстроходных разбойничьих судов тяжелый, неповоротливый, ощетинившийся шипами когг, конечно, не мог. Это было бы все равно, что грузному пузану в летах удирать от поджарых легконогих юнцов или облаченному в латы рыцарю Святой Инквизиции состязаться в скорости с зеленокожими дикарями из Котла. Но все же Джузеппе попытался выиграть немного времени. Наверное, купец хотел разгадать тактику пиратов.

* * *

Виктор велел своей команде не путаться под ногами у итальянцев и ждать. Аскел пристроился неподалеку, но при этом викинг все же держался особнячком: вроде, и со всеми, а вроде, и сам по себе. Кошкодер тоже примкнул к их группе.

Виктор сунул руку за пазуху – проверить. Там под ландскнехтской курткой была спрятана поморская карта – их самый большой секрет и главная ценность. Сложенная в плотную книжицу из бумаги и пластиковой пленки карта ощущалась, как дополнительный нагрудник. Нормально лежит, никуда не денется.

Костяника, подняв тонированное пластиковое забрало, наблюдала за пиратами и морем. Прятать глаза больше не имело смысла: тайна девушки из Большого Котла перестала быть тайной еще в креуском порту. Джузеппе не имел ничего против красноглазой мутантки на борту, если та окажется полезной, да и другие итальянцы на Костянику внимания не обращали: сейчас у команды хватало других забот. Только Змейка нет-нет, да косилась на Костянику. Стрелец-баба с самого начала не питала к мутантке особой любви, но после андорских событий старалась держать свои чувства при себе.

А вот Костоправ даже не пытался сдерживаться. Скривив губы, лекарь в своей милой манере комментировал суматоху на «Дольче вита».

– Ну что за побегушки со скипидаром в заднице, етить! Носятся как угорелые, четри итальянские, по сто раз в жопу ужаленные, мать их через мачту!

Приступы морской болезни у ворчливого лекаря еще не начались, но настроение уже портилось.

– Костоправ, не заводись, – поморщился Виктор. – Люди к драке готовятся.

В предбоевой суете итальянцев наверняка был смысл, но, увы, недоступный для понимания мающегося от безделья лекаря.

– Да драл я такую драку! – не унимался Костоправ. – И на хрен такую подготовку! Бегают, будто понос на всех напал. Орут, как в курятнике. А нам хоть бы кто сказал, что делать.

– Не волнуйся, о нас не забудут, – заверил Кошкодер.

И оказался прав.

Подскочивший к новобранцам Джузеппе, указал на кормовую надстройку и что-то быстро-быстро залопотал. Судя по тому, что Кошкодер понимающе кивал, Джузеппе сейчас говорил по-английски.

– Нам на корму, – перевел одноглазый ландскнехт. – Аскел, к тебе это тоже относится. Джузеппе говорит, там не хватает бойцов и Стрельцов.

Поднялись наверх.

Вообще-то Стрелец на кормовой надстройке был. Один. Краснорожий здоровяк с карабином в руках и кривой абордажной саблей на поясе. А еще – с полдюжины арбалетчиков. Три стрелка с самопалами. Пара небольших бомбард, возле которых хлопотали канониры. И несколько человек, изготовившихся к рукопашной схватке. Одного Виктор узнал. Это был тот самый копейщик, что съездил Костоправу древком по шее и едва не был утоплен лекарем. Парень с копьем опасливо отошел подальше – к корабельному колоколу. Похоже, новобранцев он боялся не меньше пиратов.

Место копейщика тут же заняла Костяника. Отсюда, с кормы море просматривалось лучше, чем с нижней палубы.

– Ты как? – спросил Виктор.

– Нормально, – ответила девушка.

– Встань сюда, – Виктор указал ей относительно безопасный пятачок за защитным зубцом надстройки и навесным щитом. – И никуда не уходи.

Костяника кивнула, встала.

– Хорошо бы еще стволы раздобыть, – задумчиво пробормотал Виктор, наблюдая за приближающимися пиратскими судами.

– Во-во! – поддержала Змейка. – Старого оружия нет. А какие мы без него Стрельцы? Из пальцев по пиратам стрелять, что ли?

– Выдадут вам стволы, – отозвался Кошкодер. – Джузеппе обещал.

– Когда? – буркнула Змейка.

– А вон уже выдают, – ухмыльнулся ландскнехт.

На кормовую надстройку поднялись Франческо и Риккардо. На этот раз оба были в боевом облачении. Правда, нелепые штаны в обтяжку никуда не делись. Шлемы и кольчужки, украшенные пластиковыми бляхами с какими-то дурацкими цветочками и завитушками, выглядели на них как-то уж очень по-женски, а короткие шпажки на поясах имели вид не боевого, а скорее, декоративного оружия. Впрочем, имелось у этой парочки и грозное боевое.

Медики на букву «пе» держали в руках Стрелецкие стволы. Один – кобуру с ПМ на ремне. Другой – «калаш». И тот, и другой влюбленными глазами смотрели на Костоправа.

– Это тебе принесли, Золотой, – Кошкодер взял автомат у Франческо и передал Виктору. – А это – твое, – одноглазый ландскнехт принял у Риккардо и отдал Змейке пистолетную кобуру.

Стрелец-баба приняла кобуру, брезгливо поджав губы. Не нравились ей эти голубки-конкуренты, положившие глаз на Костоправа, ох, как не нравились.

Медики уходить не спешили. Как пристукнутые стояли с глупым видом на одном месте, улыбались и все пялились на Костоправа. Обожание и порочная страсть так и сочились из глаз. Казалось, эти жеманные ребятки забыли даже о пиратской угрозе. Любовь – дело такое. Даже если такая дурная любовь.

«Небось, сами вызвались поднести оружие», – подумал Виктор.

Он проверил магазин. Отсоединил и взвесил на руке. Патронов – полрожка, не больше. Запасного нет. Ладно, и то хлеб… Если экономить, есть чем пулять.

У Змейки был полный магазин к ПМ и один запасной в кобуре. Тоже, в общем-то, неплохо.

* * *

Когда разобрались с боекомплектом, итальянские медики все еще топтались на надстройке. И не просто топтались. Поводя плечиками и строя глазки, Франческо и Риккардо попытались заговорить с Костоправом.

Лекарь, разумеется, не понял ни слова.

Зато Кошкодер многозначительно лыбился в сторонке.

– Чего они там? – хмуро осведомился Костоправ, снимая с пояса кистень.

– Да так, – отмахнулся Кошкодер. – Не бери в голову.

– Слышь ты, одноглазый?! – Костоправ заволновался. – Я спросил, че они там вякают. Переводи, давай, пока вторую зенку не вышиб.

Для пущей убедительности Костоправ качнул кистенем.

– Желают тебе удачи в бою, – фыркнул Кошкодер. – Любя так и нежно желают, от всей души. Ну, и обещают приятное времяпрепровождение после боя, если победим. В общем, отблагодарят за доблесть по полной программе.

– Че-че-че-че-че?! – свирепел на глазах Костоправ.

Медики не умолкали. Кошкодер переводил:

– А если тебя ранят, обещают за тобой ухаживать.

Вид у Франческо и Риккардо был как у мелких хищников, мечтающих затащить в нору ослабевшего подранка. Костоправ же всем своим видом старался показать, что он предпочитает сдохнуть лютой смертью, лишь бы не оказаться в заботливых руках коллег-врачевателей.

Виктор искренне посочувствовал Костоправу. Все-таки иногда чужая любовь и страсть бывают утомительными и крайне неуместными.

– Еще они говорят, что тебе понравится, – продолжал глумиться Кошкодер.

– Что понравится?

– Все. Они говорят, тебе все с ними понравится.

И сопроводительная улыбочка: мол, хотел перевода – получи.

– У-у-у извращенцы долбанные! – Костоправ мотнул в сторону коллег-медиков кистенем. Угрожающе звякнула размотанная цепь. – Как же вы меня затраха…

– Костоправ! – осадил лекаря Виктор, но не был услышан.

– Короче, Кошкодер, скажи этим уродам… – пунцовел и шумно дышал Костоправ. – Скажи педротварям этим… если еще раз увижу… хоть одного… возле себя… то я… их… обоих…

Странное дело, но у лекаря, который обычно за словом в карман не лез, на этот раз нужных слов не оказалось. Костоправ тормозил и аж задыхался от возмущения. Привычной складной ругани не получалось.

– Да я ж их!.. Да во все дыры!.. Да такой втык вставлю!.. Да чтоб по самые гланды!..

– Кошкодер, не вздумай переводить! – поспешил вмешаться Виктор.

«Затраха…», «во все дыры», «втык», да еще и «по самые гланды». Не стоило ТАК разговаривать с мужеложцами. Еще неправильно поймут. Неправильно – то есть буквально. Да и вообще… Мало ли какие могут возникнуть сложности перевода при общении на столь деликатные темы.

– Переводи! – прорычал Костоправ. – И еще скажи им…

– Костоправ, молчать! – приказал Виктор. – Хватит быконовать на чужом корабле!

– Хорошо, мля, тебе говорить, Золотой, – раздраженно, но при этом как-то обреченно и жалобно, огрызнулся Костоправ. – К тебе педрилы не липнут. А то б я на тебя посмотрел.

Вступать с Костоправом в словесные препирательства – себе дороже. Это Виктор уяснил давно, а потому просто схватил лекаря за плечи и развернул лицом к воде. Настоящий враг сейчас был там. И враг этот приближался.

– Не бузи, Костоправ, у нас проблемы посерьезнее. Пираты…

– Подумаешь, пираты, епть! – скривился лекарь. – От пиратов отбиться – как два пальца облизать, а с педрилами этими еще плыть и плыть.

Вообще-то заявление насчет «как два пальца» было, на взгляд Виктора, несколько оптимистичным. Два юрких пиратских судна с немаленькой и хорошо вооруженной командой уже вились вокруг когга, как Франческо и Риккардо вокруг Костоправа.

Голубая парочка все еще что-то лопотала медовыми голосками за широкой Костоправской спиной. Лекарь никак не мог сосредоточиться на предстоящем бое, пока сзади тусовались эти двое. А шумная реакция Костоправа отвлекала остальных.

И реакция эта становилась все шумнее и непредсказуемее. Ерунда какая-то получалась. Скоро начнется резня, может быть, их всех отправят на дно, а Костоправ устраивает кипишь из-за двух гомиков.

– Почему Хрентепе так не люпит эти тфа матрос? – шепотом поинтересовался Аскел. Простодушный викинг не улавливал сути происходящего.

– Потому что они его любят, – буркнул Виктор.

– Это есть плохо? – удивился викинг.

Интересно, это искреннее непонимание или неожиданное проявление скандинавской как там ее… «Толерантность», – вспомнил Виктор древнее мудреное словечко.

– Они гомики, – устало вздохнул Виктор.

– Комики? – хэрсир почесал лоб. – Сначит, это есть плохо?

– Комики – может, оно и не плохо. А вот гомики на корабле – гораздо хуже.

– Какая есть расница – комики или комики? – хлопал глазами Аскел.

– Гомосеки гребанные! Педрилы позорные! – ярился Костоправ.

«Интересно, он о пиратах помнит вообще», – подумал Виктор.

– Комосеки крепанные? Петрилы посорные? – заворожено-непонимающе повторил Аскел.

– Не подходите ко мне, в жопу вам дышло, чтоб из пасти вышло! – казалось, с лекарем вот-вот случится истерика.

– Да уберите их кто-нибудь отсюда? – взмолился Виктор.

Пока Костоправ не вышвырнул за борт обоих.

– Шопу… тышло… фышло… – викинг пытался запомнить диковинное для его уха высказывание.

Медиков с надстройки шуганула Змейка. Переводчика для этого не потребовалось: все было понятно и так. Франческо Стрелец-баба грубо и без лишних церемоний спустила по лестнице на нижнюю палубу, Риккардо ретировался сам.

Происшествие даже позабавило итальянских моряков: бойцы на кормовой надстройке заулыбались. Что ж, говорят, веселье поднимает боевой дух перед схваткой. А сегодня это лишним не будет.

Глава 2

Первым в бой вступало судно с правого борта. Два черных косых паруса, с десяток легких бомбард, массивные навесные щиты, прикрывающие гребцов, снующие по палубе темнокожие матросы, стрелки и Стрельцы, приготовившиеся к залпу, вооруженная до зубов абордажная команда…

На суше уже давно бы шла перестрелка, но не на море. Даже при слабой качке стрелять на такой дистанции было не очень разумно. Пиратский корабль лавировал неподалеку, готовясь к решающему рывку. Над бортами поднялись весла, которые в любой момент могли ударить по воде.

И морские разбойники, и команда купеческого когга ждали, пока сократится расстояние. И те, и другие до последнего берегли бомбардные заряды и боеприпасы к старому оружию. И те, и другие знали: чтобы победить, бить надо наверняка. Виктор тоже выжидал, положив автоматное цевье между зубцами защитной надстройки.

Он был готов к драке. И дело даже не в необходимости защищать «Дольче вита» и не в солидарности с Джузеппе. Виктор просто не любил разбойников всех мастей. Ни сухопутных, ни морских. Сам когда-то был купцом. Сам неоднократно страдал от наглых охотников до чужой добычи. Да и вообще нечестно и несправедливо это когда кто-то накладывает лапу на чужое, руководствуясь исключительно правом силы.

Второй пиратский корабль, немного поотстав, подбирался с другого борта. Наверное, специально задержался, чтобы не попасть под залп подельников. А вот когда те ввяжутся в драку – быстренько подскочит на подмогу.

Пираты начали что-то кричать. Кажется, орали по-английски.

– Предлагают сдаться, – перевел Кошкодер.

«Ясное дело, – подумал Виктор. – Это мы уже проходили. Морская гопота, наверное, вся такая: хоть северяне-викинги, хоть пираты южных вод. Для разбойников, конечно, интереснее захватить добычу быстро, без проблем и потерь и, желательно, неповрежденной».

Костоправ цедил такие ругательства, от которых у человека непривычного, наверное, уши свернулись бы в трубочку, но в группе Виктора люди были привычные, а итальянцы все равно ничего не понимали.

Неясно было только, предназначались ли костоправские словечки пиратам или это был затянувшийся отходняк после общения с Франческо и Риккардо.

– Проклятые распойники! – снова подал голос Аскел. – Не есть ни стыт, ни софесть! Таких нато срасу отпрафлять на тно!

Вот отмочил-то, а! Виктор удивленно покосился на хэрсира. Странно было слышать подобное от викинга, грабившего поморские корабли.

А пираты все кричали и кричали.

– Обещают сохранить жизнь и свободу, – опять перетолмачил Кошкодер. Фыркнул: – Врут, конечно.

Кто бы сомневался!

Джузеппе – точно не сомневался. Такого купца-пройдоху на мякине не проведешь. Владелец когга выкрикнул что-то краткое, громкое и, видимо, вдохновляющее…

– Приказывает драться! – пояснил одноглазый ландскнехт.

Сам Джузеппе уже исчез где-то в носовой пристройке. Понятно… Отдал приказ и смылся. Может быть, он и хороший купец, возможно, даже неплохой капитан, но сейчас сражаться за его корабль будут другие. Впрочем, не только за корабль: за свою жизнь и свободу – тоже.

Теперь команды на «Дольче вита» отдавали помощники Джузеппе, которым тот поручил вести этот бой.

****

Атака была стремительной и отчаянной. Парусник справа метнулся к коггу, как подкравшийся к добыче хищник.

Поймавшие порыв ветра черные паруса и ударившие по воде весла гребцов бросили судно вперед. Дистанция между кораблями резко сократилась. Теперь даже качка не могла помешать эффективной стрельбе. Два судна открыли огонь почти одновременно.

Пулеметчик в смотровой корзине на топе мачты дал сверху пару длинных очередей. Почти все пули легли в атакующий корабль. Первая очередь прошлась по палубе, свалив с полдюжины человек. Вторая ударила по закрывавшим гребцов щитам, после чего штук пять весел бессильно опустились в воду.

Внесли свою лепту и другие Стрельцы. К Стрельцам присоединились остальные стрелки.

Сухо и отрывисто били старые стволы. Бухали самопалы. В борта, палубу и в человеческие тела втыкались короткие арбалетные болты.

Виктор, правда, пока не стрелял: он решил поберечь свои полмагазина для абордажной схватки. Змейка тоже пистолет не доставала.

Канонирские команды «Дольче виты» не зря ели хлеб Джузеппе. Орудия на правом борту и развернутые в сторону атакующих пиратов бомбарды на подвижных турельных лафетах с носовой и кормовой надстроек жахнули дружным залпом.

Картечь сбила пару навесных щитов, разорвало в клочья прикованных к скамейкам рабов-гребцов, смела с полдесятка пиратов.

Два ядра сломали разбойникам несколько весел, повредили руль и проломили борт, причем пробоина оказалась на уровне ватерлинии: в трюм пиратского судна хлынула вода. Еще одно ядро свалило мачту, да так, что упавший парус накрыл половину абордажной команды.

Утратившее ход и маневренность судно с дырой в борту больше не представляло опасности. Однако и коггу тоже здорово досталось.

Перед пиратами не стояло задачи утопить «Дольче Вита». Наоборот, корабль и груз им нужны были с минимальными повреждениями, поэтому в корпус судна не ударило ни одно ядро. Целью пиратов стали команда и снасти: разбойники старались бить поверху.

Картечь покрошила бортовую кромку, побила навесные щиты и зубцы боевых надстроек. Несколько человек из команды Джузеппе попали под картечные заряды, пули и стрелы. Более крупные снаряды ударили выше. Зато как ударили!

Брызнувшая щепой мачта устояла, но сломалась рея, а обвисший парус изорвало в клочья. Широкое прямоугольное полотнище превратился в развевающиеся на ветру и совершенно бесполезные куски парусины. Порвало канаты и веревки. С мачтового топа срубило и снесло за борт пулеметное гнездо вместе с пулеметчиком и пулеметом. А на месте смотровой корзины повис снаряд, похожий на кистень Костоправа, только очень длинный и с двойным билом. Два ядра, скованные прочной цепью, покачивались на мачте, будто тяжелые диковинные плоды.

Не мудрено, что после пиратского залпа снастей на когге практически не осталось: вращаясь в полете, две гирьки на одной цепи порвут любой такелаж. Впрочем, и человеческие тела скованные ядра разрывали с такой же легкостью.

В целом «Дольче Вита» отделалась меньшими повреждениями, чем ее противник, но в бой уже вступал второй пиратский корабль. Поменяв позицию, он тоже заходил с правого борта. Что ж, понятная хитрость: канониры Джузеппе не успеют перезарядить орудия.

Итальянцы попытались при помощи весел развернуться к пиратам левым бортом с заряженными бомбардами, но не сильно преуспели в этом: легко обогнув неповоротливый беспарусный когг, пиратский корабль дал пушечный залп.

В этот раз и картечь, и страшные спаренные ядра пронеслись над самой палубой. Высокие борта, навесные щиты и боевые надстройки не помогли: примерно треть команды повалилась на палубные доски или была сметена за борт.

Кормовой надстройке досталось особенно сильно. Щиты и защитные зубцы посбивало, людей за ними разметало. Словно метлой прошлось. Краснорожего Стрелеца с карабином снесло в воду. Копейщику, повздорившему с Костоправом, разворотило грудь. Жалобно звякнул корабельный колокол, которому тоже досталось картечью.

Под грохот самопалов и старых стволов пираты вынырнули из клубов пушечного дыма. По бортам и палубе «Дольче Витта» застучали стрелы. Упали еще несколько человек.

Пока одно пиратское судно медленно тонуло, второе шло на абордаж.

Когг ответил жиденькой стрельбой из неразряженных еще самопалов и арбалетов. Виктор тоже открыл огонь.

Очередь. Свалился пират с крюкастым копьем. Еще одна. Мимо. Еще… Полетел за борт разбойник с абордажной саблей. Еще… Упал на палубу пиратский Стрелец.

Забухал над ухом пистолет Змейки.

Но это уже не могло остановить атаку.

Канониры Джузеппе судорожно перезаряжали правобортовые орудия. И, конечно, не успевали.

* * *

У носовой надстройки засуетились несколько человек, которыми командовал, не высовываясь, впрочем, из укрытия, Джузеппе. Матросы выкатили на палубу несколько железных шаров с толстыми фитилями и длинными цепями.

Помнится, такими бомбочками Инквизиторы отбивались от морских тварей, атаковавших орденскую Армаду. Бомбы тогда опускали на цепях за борт и взрывали под водой.

Видимо, это оружие можно использовать и против пиратов. Вот только как? Виктор пока не понимал, что намерены делать корабельные саперы.

Тем временем атакующие пираты убирали парус и весла.

В носовой части вражеского корабля откинулся бортовой щиток, за которым обнаружился развернутый в сторону «Дольче Вита» станковый арбалет на вертлюге.

Метательная машина, которая до сих пор не произвела ни одного выстрела, впечатляла. Согнутые чуть ли не в кольцо металлические «рога». Толстая тетива в защитной обмотке. В широком ложе – тяжелая стрела с массивным зазубренным наконечником. Вместо оперения – веревка, тянущаяся к барабану возле самострела. На барабане намотана веревочная бухта.

Видимо, это оружие предназначалось не столько для убийств, сколько для абордажа. Но и убить оно может запросто. Особенно с такого расстояния.

– Ложись – ежись! – выкрикнул Костоправ, пригибая Змейку и прячась за зубцами надстройки. – Золотой, мля! Костяника! Бошки спрячьте! Жить надоело?!

Щелчок пиратского самострела был отчетливо слышен даже сквозь вопли с обеих сторон.

Костоправ прятался зря: стрела ударила не по палубе и надстройкам, а в шипастый борт когга, чуть выше ватерлинии. Наверное, так и было задумано – там трудно перерубить веревку на стреле. Два корабля оказались связанными воедино, как те два ядра на цепи.

Заскрипела лебедка, подтягивая пиратское судно к «Дольче вита». Полетели абордажные крючья.

Один, второй, третий…

Железо стукнулось о дерево. «Кошки» зацепились, натянулись веревки.

Матросы Джузеппе тоже времени даром не теряли. Итальянцы рубили крючья палашами, саблями и топорами. Саперная команда закрепила одну из подводных бомб на длинном шесте с шипастым концом. Цепь, к которой был пристегнут железный шар, саперы намотали на шипы и, запалив фитиль, высунули бомбу на шесте за борт.

Итальянцы действовали быстро и слажено. Одни травили цепь, удерживая лежащий на борту шест. Другие выдвигали шест все дальше, поднося бомбу все ближе к пиратскому кораблю.

Теперь стало понятно, чего они хотят добиться: если бы бомба рванула под бортом у пиратов, морской бой можно было бы считать законченным.

Бомба на цепи покачивалось, как грузило на гигантской удочке. Шест гнулся под ее тяжестью, но не ломался. Брызгал искрами и дымился фитиль. Яркий огонек пожирал последние сантиметры.

Впрочем, пираты оказались не лыком шиты. Они явно были знакомы с подобной тактикой и знали, как ей противостоять. Морские разбойники принялись отталкивать шест с бомбой. В ход пошли багры, весла, крюкастые копья и похожие на вилы рогатины. Подсунуть бомбу под вражеский борт и просто удержать шест на весу оказалось непросто. Шла напряженная борьба, но в итоге повезло пиратам: им удалось отвести опасную «удочку» от корабля и пихнуть ее вниз.

Конец шеста с бомбой ушел под воду, но фитиль не погас. Да и не мог погаснуть: инквизиторские алхимики делали для подводных бомб особые фитили.

Грянул взрыв. Поднявшийся водяной столб залил оба корабля от верхушек мачт до ватерлинии и едва не перевернул их, но абордажная сцепка не разорвалась. Бой продолжался.

Подойти к «Дольче вита» вплотную и сразу перепрыгнуть на когг пираты не могли: шипы на обшивке итальянского корабля мешали судам соприкоснуться бортами. Но и непреодолимым препятствием они не были.

Над щитами, укрывавшими пиратских гребцов, поднялись три перекидных трапа с массивными металлическими «клювами» на концах. При помощи веревок и системы блоков разбойники повернули мостки к «Дольче Витта». Секунда и – хрусть – хрусть-хрусть! – абордажные трапы рухнули сверху.

Утяжеленные «клювы» развалили бортовую ограду, проломили палубные доски когга и вгрызлись в деревянный корпус между надстройками. А ведь такие крюки уже не срубить.

Морские разбойники бросились врукопашную.