Садилось солнце. Но, хоть уже значительно похолодало, Сатияра оставалась стоять на площади Семи фонтанов. Она знала, что впереди еще несколько часов прозябания на холодном, сыром ветре, скрючившись и обхватив тельце руками. Девочка сидела прямо на мостовой, когда от голода подкашивались ноги, когда перед глазами плыло, когда она ощущала лед, медленно распространяющийся от самого сердца. Она куталась поплотнее в свой старый полинявший платок, пытаясь прикрыть то, что не защищало старое, в заплатках рубище. Она продавала ромашки каждый день, сколько себя помнила. И сегодняшний день не стал для нее исключением.
Когда рядом с ее цветами упал молодой мужчина, она встрепенулась, но только для того, чтобы подвинуть драгоценные растения к себе поближе, опасаясь, что незнакомец может их задеть.
– Пожалуйста, – еле слышно попросил он, – кто-нибудь… мне так нужен Дилон… я должен успеть…
Мужчина поднялся на кулаках, но тут же обессилено свалился вниз. Яра молчала. Она, как и любой другой обитатель городского дна, знала Дилона, знала, зачем его ищут вот такие юнцы, проигрывавшие в карты все: от шпаги до невесты. И никакого сочувствия к ним Яра не имела. Она и сейчас презрительно взглянула на опустившегося аристократа, а холенные некогда руки выдавали его с лихвой, как и правильные черты лица.
Он поднялся и, как пьяный, побрел дальше, не видя перед собой ничего. Едва он скрылся, Яра забыла о нем, полностью отключаясь от действительности. Можно было сказать, она спит с открытыми глазами или грезит наяву, но это было бы неверно. Она не спала и не грезила. Она просто не думала ни о чем, и ничто не существовало для нее в этот миг.
Яра ушла с площади только после полуночи, собрала горшочки с непроданными цветами, околевшими, как и она, за день. И, толкая перед собой, импровизированную тележку из хлама, собранного ею на свалке, медленно поплелась домой. Хотя и домом сложно было назвать то, где ютилась девочка. Подвал заброшенного приюта для душевнобольных – место, где жили все бродяги и где любой мог снять себе девочку на ночь любого возраста, заказать ограбление или избиение. Бродяги брались за любую работу – лишь бы платили столь желанной звонкой монетой.
Яра шла, не замечая ничего вокруг, но тележка уперлась в преграду, ромашки качнулись, но не упали. Девочка недовольно глянула перед собой. На холодном заблеванном камне лежал тот самый мужчина, что так жаждал увидеть Дилона. Сейчас он выглядел еще более жалко, и Яра, испытывая нечто среднее между удовлетворением от его падения и жалостью, склонилась над ним.
– Эй, вы в порядке?
Она тронула его за плечо, с трудом перевернула на спину и коснулась лба. У мужчины был жар.
– Проснитесь. – Она вновь потрясла его за плечо.
Он открыл мутные глаза и, вцепившись в нее, поднялся. С ощутимым трудом встал и едва не упал вновь. Если бы не девочка, он бы наверняка разбил себе еще что-нибудь, ударившись о мостовую.
– Идем, – безрадостно позвала Яра, толкая тележку вперед. Теперь идти было много сложнее. Единственное колесо тележки то и дело застревало между камнями, а тяжелая рука незнакомца вминала в землю, но Яра упорно шла, не обращая внимания на собственную боль. Она привыкла к такой жизни и другого никогда не знала.
Они достигли подвала только через час. На отшибе, в сыром и хмуром месте, где постоянно вспыхивали эпидемии, дом не привлекал никакого внимания властей. Но заманивал бездомных. Яра объехала дверь, из-под которой пробивался тоненький лучик света, и направилась дальше. В самом холодном уголке больничного подвала, она сделала себе гнездо.
Она спустилась первой, расставила ромашки на полочки и только затем помогла спуститься мужчине. Едва его голова коснулась комка тряпок, служивших Яре подушкой, он забылся тяжелым сном. Она легла рядом, благодаря небеса, что от него не пахло, и заснула, прижавшись к нему, – так было теплее.
Девочка проснулась с рассветом. Отодвинула руку незнакомца, которую во сне он перекинул через нее, сбегала на улицу за водой и, полив ромашки, обернулась к мужчине. Он уже проснулся и с тревогой следил за ее хаотичными перемещениями.
– Можешь уходить, – зло разрешила Яра, чувствуя его нерешительность. – И больше не возвращайся. Ты здесь нежеланный гость.
– Я знаю, – тихо и как-то обреченно ответил он. – Но я не могу вернуться, пока не исправлю то, что натворил. Мне нужен Дилон, как мне его найти?