Побег без права пересдачи

Вместо предисловия

Если жизнь не задалась, то не задалась она с самого начала. Истинная правда! Мои родители хотели мальчика. И даже успели выбрать имя – Данила. Но вот незадача: даже техника порой ошибается, и в самый ответственный момент выясняется, что вместо синей ленты нужно покупать розовую. Конечно, в этот же миг розовые ленты заканчиваются, и остается только какое-то недоразумение коричневого цвета. Ага, той самой детской неожиданности.

А дальше еще веселее: вся же родня ожидала пацаненка, готовилась, подарки покупала. Вот и получилось, что в детстве моем ни одной нормальной куклы не было, а все ролики, скейт и велосипед. А куклы? Куклы – для слабаков. Так и мой старший брат считал, приучая мелочь к правильному сидению в засаде и стрельбе из игрушечного пистолета.

Мама, конечно, ворчала первое время, но смирилась. Тем более после такой школы никакие задиры не оставались безнаказанными. Будь то обычный спор или драка. А драться поначалу приходилось часто. Хотя чего сложного: дождаться, пока противник выдохнется, или, наоборот, – пусть схватит, и подсечку сделать. Знаете, есть такие классные штучки, которые позволяют свалить с ног даже взрослого. Мне их как раз и показали в детстве. На всякий случай. Чай, лишними такие знания никогда не бывают.

Но к чему я? А, точно. Все это является логическим началом моей нелогичной истории и просто призвано дать вам понять, что все описанное дальше совершенно закономерно, когда дело касается меня. И раз уж мы это уяснили, то начнем.

Глава 1
Лесозаготовительные работы

Сижу я в лесочке, сижу под горой,

Бывает неплохо в засаде одной!

«Что они ни делают, не идут дела, видно, в понедельник их мама родила», – крутилось в голове, когда я, перескакивая через ступеньку, неслась ко второй паре в универ. Первую благополучно проспала, гордо проигнорировав будильник. На что этот нехороший прибор так же гордо проигнорировал меня и… просто не сработал во второй раз, давая мне выспаться и опозориться. Проспать в первый же день, конечно, верх желаний любой обычной студентки. Не верите? Вот и я себе не верю.

А как вспомню, что выскочила из дома с размазанной тушью, кривой косичкой и в разных кедах… Хорошо еще – оба красные. Плевать, что один как будто в крови вымазали, венозной, темненькой такой, а вот на второй явно пожалели, оставив почти что розовым. Но делаем вид, что так и должно быть! Это новый стиль! И мы – его иконы! Иконы! – я сказала. Отставить креститься!

В общем, вот такое чудо без перьев мчалось по лестнице в метро, бодро подбадриваемое пинками висевшей через плечо сумки. Спустя три станции подбадривал меня уже телефон: предки озаботились своим дитятей и решили поинтересоваться, как оно, дитятко, поживает. Не убило ли кого, не покалечило… Ага. Добрые они у меня. Все в меня. Или я в них… Спорный вопрос, граждане, очень спорный. Воспитание – оно ж поважней генетики иной раз, а мое воспитание предков… Да уж, устойчивые они стали. Очень.

Врать в забитом вагоне – не одна я такая соня! – не представлялось возможным, и я важно стряхивала звонки. А что? Я, между прочим, на паре, какие разговоры! Но то ли родители слишком хорошо меня знали, то ли выпросили расписание занятий, но звонили настойчиво и долго. Придется врать, что не могла найти трубку. Угу. Не могла. Скинуть могла, а найти – нет. Блин, нужна легенда покруче. А то поймают. И что же братишка в таком случае врал…

Не врал?

Ай, как неприятно-то! Нет, вы не подумайте, это совсем не про братишку, это про какого-то невоспитанного хама, который, видно, решил, что раз уж моя обувь такая особенная, то лишний апгрейд ей не повредит, как и индивидуальный тюнинг. А вот и нет! Его подошвы на моих кедах никак не входят в топ пять самых модных рисунков.

– Мужчина!

Нет, весь вагон я не звала. Почему они все пооборачивались? Ага, все. Вот тот, кто отличился, стоит и в ус не дует. Не при делах он. Конечно, так ему и поверила. Протолкнувшись сквозь толпу – особый навык выживания в городе! – я оказалась рядом с этим субъектом. Кашлять, привлекая внимание, не стала. Тип был в наушниках, а это случай особый.

Знаете же про связь наушников и уважения? При встрече в знак приветствия достают один наушник, а в знак особого уважения – два. Так вот, этот тип меня не уважал! Даже дружелюбное похлопывание по плечу, от которого шарахались все мои знакомые, проигнорировал. Видимо, тип из разряда ежей. Без пинка не полетит. Ну ладно, пинок так пинок. Вот раззадорил меня его полный игнор! Даже пары на второй план отошли. Точно, я чокнутая. И это даже не лечится. Не забыть бы еще справку взять, чтоб всяким там показывать.

Но мы отклонились от темы, а этот, с позволения сказать, оригинал все так же продолжал безразлично пялиться в стенку. Со словами «Ах, какая я неуклюжая!», жалея, что не на каблуках, я смачно наступила ему на ногу, вкладывая в этот порыв весь свой гнев. И, пожалуй, после такого мой новомодный тюнинг на кедах был бы полностью компенсирован, если бы не одно но: тип продолжал меня игнорить!

Я начала звереть. Вот серьезно. Стоит себе такой непоколебимый, в сторону простых смертных даже не смотрит, еще и рожу кривит, как будто мы тут все никто и звать никак, а он, блин, великий инквизитор, вышедший погулять по городу и музыку послушать. Ага, и плевать ему на всех, чай бы не отвлекали. Угу, вот чай бы и не отвлекали, а этого…

Бесит.

– Вы выходите?

– Что?

В первый момент я даже не поняла, кому принадлежит баритон, так задумалась над поведением сумасшедшего в наушниках. А потом взглянула вверх, сталкиваясь с внимательным взглядом серых глаз, наслаждаясь убаюкивающим голосом…

– Девушка, так вы выходить будете?!

Кто ж это такой нетерпеливый? Ау, и зачем в спину локтем! Не буду я выходить, не буду!

– Да идите вы, куда хотите. Больно надо! – вызверилась я, отступая.

Тут же меня оттеснили еще дальше, а когда я смогла вернуться на прежнее место, этого типа уже не было. Только запах. Блин, и спрашивается, пока по ногам ему ходила, запах был побоку, а тут прямо вах-вах, верните принца, хочу еще? Нет. Что это за бред с моей съехавшей черепушкой? Кто ей разрешал так ехать! Это же… неправильно все! Я еще понимаю – на почве нового скейта. Или там – суперсовременного ноута. Но какой-то вшивый, вонючий мужик? Да я вас умоляю! Вагон после него до сих пор воняет! Как можно быть таким кретином? Или он вылил весь флакон? Вот уж точно ненормальный!

Успокоив таким образом саму себя, я разочарованно выдохнула и тихо-мирно, без оттаптывания ног ближним, добралась до корпуса своей новой обители знаний.

В здании факультета история чувствовалась с первого взгляда. Такую рухлядь не во всяком архиве встретишь, а тут – целый корпус. И впечатленьице такое… гнетущее. Да уж, теперь ясно, почему собеседование мы отбывали у юристов. Там же только после перестройки. Евроремонт, как-никак. Гранит, лифт, стеклопакеты, коврики. Надо было идти на юриста. Продажная, говорят, профессия, ну так выгодная! Если продают, то и покупают! Чего ж эта идейка мне раньше не пришла, не блондинка ведь?

И правда, не блондинка. Кто меня тогда в продажные возьмет? Была бы рыжая, можно было бы попытаться, те хоть наглые. А я… Покраситься, что ли… Да не поможет. Наглость – состояние души, или то, чем это состояние добывается. Состояние, которое из денег, если вы не поняли. И если без души обойтись можно, то без состояния в современном мире и души не надо. Да и кому эта душа нужна… Хотя если вспомнить корпус юристов… Недаром же про всякие контракты пишут? Может, и правда спрос есть. Ага, так себе и представляю.

Юрист и демон-искуситель. Бедняга мычит, уговаривает, а этому – хоть бы хны. Юристу, я имею в виду. Демон-то, бедняга, поди, не привык к нашим крючкотворам. Эти демонюгу еще и обуют, сам душу у них в лапищах оставит, и придется корячиться на здешних сатанистов до скончания веков. Ведь ушлые эти людишки! Так контракт составят – даже в отпуск не отчалишь. А Трудовой кодекс пока ждешь, так они выдадут что-нибудь типа: «Кодексы для человеков, а вы, уважаемый…» – и так далее. Да уж, с такими людьми даже мифическим демонам понадобятся адвокаты. А эти, как известно, юристы и есть. В общем, круг замкнут. Но их корпус действительно крут, не то что этот…

Остатки былого величия. Очень былого. И очень величия.

Мысленно простонав от жестокости бытия, я гордо переступила порог кладбища незамутненных разумов, оказавшись в душном склепе наук. А душок стоял. Хороший такой, насыщенный душок. То ли из туалета, то ли из буфета. Да уж, куда я попала? Ну вот куда?

Хотя нет, не так. А куда еще могла Я попасть? Карма – такая карма…

Брать языка ради поиска расписания не пришлось. Доисторические застекленные стенды с карандашными пометками проглядывались на сто миль вперед. Сразу видно: к середине второй пары популярное местечко – холл.

Бодро прошлепав к расписанию, я убедилась, КАК меня любит мироздание. Если еще вчера нам говорили, что пар будет три, то сейчас я имела честь лицезреть гордый прочерк напротив третьего занятия. И четвертого, и пятого. Их всего ДВА сегодня. ДВА! И сейчас уже от пары осталось полчаса! За что мне все это?

Опять спускаться в метро было ниже моего достоинства. Раз уж из дома вышла, так и проведи время с пользой. Какая польза может быть от девушки, которая и на девушку-то с утра не похожа – так, на кикимору немного, узко известная истина умалчивала. Впрочем, деньги имелись, а под столом кто увидит, на прием собрался или на пляж? А косичка… Ну что поделать? «Я у мамы дурочка» – хорошо известный и проверенный годами бренд. Еще и знакомиться кто-нибудь полезет. Ага. Вот смеху-то будет.

Нет, люди – определенно те еще оригинальные личности. Вот сижу я, одинокая кикимора, давлюсь шоколадным мороженым, пялюсь в плазму, разглядывая, как танцуют и поют что-то там про попы. Никого не трогаю… Даже официанта не дергаю! Так нет же, именно ко мне надо приставать! И как приставать! С глупым подкатом «Девушка, вы так прекрасны» и далее по списку.

Ладно, сижу, слушаю, продолжаю давиться мороженым. Уже не лезет, но природная жадность отказывается отступать и методично, вместе с ручками, запихивает в рот ложку за ложкой. А этот тип все вещает. Красиво вещает. Монотонно, со вкусом. Удовольствие, гад, получает.

Нет, стопроцентно, если чудики с самого утра сыплются, то что могло измениться к обеду? А ничего. Да. И на что рассчитывали мои родители, пытаясь сделать из чертенка-дочери воспитанную и гуманитарно-образованную леди? Нет чтоб пойти у меня на поводу и отправить учиться на химика! Так надо было им первый раз в жизни рогом упереться и сказать: «Ты, мол, Данька, девочка, и профессия у тебя девчачья должна быть. А то рванет один из твоих экспериментов – и камня на камне не останется».

Пришлось уступить. И уступка моя началась, как это символично, с прогула. Так и не прониклась я знаниями в свой первый день в институте благородных девиц. На филфаке, то бишь.

А чудик продолжал вещать. По второму кругу, что ли? Может, стоило диктофон включить да дома послушать? Жалко же, человек старается. Небось, учил, готовился, а я, кикимора неблагодарная, мимо ушей да мимо ушей.

– Простите, уважаемый, мне нужно идти.

Я поднялась со своего места, желая побыстрее расплатиться и упорхнуть в родные края, но не тут-то было. Чудик цепко ухватил меня за запястье и так проникновенно, глядя в глаза, поинтересовался:

– Так вы согласны?

– Угу, всегда и на все, – недовольно хмыкнула я, недоумевая, чего это он так улыбаться начал. – Что-то еще?

– Нет, этого достаточно, – заверил ненормальный, спокойно отпуская мою руку. Признаться: выдохнула с облегчением. Не люблю ненормальных и чудиков. Особенно если это незнакомые чудики. Со знакомыми – оно поспокойнее. Не наступай им на больную мозоль, боготвори Хатцунэ Мико, возлюби Ли Мин Хо, возблагодари небо за новый сингл PSY, да и просто со всем соглашайся. Согласишься – лучший друг. Ведь не будут же они про кумира дурное говорить? Какой фанат так поступает! Вот и сосуществуем мы подобным образом с парочкой адекватных неадекватов. А что? Весело. И даже полезно. Парик в случае надобности стрельнуть удобно или представление для родителей устроить – дескать, девочка хорошая, в юбочке ходит, с мальчиками интеллигентными встречается, а не с этими, с ободранными локтями и разбитыми после неудачного трюка коленями. Хорошо хоть, братик мои ссадины прикрывал…

Да уж, чего только со мной не случалось. А чудики… Чудики – это так, мелочи. Как насел, так и встал. Осечек еще не было.

Осечек и не случилось. Удовлетворившись ответом, преследовать меня до дома неадекват не стал. Потерялся в районе станции метро. Облегченно переведя дух – терпеть ненавижу, когда кто-то за мной ходит, – я доковыляла до дома. Разувшись и по дороге стягивая носки, пошлепала к себе в комнату. Родителей не было – до конца их работы еще часа три. Брат приходил и того позже, предпочитая проводить время в городе и заглядывать совсем уж ночью ради свидания с кроватью. Чего у подруг не оставался? А не любил спать на чужой кровати. Думаю, когда женится, так кровать и заберет. Или матрас хоть. Чтоб душу грел.

Покачав головой, размышляя над странной привязанностью, я заглянула на кухню, стащила из вазочки конфет и с чистой совестью (поела же!) отправилась на «поля справедливости». Быстренько загрузилась, выбрав любимую змейку, и начала покорять ингибитор. Враги моего порыва не оценили, защищались, как могли, но кто они такие, чтоб мешать нам со змейкой? Ведь это любовь с первого взгляда, с первой игры.

Да уж, поистине неисповедимы пути фэнтезятины. Вот никогда не думала, что любимым героем станет нага. Ведь какая я нага? Так, кикимора болотная, подвид повышенной вредности. Это каждый скажет. И про кикимору, и про вредность.

Устав от игры и продолжавшейся в чате склоки, я сползла со стула и таки отправилась в объятия Морфея. А этот милейший божок не просто манил, а уже стискивал изо всех сил, чего прежде в дневное время суток за ним не водилось. Но, видимо, первый учебный день был так тяжел, что мне требовался двойной отдых, а значит…

Спа-а-а-а-ать.

– З-з-з-з-з-з-з…

Как просыпаться-то не хочется! Перевернулась на другой бок, натянула одеяло повыше, поправила подушку, вляпавшись пальцами во что-то холодное и слизкое… Какое?! Села прежде, чем успела проснуться. Открыла глаза и оторопела.

– З-з-з-з-з-з-з…

Махнула рукой, желая прогнать кровососущего гада. Нет, глупо с моей стороны. Толпы его коллег устремились ко мне, заставляя вновь просить политического убежища у одеяла. Кое-как поместившись под ним и усевшись на подушку – все равно грязная уже, – я серьезно задумалась.

– З-з-з-з-з-з-з…

Блин, почему они никак не успокоятся? Не видят, что ли? Это гора! Просто небольшая белая горка! И нет тут человеков для поедания. Нет, и не будет. Ага, жадные мы. Первая положительная самим нужна, так что разбазаривать на всяких злобных тварей никакой возможности нет. Вот совсем никакой!

– З-з-з-з-з-з-з…

Ай, больно же! И как спящие могут не реагировать на этот укол?! Я вот даже дернулась, чуть не подставив зудящей ораве свой филей. Хорошо хоть, пижама осталась. Не хватало еще оказаться неизвестно где в чем мать родила и без одеяла. Так что будем считать, нам повезло. Хотя это с какой стороны мерки снимать.

Стаи комаров по ту сторону одеяла, холодная земля, которая даже через подушку умудрялась заставлять меня ежиться, нечто скользкое, медленно поднимающее по ноге…

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Заорала я прежде, чем успела подумать, вылетев из уже ставших родными кустов. Как они не хотели меня отпускать! Как цеплялись, как висли, умоляя остаться, как плакали мне вслед толпы обездоленных жителей!

Мое сердце прямо кровью обливалось, стоило вспомнить их умоляющие писки и ощущение гадов ползучих. Хорошо хоть, змейка мелкая была и стряхнулась. А если бы кто-то более злобный и зубастый? Нет уж, здесь нам делать нечего. В город нужно подаваться и разбираться, какого лешего меня забыли в этом захолустье? И вообще. Как я здесь умудрилась оказаться?

Напилась? Свежо предание, да верится с трудом. Стала бы я привычки менять, чтобы вот так потом проснуться на каком-то полигоне для лазертака. А именно последний окружающая действительность и напоминала. Кусты с комарами, в которых дернул меня черт засаду устроить (до сих пор вспоминаю с ужасом те пять минут!), деревенские домишки с выбитыми окнами, извилистая, поросшая мхом каменная тропинка. Да уж, то еще местечко.

Идти босиком по мху было, мягко говоря, не пределом мечтаний, но выбирать не приходилось. Уж лучше мох, чем иголки и очередная змейка. Жаль, конечно, что подушка осталась в кустах, но возвращаться туда кормить комаров… Нет уж, сократим популяцию кровососов!

С такими оптимистичными мыслями я бодро зашлепала вперед, здраво рассудив, что если уж народ эту дорожку построил, то на ее концах есть нечто важное. Господи, пусть это будет не кладбище! А то в последний путь, да своими ногами… Это жестоко, Господи, очень жестоко.

Не знаю, услышал ли Всевышний мои молитвы, но дорожка немного выровнялась, да и мох отступал. Приятно, конечно, но ноги уже и так не испортить. Грязные и дурнопахнущие стопы. Да уж, Данька, ты теперь точно кикимора. Нечесаная, покусанная, злая, босоногая и с чудным амбре.

Тяжко вздохнув, я решительно поплелась дальше. Солнце радостно вставало, заставляя меня, с одной стороны, пугаться (выходить к людям таким чудовищем не хотелось), а с другой – радостно плясать самбу (мысленно, разумеется, сил на полноценное исполнение не хватало) в ожидании предстоящего спасения. Ну не верилось мне, что в месте, где есть выложенная камнем тропинка, не обитает никто. Да просто быть такого не может! Еще бы дорогу найти. А там посидеть на асфальте, погреться… Можно даже пройтись до ближайшего знака, и все – домой!

Дальнейшие мысли сопровождались куда более кровожадными порывами. Во-первых, в плане неотложных дел значилось «Найти скотину, что устроила мне эту занимательную экскурсию». Во-вторых, ему предстояло вытерпеть все виды депиляции, доступные в домашних условиях. Как то: воском, депилятором, пинцетом и всем, на что фантазии хватит. Спускать такой розыгрыш с рук я не собиралась даже любимому братцу, если его рук дело.

Солнышко поднялось уже достаточно высоко, когда дорожка исчезла. Поселений или хоть какой-нибудь захудалой грунтовки не было видно ни в одной из сторон. И да, чуть не забыла: лес так и не кончился. Не кончился – и все тут. Как шел по обе стороны от дорожки, так и продолжал идти. Вот спрашивается: зачем здесь эта окультуренная тропа? Ягоды по маршруту собирать? Или замена желтому кирпичу, которым вымощена дорожка в Изумрудный город? Оригина-а-а-а-ально.

Есть хотелось все сильнее. Желудок уже не просто напоминал о себе песнями, а перешел к более активным проявлениям недовольства, заставляя кривиться от боли. И чего мне с комарами не сиделось? Подумаешь, летающее мясо! Надо было сидеть и питаться, пока возможность была. Но человек же птица гордая. А нет, не так. Был бы птицей – не отказался бы пожрать, а тут иное. Вспомнила! «Человек – это звучит гордо!» Угу. Вот именно гордо и звучит. Спьяну, как Сатин и разглагольствовал. Очень гордо. А на трезвую голову кто же такую чушь скажет.

Вот будь я сейчас не человеком, а кикиморой какой-нибудь (видок располагает!), поела бы себе комариков, закусила змейкой и счастливая удалилась бы в болота на ПМЖ. Надеюсь, туда еще не добрались бюрократы? А то как представлю: «Предъявите документы на болото», – так смех пробирает. Стоят такие серьезные, в сапогах резиновых, медленно погружаясь в топь… А я без макияжа, с жабой на плече (кошка же непонтово среди кикимор) носочком ил ковыряю и голосом сироты казанской: «Не виноватая я, болото само случилось». Да уж, мысли они такие, борзые. Как поскачут не в ту сторону, так и не переловишь всех. Как блохи. И прыгают, прыгают, куда захотят.

Нет, это все, конечно, хорошо. Свободные ассоциации, незамутненный разум. Но вот если бы этот самый разум подсказал, что делать в такой ситуации? Искать север? А тут как назло мха на деревьях и нет. Весь на дорожку ушел, болезный. По звездам ориентироваться? Так полдень! И не надо говорить, что думать следовало раньше. Я бы на вас посмотрела! Спросонья, в кустах с комарами и змейками, без еды, воды, зато с одеялом.

Вот сейчас и мне поплохело. Пока шла – все было нормально. Идешь и идешь. Куда? Вперед! Почему вперед? Так не назад же! А когда дорожка оборвалась, так и направления не стало. И идти больше некуда.

К своему глубочайшему позору, я поступила недостойно. Бросила одеяло на землю, села и разрыдалась, топя нехорошие мысли в слезах. Конечно, тут уж лучше в вине, но вино я не переносила, да и не было под рукой.

Увы, мой плач никто не прервал. Не оказалось тут, леший их за пятку, принцев на белых лосях, готовых поддержать невинную деву в трудный момент материально. Морально мы бы и в одиночку пережили. Но чего нет, того нет.

– Бж-ж-жк… Бж-ж-жк… Бж-ж-жк… Бж-ж-жк…

Резко обернувшись на приближающийся звук, я быстренько оценила, на что может быть похоже мое явление людям, и решила предварительно обозреть этих счастливцев. Почему счастливцев? Так они клад нашли! Целую меня!

Тем не менее, как девушка условно умная, я полезла в ближайшие кусты. Не забыв захватить одеяло и даже два раза, крест-накрест, поскрести ногой землю. А то примяла одеялом, следы оставила. Ну их, эти следы. Пусть радуются сюрпризу. Счастье должно на голову сыпаться. Хотя на ветки я не полезу в одеяле…

Поскольку одеяло уже было не так жалко и оно приобрело лесной зелено-коричневый цвет, я удобно устроилась прямо на нем. Всунула в волосы две веточки кустарника, в котором засела, завершая маскировку, и принялась ждать своих спасителей.

А спасители не торопились. То ли телега у них была совсем уж дряхленькая, то ли несли ее на руках, издыхающую, но стоны ее не прекращались, а спасители так и не появлялись. До поры до времени.

Оценив спасителей, которые больше на губителей со стажем походили, я возблагодарила всех богов, что послали мне прозрение и кусты. Особенно кусты. Прозрение – продукт скоропортящийся и малополезный без комплекта благоприятных обстоятельств. А здесь! Здесь даже комаров не было! Чудо, а не кусты!

Но вернемся к нашим губителям. Три типа сосредоточенно толкали готовую развалиться телегу, на которой лежал стонущий ковер. Конечно, рискну предположить, что ковер сам по себе не стонал, а стонало нечто, погруженное в его недра. Это предположение подтверждалось еще и тем, что при ближайшем рассмотрении в ковре обнаружилась нога. Что логично – без сапог, зато в дырявом носке, выдающем в объекте мужчину. Ну какая уважающая себя девушка напялит рваный носок?

Эй, вы чего? Носки – это святое. Как вы могли такое подумать! Я – и рваные носки! Нет уж, лучше босиком!

Тем временем, не вдаваясь в мысленные дискуссии о целостности структуры носков подотчетного объекта, эти трое остановились и самым натуральным образов почесали черепушки. Назвать широченные головы с широкими лбами, маленькими глазками-щелочками, огромнейшими ртами со сточенными, плоскими зубами, обнажавшимися при ухмылке, никак иначе не получалось. Черепушки – и все. О, еще есть слово «головешки», но это, кажется, совсем другая опера. А мы оперу не любим, так что вернемся к нашему цирку. Главное, чтобы животные новое действующее лицо не сожрали. А то скучно будет на этом свете. Комарам!

Спасатели-губители наконец пришли к какому-то общему решению, заставив меня всерьез предположить наличие у них коллективного разума. Активировался он путем почесывания черепушек всеми тремя индивидами одновременно. Никак иначе их последовавшие слаженные действия по извлечению жертвы из ковра я объяснить не могу.

Бедного дяденьку уронили, подняли, толкнули вместе с ковром, он упал, его снова подняли, снова уронили… Какие хорошие здесь все-таки кусты. Только бы никому еще не приглянуться.

И кто меня за мысли-то тянул?

Один из губителей решил временно уединиться с природой. В моих кустах. А невидимость еще не изобрели…

– А-а-а-а-а-а-а!

Кто кого испугался больше – вообще вопрос спорный. Но убегал определенно он. Хм, странные здесь губители. Молодых и одиноких боятся, а сильных и волосатых в ковер закатывают. Да уж, наши бы никогда так не поступили. Подумаешь! Грязная, но ведь баба. Или я даже на бабу не похожа? Вот найду я тебя, извращенца-шутника!

А этот продолжать голосить и тыкать в кусты пальцем. Все тыкал и тыкал, тыкал и тыкал, пока другой умник не подошел. А я что? Я ничего. Сижу на одеяле и шоу смотрю. Раз уж страшный зверь я, так пусть боятся – сговорчивей станут. А побегут – так и я за ними. Эти-то путь из леса знают. Кругом выгода, только самолюбие уязвленное. Бегут как от страхолюдины!

Второй не стал оригинальничать: глаза выпучил, палец выставил и тоже как заорет! Ничегошеньки не поняла, но да ладно. Убоялся – уже хорошо. Догадка верная: я здесь самый страшный зверь, прямо сказочный злодей. А если встану и «Бу!» сделаю…

Плохая была идея. Зато как красиво мелькают их ботинки на фоне прекрасных сосен… Интересно, а если бы у них шнурки развязались, они бы стали их завязывать или…

– Не стали, – грустно констатировала я, глядя, как уползает один из шкафчиков. Быстренько так, с чувством. Вот он, инстинкт самосохранения, в действии. Эх, и чем это я их так испугала?

Увы, ответить на этот вопрос мог только оставшийся валяться в ковре бедняга. Его спасатели почему-то не прихватили. А как же убийство? Или ради чего еще можно тащить вяло сопротивляющийся будущий труп в лес? Хм, решили, что смерть в лапах чудовища лесного круче? Им еще и доплатят за сообразительность? Вполне возможно, кто этих шкафчиков поймет!

Пожав плечами, я выползла из кустов, оставив им на память клок своих драгоценных среднерусых волос. Кусты, вестимо, промолчали, не в силах передать всю степень своего восхищения моим натуральным волосом и его оригинальным цветом. Но, в общем-то, я не в обиде. И так, родимые, выручили.

Здраво рассудив, что раз уж меня убоялись шкафчики, то самой мне бояться нечего (венец страхолюдной эволюции здесь я), я принялась нежно, ногами, разворачивать ковер. А что поделать? Ручки-то слабые. Их жалко.

Как ни странно, против разматывания даже в исполнении кустовой нечисти, на которую я была похожа, бывший претендент на переселение в иной мир не возражал. Стонал, героически закусывал губу, но так ничего и не сказал. А где традиционное «Какого черта?» или, на худой конец, «Ты че творишь, ненормальная»? Да уж, не будь я нормальной жительницей двадцать первого века из города-миллионера, решила бы, что чокнулась. А так… кто этих чудных знает? Может, он мазохист?

Хм, а может, это и правда ролевка была, а я помешала? Нет, ну вы представьте: кого может напугать девушка семнадцати лет от роду, нечесаная, голодная и злая, устроившая засаду в кустах на одеяле? Ну вот кого это испугать может? Так, в дурку позвонят – и дальше пойдут. Еще и на мобильник поснимают, знаю я этих современных гуманистов. Соберешься с крыши прыгать, так они подождать попросят. Думаете, из-за человеколюбия? Шиш, камеру на телефоне еще не включили. Да уж, странные здесь аборигены, но ладно. Языка мне оставили, будем работать с тем, что имеем.

А имели мы субтильного субъекта с легким расходящимся косоглазием и пучеглазостью (и чего он так вылупился?) на почве чрезмерного восхищения нашей скромной персоной. Едва оказавшись на свободе, этот рыжий предпринял попытку к бегству, явно пытаясь подражать более удачливым предшественникам. Э нет, у меня тут больше языков не осталось, а значит…

Вот! А теперь он стонет. Лежит и стонет. Сидит и стонет. Упал и стонет. Нет, я так не играю. Почему, голодная и злая, я должна нянчиться с этим обалдуем? Не хочет сидеть – пусть валяется, я его с земли поднимать не буду. Может, у него религиозный экстаз на фоне моего явления его очам? А что? Мечтать не вредно. Мне.

Удостоверившись, что сбегать жертва нашего очарования (три подсечки и один захват) не будет, я с гордо поднятой головой задала самый гениальный вопрос в мире:

– Ты кто такой?

Будущий проводник вопроса не оценил, уставившись на меня в священном ужасе. Хм, а внешность вроде бы европейская. Русский не понимает? Ладно, пойдем другим путем.

– Do you speak English?

Увы, английский тоже не возымел действия. И как прикажете с ним общаться? Нет, люди, вот как такое возможно? Европеец – и не понимает самого простого и известного вопроса? Реликт, что уж говорить. Все лучшее – Даньке, кикиморе недоделанной. И куда меня занесло? Ну вот серьезно, вы знаете хоть одно место, куда бы не добрался инглиш? Африканское племя тумба-юмба? Так не в Африке же…

На всякий случай еще раз быстренько оценила окружающий пейзаж. Нет, не Африка. Слонов – нет. Жирафов – нет. Змей… Эти есть, но не покусательные. Точно, не Африка.

Эх, знала же, что поступать надо на актерское. Самое полезное направление. Язык жестов изучила бы в совершенстве и не пыталась битый час объяснить этому ненормальному, совсем отчаявшемуся куда-то сбежать и сидевшему неподвижно, что мне от него нужно.

Указание на рот и поглаживание по животику возымели странное действие. Парень подавился воздухом и так расстроился, что мне показалось, сейчас заплачет. Он что, решил, что я его есть собираюсь? Блин, как сложно, оказывается, общаться жестами! Никакого понимания, только извращенное.

– Кушать, я кушать хочу, – на всякий случай продублировала голосом.

– Ку-шать? – по слогам переспросил он.

Ну хоть не глухой. Еще бы и попонятливее был. Бутербродик бы перед прогулкой захватил. Да, жжешь, Данька! Какие бутерброды? Где бы он их прятал? В ковре? В сапоги бы засунул или в носки с дыркой, чтоб по дороге потерялись? Совсем уже крыша от голода поехала.

– Ты знаешь, где искать людей? Человеков?

Надежда, что он поймет хоть что-то, уезжала на поезде, издевательски помахивая платочком. Но… случилось чудо?

– Люди?

Таким китайским болванчиком я еще никогда не была. Возрадовавшись, что хоть какое-то слово он знает и понимает (интересно, почему?), я чуть было танцы разводить не стала. Судя по его облегченному виду, парень понял, что поедание его на ужин откладывается.

Он поднялся, отряхнулся, впервые выказав недовольство собственным потрепанным видом: рубашка драная и грязная, штаны в болотной жиже (и где только отыскал?), носки опять же дырявые, прически у нас явно одного мастера. Моя «Я упала с самосвала, тормозила головой» и его «Клей-момент – закрепи эффект». По крайней мере, чем расчесать его лохмы, я не представляла. Их что, реально, склеивали вручную?