Степной удел Мстислава

Вместо предисловия

Неторопливо плетут нить человеческой судьбы древние славянские богини. С одной стороны нить судьбы вьют пряхи Доля, Среча, Сряшта, Счастье – они даруют счастье и удачу. С другой стороны: Недоля, Несреча, Несряшта, Злосчастье – богини неудачи и горя.

Над ними старшая из прях – праматерь всего живого в мире Макошь. Богиня судьбы следит за тем, чтобы нить судьбы плелась ровно, чтобы счастье и несчастье были равны.

Потому часто человеку кажется, что в его жизни всё гладко и спокойно. Он верит, что его жизнь течет по давно установленному руслу. Расслабившись, он плывет по течению.

Плавно течет жизнь, словно река. Кажется, застыла без движения, превратившись в мертвое стекло. Не видно движения. Везде сон.

Но стоит праматери задремать, как они начинают тянуть нить, каждая в свою сторону, дергать и рвать. Тогда схлестнется нить судьбы в тугой узел, и в одно мгновение вдруг всё изменится: тихое течение внезапно низвергнется в пропасть. Жизнь превратится в бешеную горную реку: вздымается и яростно бьется о скалы, грозя разбить в щепу человеческую жизнь.

Судьба коварна и насмешлива.

Сделала судьба новый поворот и в жизни юного княжича Мстислава, сына великого князя Владимира, крестившего Русь. Сначала по приказу отца отправился он из дворца в несправедливое изгнание в край прекрасный, но далекий. Затем, получив от отца в удел Тмутараканское княжество, он вынужден был уехать в прятавшийся в глубине степей город.

Часть 1. Стратег

Глава 1

1015 год. В Тмутаракани очень жарко.

Как только на склонах холмов гор тают алые поля, словно пролитая кровь, тюльпанов и как только зелень седеет серебристым ковылем, солнце взбесившейся собакой кусает землю.

Восток, там, где пустыня, словно огромный великан, дышит раскаленным ветром.

Всё увядает очень быстро. Солнце и горячий ветер быстро превращают в пепел землю и всё, что на ней растет – траву, листья на деревьях.

Через неделю уже и не верится, что совсем недавно степь буйно играла красками жизни.

К середине августа всё становится серым и унылым. С утра еще веет слабое дыхание прохладного запада.

Степная антилопа-сайгак задумчиво стоит в степи.

Детеныш влажным носом толкает матку под заплывший жиром живот, требуя молока.

Птицы не поют. Их любовные игры окончены. Слышен писк голодных птенцов. Пока длится долгий день, их надо кормить, кормить и кормить. Время дорого – скоро они должны быть готовы к дальнему путешествию на юг.

В полдень всё замолкает. Молчит даже вечный спутник степи – неугомонный жаворонок.

Воздух звонко звенит туго натянутой, готовой вот-вот лопнуть струной. И кажется, что вот-вот непременно случится какая-то ужасная катастрофа. И на душе становится жутко.

Спасение лишь там, где искрами блистает изобилие воды. Там тускло зеленеет листва. Светятся яркими кристаллами, точно звезды в ночном небе, созревшие плоды.

Ночью в Тмутаракани хорошо – прохладу несет ветер с вечноснежных кавказских гор. А днем, спасаясь от жары, люди прячутся в прохладную глубину хижин.

Кажется, что лето уходит на убыль. Но из Тмутаракани оно, казалось, совсем не собиралось уходить.

Княжеский дворец в Тмутаракани сооружен из саманных кирпичей.

Вязкий и плотный, словно круто замешенное тесто, саман плохо проводит тепло, а потому в глубине сумрачных комнат прохладно даже в самую сильную жару.

Мстислав выбрал под личные покои одну из дальних комнат.

В комнате два окна. Убранство скромное.

У входа к стене прикреплены сайгачьи рога, на них висят плащ и шляпа.

По левую сторону комнаты узкая кровать.

Над кроватью висит щит и оружие – меч и пара кинжалов, украшенных драгоценными камнями и золотом. Оружие очень дорогое – стоит небольшого города.

Посредине комнаты – длинный стол с лавками по обе стороны. Под окном небольшой столик и пара табуреток. На столике прибор для письма. На полке рядом – стопки: одна с грамотами на бумаге, еще одна с пергаментными свитками, и еще одна – с берестяными письмами.

И конечно – у стены стоит сундук с одеждой.

Утром, когда в открытое окно веет прохлада, – самый лучший сон.

Мстиславу тридцать лет.

Он высок. Богатырского телосложения. На теле тугими узлами бугрятся мышцы.

Белая от природы кожа на лице, под южным жарким солнцем приобрела красноватый, словно кожура спелого яблока, оттенок.

Не изменились лишь огромные девичьи глаза с большими, словно опахало, ресницами.

Мстислав спит спокойно. Ему снится море.

Вблизи берега оно с молочным оттенком, но чем дальше, тем гуще наливается синевой, приобретая темно-лиловый цвет. Но далеко-далеко, там, где горизонта почти не видно, потому что он так далек, что до него, кажется, ни дойти, ни доехать даже на самом быстром коне, море приобретает серебристый цвет и сливается с небом.

Там из бесконечных роев невесомых небесных овец ласковые морские бризы строят волшебные розовые дворцы.

Дитя степей Мстислав любит море. Если была бы его воля, то остался бы он в Таматархе до конца жизни.

Глава 2

Проснулся Мстислав от тихого шепота.

– Кто это? – спросил Мстислав, не открывая глаз.

– Это я, – в ответ послышался голос Часлава.

Мстислав подумал, что Часлав должен был быть в Таматархе.

Первые годы Мстислав каждое лето ездил в Таматарху и даже хотел сделать из Любавино летнюю резиденцию.

Но затем восстала мать. Чудилось ей, что по дворцу в Любавино бродит тень несчастной соперницы.

В результате Любавино было заброшено на пару лет. Но в забвении оставалось недолго. Когда Часлав женился на дочери Александроса, главы Таматархи, Мстислав отдал Любавино молодым в качестве свадебного подарка.

Заодно было сделано другое важное дело – по настоянию матери назначил дядьку посадником в Таматарху.

Княгиня Аделина считала, что толку от Часлава в военных делах всё равно нет никакого, а Таматарха слишком важный город, чтобы управлять им через постороннего человека.

Таким образом, было убито сразу два зайца.

Правда, Часлав обиделся на сестру. Ведь тем самым она фактически отстранила его от управления княжеством.

От Тмутаракани до Таматархи было не так уж и далеко, но Часлав, обиженный на сестру, в Тмутаракань приезжал лишь по крайней необходимости.

Таким образом, в Тмутаракани Часлав мог появиться по действительно крайней нужде.

Это встревожило Мстислава.

Он открыл глаза, быстро сел и окинул взглядом дядьку.

Судя по пыли на лице и одежде, тот пришел, не приведя себя в порядок. Для франтоватого мужчины, тщательно следившего за своей внешностью, это было из ряда вон выходящим.

Таким образом, всё говорило о том, что Часлав появился с каким-то неприятным сообщением.

– Ну, здрав будь, дядька, – проговорил со вздохом Мстислав.

– И ты будь здрав, – ответил Часлав, продолжая стоять у двери.

В комнату заглянул слуга и поинтересовался, будет ли князь умываться.

– Сейчас, – сказал Мстислав, и слуга занялся сундуком, где лежала княжеская одежда.

– Господин, что будешь одевать сегодня? – поинтересовался слуга.

– Да погоди ты! – бросил Мстислав и показал Чаславу глазами на лавку. – Сядь.

Часлав сел.

– Что случилось? – спросил Мстислав.

Часлав подозрительно оглянулся на слугу.

– Тут все свои, – сказал Мстислав.

– А почему ты думаешь, что что-то случилось? – спросил Часлав.

– Раз ты пришел ко мне с утра пораньше – значит, не зря. Не скажешь же ты мне, что заскучал в своей Таматархе и решил развеяться прогулкой в Тмутаракань?

– Да. Не зря я приехал, – сказал Часлав.

– И что же случилось? – спросил Мстислав.

– В Таматарху пришел на корабле посол от Святополка… – многозначительно проговорил Часлав.

Как Мстиславу было известно, Святополк уже не первый год содержался под арестом. Поэтому он с удивлением переспросил:

– Посол от Святополка?! Точно?

– От Святополка! – подтвердил Часлав.

– Странно. Владимир ведь на него сильно разозлился. Впрочем… Владимир давно мечтал избавиться от него, – задумчиво проговорил Мстислав и поинтересовался: – А разве Святополк с женой не сидят в тюрьме?

– Уже не сидят, – сказал Часлав.

– Ага! Владимир вынужден был отпустить их, чтобы не сердить польского князя Болеслава, на дочери которого женат Святополк, – догадался Мстислав.

– Он отпустил его. И дал ему в удел Вышгород… Но оставил его под строгим присмотром, – сказал Часлав.

Мстислав обратил внимание на притихшего слугу в углу и распорядился:

– Третьяк, что ты заснул? Сходи принеси мне холодного кваса. Да заодно позови Тихона и Первинка.

Когда слуга вышел из комнаты, Мстислав поинтересовался:

– И что Святополк хочет от меня?

– Он сообщает, что Владимир умер, – сказал Часлав.

– Как – умер?! Да неужели?! – удивленно воскликнул Мстислав. – Он же был здоров и крепок! Даже собрался в этом году воевать с Ярославом, который отказался платить ему дань.

– Я привез гонца, он всё тебе и расскажет, – проговорил Часлав.

– Где он? – спросил Мстислав.

– Я оставил его на своем дворе, – сказал Часлав.

– После завтрака приведи, – сказал Мстислав и поинтересовался: – Ты со мной будешь завтракать?

– И Аделина будет на завтраке? – кисло улыбнулся Часлав.

Мстислав усмехнулся – Часлав избегал сестры.

– Нет! Она совсем в монахини подалась. Велела поставить избу рядом с церковью. Питается скоромной пищей, – проговорил Мстислав. Сделал паузу и добавил: – Завтракать будем в гридницкой с дружиною.

Часлав поднялся:

– Тогда пошли!

– Ты иди, – сказал Мстислав. – А мне еще одеться надо.

Глава 3

Хотя Аделина и утверждала, что не была влюблена в Звенко, однако после его гибели сдала – стала увядать, словно цветок в преддверии зимы.

Утратив интерес к жизни, в конце концов Аделина начала склоняться к мысли уйти в монахини.

Ей оставалось завершить только самое важное, как ей казалось, для женщины дело – женить сына. О внуках она еще не думала.

Ясский князь Гавриил, узнав, что Мстислав стал единоличным правителем в Тмутаракани, тут же согласился отдать ему в жены свою дочь Анастасию.

Сыграли свадьбу, и в положенный срок у Мстислава появился и сын, которого назвали Евстафием, а затем и дочь – Татьяна.

С рождением внуков и племянников княгиня Аделина оживилась и отдалась воспитанию детей.

Теперь она занималась строительством христианского храма.

В Тмутаракани и раньше была небольшая деревянная церквушка, но христиан в Тмутаракани прибавилось, и Аделина решила, что пора ставить новую церковь.

Аделина мечтала о каменном храме, но ввиду спешности церковь пока сооружали из дерева.

Таким образом, окончательный уход от мирской жизни Аделине пришлось отложить до лучших времен.

Отстояв церковные утренние службы и проверив, как идет строительство нового храма, Аделина в сопровождении Милицы отправилась на княжеский двор.

Глава 4

Выпроводив дядьку, Мстислав начал одеваться.

Посла Святополка с известием о смерти Владимира надо было принять как можно скорее. Но Мстислав не зря отложил встречу с послом.

Хотя и разделяли Тмутаракань и Киев немало верст, хотя и шли известия неделями, однако Мстислав хорошо знал о происходящем в Киеве.

Ему было уже известно главное – Владимир умер.

Последствия этого несложно было предугадать – начиналась кровавая игра.

Святополк – как старший – имел право на киевское наследство отца. Но было одно но, которое ставило это его право под сомнение: Святополк не был родным сыном Владимиру…

Зато родным был Ярослав, княживший в Новгороде.

Новгородцы – народ непростой. Князей своих они держат в черном теле. Князья отвечали тем же. Поэтому в Новгороде тлел вечный конфликт.

Не миновала сия чаша и Ярослава.

Новгородцы сами попросили Ярослава в князья. Наверно, они надеялись, что смогут управлять юным князем.

Но плохо они знали характер княжича. Он был самолюбив, хитер и жесток. Поэтому вполне закономерными стали его попытки подмять под себя новгородцев.

Впрочем, и другие князья были не смирнее.

А вольнолюбивый дух новгородцев не терпел притеснения. Они хорошо помнили, кто сажал князей на киевский престол.

И дело не в любви новгородцев к своим князьям – не было больше врагов, чем князь и горожане. Не раз доходило до такого жесткого противостояния, что Ярославу приходилось спасаться от гнева новгородцев бегством.

И дело не в ревности новгородцев к Киеву – городу, ставшему столицей благодаря Новгороду.

Всё просто: князья помнят, что киевляне народ ненадежный – кто больше им платит, того они и хвалят. Потому и вынуждены князья править Киевом с оглядкой на Новгород. Новгородцы знают это и получают свою выгоду – и торговые привилегии, и путь к грекам под охраной.

Недавняя ссора Ярослава с отцом была следствием этих странных взаимоотношений: самостоятельно править Новгородом Ярослав мог, только имея поддержку от отца, что между тем еще больше усиливало его зависимость от Киева.

Но при этом Владимир предоставил сыновьям полную самостоятельность и не вмешивался в их распри с местным народом.

Таким образом, князьям проще было обратиться за помощью к соседям. В свою очередь и те обращались за помощью к русским князьям.

Дружба подкреплялась родственными связями, но самым надежным скрепом всё же было золото и серебро.

Ярослав был дальновиден, он знал, что война за наследство неизбежна и в этой войне победит тот, у кого окажется больше золота и серебра.

Именно поэтому, зная о скорой смерти отца, Ярослав отказался платить Владимиру традиционную дань.

Мстислав не сомневался, что новгородцы предпримут все усилия, чтобы свергнуть чужого Святополка и посадить своего Ярослава на стол в Киеве.

Святополк мог выстоять в этой междоусобице, только если остальные братья окажут ему помощь. Поэтому несложно было догадаться, зачем Святополк прислал гонца.

Как человек, Святополк нравился Мстиславу, но в таких делах личные симпатии не имели никакого значения. Поэтому ответ Святополку надо было тщательно обдумать.

От мыслей оторвали Тихон и Первинок.

Оба зрелые мужи – высокие, крепкие. Белоголовый прежде Первинок потемнел. А в черных волосах Тихона появились серебряные прожилки.

И положение их изменилось. Тихон был воеводой уже лет десять. Рассудительный и хитроватый Первинок пошел по административной части и заведовал посадниками в городках.

Оба были первыми советниками Мстислава. Каждое утро они приходили с докладом к князю.

Войдя в комнату и увидев, что Мстислав еще не одет, они остановились около двери.

– Доброе утро, князь! – поклонились оба.

Мстислав кивнул головой в сторону:

– Садитесь. Я сейчас.

Тихон и Первинок присели на лавку у стены. Они были удивлены тем, что Мстислав вызвал их к себе раньше времени. Теперь ожидали объяснения этому.

Через минуту Мстислав был готов.

Он присел к столу, окинул внимательным взглядом друзей, и по губам пробежала усмешка:

– Однако, братцы, вы зажирели!

Тихон, склонный к полноте, покраснел лицом.

– И ничего мы не зажирели! – запротестовал худощавый Первинок.

– Зажирели-зажирели! – сказал Мстислав. – Живем тихо-мирно – ни с кем не воюем.

– Как не воюем? – возразил Тихон.

Первинок рассудительно заметил:

– Потому мы и не воюем, что соседи чувствуют за нами силу. Они не ходят на нас. А нам чужие земли не нужны.

Тихон привстал:

– Князь, да что же такое случилось-то? Будь добр – объясни…

– К нам приехал посол из Киева.

– И что? – спросил Первинок. – К нам послы часто приезжают…

– Владимир внезапно умер, – сказал Мстислав.

– Кто занял киевский престол? – быстро спросил Первинок, почуявший интригу.

– Гонец от Святополка… – многозначительно промолвил Мстислав.

– Значит, всё же – Святополк… – задумчиво проговорил Первинок. – А как же Борис? Владимир готовил на свое место Бориса. Как говорят, он отдал ему под руку свою дружину.

– Пока не знаю, – проговорил Мстислав.

– Так что – Святополк захватил стол в Киеве и начал войну с Борисом? – спросил Тихон.

– Да не будет там никакой войны Святополка с Борисом, – уверенно проговорил Первинок. – У Бориса дух слабоват. Владимир слишком избаловал его и не научил его жить самостоятельно. А вот Ярослав – тот в Новгороде, что обложенный волк. Ярослав зубаст и зол. Он обязательно ввяжется в борьбу за наследство.

Мстислав кивнул головой:

– Я уже думал об этом. Даже если Ярослав сам не захочет воевать за киевский стол, то его заставят новгородцы.

Тихон с недоумением поинтересовался:

– И что? Это нам принесет какие-то заботы? Мы ведь далеко. Владимир отдал тебе Тмутаракань. И Святополк вряд захочет отобрать у тебя Тмутаракань. Да и Ярославу она не нужна. Им сейчас будет не до этого.

– А то! Мыслить надо дальше своего носа! – сердито проговорил Мстислав. Он встал и зашагал по комнате, на ходу размышляя. – Вот поразмысли – старшие сыновья Вышеслав и Изяслав считались первыми наследниками Владимира. Но они умерли почти пятнадцать лет назад, и первым в очереди на киевский стол становился…

Первинок заметил:

– Святополк старше Ярослава.

Мстислав остановился:

– Рассуди: объявив, по настоянию дружины, Святополка своим сыном, Владимир всё же считает… тьфу – считал – его чужим. Тем не менее Святополк оставался старшим. Только Владимир даже в мыслях не допускал, что передаст Святополку великокняжеский трон. Всё изменилось с рождением у царицы Анны сыновей. Замысел Владимира, задуманный им почти два десятка лет назад, был хитер. Ведь он как рассуждал – император Василий совершенно не беспокоился о наследнике; он даже не удосужился выдать замуж дочерей своего брата Константина. Пока он был занят войнами, они состарились и вышли из детородного возраста. Между тем Василию шел седьмой десяток лет. Он часто болел. По всем приметам жить ему оставалось недолго. Это радовало Владимира. В Киеве подрастали Борис и Глеб, которые, как сыновья греческой царевны, ввиду отсутствия других наследников единственные имели право на византийский трон.

Первинок заметил:

– Разумеется, что византийские аристократы не обрадовались бы перспективе иметь императором русского.

– Какие еще аристократы?! – усмехнулся Тихон. – Сплошь армяне да мошенники с улицы. Их царицей была кабацкая проститутка.

Первинок покачал головой:

– Император Василий – потомок древней македонской династии.

– А для этих заносчивых аристократов у Владимира имелся сильный аргумент – русское войско, которое уже не раз брало Константинополь и благодаря которому Византия побеждала своих многочисленных врагов, – презрительно проговорил Тихон.

– Не важно, что замышлял отец – с его смертью и его замыслы стали пылью, – проговорил Мстислав и подошел к окну.

Из окна был виден двор. Дворники уже закончили уборку и посыпали его желтым, словно золото, песком.

Мстислав несколько минут смотрел в окно, затем задумчиво заговорил:

– Борис и Глеб – близнецы. Но как только они подросли, Владимир выделил Бориса. Наверно, Борис казался ему более смелым, решительным и хватким. Чтобы избежать соперничества братьев, Владимир отправил Глеба княжить в Муром. Бориса же не только приблизил, но и стал приучать под него свою дружину. Он хотел его сделать великим князем в обход установленного обычая. Владимир знал, что другие его сыновья недовольны этим. Особенно Ярослав. Ярослав ненавидел обоих братьев. Но Владимир всегда считал, что так как миром правит сила, – а сила была на его стороне, – то Ярославу придется смириться с его решениями.

– Мы это всё уже знаем, – сказал Тихон. – Но всё же – какое отношение это имеет к нам?

Мстислав бросил на него быстрый взгляд и слегка усмехнулся:

– Тихон, ты мог бы быть и посообразительнее…

Первинок покачал головой:

– Теперь начнется рубка. Ярослав и раньше ненавидел Святополка.

Тихон тихо кашлянул в кулак и задал прямой вопрос:

– Князь, так ты собираешься вмешаться в войну за наследство?

Первинок тихо напомнил:

– Князь, а ты ведь одного возраста с Ярославом…

– Я на полгода младше его, – сказал Мстислав.

– Это не имеет значения, – сказал Первинок. – Порядок престолонаследия уже нарушен. И не ты виноват в этом.

Мстислав подошел к столу. Плеснул из кувшина в кружку кваса. Отпил пару глотков. Затем сел.

Поигрывая кружкой, проговорил:

– Потому мне и нужен совет, как мне поступать дальше. Что отвечать послу Святополка?

– Ты когда принимаешь посла? – задал вопрос Тихон.

– После завтрака.

– Значит, надо будет собрать дружину – пусть послушают посла и скажут свое мнение, – сказал Тихон.

Первинок кивнул головой:

– Сразу ответа не давай. Дружине надо будет подумать.

– Собирайте дружину! – сказал Мстислав.

Первинок тихо кашлянул:

– Князь, и надо позвать и княгиню Аделину.

– Она совершенно отошла от государственных дел, – с легким недоумением проговорил Мстислав.

– Она очень умная женщина, – сказал Первинок.

Мстислав согласился:

– Вот что-что, а ума матушке не занимать! Ну что же – и ее позовем.