Дуэльный Кодекс. Том 3: Шепчущий Во Снах

Глава 1

“Во сне ты будешь сильнее Орловского”.

Эти слова отца Линовский вспомнил первым делом, когда его враг стал меняться. И было это словно бы не во сне, а наяву.

Там, где только что был Орловский/Замятин, возникло нечто другое. Черная субстанция поглотила тело человека и стала другой. Стала принимать иную, новую форму. Форму Зверя.

Могучее тело, черное как смола, вытянутая зубастая, но безглазая морда. Чудовище возвысилось над Линовским даже в его могучих доспехах из сна. А потом оно, черное, как тень зверя, громко упало на четвереньки. По всему телу, от головы до хвоста раскрылись жуткие глаза с красными зрачками.

Линовский подумал, что, если бы кошмар имел форму, он выглядел бы именно так.

“Во сне ты будешь сильнее Орловского”.

– Ты умрешь, – бросил он взгляд на девушку, – предательская сука!

Кошмарница, это живое оружие, не ответила. Она выглядела слабой и едва поддерживала сон всех троих. Линовский знал, что нужно быстро расправиться с Замятиным, иначе она умрет, а сон прекратится.

Он бросился на Зверя, занес меч над головой. Рубанул, что есть сил. Огромный клинок прожужжал в воздухе, с грохотом ударил в пол, прорубил его, как если бы тот был деревянным, а не каменным. Зверя там уже не было.

Тогда Линовского ударило что-то справа. Огромной массой его прижало к полу.

“Во сне ты будешь сильнее Орловского”.

“Нет, не буду, – подумал он, – я слабее. Я чувствую, что этот сон – не моя территория. Что тут царствует он. Зверь. О, Предки! Для кого предназначена эта ловушка?! Для Замятина, или меня?!”

Он навис над ним. Продолговатая хищная морда волка приблизилась так, что Линовский мог почувствовать горячее дыхание зверя. Горячее, как наяву.

“Это точно сон? – подумал Линовский”.

– Посмотри мне в глаза, – проговорил Зверь нечеловеческим голосом, и раскрыл глаза. Все глаза, что были на его зверином теле. Миллионы-миллионы глаз.

“Черное небо и звезды на нем”, – подумал Линовский, потому что больше не мог говорить от страха.”

***

Проснувшись, я глубоко вздохнул. Так глубоко, будто давно не дышал. Подскочил. Оглядел все вокруг.

Я лежал у входа в большую комнату, которая развернулась на цокольном этаже “Розы Ветров”.

Черт… Что это было? Что за темная сила это была? Темная и опасная. Тот сон… Мне казалось, что я в нем жертва, но потом, та девушка, снящая… Линовский называл ее кошмарницей, вернула мне силы. Даже больше, передала мне контроль над сном. И внутри я воспользовался спорой. Стал хозяином сна. Повелителем.

Потом я встал. Прошел к большой кровати с балдахином. Линовский лежал на полу. Глаза графа были распахнуты. Рот, подбородок и грудь вымазаны белой пеной. В руках он держал пустую колбу, которая могла работать как шприц. В крышке была игла.

Опустившись, я попробовал пульс. Линовский был мертв.

“Он посмотрел мне в глаза,” – вспомнил я собственные слова.

Поднявшись, посмотрел на девушку. Снящая. Вернее, кошмаринца…

– Нет, Лолита, – проговорил я, – ее зовут Лолита.

Худощавая и тщедушная, в грязной, серой футболке и джинсовых шортах она лежала на кровати. Под носом запеклась кровь.

Присев рядом, я тронул и ее пульс. Девушка была жива.

Она была пленницей. И ее заставляли вредить против собственной воли. Это было ясно по ее состоянию: руки в синяках и ранках от иголок, потрескавшиеся губы, бледная кожа. Под глазами синяки.

– Лолита? – позвал я.

Лицо девушки на мгновение изменило выражение. Она будто бы вздрогнула всем телом. И раскрыла глаза.

– Я… жива? – удивилась она.

– Жива. И теперь ты в безопасности. Идем, Лолита.

Я помог ей подняться с кровати. Слабая, она едва шла, потом упала. От вопросов я пока воздерживался, знал, что ей нужна медпомощь. По всей видимости, в девушку литрами заливали какие-то эликсиры. Это было понятно по многочисленным склянкам, что валялись вокруг: на кровати, столике, полу. Одна из них была в руках Линовского.

– Не могу… идти… – споткнулась она, и я придержал девушку.

Быстро достал телефон из кармана джинсов, набрал номер.

– Ало! Орловский! – на той стороне линии раздался веселый и даже энергичный голос Дениса Фомина, – слушаю!

– Роза Ветров, – назвал я адрес, – нужен транспорт. И медики. У меня тут раненный.

– Ты ранен? – посерьезнел он.

– Нет. Цел. Но у меня тут раненная девушка. А еще, – я бросил взгляд на труп Линовского, – мертвый дворянин. Линовский.

– Я так и знал, что он замешан во всем этом! – Весело сказал Фомин.

– Да, замешан.

– Отлично. Это ниточка к его отцу, он точно стоит за всем этим.

– Как операция? – спросил я, имея в виду штурм магазина “5 Минут”, в котором прятался фон Миллеров.

– Отлично! Твоя наводка оказалась точной. Тридцать пять человек, не считая самого фон Миллерова. Его уже опознали по книгам дворянского учета. Эти козлы отлично вооружились. Куча пушек. Их тут по горлышко. Даже гребаный гранатомет. Несколько машин, зачарованных на невидимость. Они хотели ими перекрыть дорогу.

– Я рад, что все обошлось. Давай транспорт, срочно.

– Понял! – крикнул он, – а… а снящий? Ты его ликвидировал?

– Можно сказать, – посмотрел я на девушку, – что да. Ликвидировал. Дому Фоминых ничего больше не угрожает.

– Я считаю, что ты зря не убил ее, Орловский, – проговорил князь Евграф Семенович Фомин, глава дома Фоминых.

Мы сидели в его круглом кабинете, что расположился в одной из башен замка. По всей окружности помещения бежали неширокие, но вытянутые окна. Поэтому в любое время дня, тут было светло, но нежарко, из-за особой системы проветривания помещения.

Вместе с Князем заседало здесь еще четыре человека: мой знакомый Денис Фомин; его младший брат, лысый, с лихими гусарскими, совершенно белыми усами, по имени Александр; почтенная женщина в летах по имени Анастасия, даже в ее морщинистом лице можно было увидеть былую красоту; а также на удивление молодой мужчина по имени Иван Фомин. Я знал, что он отец Сапфиры.

– А я считаю иначе, уж извините за прямоту, – проговорил я и поморщился.

Очень мне не нравилось, что все это действо напоминало суд. Фомины, словно председательствующие восседали за высокими кафедрами. Меня же усадили в кресло, что было ниже по уровню. Не выдержав, я встал.

– Почему вы встали? – проговорила Анастасия очень старушечьим голосом.

– Потому что считаю, что не заслуживаю, чтобы на меня смотрели свысока. Этот разговор напоминает трибунал. Я в чем-то обвиняюсь? Напомню, что я помог вам разобраться с проблемами. А вы тут же выдвигаете мне претензии, что снящую, мол, нужно было убить.

Все, кроме, Дениса нахмурились. Князь Фомин сжал тонкие губы, потом проговорил:

– Она опасное оружие. Как ее называл покойный Линовский? Кошмарница? Кто-нибудь когда-то слышал о кошмарниках? – он посмотрел по сторонам, на своих “коллег”.

Все покачали головами.

– Скорее всего, – начал я, – это секретная техника какого-то дома. Вы сами знаете, что таких полно. Например, долгое время такой была техника Тенехождения.

– Почему вы хотите оставить ее в живых, граф Орловский, эту кошмарницу? Ведь вы и сами едва не погибли от ее рук, – проговорила Анастасия.

– Потому что она помогла мне расправиться с Линовским. Потому что она жертва. Потому что ее держали в подвале заброшенного отеля и пичкали зельями, чтобы она могла вредить окружающим.

– Это правда, – сказал Денис, – я был там. И помогал Игнату перевезти ее в больницу. Она очень плохо выглядела.

– И вы даже оставили там взвод магов-охранников, верно? – усатый Александр посмотрел на Дениса.

– Верно, братец.

– Ее может попытаться убить Малиновский. Он замешан во всем этом, – сказал я.

– К сожалению, вздохнул Евграф, – то что бастард господина Малиновского был найден мертвым в подвале Розы Ветров, говорит только о том, что он был в сговоре с фон Миллеровыми. А эта проблема решена, с вашей помощью, конечно, – поклонился князь, – вы навели нас на Миллеровых, и устранили второго главаря банды. За это мы признательны, а вы не останетесь без награды.

– Если вы мне признательны, – смело сказал я, – то уберите от снящей руки. Она тоже лишь пешка в этой игре. И теперь я заявляю, что девушка под моей защитой.

– Я поддерживаю Орловского, – поднял руку Денис, – этот узел развязался только благодаря ему.

– Но поймите, – Анастасия многозначительно посмотрел на меня, – мы лишь беспокоимся о безопасности дома. Мы уже потеряли одну из самых перспективных невест. К счастью, с Сапфирой все хорошо. Девочка пришла в себя.

– За что я лично вам благодарен, граф, – вставил Иван, – спасибо, что спасли мою дочь.

– Как это, потеряли? – нахмурился я.

– Тильду не получится залечить бесследно, – уточнил Александр Фомин, – это потеря. На ее лице останутся шрамы.

– Ее жизни ничего не угрожает? – спросил я.

– Не угрожает, – вздохнула старая Анастасия.

– Тогда это победа.

Все замолчали. Князь смотрел на меня безэмоционально. Непонятно было, что конкретно он думает.

– Все же, – шевельнул белым усом Александр Фомин, – оставлять ее в живых опасно. Мы не знаем ни мотивов, ни способностей этой кошмарницы.

– Вы все, – вздохнул я, – наперегонки мне благодарны. Сами меня в этом заверяете. Но почему-то отказываетесь поверить в том, Лолита не опасна. Теперь.

Никто не ответил. Князь был также безэмоционален. Остальные переглядывались недоуменно. Только Денис выглядел так, будто весь этот совет в печенках у него сидит.

– А сами говорите, – продолжал я, – что боитесь ее. Не знаете, чего она хочет и что может. А я узнаю. Хочу узнать. Чтобы понять ее.

– Поделитесь ли вы знаниями, – сказал вдруг князь Фомин, – если дом вас попросит? Попросит исключительно вежливо. Мы тоже хотим знать, что нас так напугало, а в перспективе, могло лишить могущества.

– Если попросите вежливо, – кивнул я.

– Тогда решено. Фомины не будут объявлять кровную месть неизвестной дворянке по имени Лолита. Не будут требовать удовлетворения своей части и безопасности, ибо дом считает их удовлетворенными. Благодарю вас, граф Орловский. Вы будете щедро награждены за ваш вклад. И помощь дому, без которых мы, несомненно, не смогли бы обойтись, – он встал и поклонился.

Остальные, смирившись с вердиктом главы, встали и поклонились тоже. Кроме Дениса. Его поклон был искренне благодарным.

***

Дом Малиновского.

Вечер того же дня.

Семен нервничал. Он часто дышал и потел. Не мог успокоиться и то и дело ослаблял ворот рубахи.

– Чего же ты так волнуешься, Сеня? – прозвучал глубокий мужской голос, резонирующий внутри золотой маски, – мы лишь обсудим очередную твою неудачу.

Малиновский сглотнул.

– Я… дайте мне еще шанс…

– Какой по счету?

Сновидец, расположившийся в кресле, за рабочим столом, который, обычно, занимал сам Малиновский, откинулся на спинку. Закинул ногу на ногу. Он смотрел на Малиновского, занявшего стул просителя, что стоял за столом, по правую руку, с интересом. Об этом свидетельствовал наклон головы Сновидца.

– Сколько шансов тебе нужно еще? Ты говори сразу, что б я знал.

– Один. Один последний!

– Ты говорил так и в прошлый раз, друг мой.

– Молю, – он сполз со стула на колени, – умоляю! У меня план! В этот раз он точно умрет!

Сновидец встал, вытянулся, прямой и гордый, как офицер.

– Не унижайся, дружище, – он обошел стол кругом, взял и потянул Малиновского за предплечье, чтобы тот поднялся.

Когда Сновидец хлопнул его по плечам, Малиновский вздрогнул.

– Время интриг прошло, друг мой, – проговорил он, – пришло время решительных действий.

– Вы… вы убьете меня? Как Виктора, правда?

– Кто тебе сказал, что Виктор мертв?

Малиновский округлил глаза.

– И тебя я не убью. Пока что. Ты нужен мне. Но первую скрипку в нашем деле играть ты больше не будешь. Пришло время решить все иначе. Так, как нужно было с самого начала, когда Виктор потерпел неудачу. Я больше не буду добреньким, Сеня, не буду давать разным карьеристам выслужиться передо мной. Блеснуть умом, чтобы показать, какой этот карьерист – умный интриган.

– Господин! Нет! – потянулся к Сновидцу Малиновский, – у меня не было и в мыслях!

– Не прикасайся! – крикнул Сновидец, когда Малиновский чуть было не схватил его за предплечья, – падаль!

Малиновский аж отпрянул, испуганно рухнул на кресло.

– Сегодня ночью мы штурмуем Предлесье, князь Малиновский, – проговорил Сновидец, – и ты поведешь боевую группу. Если Орловский не умрет, то лучше бы тебе сложить голову там, в его замке. Иначе я поступлю с тобой гораздо более жестоко, – приблизился к Малиновскому Сновидец, заглянул ему в глаза, – гораздо более жестоко, чем любой твой враг. Чем даже сам Замятин, он же Орловский.

Малиновский смотрел в глаза Сновидцу. Смотрел и дрожал. Потому что в них он видел только тьму.

Глава 2

– Доходный дом? – задумался я

– Да, – улыбнулась Вероника Вандерляйн, – у рода Фоминых много бизнесов. Вот один из них – содержание доходных домов. Дому принадлежат около двадцати таких. Этот называется Парковый, – она улыбнулась, – потому как расположен рядом с gарком Южный. Именно этот дом князь избрал в качестве награды для вас. Вот дарственная.

Доходных домов у меня еще не было. Даже никогда не приходилось руководить или задумываться о чем-то подобном. В прошлой моей жизни основной заработок я имел с дуэлей. Имущество проигравших, или гонорары за представительство в дуэлях – это было основным доходом.

Судя по фото, что показала мне Вандерляйн, дом был новым современным и довольно практичным. Располагался он в приятном месте. Четырехэтажное здание включал в себя двадцать две элитные квартиры. Настоящие апартаменты.

– Парковый сдан полностью. Чистыми, – задумалась девушка, – он приносит около трехсот пятидесяти тысяч ежемесячно. Проблема тут одна.

– Какая же? – я вопросительно приподнял бровь.

В компании Вандерляйн я медленно прогуливался по парку их Гнезда. Парк мне очень нравился и к выходу я решил пройти через него. Там, из застекленной террасы можно было попасть во двор. У выхода уже ждала машина, что готова была увезти меня домой.

– Управляющего вам придется найти нового, – проговорила Вандерляйн, – весь персонал князь распорядился оставить. А вот Руперт, – она едва заметно улыбнулась, – этот старый ворчун, не согласился работать там. Решил выйти на пенсию по такому случаю.

Девушка выглядела как всегда безукоризненно. В свете закатного солнца ее рыжие волосы и вовсе казались огненными. Все было бы просто прекрасно, если бы не личико девушки. Она выглядела очень уставшей. Даже измотанной. Хотя и пыталась скрывать это состояние.

– Ох, да! А это личная награда от герцога Дениса Фомина. Он распорядился выдать это вам, – девушка опустила взгляд на шкатулку, что все это время держала в руках.

– Вероника? – прервал ее я.

– Да? – удивленно посмотрела на меня девушка.

– Вы выглядите очень уставшей.

– Эх, – она вздохнула, потом растерянно засмеялась, пытаясь скрыть досаду. К моему удивлению, ее лицо зарумянилось. Кажется, девушка не хотела показаться слабой, – да нет, все прекрасно, – быстро взяла она себя в руки и притворно улыбнулась.

– Ну я же вижу, что вы очень устаете. Вижу ваше лицо, – доброжелательно улыбнулся я.

– Вы очень внимательны, – она тоже улыбнулась, и эта улыбка оказалась уже очень искренней – князь говорил о вас правду. Ничего-то не утаишь, от глаз графа Орловского.

– Потому что, – сдержанно засмеялся я, – ничего не нужно таить. Рассказывайте.

– Ну, – она было замялась, немного помолчала в нерешительности, потом все же произнесла, – работа с Фомиными престижная, но сложная. Платят хорошо, но это выматывает, – девушка изобразила пальцем выстрел в голову.

Мы тихо засмеялись.

– Но самое жуткое даже не это, – начала она полушепотом.

– А что же? – заинтересовался я.

Вандерляйн опасливо и украдкой посмотрела по сторонам и сказала еще тише:

– Хозяйские сыновья. Молодые ребята. Подростки, что растут в роду Фоминых. Мне от них прохода нет! Господин Витольд постоянно отпускает в мой адрес непристойные комплименты, господин Евгений пожирает глазами и пялится, – поморщилась она, – Его Светлость Сергей вообще признается в любви и клянется, что я буду его дамой сердца, и, подумать только! Потеряю с ним девственность, – она иронично улыбнулась, – наивный мальчишка! Но дальше всех зашел господин Петр.

– И что же сделал господин Петр? – я хохотнул.

– Нет. Я не скажу! – Зарделась она.

– Но мне уже интересно, – пожал я плечами.

– Это слишком непристойно, – она приблизилась и чуть ли не прошептала мне, – жутко непристойно!

– Вы специально интригуете? – приподнял я бровь.

– Ну… в общем… – решилась она, – он воровал… мое белье… Как только освоил в академии заклинание невидимости, начал этим заниматься. Пока были проблемы с фон Миллеровыми, я и подумать не могла о том, чтобы переехать из Гнезда. Живу я тут, в поместье, как и большинство домов, служащих Фоминым. Но теперь… теперь перееду точно.

Где-то справа зашуршали кусты. Потом упал и разбился большой вазон с геранью, стоявший дальше, у дорожки. На выходе чертыхнулся охранник, потому что в него что-то врезалось.

– Кажется, господин Петр все слышал, – засмеялся я.

– Ну вот! Вы видели?! Видели это?! – она сокрушенно указала туда, куда смылся невидимый господин Петр, – а ведь князь запретил ему пользоваться этим заклинанием в Гнезде! По моей просьбе! Вот что мне делать с ними? – она устало коснулась век.

– Идти работать ко мне, – улыбнулся я.

– К вам? – захлопала глазками Вандерляйн.

– Ну да.

– И… – приподняла она бровки, – что же мне у вас делать?

– Вести хозяйственное управление Предлесьем. Нанимать персонал и организовывать его работу. Я как раз расширяю штат прислуги. А еще курировать мой бизнес.

– Доходный дом?

– Верно, – кивнул я, – а еще серверную в городе. Ну и выполнять секретарские обязанности. Но их будет немного, потому что я держу все свои дела, – я тронул висок, – здесь.

– Хм… – задумалась она.

– Жить будете в Предлесье. Места там много, а мой дом пока совсем немногочисленен. Оплата – оклад плюс процент от каждого бизнеса.

– Эх, – вздохнула она, вероятно вспомнив очередные украденные трусики, – а почему нет? Я была бы рада. Должность секретаря самого князя – это престижно. Но я так выгорю через полгода.

– Вот и отлично, – кивнул я.

– Нужно только убедиться, что князь не будет возражать. Хотя, – она подняла глазки к занимающемуся сумерками небу, – на эту должность целая очередь девушек стоит. Замену он найдет быстро. В общем, я согласна. Но сначала мне нужно завершить кое-какие дела, – быстро прикинула она в уме, – это займет около недели. После я присоединюсь к вашему дому. А посему, придется вас пока оставить, – она поклонилась.

– Бывайте, Вероника.

Девушка защелкала каблучками к входу в поместье, но тут же осеклась, вернулась.

– Совсем забыла! Забыла о награде! – Она протянула шкатулку мне.

Я с интересом принял ее и открыл. Внутри лежал нож-проводник. Изящное плоское и тонкое лезвие, простая, но красивая гарда и черная, оплетенная серебряной нитью рукоять.

– Белая платина, – проговорила Вандерляйн, – сердцевина из хвостового рога сибирского шерстистого дракона. Рукоять – кожа василиска. Очень сильное сочетание материалов.

– Так вот почему Мира так загадочно улыбалась мне, когда мы болтали после заседания у князя Евграфа.

– Вы знаете? – удивилась Вандерляйн, – знаете, что она дракон?

– Знаю, – я кивнул, – и у нас очень интересная история знакомства.

– Кажется, – с какой-то обидой в глазах посмотрела на меня Вероника, – леди Миртабракке относится к вам особым образом. Обычно она жалует свой волос, рог или зуб только членам рода Фоминых. У всех мужчин дома сердцевины проводников сделаны из ее подарков.

Вот значит, как выходит. Обоюдовыгодное сотрудничество. Дом приютил дракона-изгоя и заботится о нем, а дракон взамен одаривает магов рода частичками своего магического тела. Мире это ничего не стоит. Даже зубы дракона быстро отрастают, но проводники с такой сердцевиной получаются отменными и проводят ману в разы лучше других.

– Отличная вещь, – взвесил я в руке свой новый проводник, – а это что? Тут, под гардой?

– Герб вашего дома, – улыбнулась Вандерляйн, – герцог Денис Фомин хотел, чтобы это оружие стало фамильной вещью вашего рода.

– Я очень признателен ему за это.

– Передать ему что-то?

– Нет, – я отрицательно покачал головой, – я передам ему благодарность лично. Мы с ним договорились встретиться в ближайшее время. Нужно обсудить кое-какие дела.

– Ну! Теперь, кажется, все! – засмеялась Вероника. До скорого свидания, граф Орловский.

– Бывайте, Вандерляйн, – улыбнулся я.

***

Где-то за городом

– Куб-телепортарий готов? – Малиновский попытался сохранить уверенный тон.

– Да, господин, – проговорил один из роялистов боевой команды, – ждем только погонщиков карнозавров.

– Сообщите им, что карнозавры пойдут в портал вторым эшелоном, – серьезно сказал Малиновский.

В одном из многочисленных подземных убежищ Роялистов, царил полумрак. Света было ровно столько, сколько было нужно для манипуляций с кубом-телепоратрием. Ни больше, ни меньше.

Эти убежища – антимагические бункеры и катакомбы, оставшиеся здесь, на юге, после Мировой Магической войны, идеально подходили для дел братства. И роялисты активно пользовались ими.

Малиновский, облаченный в поддерживающий и усиливающий магический мундир, сжал зубы так, что аж скрипнуло. В мундире было жарко и не очень удобно. Но ничего не поделать. Его тело было слишком старым, чтобы прытко сражаться в таких стычках, какая произойдет сегодня. Без усиливающей артефактной одежды не обойтись.

Остальные его люди, облаченные в простую и удобную черную форму и антимагические жилеты, ждали рядом. Все смотрели, как куб-телепортарий накапливает заряд для прыжка.

– Предлесье защищено от телепортации внутрь, – проговорил Малиновский, – поэтому мы прыгнем на задний двор замка, а внутрь станем пробиваться силой. Именно тогда нам и понадобятся карнозавры.

– А как же молох? – опасливо спросил один из роялистов.

– Возьмем его с собой, – решился Семен, – но кидать его в бой сразу будет слишком рискованно. Замятин может обратить его силу против нас. Так что я сам возьму на себя роль погонщика молоха. Выпущу его в наиболее подходящий момент.

Вопрошающий кивнул и опустил железную маску, уставился на небольшой куб-телепортарий, стоявший на колонне. Куб словно бы вбирал в себя тьму. Вытягивал ее из окружающих, самых черных мест и теней убежища.

– Князь, – в неширокий зал вошел еще один роялист, приблизился к Малиновскому, – Сновидец покинул город. Он вернулся в Петербург.

– Что? – нахмурился тот, – уехал? Он передал что-нибудь?

– Да, – сглотнул роялист, – что следит за вами. Сказал, что надеется на ваш успех сегодня ночью.

Теперь сглотнул и Малиновский. Потому что прекрасно представлял, что будет, если успеха он не достигнет.

– Сновидец сказал, почему уезжает? – обеспокоенно спросил Малиновский.

– Нет, господин. Но наверняка что-то случилось. У меня плохое предчувствие.

Малиновский не ответил. Сжав губы, он уставился на пульсирующий тьмой куб. Потом, наконец произнес:

– Приготовится всем. Скоро выступаем.

***

Домой я вернулся, когда уже стемнело. Время подходило к девяти вечера. Вика только что вернулась из больницы, была у Владимира. Он шел на поправку. Магия и эликсиры работали хорошо, и последствий от когтей кошмарницы остаться было не должно.

За ужином обсуждали произошедшее. Вика была рада, что все кончилось. Стас просил подробностей, особенно о том, что было в Розе Ветров. С Томой мы говорили о моем кашмаре и о девушке по имени Лолита, о ее силах.

Этим вечером мы сидели долго. Предлесье был большим замком, но мы облюбовали маленькую гостиную-столовую на третьем этаже поместья. Тут было уютно, а стол, взятый прямиком из нашего старого сельского дома, создавал теплую атмосферу. За ним мы и собрались.

– Сколько тут уже живу, – проговорила Вика и отпила немного прохладного фруктового чая, – все никак не привыкну к прислуге. Раньше все как-то сама да сама. А теперь вот даже не готовлю.

– А заявление-то написала? – отвлекся я от своих мыслей о черной книге.

– Угу, – вздохнула она, – уволят через две недели.

– Займись своим здоровьем, – встал я с небольшого креслица, – особенно психологическим. Тебе нужно покончить с нервозностью.

– Я стараюсь медитировать каждый день, – закивала она.

– Я пойду в библиотеку.

– Работать? – Тома отняла взгляд от книжки по артефакторике, – так поздно?

Уже несколько дней она изучала медальон Ордена Новой Маны, который я забрал у Елены Петриной еще на дуэльном фестивале. Тома пыталась понять, как он действует и как искусство личной трансгуманизайии вышло за пределы рода Орловских.

– Полистаю черный дневник еще немного.

– Не увлекайся им, – встала Тома и подошла ко мне, – иногда я боюсь, что ты можешь из него не вернуться, – проговорила она полушепотом, – что твое сознание останется внутри этой жуткой книжки.

– Не засиживайся, Стас, – не ответив Томе, бросил я взгляд на братика, развалившегося прямо на ковре у пустого камина и читающего какую-то книжку про магических существ.

– Хорошо, Игнат, – поднял он на меня глаза.

– Игнат, – остановила меня Тома, – я волнуюсь.

– Все будет хорошо, – улыбнулся я девушке.

В библиотеке было тихо. Лишь шуршание пустых страниц черной книги прерывало эту тишину время от времени. Видение, что я видел, открыв дневник, все еще было тем же.

Каждый раз, погружаясь внутрь, я подмечал все новые и новые мелочи. Новые особенности и детали, которых не видел раньше. Однако ни одна из них не меняла картину в целом. Не делала ее яснее. Каждый раз, все повторялось.

– Секреты проекта “Геката”, – закрыл я книгу, – как же их раскрыть?

Пока что работа в библиотеке не дала внятных плодов. Информации в книгах и свитках по снологии было так много, и она была столь противоречива, что разобраться в этом стало просто невозможно.

Оставалось лишь два варианта: встреча со снологом, которую организовывал мне Денис Фомин, и девушка-кошмарница, что приходила в себя в госпитале.

Причем ставку я делал именно на нее. Ее сила была невероятной. Манипулировать снами других людей таким образом было недоступно снологам. Обычная снология – это работа с человеком, его сном и его разумом внутри сна. Сон можно изменить. Человека в нем можно изменить. Но чтобы эти изменения влияли на действительность… такое снологом недоступно. Как считалось раньше. Но эта девочка нечто совершенно другое. Она – снящая иного порядка.

– Можно? – со скрипом открылась дверь в библиотеку, – уже поздно. Что не спишь? – проговорила Тома.

– Входи, – разрешил я, – могу задать тебе тот же вопрос.

Девушка вошла, и я улыбнулся, потому что Тома была в прозрачном пеньюаре, сквозь который просвечивало красивое бежевое белье. Несколько смущенно она вошла внутрь.

– Не спится, – загорелась она румянцем, обняла плечи.

– Что ты задумала? – хмыкнул я.

Совсем недолго девушка колебалась, потом поправила сползающую на изящное плечико, бретельку и уже решительнее пошла ко мне.

– Я… я хочу поговорить, – села она на кушетку, что была справа от стола.

Девушка выглядела робкой: взгляд опущен, румянец на лице, сжавшаяся и напряженная поза. Я обратил внимание на ее ножки: красивые широкие бедра, изящные голени, маленькие ступни – все это радовало глаз.

– О чем?

– О… нас. Нас с тобой, Игнат, – подняла она глаза, посмотрела решительнее.

Я вздохнул, улыбнулся ей.

– Разве есть мы?

– В моей голове… – Сглотнула девушка, – в моей голове да. Есть. Я постоянно думаю о тебе. Уже давно сама не своя. Это странно, – хохотнула она растерянно, – ты в теле, которое младше меня на два года, но душа твоя, Павел Замятин, старше на все десять, – она подняла глаза, – и это видно. По тому, как держишься, что делаешь, как говоришь. Когда… – она засмущалась, – когда я думаю о тебе, внутри все горит. Ты не выходишь из моей головы. Но… но я знаю, что у тебя есть та, ради которой ты затеял все, – она развела руками, – все это! Твоя Екатерина, которую ты так стремишься вернуть.

– Она моя невеста, – сказал я добродушно.

– Я знаю, – поджала она губки, – и я… я не знаю ее лично, но если честно, уже ненавижу… Одна лишь мысль, что ты не мой, заставляет меня… заставляет… – всхлипнула она.

Внезапно за моей спиной грохнуло. Расплескался звон стекла, и раздался треск дерева. Я вскочил, обернулся. Огромный серогрудый ворон выбил окно своим телом. Вынес всю раму, грохнулся на пол библиотеки, словно бы без сил. Мне показалось, только на миг показалось, что он изранен. Было непонятно: блестит ли на нем кровь, или это играет светом черное перо.

Тома крикнула. Ворон протяжно каркнул, вставая на когтистые лапы.

– Это он! Он! – кричала Тамара, – это…

– Виктор Орловский, – процедил я сквозь зубы, извлекая проводник.