«Вдовствующее царство». Политический кризис в России 30-40-х годов XVI века

Большая, обстоятельная книга Михаила Крома. Спокойно, деловито автор повествует о бурном, тяжелом и насыщенном детстве Ивана Грозного.Автора (в этой книге) интересует политическая культура при московском дворе и функционирование государственного аппарата при малолетнем государе, лишь номинально исполняющим функции правителя. Книга разделена на две части именно по описанному выше принципу.Стоит отметить, что многие выводы из этого обширного исследования в сжатом виде перешли в недавнюю научно-популярную книгу Крома Рождение государства: Московская Русь XV–XVI веков – автор и там рассказывает о том, что в зарождающейся самодержавной машине не сложилось института регентства, что вынуждало искать работоспособное решение раз за разом, снова и снова, что при Иване IV, что при малолетних Петре I и Иване V. Да и про размежевание личности государя и бюрократии тоже в новой книге упомянуто как признак модернизации.Но во «Вдовствующем царстве» меня привлекли совсем другие черты. Автор так хорошо описывает маховик насилия, что даже страшно становится. Судя по всему, этот процесс крайне схож, что в XVI веке, что в XX, что в XXI. Мрачноватая смерть Василия III, его вялая попытка создать переходное правительство. Распад консенсуса, и понеслось… Сначала борющиеся за власть группировки сдержаны, ограничиваются символическими ударами по противникам, потом в ход идут оскорбления и унижения, потом насилие против незнатной части вражеских партий, потом дело доходит до казней самих фигурантов, потом казни становятся привычным делом. Схематично, однако жизненно – так и бояре начали и закончили. Еще и династическими убийствами побаловались – дядья Ивана сгинули, один сразу, второй попозже, после серии увещеваний и открытого бунта. И убивали-то как – морили голодом и наложением тяжестей. Который раз сетую – не нашлось у нас своего Шекспира, который бы на этом материале написал бы трагедии не хуже, чем Вильям об английских распрях.Юный Иван IV еще и добавил своей некоторой неуравновешенностью (казалось бы, откуда ей взяться, если у тебя на глазах бьют, бесчестят и убивают членов придворных кланов?) в 1546-1547, начав казнить уже от своего имени. В этом плане даже удивительно, что 50-е годы стали временем разрядки.Кром интересно пишет про правление Глинской (про ее ограничения и возможности), про борьбу Шуйских со всеми остальными, про роль митрополитов. Здесь, пожалуй, стоит отметить его крестовый поход против устоявшихся стереотипов – таких как перенесение в XVI век терминов века XVIII с его дворцовыми переворотами, попытки видеть в любом назначении происки кланов, да и вообще попытки строить большие теории на недостаточном материале.Да, именно работа с источниками – конек автора. Он по праву козыряет тем, что пересмотрел оригиналы множества документов, найдя огрехи в публикациях, часто меняющие датировки и смысл (а на прежних датировках и неверных прочтениях часто строились целые теории смены баланса власти). Речь в первую очередь о грамотах великого князя, т.е. документах обычного делового оборота, не попадающих в круг интересов летописца. Вообще, крайне интересно понимать, что именно уцелело из документов середины XVI века (непропорционально много из монастырей, которые хорошо хранили свои документы и следили за своими привилегиями).Тут, пожалуй, можно сказать и о второй части, о бюрократии. Была она мала по сравнению с аналогичной западноевропейской того же периода, напоминая по штату оную XII-XIII века. Численность дьяков была мала, количество документов (судя по сохранившими) также мало. Однако процесс уже пошел, и «московская волокита» уже появилась.Кром считает, что именно вот эта бюрократия позволила государству пережить период малолетства Грозного. Земельные отношения улаживались, суды работали, разбойников ловили, война велась. А бояре местничали, пытались выйти на первое место по влиянию на великого князя, не вмешиваясь в рутинное управление страной. Роль дворецких (ведавших Дворцами – территориально-административными единицами) и казначеев росла, монеты меняли, губная реформа началась. Тут-то Иван и вырос.