Глава 1
Ослепительный серебряный диск Млечного Пути, излучая океан тепла и света, кренясь по сторонам четырьмя звездными рукавами, вращался в абсолютно холодном темном космосе вслед за скрытым старыми красными звездами, окутанным величайшей тайной, недоступным пониманию ядром Галактики. Вселенский дух, непостижимый Брахман, дыханием пронизывающий каждую точку пространства, воплотившись в бога с человеческими чертами, движением весла остановил свой древний, отлитый изо льда и металла ковчег, обратив изливающую свет голову к исполинскому серебристому диску Млечного Пути. Божественными очами Брахман долго рассматривал четыре вращающихся звездных рукава, отыскивая кого-то в их светлой плоти. Золотыми ресницами он касался звездных облаков, стремясь увидеть в малейших подробностях их содержимое. Под галактический диск Брахман подставил ладонь, улыбаясь свету и теплу похожих на искры костра звезд. Наконец Брахман, ласкавший Галактику, как живое, исполненное разума и духа создание, заметил то, что давно искал, и божественное лицо с человеческими чертами неправдоподобной красоты залило космос золотым сиянием.
– Вот она! – воскликнул Брахман. – Птица вдохновения, вдыхающая в плоть жизнь. Не заблудилась ли моя капризная муза среди звезд и куда она летит?
Дыхание Брахмана золотой пылью оседало на крыльях птицы, сотканных из света и духа. Скрытая в груди птицы душа имела тот же золотой оттенок, что и дыхание Брахмана. Миллионы населенных разумом планет Млечного Пути осветились яркими вспышками золотистого цвета. Галактический дух и разум, равномерно рассеянные в звездных рукавах, приветствовали создателя, выплескивая энергию. Божественными очами Брахман улыбался в ответ.
Птица, огибая звезды, планеты, рождающие новые миры облака водорода, грациозно летела все дальше, огромными крыльями разгоняя звездный ветер. Брахман неотступно следил за ней, пытаясь понять, куда именно стремится белоснежная птица преображения с золотой душой в груди.
Наконец вселенский дух очами бога увидел, что птица летит к солнцу и его планетам. Космическая странница настойчиво кружила вокруг источающей нестерпимый жар желтой звезды, внимательно рассматривая голубую планету Земля, покрытую подвижными синими океанами, зелеными, шумящими на ветру лесами, закрученными в воронки облаками, окруженную особым нежным золотым сиянием, выдающим присутствие одухотворенного разума.
– Вот куда нежная птичка стремится, – воскликнул Брахман, кончиком пальца касаясь голубой планеты. – Она еще диковата, но как хороша, живая голубая странница. Пожалуй, вещая птица права, проявляя интерес к Земле. Мне самому давно следовало повнимательнее к ней присмотреться.
Глава 2
Николай, отложив исчерченную карандашом статью, взглянул на часы, подумав с грустью – как медленно течет время, еще сутки ожидания.
Его московская лаборатория, похожая на объемную стеклянную клетку, полную жидкостей и металлов, вмещающее ее мрачное, помпезное здание института с широкими сумрачными коридорами и чередой табличек на высоких тяжелых дверях, за которыми скрывалось таинство, в просторечии именуемое наукой, каждодневная рутина с дорогой на работу и множеством не терпящих отлагательства мелочей – все это разом прискучило, окрасившись серыми тонами.
Влажный, сырой осенний ветер за окном срывал с деревьев листья. Природа, утрачивая яркие краски октября, погружалась в оцепенение с закатом скупого на тепло солнца, ощущая ледяное дыхание Арктики.
Однажды исследовав собственную ДНК, Николай в рамках штатной научной работы с величайшим интересом поднялся ветвями древа мужской Y-хромосомы к легендарному Адаму, как полагают в настоящее время, обитавшему в Африке более ста тысяч лет назад. А ведь в науке, как и в жизни, нет ничего постоянного, а объем информации, дополняющей понимание реальности, растет по экспоненте.
Теперь Николай то и дело рассматривал испещренный непонятными надписями бумажный билет до столицы Танзании портового города Дар-эс-Салам, обласканного бризами Индийского океана и тропическим солнцем.
За залитым дождем окном прощальным аккордом прогромыхал трамвай, полный молчаливых горожан, отрешенно смотрящих в затылки друг друга невидящими глазами. Неспешно текущие навстречу друг другу автомобильные реки в сгущающихся сумерках раскрасили белые и красные огни. Окна безликих домов озарил свет. Неверными тенями прохожие торопливо растворялись в обезличенном пространстве громадного города. Низкая облачность удерживала над его рукотворным каменным миром купол серого едкого смога.
Дверь лаборатории со скрипом отворилась.
– Вам приглашение, – секретарь директора, высокая худая женщина с проницательными глазами, протянула Николаю конверт с красивой маркой, отображающей ландшафт танзанийского национального парка Серенгети – научная конференция состоится в городке Мусома, на восточном берегу озера Виктория.
Николай открыл атлас Африки, отыскал парк Серенгети, Мусому, озеро Виктория, вершину вулкана Килиманджаро и расстилающуюся к югу от него степь масаев с городком Наберера.
– О подобном и мечтать невозможно, – с недоверием произнес Николай, улыбаясь секретарю, не без оснований прозванному в институте Большим Ухом.
Последовала минутная пауза замешательства.
– Однако, – Николай внимательно взглянул на атлас, – как я доберусь от Дар-эс-Салама до Мусомы. Между городами около семисот километров и нет дороги.
– В аэропорту вас будут ждать, – объяснила секретарь, тонкими пальцами касаясь очков. – А далее придется положиться на организаторов конференции.
Николай жаждал увидеть исторгающие лаву вулканы, похожие на моря озера, очерчивающие пересекающий экватор под прямым углом, буквально ширящийся на глазах контур громадного африканского рифтового разлома и населенную стройными масаями саванну.
После работы разошлись в стороны стеклянные двери громадного торгово-развлекательного центра, и Николай погрузился в атмосферу горячо любимого со школьной скамьи спорта с пятидесятиметровым бассейном, сауной и залами, наполненными гремящими стальными машинами, за рычаги которых держалось множество рук. Вокруг двигались мужчины всех возрастов и весовых категорий, многие из которых обладали развитой мускулатурой, и женщины, внимательно посматривающие на ручные браслеты, отображающие удары сердца и расход калорий. Вдоль кромки бассейна прохаживались зримые женские образы, способные послужить моделями Праксителю и Микеланджело. Всякий раз, вынырнув из воды цвета ультрамарина, Николай с изумленным восторгом отдавал должное их совершенству, заключающему в себе сверхъестественную притягательность.
В одном из углов каждодневного феерического праздника жизни располагался вознесенный на метр боксерский ринг, где, сосредоточенно смотря исподлобья, два десятка здоровых мужчин, натужно дыша, скакали, нанося и отражая хлесткие удары. Центром подвижного сообщества являлся представляющий Африку крепко сбитый черный тренер с круглой улыбающейся головой с монголоидными чертами и каменным телом, зримый Адам, в чем скоро убедится Николай.
Однажды, проходя мимо ринга, Николай невольно обратил внимание на девушку, вставшую в пару с мастером. Ее перехваченный на затылке длинный черный хвост и челка на пол-лица, а особенно необыкновенные подвижные глаза – все это мгновенно привлекло внимание Николая. Девушка, прыжками подобравшись к благодушному Голиафу, обеими руками наносила ему удары снизу, одновременно уворачиваясь от перчаток противника, молниеносно отклоняя голову влево и вправо, закручивая вихрем вокруг головы хвост и челку. Девичья брутальность завораживала необыкновенным очарованием первобытной звериной реальности.
– Боже, – шептал Николай в растроганном восторге, – на кого она похожа.
Скоро он понял на кого. На обитающего в камышовых плавнях дельты Волги дикого кота манула.
С той поры Николай не мог отказать себе в удовольствии при всякой возможности насладиться необыкновенным зрелищем боя африканского исполина с мужественной амазонкой с глазами и чертами нежного девичьего лица, удивительным образом служащего отсылкой к мужественному коту манулу.
Николай, осмотревшись, замер в восторженном изумлении. Ему представилось видение. Девушка шагала по беговой дорожке, опустив глаза в телефон. Перехваченный лентой на затылке пышный длинный хвост густых каштановых волос спускался на узкую спину. Осиная талия, широкие бедра, длинные стройные ноги – все это являло совершенство, любоваться которым истинное удовольствие.
Далее последовал субботний вечер с насаженной на оживленную роскошную Тверскую широкой площадью Белорусского вокзала, залитую огнями, выхватывающими из холодной слякотной темной осени архитектуру девятнадцатого столетия зрелого классицизма, дополненную зданиями сухого конструктивизма и помпезного советского ампира, сквозь который всюду прорастали посаженные на стальные каркасы современные стеклянные монстры офисных центров и бетонные конструкции жилых комплексов с вращающимися строительными кранами над белой Никольской церковью. Ночная хлебосольная Москва очаровывала своеобразным присущим ей одной обаянием.
Городской квартал Лесной улицы, занятый промасленными, прокопченными за столетие краснокирпичными зданиями бывшего автобусного депо, был превращен в сосредоточие светской жизни, с двором, запруженным автомобилями, с просторными корпусами со множеством прилавков, уставленных разнообразной снедью, от устриц до невообразимого разнообразия пицц, с бокалами розовых коктейлей среди блюд. За длинными столами на высоких стульях, под лампами всех цветов радуги, предаваясь праздному оживлению, сидела публика. Девицы, пары, группы беседующих знакомых.
Очнувшись ото сна в иллюминаторе крылатой машины в голубом пространстве Индийского океана, Николай рассмотрел очертание напоминающего фасоль острова Занзибар. Самолет, заложив вираж, вибрируя, снижался, и из белой дымки проступила береговая линия таинственной Африки.
– Наконец, – произнес Николай, завороженно наблюдая за всеми оттенками зеленого и желтого, украшающими загадочный континент, в ближайшие сто лет, по уверениям демографов, обещающий пережить взрыв людской популяции.
Дар-эс-Салам, древний порт Индийского океана, веками принимавший торговые суда арабов, индийцев, а с некоторых пор и европейцев, ошеломил Николая смешением культур, шумом и стремительным движением экспрессивного населения.
Но все это меркло на фоне панорамы океана, ласкающего побережье вокруг Дар-эс-Салама. Приближаясь к линии прибоя, океан менял цвет с темно-синего на изумрудный и белый. Цвет пены и песчаных отмелей переходил в зеленое море бескрайнего тропического леса. Пять его ярусов, волнуясь на ветру, источали ощущение всепобеждающей жизни в ее бесконечном, ошеломляющем многообразии – от одноклеточных бактерий до громадных слонов. Торжество красок, запахов и тактильных ощущений кружило голову, и потрясенный Африкой Николай пришел в себя уже в купе идущего на запад в глубь континента поезда, оказавшись в обществе черной спутницы, на площади вокзала ожидавшей его с табличкой с надписью «Серенгети».
Глава 3
Тем временем на западном побережье Канады, в Ванкувере, среди зданий из стекла и стали, в переполненной роботами университетской лаборатории кипела работа. Мелиса готовила материалы по исследованиям эволюции митохондриальной ДНК для выступления на конференции в Танзании, в городке Мисома, стоящем на восточном берегу озера Виктория, в национальном парке Серенгети. Десятки раз по заранее заготовленному списку проверялась всякая мелочь. Хотелось взять что-то еще очень полезное и важное, книгу, бинокль, красочный атлас и справочник, но багаж имел ограничение по весу.
До вылета оставалось трое суток, и Мелиса, отложив список и испещренный правкой текст доклада, не без колебаний приняла решение. Быстроходный катер за три часа домчал ее из Ванкувера в городок Тофино, расположенный на западном побережье острова Ванкувер. Тофино – канадский рай для серфингистов, с пятью пустынными пляжами. В отчем доме в Тофино Мелиса провела детство и юность до поступления в университет.
Пройдя глубоко вдающимся в океан молом, Мелиса опустила каяк в волны и, коснувшись веслом холодной воды цвета стали, погрузилась в нирвану, дарованную сознанию объединением трех стихий: воды, земли и небес. Со склонов гор дул свежий бриз. Волны и ветер, подхватив узкий легкий каяк, помчали девушку к поросшим реликтовым лесом небольшим необитаемым островам, окружающим большой остров Ванкувер, прибежище лосей, пум и медведей.
Утратив счет времени, подсознательно ориентируясь по солнцу, Мелиса гребла до изнеможения. Лесистые берега были едва различимы. Волны, поднимая каяк, словно щепку, на пенистый гребень, увлекали отважную девушку на запад, в воды Тихого океана. По сторонам от каяка над колеблющейся водой показывались исполинские хвосты китов.
– Безумие, – обессилев, шептала Мелиса, ложась спиной на заднюю деку крошечного судна, отдаваясь во власть течений, волн и ветров, менявших силу и направление ежеминутно, сообразно атмосферному давлению. – Знаю, что до островов далеко, а плыть туда – сумасшествие, и все равно плыву, понимая, что на обратную дорогу сил не останется вовсе и добираться придется в темноте, ориентируясь по прибрежным огням, мокрой и продрогшей до костей. И нет спасения от этого безумия, – в уголках глаз девушки проступали слезы восторга и изнеможения.
Навстречу Мелисе вырастали острова с ревущими под скрытой туманом густой сенью леса оленями и лосями. Буйство осенних красок, алых, оранжевых, желтых, зеленых, привлекало внимание девушки, и она, вытягивая вперед затекшие ноги, извлекала из рюкзака бутылку с водой и ломоть черного хлеба и, забыв обо всем на свете, любовалась зрелищем эпического перерождения девственной природы, словно видела все это впервые. Яркие краски октябрьского леса, представленные на фоне большой воды цвета стали и бело-голубых небес, оказывали на Мелису магическое действие, пробуждая в ее хрупком теле нечеловеческую силу и безграничную выносливость. Время для Мелисы останавливалось, и подсознательно она погружалась в разгадку таинственного кода жизни, миллиарды лет вившегося природой перекрученными нитями из атомов углерода, водорода, кислорода и азота. Конфигурации, выстраиваемые в живой клетке четырьмя атомами, представлялись Мелисе с ее богатым воображением зримо эволюционирующими конструкциями.
Из-за облаков показывалось белое северное солнце. Ослепительная звезда очерчивала на воде направленную узким конусом к Мелисе серебряную дорожку. Мир, наполняясь светом, преображался. Стальные воды залива становились темно-синими. Природа улыбалась мужественной девушке, как драгоценному подарку. Едва согревавшее осеннее солнце одухотворяло планету грустью увядания и радостью предвкушения грядущей весны одновременно.
Мелиса владела необыкновенно ярким даром перевоплощения. С ранних лет ее увлекала мифология индейцев. И Мелиса, примеряя на себя ее яркие женские образы, неизменно облачалась в практичные и удивительно идущие ей меховые парки, и кожаные мокасины. Девять месяцев в году Мелиса носила меховую парку с капюшоном, сливаясь с пленительными видами Британской Колумбии, как сливается туя с реликтовым дождевым лесом острова Ванкувер.
Круглое лицо Мелисы обрамляли рыжие волосы. Глаза ангела с картины Рафаэля, ясные, как майское утро, светились счастьем. Мелиса обладала удивительным даром самоотверженного служения делу, которое в определенный момент времени ей казалось необыкновенно важным. Ангельский характер Мелисы восполнял ее образ аурой взрослого ребенка, наделяя владелицу безграничным обаянием.
Всюду вокруг на островах в небеса на полсотни метров поднимались могучие вечнозеленые туи, самые старые деревья на планете. Индейцы племени клеагот свои туи называют висячими садами.
Ветер усиливался, и океан стал волноваться. Отдыхая, Мелиса поднимала глаза на вершины гор острова Ванкувер. В его центре, среди гор, над изумрудными водами озера Хендерсон, по мнению индейцев племени учиглисит, скрывается гнездо громовой птицы. Здесь индейцы уединяются на восемь месяцев перед охотой на китов и совершают свадебные обряды.
Тем временем каяк Мелисы поглотил густой туман. Ориентиры мгновенно растворились в свежей влаге. Померкли огни на пирсах. Осматриваясь, Мелиса вспомнила индейца племени кри, его звали Кошачий Глаз. Вместе они учились в школе, где ежедневно с утра аудитория наполнялась девушками-детьми, девушками-женщинами с макияжем и девушками-романтиками. Индеец списывал у Мелисы, а она хохотала, реагируя на его реплики. Большая часть класса тем временем на телефон фотографировала с тетради выполненные Мелисой задания.
Между Мелисой и Кошачьим Глазом существовала телепатическая связь. Отсутствие друг друга вызывало у них тревогу, и оба невольно предпринимали шаги к взаимному поиску, всякий раз безошибочно угадывая, кто где находится. Окружающие полагали, что оба во взаимном поиске используют обыкновенный разбойничий свист, пение вездесущих птиц, звуки природы, подобные хрусту веток или кругам на воде.
Рассуждая на эту тему, иные рассказывали, что в горах Британской Колумбии, и не только в них, вороны, отыскав оленя, поднимают над ним шум, привлекая к оленю волков, ведь остатки трапезы сулят птицам поживу.
Кошачий Глаз, мужая, органично прорастал сквозь скалы и высящиеся над ними туи и секвойи. Черные, как крыло ворона, длинные волосы индейца скрывали бесстрастное лицо цвета меди, с карими глазами с абсолютной убежденностью в собственной правоте и осознанием непоколебимости своей моральной и физической силы.
Подражая приемам борьбы медведей, Кошачий Глаз с ранних лет упражнялся со сверстниками в ловкости и силе. И его тело достигло совершенства с выверенным до атома балансом составляющих человеческого естества. Облачившись в гидрокостюм, Кошачий Глаз часами плавал в волнах океана, среди досок серферов, каяков и касаток, уподобляясь гению места, безмолвному свидетелю смены времен года и суетного бытия.
Мелиса и Кошачий Глаз говорили на языке на-дене, используемом североамериканскими индейцами. На-дене родствен языкам Китая и Тибета и восходит к архаичной речи, существовавшей до перехода части обитателей Евразии через обнажившийся от воды перешеек Берингова пролива в Америку.
Однажды Кошачий Глаз нашел в лесу медвежонка, выкормил его и вернул в лес. С тех пор раз в неделю индеец на каяке подплывал к скале, подобраться к которой возможно лишь водой, и виделся с медведем, угощая любимца сладостями. Медведь вел друга к порогам впадающей в океан реки, где вместе они ловили лосося.
С некоторых пор к их компании присоединилась Мелиса, и все трое были счастливы.
Мелиса очнулась от мимолетного забытья. Вокруг каяка кружили черно-белые касатки. Между островами существовали сильные течения. Каяк отливом уносило в океан, и Мелиса была не в сила выгрести к берегу, скрытому непроницаемым туманом. Каяк захлестывали волны.
Внезапно перед самым носом каяка из воды выпрыгнул тюлень. Мгновенье это показалось Мелисе вечностью. Громадная касатка, поднявшись над волнами в грациозном прыжке, сомкнула челюсти вокруг тюленя.
Едва не опрокинувшуюся в волнующийся океан потрясенную Мелису охватило отчаяние. Обессилев, она опустила руки, и на высокой волне, накренившей каяк, из ее замерзших ладоней выскользнуло весло.
– Катастрофа, – прошептала Мелиса, подняв ангельские глаза к небесам, а они, казалось, были бесстрастны.
В эпическом шуме волнующегося океана появился едва различимый посторонний гул.
Кошачий Глаз ощутил присутствие возлюбленной по трепету сердца, тревогой и радостью сковавшему его грудь.
– Неужели мотор, – произнесла Мелиса бледными губами, и пронзительный крик ее отчаявшейся души перекрыл гул океана.
Из тумана неясным пятном проступил контур большой моторной лодки, и железные руки Кошачьего Глаза, охватив талию Мелисы, молниеносным движением выхватили ее из захлестываемого волнами каяка. Мелиса, обвив руками шею спасителя, с выражением необыкновенной ласки, со стоном поцеловала его, в следующее мгновение от пережитого потеряв сознание.
Кошачий Глаз работал смотрителем национального парка, а по сути был спасателем. В его распоряжении находился и водный транспорт, и навигационное оборудование с чувствительными радарами. На каяк Мелисы загодя предусмотрительный индеец установил датчик, позволявший отыскать судно и его незадачливую владелицу.
В скрытой от мира скалистой бухте под сенью туй и секвой у Кошачьего Глаза стоял укрытый войлоком и шкурами вигвам. В очаге теплился огонь. В котле над огнем, пузырясь, дымилась уха. Из углей достали печеного лосося.
Продрогшая, дрожащая как осиновый лист на ветру, промокшая до нитки Мелиса, отогревшись, забылась в глубоком сне счастливого сытого младенца, едва успев прошептать индейцу.
– Мой самолет в Африку улетает через два дня.
Медное лицо с выразительными глазами склонилось, напрягая слух, и Кошачий Глаз в мгновенье, когда Мелиса, глубоко вздыхая, потянулась под пуховым стеганым одеялом, поцеловал ее в разомкнутые губы. Мгновенье это обоим показалось вечностью. Духовные миры их, сливаясь, растворились друг в друге. Щеки Мелисы окрасил румянец.
На восходе солнца Кошачий Глаз и Мелиса, сев на лошадей, выступили в поход в горы, к озеру Хендерсон, к гнезду громовой птицы. На берегу озера, согласно местной традиции, они собирались провести обряд очищения перед тяжелым путешествием.
За небольшим отрядом, поднимавшимся в горы острова Ванкувер, растянувшегося вдоль тихоокеанского побережья Канады с юга на север на сотни километров, хладнокровно наблюдали проницательные глаза. Индейцы четырнадцати племен, населяющие остров Ванкувер, не допускали чужаков к гнезду громовой птицы. Полиция украдкой неусыпно присматривала за индейцами.
У маленькой хижины, служившей приютом для охотников, оказались вождь племени клеагот Серый Орел и представитель канадской конной полиции Рон. С улыбкой провожая проследовавший мимо отряд, они обменялись репликами.
– Пять веков назад европейцы в Новом Свете искали золото, – вождь неспешно поднял невозмутимые глаза к парящему над приютом орлу, – а находили индианок.
– Кому такой подарок преподносит природа, – отозвался Рон, и кожа ремней поскрипывала на его сухом теле, обвешанном оружием и средствами связи, – тому, кто делает подарок самой природе, а это взаимная любовь.
Рон помолчал, склонив голову набок, снял с головы широкополую шляпу и с глубокомысленной улыбкой добавил:
– А теперь союз Запада с народами, еще живущими в эпохе меди и бронзы, обусловлен звериной силой представителей третьего мира и утрачиваемой людьми Запада первобытной силой.
На это вождь не ответил, пристально наблюдая за паркой Мелисы и мерно раскачивающимся крупом ее гнедой лошади.
Углубляясь в горы, Мелиса и Кошачий Глаз неосознанно возвращались на тридцать тысяч лет назад, в эпоху существования в сердце Евразии общих предков, прародителей общей генетики индоевропейцев и индейцев, носителей гаплогруппы P Y-ДНК.
Добравшись до заключенного в чашу из скал озера Хендерсон, Мелиса, сбросив с головы капюшон парки, на несколько минут застыла, наслаждаясь красотой легендарного гнезда громовой птицы.
– Божественно, – твердили ее вишневые уста.
На берегу запылал костер, и у него возник спор.
– Какой из национальных парков Канады красивее? – спрашивала Мелиса. – Йохо, Уотертон, Джоспер, Банф или Наханни с водопадом Вирджиния?
– Это все равно что спросить, какая Мелиса тебе больше нравится: в парке, в гидрокостюме или в ситцевом платье, украшенном розами, – улыбался индеец.
– По-моему это преувеличение, – возражала девушка, оценивая высоту окружавших ее хвойных деревьев. – Думаю, самый красивый – парк Йохо.
Кошачий Глаз лишь качнул головой, а Мелиса подытожила.
– Впрочем, наше мнение мало что изменит. Пока обряд не начался, сыграю я на гитаре.
Ветки в лесной чаще хрустнули, и на выстланный камнями берег озера неспешно выступил большой бурый медведь. Став на задние лапы, он поднялся во весь рост и глухо зарычал, мотая головой. Фыркая и храпя, кони прижимались друг к другу.
– Курчавая Голова, предводитель племени диких людей севера, – приветствовал своего питомца Кошачий Глаз и, обращаясь к Мелисе, объяснил: – Он, как вождь индейцев кайова, пришел защитить нас от недобрых глаз и духов.
– Как он нашел нас?
– По крикам птиц, по следам лошадей и по запаху. Смешной вопрос.
Курчавая Голова, войдя в озеро, крошечными, налитыми кровью глазами внимательно высматривал рыбу. Черный нос зверя трепетал, круглые уши вращались на большой голове, улавливая запахи и звуки.
– Почему кайова? – спросила Мелиса, любуясь красочно расписанным священным магическим щитом, скрывавшим спину Кошачьего Глаза.
– Команчи, гроза североамериканских равнин, в плен уводили женщин и детей. А их союзники, кайова, предпочитали уводить лошадей.
– Тогда понимаю, – Мелиса улыбнулась, вздыхая. – Курчавую Голову привлекли наши кони. И он намерен их защищать.
– Он мой брат, и защищает он и наших коней, и тебя, Мелиса. Ты ведь знаешь историю белой женщины Синтии Паркер, девятилетней девочкой схваченной команчами в 1836 году и ставшей женой вождя Пета Нокона.
– Она родила индейцу сыновей. Одним из них оказался Куана Паркер, вождь команчей-квахади, самый непримиримый противник армии штатов, – говоря, Мелиса коснулась струн акустической гитары, – еще бы не помнить такую историю. И потом, едва ли мой университет заплатит за меня выкуп.
Кошачий Глаз достал из походного мешка трубку, набив ее табаком, раскурил и протянул Мелисе.
– Полагаю, это часть обряда очищения перед тяжелым путешествием, – Мелиса с обворожительной полуулыбкой тонкими пальцами перебирала струны, а Курчавая Голова внимательно наблюдал за ней крошечными глазами. – Возможно, мы что-то зароем в землю, например нож или сломанную стрелу.
– Обязательно, а главное – это танец вокруг пылающего огня.
Мелиса заиграла мелодию собственного сочинения, и бронзовое лицо индейца осветилось изнутри. Все природные красоты Британской Колумбии отобразились в той мелодии. Мелиса запела тонким, высоким голосом. Медведь улегся у ее ног. Кошачий Глаз, став на колени, воздел руки в небеса, и слезы восторга потекли по его обветренным щекам цвета мореного дуба.
- Кто Ш Буст?
- Меченые
- Последнее наказание
- Вервольф Лин
- Иван-чай
- Потерянная Афродита
- Обретенная реальность
- Аскарон. Свободные Корсары
- Человек, который пытался жить
- Выкупая время
- Граф-Т
- Тригор. Затерянная страна
- Хамелеон
- Всё возможно, абсолютно всё
- Басурмане
- Беги, Кристина
- Солнце мое
- Время разбрасывать камни
- Сценарий. Эпилог
- Танго с прошлым
- Все цвета радуги
- Мир Астрала. Книга первая. Приспешники
- Алго
- Застывшие в поцелуе
- Жизнь как притча
- Дезертум
- Последний мир морей
- Гора и Город
- Стена у моря
- Эрлик
- Записки о прошлом
- Хруст соленого попкорна
- Аномальный бардак
- Перевоплощение
- Нормальная женщина. Сборник
- Дорога в космос
- Кошачье семейство. Эмпат
- РиДж
- Морегрина: Бежать. Потерять. Погибнуть. Возродиться
- Ясын и шкура золотого козла
- Тайны магов
- Сколько нужно мужчин, чтобы…
- Спасти Америку
- Жестянщики
- В эфире
- Уроборос
- Ты
- Свет во мраке
- Камень на камне
- О чем тоскует могильщик?
- Предел Чандры
- Семь
- Тайна «Дамы в саду»
- Эпоха бартера
- Летние каникулы. Знакомство
- А счастья может и не быть…
- По спирали движение
- Она и её Он
- Москвич в Южном городе
- Страна Серебряных гор. История про большую любовь и вселенское зло
- Живое
- Хочу сниматься в кино
- Мир Астрала. Книга вторая: Каратели(ли)
- Новобранец
- Наследница огня
- Иногда по-другому никак
- Всадники Апокалипсиса
- Клятва Маат
- Символ мира – предмет раздора
- Русалочья заводь
- Суглоб
- Обретенная реальность 2. Враг внутри друга
- Сценарий. Холодный город
- Рогнеда
- Лаборатория FMI
- Элементаль. Тропа Лишений
- Нинка, беги. Психологические мемуары
- Странники
- Доктор смерть
- Восхождение Аркаса
- Из мира белых облаков. Часть 1. Белокрылая
- Кукушка
- Падаль больше не стреляет
- Валентиновка, далее нигде
- Монета и сталь
- Остаться в живых
- Странный пират. Часть 2
- Искупление пороком
- Молчание тундры
- Горячий шоколад в Барселоне
- Миллениум
- Спаситель жизни
- Точка зрения
- Пророк
- Дары Создателя. Путь к тебе
- Госпитальер. Путь проклятого
- Отис
- Девятый вал
- Джонсоны
- Искупление
- Коматоз
- Непонятое чудовище
- Пандемический роман
- Из мира белых облаков. Часть 2. Крылатая миссия
- Большая политика
- Исповедь коллекционера поражений
- Смягчённая конструкция
- Неприличный диагноз
- А как сбываются мечты?
- Хроники Реалий. Том 1
- Ночь в моей голове
- Чернила нашей любви
- Когда разлюбишь, не забудь позвонить
- Тандем#1
- Амаль и синяя роза
- Разрывая разум
- Полночь А.М.
- Потерять тебя во Франции
- За чертой
- Чёрная лента
- Магическая жизнь
- Миры снов: Неслучайные совпадения. Часть 1
- Небо 27
- Нью-Йорк. Рецепты выживания
- Посреди заката. В поисках вечности!
- Рассказы из жизни
- Сказка: Счастливого конца у героя не бывает
- Тайны губернского двора
- Первый Фим
- Добро побеждает любовь
- Аура
- Советы Богу
- Сказочники
- Конец света
- Такой вот Роман
- Вайтсхати
- Закаты (читать в октябре)
- Чего не знала Алиса
- Искусство войны
- Времени не существует
- Йоханский причал
- Переписала свою жизнь
- Адам и Ева
- Я ненавидел тебя…
- Из чаши
- Деревянная жизнь
- Победа любит подготовку
- Наследие эльфов
- Не принятые миром
- Хомопанк
- Вспышка
- Мятежник
- Проклятая душа
- Эрос & Танатос
- Пустота
- Дневники чудовища. Освобождая души
- Ангел смерти
- Голоса
- Музей открытых окон
- Гептата
- Безрассудство здравомыслия
- Фрагменты сожалений
- Запах скошенной травы
- Усеченный куб
- Тригор. Драгория
- Тригор. Эргория
- Остров собачьей радости
- Медвежий остров
- Жила-была девочка
- Какой сам, такие и подарки
- Ловцы и сети, или Фонари зажигают в восемь
- Хелен Каштанова