Третий ход

Интересный текст… Автор, несомненно, мастер играть (кувыркать) словами и переносить на бумагу свою внутреннюю речь, выстраивая ассоциативные цепочки на полстраницы. Это немного наивно, как-то по-детски :). Местами читать это забавно, но на протяжении всего текста воспринимать этот «грех филоложества» несколько утомительно… /Хотя, с поправкой на то, что значительная часть персонажей – студенты, обучающиеся по специальности «логопед-филолог» или «филолог-логопед» :)), нельзя сбрасывать с чаши весов изрядную толику самоиронии автора/.Книга = типичная love story с российским колоритом: непутевые барышни за 30, возомнившие себя «роковыми женщинами»; измены, пьянки и мордобой как способ выражения высоких и неразделенных чувств :)) ; умные кухонные разговоры «о высоком»; развесёлая студенческая жизнь (есть, есть похожесть текста на «Общагу на крови»!)и т.п. В общем такая растипичная «рашн оллдэйс жесть» :)), когда за поверхностно-бытовой «чернухой» скрывается тоска наших бессмертных душ по высокой и светлой Любви. И на струнах этой самой тоски автор и наяривает жестокий такой городской романс :). Что понравилось: одна из смысловых нитей текста – Бог, обретение веры. Не навязчиво. Есть эпизоды, где о высших материях спорят русские мальчики-студенты. Есть эпизоды из жизни людей даже не воцерквленных, а живущих «при церкви» – церковных сторожей и т.п. Поступки (не слова) этих людей просты, но пронизаны светом. При этом людьми они остаются абсолютно мирские. Вот именно эта фишка – высокое через бытовые мелочи, диалоги, заботы – автору несомненно удалась. Душу (мою во всяком случае) грело…И ещё… Книга производит впечатление сырой, лоскутной. Отчасти это особенность стиля. Но есть впечатление, что она как бы сшита из кусков, написанных в разное время. Фрагменты про развесёлую студенческую жизнь какие-то совсем пацанские :) – у меня было стойкое впечатление, словно собственный студенческий дневник перечитывал :))). Фрагменты про церковный быт и любовная история Милы – более зрелые, «взрослые». М.б. это было изначальной авторской задумкой, но читать тяжеловато.

Непрестанное признание в любви. Не мытьем так катаньем. От первой страницы до последней. Прямое, опосредованное, молчаливое. Признание в любви на 320 страницах. Этой самой взмалмошной Миле. И когда Колодин покидает почти повествование (во второй части) его (а не Чинарева) признание в любви Миле продолжает звучать фоном. Многослойные ассоциативные шутки, церковный юморок, бытовые, в том числе, экстремальные, сценки безумных выходок, пожаров, жанровый социальных срез, колокольные перезвоны, а фоном – оно. Только события 93-го года как бы выключают его звук, любовное признание немеет, останавливается на полуслове, но потом – опять, из самого октяьбря 93-го года вырастает всё то же.