Редкая птица

Глава 4
Открытие Сургановой

Встреча двух талантливых девушек в питерской коммуналке на Кавалергардской и их быстрое во многих смыслах сближение оказались фундаментом «снайперского» эпоса, имеющего ныне тысячи адептов. В том числе таких, которые творят свои, полные интимных деталей и домыслов, сказания («фанфики») о союзе Дианы и Светы, и таких, которые ждут, что однажды на стене четырехэтажного здания вековой давности, расположенного в квартале между Таврическим садом и Смольным, появится мемориальная доска, сообщающая потомкам, что именно здесь состоялась первая встреча знаменитых певиц-поэтесс Арбениной и Сургановой. Даже без фанатской экзальтации момент можно назвать примечательным. Ни в отечественной рок-музыке, ни в мировой с ходу не найдешь пример, когда бы две женщины создали успешный авторский проект с обоюдным (или, скажем, почти равноправным) лидерством в нём. Разве что гремевшая в конце 70-х и в 80-х североамериканская группа Heart. Но в ней главенствуют (по сей день), поют и пишут все-таки родные сестры: Энн и Нэнси Уилсон. А «Ночные Снайперы» получились из альянса двух самодостаточных (как впоследствии выяснилось), эмоционально разных, выросших в далеких друг от друга регионах девушек. И никто пока их опыт не повторил.

«При знакомстве с Сургановой у меня было максимум пять-шесть своих песен, – говорит Диана. – Их я и показывала. А она исполняла мне свои, которые, по-моему, поет и сейчас. Я привыкла к тому, что все барышни на гитаре играют плохо. Но у Светы была сцепка с инструментом, и ритм она как-то держала. Плюс – голос интересный. Подумалось: ничего себе, нормальный материал. На тот момент я аналогов не встречала.

Она быстро познакомила меня со своими друзьями. Буквально на следующий вечер после нашей первой встречи в её квартире уже собралось человек пятнадцать, и мы опять пели. Так продолжалось несколько дней, а затем мне с семьей надо было ехать в Анапу. Но из Анапы я полетела не в Магадан, как планировалось, а снова в Питер».

«Ночные Снайперы», первый электрический состав

Слух о спонтанно возникшем ярком девичьем дуэте гости сургановского дома распространили в среде своих знакомых оперативно. И Диана со Светой получили приглашение уже в сентябре того же, 1993-го выступить на петербургском фестивале авторской песни. Заметьте, изначально их воспринимали как бардов. Они в принципе таковыми и являлись. Две девчонки с акустикой и собственными текстами. Группы нет, названия нет. Просто Диана и Светлана. Могут спеть под гитару сольно, могут в паре. Тексты глубоко лирические, исповедальные, например такие: «Только шум на реке да кленовые листья/успокоят мне душу согреют меня/поплыву по реке да по стонущим письмам/поплыву по воде среди белого дня», или «разлюбить не смогу/но в бреду имя твое шептать не буду/дней маета ночей пустота. Ненужность рта/…», или «Мне с тобой не ходить этим лесом густым/Мне не плакать тебе в плечо/Мне не ждать тебя ночью в свой старенький дом/Не смотреть на тебя в окно/…». Что это? Бардовщина, конечно. И для Светы подобная форма, похоже, была вполне комфортной. Ее первые студенческие годы пришлись на период тотального доминирования питерского рока, но она с ним почти не соприкасалась (о чём говорила мне в нескольких наших разговорах) ни как слушатель, ни как участник творческого процесса. Сурганова реализовывалась сначала в пространстве медицинского училища, затем в Санкт-Петербургской педиатрической академии. Там создавала свои первые группы, там же исполняла свои ранние вещи, иногда дуэтом с однокурсницей Светланой Голубевой. Все эти опыты были близки к авторской песне. У Дианы поначалу тоже получалось что-то подобное, поэтому они со Светой сразу и откликнулись друг другу. Поэтому и окружение Сургановой, в частности, та же Голубева, с воодушевлением и интересом приняло Арбенину. Но магаданская пришелица росла все-таки на другой музыке и обладала куда более индивидуалистичным, взрывным характером, нежели ее старшая питерская подруга. При «снайперском» разгоне (растянувшемся почти на десятилетие) им удавалось бежать по условной «взлётке», взявшись за руки. Но однажды Диана почувствовала, что в тандеме взлететь не выйдет, и высвободила свои руки для сольного полета.

Ни в отечественной рок-музыке, ни в мировой с ходу не найдешь пример, когда бы две женщины создали успешный авторский проект с обоюдным (или, скажем, почти равноправным) лидерством в нём.

«Я наблюдал приезд Дианы Сергеевны в Санкт-Петербург и ее творческое соитие со Светланой, – говорит гитарист Валерий Тхай, уже четверть века сотрудничающий с Сургановой. – Своей незаурядностью Диана Сергеевна, безусловно, произвела впечатление на всех, и на меня в том числе. Хотя одаренных личностей в Питере всегда хватало. Тем не менее было очевидно – к нам приехала оригинальная певица и автор. Света, на мой взгляд, дала ей возможность раскрыться, чуть оттенила этот талант, поместила бриллиант в оправу. Их дуэт я воспринимал таким образом. У Светки нет стремления к выпячиванию себя».

«Да, в Питере поначалу Светка стала тем человеком, который определил мой круг общения, – рассказывает Диана. – Если назвать саму себя зерном, то я упала на благодатную почву, раскрылась там, начала писать очень много песен, которые сразу принимал тот круг, где мы варились. При этом я открывала Сургановой какие-то интересные мне вещи, почти ей неизвестные. Например, я гораздо лучше, чем она, знала питерский рок, те группы, что когда-то были в Ленинградском рок-клубе. Хотя именно она жила в этом городе!»

Двухсерийное (до и после Анапы) вдохновенное погружение в Петербург, обретение новой влюбленности – в этот город, в конкретных его обитателей, ощущение взаимности такой любви вдребезги разнесли Дианину «повестку дня». В Магадан ей больше не хотелось. Пусть там очередной курс института, вполне расположенные к студентке Кулаченко преподаватели во главе с деканом Романом Романовичем Чайковским, дом, гарантированное родителями питание и относительно предсказуемое будущее. Но как снова встроиться в такую запрограммированную реальность после каникулярной эйфории и первых своих концертов?

Две девчонки с акустикой и собственными текстами. Группы нет, названия нет. Просто Диана и Светлана.

Тем не менее лететь к колымским пенатам пришлось. Галина Анисимовна и так без удовольствия восприняла их с Дианой «разъезд» в противоположные стороны из Анапы. А если бы дочь уже тогда решилась на безвозвратный «побег в рок-н-ролл», задвинув учебу и родительский кров, трудно представить, сколько времени им пришлось бы восстанавливать доверительные отношения друг с другом.

«Я вернулась в Магадан и ужасно затосковала по тем людям и обстановке, что окружали меня в Питере, – объясняет Арбенина. – Стала безумно себя вести, совершенно не беречься. По сути, пошла в разнос. Попала в аварию, когда ехала с одним парнем на мотоцикле. Потом мне выбили зуб. Однокурсница случайно в общаге ударила меня телефонной трубкой. Мы с ней как-то вечером спустились на первый этаж, к единственному доступному телефону, чтобы позвонить знакомым мальчикам и пригласить их в гости. Она дозвонилась парню по прозвищу Волчок. И долго с ним разговаривала. Мне тоже захотелось сказать ему пару слов. Стали с ней тянуть друг у друга трубку. В какой-то момент она решила мне уступить и разжала свою руку, после чего эта трубка со всей дури отскочила мне в лицо и выбила один из зубов.

В общем, у меня понеслась полоса стрёмных случаев. Дело, что называется, запахло керосином. Периодически я ходила на переговорный пункт и звонила в Питер всем знакомым ребятам. Они в условленный час собирались у чьего-нибудь домашнего телефона и в ответ на вопрос «как дела?» я им рассказывала очередные мои «веселые» истории. Они восклицали: «О боже, боже!» и постепенно решили, что «эту чувиху», меня то есть, надо из Магадана вытаскивать. Да я и сама понимала, что пора бросать тут всё, включая универ, и рвать в Питер. Вот только чуть потерпеть, год доучиться. И я терпела…»

Но однажды Диана почувствовала, что в тандеме взлететь не выйдет, и высвободила свои руки для сольного полета.

Затея под названием «спасти студентку Диану» вышла весьма авантюрной и странной. Хотя бы потому, что девушке не предложили просто сесть в самолет по окончании очередного университетского курса и прилететь следующим летом самостоятельно (что она наверняка бы и сделала) в питерский аэропорт Пулково, где соскучившиеся друзья с радостью ее встретят. Нет, взволнованная петербургская тусовка решила, что за Дианой «нужно послать гонца» в Магадан. «Кто его знает, почему мы так придумали? Обсуждали все коллегиально, по телефону, – говорит Диана. – Понимаю, что звучит безумно, и тем не менее. Это была молодость! Я знала, что кто-то за мной прилетит, побудет энное время рядом в Магадане. А в каникулы мы вместе отправимся в Питер, и назад я не вернусь. Останусь там.

Сначала «гонцом» выбрали Свету Голубеву, которой сегодня, к сожалению, уже много лет нет с нами. Она писала песни и играла на гитаре так, как никто никогда не делал. Я с ней очень сдружилась. Она действительно была моим главным, самым близким другом. Но быстро вспомнили, что у нее бронхиальная астма и лететь на Крайний Север ей опасно. Мы расстроились и стали подбирать другую кандидатуру. Остановились на Викторе Опокине – тоже моем друге, которого я звала Бонифаций. Он молодой совсем был, и его родители в такую дальнюю поездку не отпустили. Тогда решили, что полетит Света Сурганова. Ей ничто не помешало, и ребята собрали деньги на билет. 14 ноября 1993 года она, в день своего 25-летия, появилась в Магадане».

Я гораздо лучше, чем она, знала питерский рок, те группы, что когда-то были в Ленинградском рок-клубе. Хотя именно она жила в этом городе!

 

Глава 5
С востока на запад

Факт приезда Светы к Диане на Колыму – ещё один краеугольный эпизод «снайперской» истории, облепленный с годами изрядным количеством нестыкующихся между собой, придуманных подробностей, которые поклонники певиц выкладывают в Сеть. Арбенина уверяет, что практически не читает чужие рассказы о себе самой. «Во-первых, боюсь таких сочинений, во‐вторых, не хочу тратить время на тексты о том, что знаю лучше других, ибо речь-то в них обо мне. Зачастую из маленькой детали можно ведь нагромоздить такую гору ерунды».

Для иллюстрации того, что «громоздят», пара развернутых, колоритных цитат из давних интернет-виршей. Первая принадлежит «вольному социологу» под ником sapojnik, посетившему Магадан в «нулевых»: «…мне по работе пришлось много общаться с местным «молодежным активистом» по имени Виталик, который в середине 90-х был «звездой» местного студенчества, игроком и капитаном всяких КВН-ов и заодно – организатором многих местных рок-концертов, в которых участвовали и эти «девчушки» (Диана и Светлана).

Естественно, я не мог не поинтересоваться – «имидж» все-таки! – а правда ли, что Арбенина с Сургановой – лесбиянки? Виталик меня полностью разуверил. Оказывается, в тот период у Сургановой вообще была другая фамилия (забыл какая), и за перипетиями ее бурного романа с неким Яшей Сургановым следил, затаив дыхание, весь студенческий «богемный» Магадан. Там были якобы и истерики, и чуть ли не взрезания вен из-за несчастной любви (со стороны Сургановой), и жених вроде бы чуть не сбежал прямо со свадьбы, потому что параллельно у него развивался какой-то другой бурный роман (Виталик его за это осуждал).

Однако свадьба все ж состоялась (судя хотя бы по смене фамилии), хотя сама по себе семейная жизнь у Сургановых в итоге так и не задалась.

Что же до Арбениной, то и она, по словам очевидцев, проявляла (по крайней мере в тот период) полнейшую гетеросексуальность. Вообще, дуэт вел жизнь по-настоящему богемную, ночную – например (по словам того же Виталика), девчонки очень любили выпить, причем пили исключительно водку. Всерьез их как будущих «звезд» никто не воспринимал…»

Другая цитата с фанатского портала «Апрель» претендует на куда большую ретроспективность и точность, чем трепотня «кавээнщика Виталика», но и тут после прочитанного у реальных участников описываемых событий волосы на голове могут зашевелиться.

«…Света отбыла из Питера в день своего 25-летия, отметив перед этим день рождения в обществе Светланы Голубевой на чердаке ее дома. Ей же было поручено передать матери прощальное письмо, состоявшее из многословных извинений. Во время всего многочасового перелета Света перечитывала письма от Дианы, которые взяла с собой: за полтора месяца разлуки Диана успела написать ей около 20 раз…

Мы вместе собирались в нашей кухне и ели то, что было в холодильнике. Борщи из одной кастрюли ели, которые готовила моя мама.

…Первые три магаданские ночи Света провела на автовокзале, никак не решаясь открыть Диане свое прибытие. По утрам она приезжала к дому Дианы и пряталась на автобусной остановке, чтобы издали посмотреть, как та выходит из подъезда и возвращается. Днем бродила по окрестностям, отогревалась в магазинах…

…На первое время Диана поселила Свету в комнату общежития к своей однокурснице. Света планировала, что еще до Нового года они вместе вернутся в Питер. У нее даже деньги были на два обратных билета, но на тот момент Диана не была готова к такому шагу. После того, как схлынули эмоции от встречи, Диана впала в ступор, не зная, что ей делать. Она целиком и полностью зависела от родителей, а в их присутствии (мамы главным образом) не то что о переезде в Питер заикаться было нельзя, но даже имени Светы упоминать. Ведь подозрения насчет того, что это – не просто дружба, у Дианиной мамы появились еще летом, и уже тогда она, не стесняясь в выражениях, высказала Свете напрямую свое недовольство…»

«Что за ужас?! – восклицает Арбенина. – Я с родителями встречала Сурганову в аэропорту. Мы сразу поехали к нам. Света жила с осени до весны в нашей квартире на набережной реки Магаданки, и нигде больше. В одной комнате – родители, другая – общая, в третьей – мы с ней и мой семилетний брат. Какая любовь вообще? О чем речь? Отправила бы по известному адресу всех, кто придумывает этот бред! Хорошо, что я такого не читаю и ничего не знала про подобные рассказы.

Галина Анисимовна Федченко

Мы вместе собирались в нашей кухне и ели то, что было в холодильнике. Борщи из одной кастрюли ели, которые готовила моя мама. Единственное, в определенный момент лично у меня с мамой испортились отношения, когда я сообщила, что собираюсь бросить магаданский университет и уехать в Питер. У нас, в традиционной, интеллигентной семье такое вообще не принималось. Подразумевалось, что все, в данном случае – я, затем мой младший брат, должны получить высшее образование. А потом уже строить прочие жизненные планы. Поскольку обстановка в доме стала напряженной, мы с Сургановой периодически кантовались у моего друга, корейца Юры Вана. Иногда просто где-то гуляли по несколько дней и до дома не доходили. Но никаких отдельных квартир мы не снимали».

У нас элементарно нет денег. Даже не конкретно у меня, а у всей нашей семьи. И у Светы тоже. Купить авиабилеты просто не на что.

«По первым рассказам Дианы, я прониклась к Сургановой абсолютной симпатией, – говорит Галина Анисимовна. – Был такой эпизод. Мы гостили в Питере у родственников. Тем летом одноклассница Дианы познакомила ее со Светой. Прошло несколько дней, и Диана однажды влетает в квартиру, кладёт на кухонный стол кассету, вставляет ее в магнитофон… мы обе плачем в три ручья. Это были первые две песни Дианы, записанные в профессиональной студии другом Светы Петром Малаховским. Я, конечно, прониклась благодарностью. В сентябре мы вернулись в Магадан. Начинался учебный год. И тут Диана спрашивает: «А можно Свете приехать к нам в гости?» Мы всей семьей поехали в аэропорт. Встречать Свету. В гостях она задержалась почти на полгода. Грянул дефолт. Деньги обесценились, и на обратный билет пришлось их зарабатывать. А для этого понадобилось немало времени».

«Расчет был такой: прилетает Сурганова и через неделю-другую мы с ней вместе улетаем в Питер, – рассказывает Арбенина. – Но тут случилась денежная реформа 1993 года и обвал рубля. У нас элементарно нет денег. Даже не конкретно у меня, а у всей нашей семьи. И у Светы тоже. Купить авиабилеты просто не на что. Поезда не ходят. Добираться через всю страну на перекладных? Знаешь, несмотря на свои адские загулы, я тогда все же ещё домашняя девочка была. И не могла себе представить такое путешествие на попутках, автобусах и прочее. В общем, надо было заработать хотя бы на обратный билет для Сургановой, а по-хорошему, на два наших самолетных билета».

«Финансовые сложности тогда действительно возникли чувствительные, – говорит Галина Федченко. – Мой муж, с его врачебной зарплатой, я – со своей журналистской. Основной пищей были американские куриные окорочка. Гуманитарная помощь перестроечной России. Однажды, помнится, сварила из них очередную большую кастрюлю супа и случайно как-то эта кастрюля упала со стола и разлилась. Это была катастрофа!

Нас пятеро – мы с мужем, Диана, Света и брат Дианы, наш сын, первоклассник Антон.

Тогда я уже работала заместителем главного редактора газеты «Территория». Из «Магаданской правды» я ушла в 1991-м, сразу после ГКЧП. Так вот, девчонки подрабатывали у нас в газете курьерами, и все же это не спасало финансовую ситуацию. Тем более что Свете надо было возвращаться в Питер, там неоконченный институт, там мама, кстати, прекрасная мудрая Лия Давыдовна, там друзья Светланы. Но на авиабилет, чтобы вернуться по-прежнему не хватало. И выход нашёлся, как часто бывает, когда уже остаётся даже не надеяться, а тупо ждать. Казино-ресторан «Империал». Его владелец мой хороший знакомый. Я как-то обмолвилась об этом. И девчонки уже через день появились на сцене, вызвав восторг публики. Благодарной, надо сказать. И не только в переносном смысле.

«Финансовые сложности тогда действительно возникли чувствительные, – говорит Галина Федченко. – Мой муж, с его врачебной зарплатой, я – со своей журналистской. Основной пищей были американские куриные окорочка. Гуманитарная помощь перестроечной России.

«Ночные Снайперы», 1994

«По-моему, «Империал» ещё лишь готовился к открытию, когда мама каким-то чудом нас туда определила на работу, – продолжает Диана. – Она же всех в Магадане знала, была там журналистом номер один. А нам хотелось хоть где-то получать какие-то деньги, уже не только ради покупки авиабилетов, а просто потому что есть нечего. И мы в итоге дали в этом казино полсотни выступлений».

Да, появились классные песни, девочки стали заявлять о себе на магаданской сцене как гармоничный, в чём-то уникальный дуэт. Но могла ли я предположить, что дочь бросит университет, где ей прочили замечательное будущее?

«За полгода в казино на билеты в Петербург мы так и не заработали, – призналась Сурганова в давнем интервью питерской газете «Смена». – В «Империале» был итальянский шик, высокие стулья, крахмаленные скатерти… Туда приходили толстые мужчины пятидесяти лет в шикарных костюмах, а мы – две шпингалетки, пели им песню «…жить осталось чуть-чуть…». Как можно такой репертуар в казино слушать – загадка!»

«Нам тогда просто повезло с этой работой, – говорит Арбенина. – Да, мы не группа «Блестящие» или «Стрелки», но нас в «Империале» все же принимали именно с нашим творчеством. Мы исполняли то, что постоянно играли несколькими месяцами раньше на квартирниках в Питере. «Империал», к слову, необычное было казино – без рулетки. Кажется, какие-то игровые автоматы стояли, ещё что-то, а основной упор делался на ресторан со сценой.

Программа начиналась ближе к полуночи с нашего 45-минутного сета. Затем выходило кабаре – с перьями, канканом. А мы шли за кулисы пить брют. Я с тех пор его ненавижу, потому что в «Империале» был только этот напиток, и в диком количестве! Домой возвращалась часа в три ночи. А утром нужно идти на пары в университет. Это была моя Голгофа. Холодный Магадан. Воздух висит. Мороз за пятьдесят. Утренняя темнота – вытягиваешь руку и не видишь собственных пальцев. Кошмар-кошмар!»

Ситуация для Дианы постепенно становилась патовой. Что ни делай, все приносило дополнительные проблемы, но не приближало к Питеру. Вписалась в «Империал» – денег на авиабилеты все равно не собрала, а учиться в универе стало сложнее. Открыла матери свои планы – получила конфликт. Причем Галина Анисимовна не просто разошлась с дочерью во взглядах на будущее, она почувствовала себя обманутой, если не сказать – преданной.

По-моему, «Империал» ещё лишь готовился к открытию, когда мама каким-то чудом нас туда определила на работу. Она же всех в Магадане знала, была там журналистом номер один. А нам хотелось хоть где-то получать какие-то деньги, уже не только ради покупки авиабилетов, а просто потому, что есть нечего.

«После отъезда в Питер наши отношения, которые всегда были тёплыми, заботливыми, очень близкими, разладились. Но даже и тогда у нас не возникало жестких разногласий. Но в какой-то момент мне стало ясно, что приезд Светы будет иметь какие-то последствия. Да, появились классные песни, девочки стали заявлять о себе на магаданской сцене как гармоничный, в чём-то уникальный дуэт. Но могла ли я предположить, что дочь бросит университет, где ей прочили замечательное будущее? И когда она заявила, что уезжает в Питер, не окончив третий курс Магаданского международного университета, мы с мужем, конечно, были в шоке. Растерянность, ярость, жалость, страх – вся гамма чувств! Но она уехала. И мне кажется, я тогда на 150 лет вперед слёз пролила».

Диана, 1994