Либерализм – Госкапитализм – Социализм. Для тех, кто хочет лучше понять экономику

© Улукман Мамытов, 2020

ISBN 978-5-4498-4134-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Улукман Мамытов

Либерализм – Госкапитализм – Социализм

Для тех, кто хочет лучше понять экономику

Посвящаю дедушке Бейшенби Мамытову

Предисловие

Прежде всего, хотел бы отметить, что настоящий труд, подобно сбору мозаики, является результатом исследования и своеобразного аналитического синтеза трудов нескольких десятков других исследователей – экономистов, социологов, политологов, историков, военных экспертов и других, без которых я, конечно же, не смог бы самостоятельно написать такой объемный материал, даже несмотря на свое изначальное видение работы в целом. Как говорил Исаак Ньютон, все это благодаря тому, что «я стоял на плечах гигантов».

Помимо всех этих исследователей, мне также хочется выразить огромную благодарность Киотскому университету, в котором мне и посчастливилось провести это 3-летнее довольно глубокое исследование в Японии, результаты которого и легли в настоящую книгу. Особенно мне в этом помогла обширнейшая библиотека университета, в которой можно было найти, практически, любую наиболее известную в экономическом сообществе книгу. Соответственно, хочется также поблагодарить программу МЕХТ Правительства Японии, благодаря которой мне и удалось поучиться в таком уникальном и престижном университете в свои 35 лет, откровенно говоря, сочетая приятное с полезным.

Сначала я хотел выпустить свою книгу на английском языке в Киотском университете, пока там обучался. Когда за полгода до окончания своего МВА-курса я завершил около 80% своей книги на английском языке, то я представил 3-страничное резюме книги самому, на мой взгляд, понимающему «политэкономичному» профессору – Такаши Хикино с вопросом, есть ли шанс ее опубликовать в университете. Однако, к сожалению, даже он мягко мне отказал, намекнув, что издание такого «вольного» материала, который противоречит ныне доминирующей неоклассической экономической теории не соответствует их задачам. В моем понимании, официальное принятие такого материала могло полностью перечеркнуть всю МВА-программу университета, сильно поставив под сомнение достоверность и качество этой образовательной программы, а также, соответственно, репутацию всех профессоров, которые преподавали нам эту теорию как единственно верную. В тот момент я убедился, что экономическая программа в современных даже японских университетах теперь не приемлет альтернативных мнений, хотя японские экономисты и профессора то должны знать, что выросла Япония в 1950-60-е годы именно вопреки неоклассической «свободнорыночной» экономике. Но об этом подробнее ниже.

Изначально моя книга была посвящена изучению вопроса – какая экономика необходима Кыргызстану для совершения экономического рывка? По сути, это и было целью моего приезда на обучение в Японию. До этого я лет пять проработал в сфере бизнес-консалтинга в Кыргызстане, а еще до этого был юристом и затем менеджером одной из российских фирм в Москве, представляя интересы американской компании, работавшей в сфере электронной коммерции. Начинал же я свою карьеру в органах безопасности, что, кстати, очень помогло мне увидеть в процессе изучения мировой экономики и политическую ее часть. Скажу больше, на мой взгляд, именно понимание международных геополитических процессов и открыло мне глаза на «подводную часть айсберга» экономики, и это как раз то, что, на мой взгляд, довольно многие экономисты не видят, да и не стремятся увидеть в силу узких рамок своих повседневных задач.

Традиционные экономисты привыкли рассматривать экономические процессы в мирном контексте, без внешних факторов геополитики. Образовательная система по экономике и бизнесу делает упор на микроэкономику, рассматривая, главным образом, уровень предприятия, ну или, в лучшем случае, уровень отрасли. Эксперты и консультанты по экономике и бизнесу обычно убеждают всех, что достаточно правильно выстроить и оптимизировать работу предприятия как развитие незамедлительно даст о себе знать, что именно внутренняя эффективность компании, главным образом, является ответом на все внешние проблемы конкуренции. Не преуменьшая фактора внутренней эффективности работы предприятия, тем не менее, забегая вперед, хочется отметить, что для развития экономики и бизнеса, особенно в таких небольших странах как Кыргызстан, одной внутренней эффективности недостаточно. Да, работа предприятия должна быть сосредоточена на выпуске качественной продукции (если говорить о производстве) по минимальной себестоимости. Однако, как только речь заходит о массовом производстве и экспорте, особенно технологичной продукции с высокой добавленной стоимостью, то возникают проблемы, связанные со сбытом, начиная от перенасыщенности рынков и заканчивая официальными и неофициальными преградами других стран, которые хотят поддержать своих производителей. И чем технологичнее продукция, тем больше таких преград.

Изучая бизнес и экономику Японии, я задавался двумя вопросами:

– Достаточно ли Кыргызстану и далее заниматься, главным образом, производством сельскохозяйственной продукции? И

– Если нужны технологии, то как их развить быстро?

Изучая японский бизнес, я столкнулся с необходимостью понять изначальные причины развития известных японских компаний и, вообще, всей японской экономики. При этом, немаловажное значение, оказывается, имели также и социальные и культурные факторы, которые в огромной степени способствовали развитию японского бизнеса. Это заставило меня изучить историю Японии, где я натолкнулся на целую цепь исторических событий, которые и привели Японию к сегодняшнему статусу третьей в мире экономики. И эти исторические события были связаны не с эффективностью японских предприятий. Наоборот, японские товары, которые попадали в Европу и Америку в 1950-60-х годах, считались там некачественными и дешевыми. Вопрос становления японского экономического чуда, таким образом, лежал в несколько иной плоскости – больше макроэкономической и исторически-геополитической.

Более глубокое изучение японской экономической истории привело меня сначала к Германии, затем к истории развития Великобритании, а затем, вообще, к истории развития всего капитализма. Так я понял, что для того, чтобы лучше понимать экономику, важны не математические формулы, графики и модели, на которые делает ставку современное экономическое образование, а гораздо важнее понимание исторических причин и факторов развития средневековых европейских стран, а также США, других Азиатских стран во второй половине ХХ века, ну и СССР.

Поэтому, в целях демонстрации логики экономического развития я и посчитал важным вкратце пройтись в первой части книги по истории развития экономик нескольких видных стран на общем историческом фоне. Изучение экономической истории позволяет понять логику мирового экономического развития и нащупать те самые основные причины и факторы, которые, так или иначе, влияют на успешность экономического развития.

Недавно мне задали вопрос: почему Северная Корея намного беднее Южной, намекая на проблемы диктатуры Северной Кореи и вообще коммунистической идеологии и экономики. При этом, задающий вопрос человек даже не знал, насколько сильной была диктатура южнокорейского президента Пак Чон Хи, который своей «железной рукой» обеспечил мощное экономическое развитие Южной Кореи в годы своего отнюдь не демократического правления в 1963—79 годах (подробнее о том, как это происходило в одной из последних глав). То есть сильная диктатура была и в Южной Корее, однако это ей не помешало стать богаче. Как бы, интересно, развивалась Южная Корея, если бы ей так же отрезали доступ к новым технологиям и внешней торговле, не позволяя никуда экспортировать свои технологичные товары, какими бы эффективными не были ее предприятия и даже отрасли? Ответы на подобные вопросы лежат уже не в экономике, а в геополитике.

Так вот, история экономического развития некоторых развитых стран хорошо проливает свет на то, что не только внутренняя эффективность предприятия обеспечивает такое развитие, но также важны и окружающая геополитическая среда, а также роль государства, а точнее национального правительства, которое в условиях такой сложившейся среды может поддержать свои эффективные предприятия с доступом к технологиям и внешней торговле.

Вторая часть книги посвящена проблемам современной мировой экономики, которые стали результатом описанного в первой части исторического процесса. И все это перетекает в третью часть, которая является попыткой спрогнозировать, как в условиях указанных накопившихся проблем может дальше повести себя мировая экономика, куда она может привести в соответствии с выявленной логикой исторического процесса.

Ну и, забегая вперед, отмечу, что результатом моего исследования стала модель, которая и определяет логику большого исторического процесса мирового геополитического соперничества.

Упрощенно, модель демонстрирует, что успешное социально-экономическое развитие страны обеспечивается модернизацией и технологиями. Для того, чтобы их реализовать государство должно выстроить подходящую для себя экономическую модель, которая должна быть подкреплена соответствующей концепцией развития или идеологией. Идеология формирует соответствующую политическую повестку, которая в условиях международной капиталистической конкуренции может привести к торговому конфликту (Трамп и Китай который раз в истории это повторяют) и даже войне. Война же стоит особняком (действуют свои правила), тоже требует технологий и, таким образом, активно участвует в научно-технологическом развитии и цикличности всего этого процесса.

В этом можно убедиться, попробовав взглянуть на историю капитализма под новым углом зрения.

Часть I. История капитализма

Многие экономисты (и не только) задаются вопросом: почему одни страны развиваются быстрее других, имея в виду, прежде всего, экономическое благосостояние той или иной страны. Разные философы и исследователи давали разные ответы на этот вопрос, и часто эти ответы зависели от предмета изучения исследователя или его убеждений. Например, французский философ Монтескье в XVIII веке полагал, что экономическое развитие зависит от географического положения страны и его окружения; немецкий социолог Макс Вебер – от культуры и религии, профессор экономики и истории Дэвид Ландес считал, что важнейшим фактором были технологии, а некоторые другие убеждают, что определяющими всегда являются общественные институты, например частной собственности, которые так развили у себя страны Запада. А, например, монетарист Милтон Фридман уделял важную роль в экономическом развитии количеству денег в обращении, так как их обилие подпитывает экономику и стимулирует ее рост.

Каждый, наверное, по-своему прав – все эти факторы важны. Однако, как отмечал Чарльз Киндлбергер, историки часто считают какое-либо историческое событие уникальным, в то время как экономисты должны искать закономерности и системные связи между событиями и их последствиями. Нахождение таких закономерностей и позволяет лучше нащупать основные причины того, что лежит в основе экономического благосостояния и развития тех или иных государств. Поиску этих закономерностей и посвящена первая часть книги.

Глава 1. Деньги и войны в Древнем мире

Первые признаки более-менее развитых финансово-капиталистических отношений в истории, согласно большому количеству сохранившихся до наших дней исторических источников, появились на заре цивилизации в древней Месопотамии. Именно там, в Шумере и Вавилоне с расцветом земледелия и торговли начали проявляться первые признаки финансового капитализма – стремление к получению сверхприбылей от товарно-денежных отношений, а также концентрация ресурсов в руках наиболее богатых торговцев.

Все началось в Шумере и Вавилоне

Зародившись свыше 7 тысяч лет назад в Месопотамии, Шумерская цивилизация, как известно, стала первой в истории человечества зафиксированной в исторических источниках высокоразвитой для своего времени культурой. В Шумере начали процветать не только сельское хозяйство, торговля, городское строительство, письменность и простое счетоведение, но еще и литература, астрономия, математика и банковское дело, которые существенно повлияли и на последующие цивилизации.

Проживая в Междуречье Тигра и Евфрата, шумерские крестьяне выращивали достаточно пшеницы и иных культур, излишек которых позволял им развивать торговлю и коммерцию между городами-государствами, используя многие атрибуты рыночной экономики, включая правовое регулирование такой торговли, институт частной собственности, а также налогообложение. Управление такими усложняющимися экономическими отношениями позволило шумерцам развить клинописную письменность, что, в свою очередь, способствовало дальнейшему развитию государственного бюрократического аппарата в целях учета и для налогообложения. Бюрократия, основанная на письменности, уже имела эффект масштабирования, т.е. могла осуществлять больше деятельности и управлять на гораздо большей географической территории, чем только при устном управлении. Письменность также позволила увеличить налогооблагаемую базу, управлять более масштабными общественными работами, а также развивать денежное банковское дело в храмах¹. Используемые на рынках и в храмах, деньги вначале включали в себя простые монеты для обмена на товары.

Религиозные храмы постепенно стали огромную роль в развитии торговли и роли денег в обществе. Боясь перспективы быть ограбленными ворами, торговцы и производители часто прибегали к храмам как безопасным кладовым.

Вдобавок к защищенности Богом, большинство храмов имели большие безопасные двери и часто были освобождены от налогов. И практика оставлять товары в храмах (за вознаграждение) не считалась необычной… Со временем, храмы стали функционировать как клиринговые дома по взаимным платежам для урегулирования контрактов между торговцами, что позволило развить множество дополнительных услуг, напоминающих современную банковскую систему… Так, когда наступало время урегулирования, храмы стали выписывать документы, удостоверяющие права их владельцев на получение товаров, находящихся во владении храмов. И торговцы быстро углядывали возможности больших прибылей, при сохранении товаров кредитуя других торговцев. Рост прибылей позволил определенному количеству торговцев отделиться от храма и уже самостоятельно предоставлять займы людям. Таким образом, развитие храмовых банков и торгового кредитования способствовали созданию денег и появлению современных банков, которые кредитовали как население, так и государство одинаково².

Таким образом, Шумер, вероятно, был первой цивилизацией в истории, которая создала основы современной финансовой системы кредитования. Такая система была важной для надлежащего поддержания экстенсивной торговли между городами-государствами Междуречья и других экономико-социальных отношений. Позднее все эти кредитно-финансовые знания перешли к последующей значимой цивилизации Месопотамии – Вавилону.

Вавилон был широко известен в древнем мире из-за своего богатства и роскоши, и, вероятно, был крупнейшим городом в мире в 1700-х годах до н.э., а также между 620-ми и 320-ми годами до н.э. с населением свыше 200 тысяч человек³. Сведения о Вавилоне, в основном, известны по древнегреческим и древнеримским источникам (Страбон, Диодор и др). Некоторые иллюстрирующие данные также можно почерпнуть из Ветхого Завета Библии.

Так, античные авторы, восторгаясь, писали, что знаменитый царь Навуходоносор II (604—561 до н.э.) построил легендарные Висячие Сады Вавилона – одно из семи чудес античного мира – которые представляли собой величайшее достижение инженерного искусства. Сады располагались высоко на верхних этажах высотных зданий, и вода подводилась наверх с помощью уникальных насосных систем. Это свидетельствует о достаточно высоком уровне инженерных знаний и опыте соответствующих специалистов в Вавилоне, развитой системе разделения труда, которая поддерживалась рыночным спросом и, соответственно, высоким уровнем богатства вавилонского общества.

Как и Шумер, Вавилон, вероятно, стал самой развитой цивилизацией своего времени, основанной на экстенсивной региональной торговле и развитой кредитно-финансовой системе, обслуживающей эту торговлю. Как и шумеры, вавилонцы широко использовали инструменты кредитования и долга в своих торгово-коммерческих отношениях. В своем исследовании об истории ростовщичества и процентных ставок Сидней Хомер и Ричард Силла писали:

Большинство ранних исторических записей Месопотамии – Шумера, Вавилона и Ассирии – так или иначе, касается одалживания денег. Знаменитый Код Хаммурапи – первый известный в истории свод законов – регулировал коммерческие отношения. Нескольких небольших примеров будет достаточно. В Шумере с 3000 года до н.э. и до 1900 года до н.э. размер ставки процента при одалживании ячменя составлял 33%, в то время как за серебро 20%. Разница отражала тот факт, что долг в ячмене был более рискованным, чем в серебре, так как последнее не потреблялось и не портилось, так же, как и «урожай серебра»⁴.

Царь Вавилона Хаммурапи известен в истории как первый автор свода законов, который пытался урегулировать кредитно-финансовые отношения в своем государстве, включая процентные ставки. Одно из самых важнейших правил, установленных Хаммурапи, определяло потолок, или максимальный размер ставки процента, который займодавец мог требовать с должника. Очевидно, что такое регулирование являлось результатом бесчисленных долговых кризисов, когда должники не могли погашать свои долги перед ростовщиками, и это порождало социальные конфликты в обществе, угрожающие самим основам государственности и правопорядка. Крестьяне часто испытывали трудности с выплатой долга и вынуждены были закладывать в качестве залога свой будущий урожай, землю и даже членов своих семей, порой даже жен и дочерей в безграничное пользование ростовщиков, как они того требовали.

При ставке процента в 33,3%, вавилонские сельскохозяйственные долги удваивались каждые 3 года. И частой практикой для должников была оплата долга с передачей в качестве залога членов своих семей, которые работали у кредитора в счет уплаты процентов. Номер 117 из Законов Хаммурапи (1750 год до н.э.) устанавливал, что такие заложенные члены семей должников освобождались через три года, так как признавалось, что кредитор использованным трудом сполна получал расплату за долг. Долг признавался уплаченным, и члены семей должников могли возвращаться к своим семьям⁵.

Трагические последствия подобных отношений также отражены и в Иудейских хрониках, которые описывают период в еврейской истории, известный как «Вавилонское пленение» или «Исход из Вавилона», во время которого часть иудеев древнего Иудейского Царства была захвачена и удерживалась в Вавилоне до падения города персидскому царю Киру Великому в 539 году до н.э., когда им снова было разрешено вернуться в родную Иудею⁶.

Если кто-то одалживал «деньги едой» или что-либо выраженное в деньгах, то было законно взимать процент. В Месопотамии, у хеттов, финикийцев и египтян ростовщичество было законным и часто устанавливалось государством. Среди шумеров долги сопровождались процентом по ставке 20% в год; и эта процентная ставка почти всегда упоминается на Шумерских контрактных табличках и, очевидно, была хорошо известна в Иудаизме, так как это первая процентная ставка, упоминаемая в Талмуде…

Позднее, именно эти знания о силе процента в денежных отношениях, которые иудеи вынесли с собой из вавилонского плена, а также их широкое использование в средневековой Европе, и стали причиной того, почему окружающее их местное население всегда обвиняло их в ростовщичестве.

С такими развитыми коммерческими и финансовыми отношениями легендарный Вавилон процветал. Его жители были богатыми и потребляли множество роскошных вещей, процветало ремесленничество и инженерное искусство, и Висячие Сады были результатом такой развитой экономики.

Но в то же время алчность, тяга к роскоши и гордыня вавилонян стали причиной, почему Вавилон упоминается в Библии как символ греха человеческого и могущества Антихриста – «Вавилон великий, мать блудницам и всяким мерзостям земным», – гласит глава Библии «Откровение 17:5». Вавилон упоминается в библейских хрониках как город, который восстал против Бога, как символ порока и зла, как символ неповиновения, как город, где стремление к роскоши, богатству и разврату вытеснили умеренность и скромность, праведность и справедливость – вытеснили божественное начало в человеке.